Журнал-газета истории, традиции, культуры
В репродукторе еле слышно пела Шульженко. Изможденный зек с одним, черным от чефира зубом уловил знакомую мелодию и заорал: «Тихо, суки! Клавочка поет». Суки враз притихли и по вагону разнеслось “Давай закурим, товарищ по одной. Давай закурим, товарищ мой”. Зек плакал, уронив голову на столик, и товарищи его не успокаивали.
Гроб стоял в гостиной… У изголовья — портрет красивой, без косметики, женщины. Умное лицо, приятная улыбка. Приехали родные, сидел старый человек, ее отец. Рядом — сыновья, невестки, внук. Похороны задерживались, мы ждали Василя Быкова. Обещал прилететь из Минска. Ждали до последнего рейса. Не прилетел…
Жили они в бараке, построенном ещё пленными немцами. Двухэтажный, восьмиквартирный, трофейный выкидыш Bauhausа, но, в отличие от ушедших в жуткую историю советских бараков, тёплый и даже уютный, особенно, когда провели газ и центральное отопление, но почему-то без водопровода и, разумеется, горячей воды…