Журнал-газета истории, традиции, культуры
Мы часами простаивали у открытой двери вагона. Жанну нель-зя было назвать красивой, но при характерной еврейской внешности она обладала каким-то нездешним шармом. Несколько раз, когда все спали, мы, упираясь носами, неумело целовались и за две недели успели много рассказать друг другу.
Поморщился Морщинин, услышав про флагман. Так его уже лет тридцать никто не называл, еще с перестройки. А потом подумал: а ведь верно говорят, немного таких, как он, осталось. Кругом бездари какие-то, графоманы. Так и норовят в Большую Русскую Литературу пролезть и нагадить!
Я к тому времени уже знал немецкий алфавит и даже мог прочесть простенькие тексты в школьном учебнике. И был в шоке, узнав, что буква “а” почему-то читается как “эй”, “це” — “си”, а нормальная “ха” превратилась в ненормальную “эйч”. И что слово skate — не “скате”…