Леонид Смиловицкий: По следам еврейских кладбищ Беларуси. Городок

В Городок нацисты пришли на второй день войны. Эвакуироваться никто не успел. После освобождения вернулся только Янкель, которого в 1939 г. органы НКВД депортировали, как «буржуя» и еврейского националиста. Когда он умер, православные соседи похоронили его на своем кладбище, еврейское уже не действовало.

Леонид Смиловицкий: По следам еврейских кладбищ Беларуси. Городок Читайте далее

Арье Барац: Быть или не быть? («Ноах»)

Мораль книги Иова такова: иногда жизнь человека столь беспросветна, столь ужасна, что другие люди не смеют лишать его права предпочитать ей смерть. Последний смысл может дать только Бог, но не человек.

Арье Барац: Быть или не быть? («Ноах») Читайте далее

Михаил Ривкин: Недельный раздел Ноах

Где же и когда, на каком именно «перекрёстке истории» столкнулись сыны Израиля с вавилонской реальностью настолько близко, что она породила «культурную реакцию», стремление банализировать и как-то снизить величественные достижения всемирной империи? Различные исследователи дают очень разные ответы на этот вопрос.

Михаил Ривкин: Недельный раздел Ноах Читайте далее

Борис Гулько: Геополитическая катастрофа

Против политики Трампа восстали как левые круги, так и правые. Левые привыкли во всех мировых бедах винить США. Прекращение курса на их разрушение: бесконтрольную нелегальную иммиграцию; отказ от фикции «глобального потепления», вызвало их бешенную ненависть к президенту. Аналогичные чувства проявляют к Трампу неоконы.

Борис Гулько: Геополитическая катастрофа Читайте далее

Лев Мадорский: Главный злодей всех времён и народов

Этот день должен напомнить россиянам о страшных временах с 1921 по 1953 год, когда, как «тать в ночи», как стервятники на запах крови, по шестой части планеты разъезжали-крались чёрные вороны-«воронки», раздавался пронзительный в ночной тишине звонок в дверь и невинных людей уводили на страдания, пытки, смерть.

Лев Мадорский: Главный злодей всех времён и народов Читайте далее

Александр Левинтов: Октябрь 19-го. Продолжение

Зато порадовали пчеловоды. Чем скармливать этим насекомым тварям рафинад, они пустили его на самогон и добились выдающихся результатов. По калорийности самогон не уступают мёду, зато по социальным и вкусовым эффектам значительно превосходит этот, с точки зрения отечественных учёных, сомнительный продукт.

Александр Левинтов: Октябрь 19-го. Продолжение Читайте далее

Мирон Амусья: Страна — заложник?

Меня всегда отталкивала политика партии Либермана, разговоры про «русскую улицу», вымогательство вечно «новых репатриантов», «Опалённых катастрофой», к Катастрофе отношения не имеющих, «Полуторного поколения», ставящего единственной своей целью что-то урвать, перенесение Дня победы с 8 на 9 мая.

Мирон Амусья: Страна — заложник? Читайте далее

Инна Беленькая: «Раскрыть единство в разнообразии явлений…»

Не будет преувеличением сказать, что у истоков диалектического учения стояло первобытное мировоззрение и мировосприятие. И древнее языкотворчество, дихотомия слова, двойственность его смысла — тому подтверждение, поскольку язык неотделим от мышления.

Инна Беленькая: «Раскрыть единство в разнообразии явлений…» Читайте далее

Виктор Данюшевский: Так начиналась война

Поселили нас в странных дощатых трехэтажных домах с водопроводом, но с туалетом во дворе. Продукты и промтовары в ограниченных количествах получали только по карточкам. Дополнительно покупали продукты, привезенные из богатых колхозов немцев Поволжья, пока их не выселили в Сибирь. Тогда стало голодно.

Виктор Данюшевский: Так начиналась война Читайте далее

Элла Грайфер: Лишние люди

Автоматы с людьми не конкурируют, они занимают места, на которые не находится людей. Вот тут самое время уточнить, почему не находится. Из-за слабого прироста населения? Не только и не столько. Мощным стимулом автоматизации являются социальные завоевания трудящихся. Прежде всего, конечно, пособия с колыбели и до могилы…

Элла Грайфер: Лишние люди Читайте далее

Шмуэль Данович: Однажды в поезде из Инсбрука в Мюнхен

Разговоры шли на смеси моего кошмарного немецкого и не менее кошмарного английского нашей визави (уже потом мы с женой пожалели, что не разговаривали с ней на иврите), но я воспроизведу этот разговор, с маленькими отступлениями, на русском.

Шмуэль Данович: Однажды в поезде из Инсбрука в Мюнхен Читайте далее

Александр Левинтов: Октябрь 19-го

В 60-е на проспекте Мира было открыто кафе «Белый Медведь» у станции метро, которая сегодня зовётся Алексеевской. Об этой станции надо сказать особо, потому что по числу переименований она, пожалуй, рекордсменка Москвы, а, следовательно, и страны, и, разумеется, мира…

Александр Левинтов: Октябрь 19-го Читайте далее

Леонид Изосов: Вот она, милая роща…

Река разбежалась по камням. И вода в ней была — как синька. И белые барашки толпились на перекатах. А они шли по скрипящей, пёстрой как ситец, гальке. Было видно, как струится, завихряясь, пространство. К вечеру показался знакомый березняк. Казалось, березы забрели в золотое озеро заката. Тёплый ветер шевелил им кудри.

Леонид Изосов: Вот она, милая роща… Читайте далее

Юлий Герцман: Экспромты (избранное из Гостевой). Продолжение

Почему «Одноэтажная Америка» написана скверно? По той причине, по которой читать сказки Льва Толстого просто невозможно: когда мораль важнее всего. Примеры этого сплошь и рядом. Тихонов начинал как очень приличный поэт, прямой продолжатель Гумилева, а чем закончил? А Леонид Леонов? Заангажированность убивает дар.

Юлий Герцман: Экспромты (избранное из Гостевой). Продолжение Читайте далее

Александр Левковский: Как разрушалась сталь

Аппетитнейший запах узбекского плова — лучшего плова в мире! — супа шурпы и шашлыков густо насыщал воздух. Я поднялся по ступенькам и вошёл в чайхану. Несколько узбеков в разноцветные халаты, полулежали на расстеленных стёганых курпачах, попивая зелёный чай, покуривая какую-то пахучую травку и негромко беседуя.

Александр Левковский: Как разрушалась сталь Читайте далее

Сергей Эйгенсон: Рассказы по жизни. Продолжение

Но и солист же в кубинской этой оперетке! На фоне наших-то вождей. Ни каракулевой шапки пирожком, ни косноязычия — двухметровый бородатый обаяшка с лужёной глоткой. И звание — майорское. При том, что сосед Трухильо себя в генералиссимусы произвёл. И весь кубинский антураж: пальмы, мулатки, карнавал, пачанга…

Сергей Эйгенсон: Рассказы по жизни. Продолжение Читайте далее

Хаим Соколин: Стихи и мини-рассказы

«Ну и штучка!» — подумал он. Им овладело нехорошее предчувствие. Дело было не в деньгах, а в том, что он, видимо, перестал разбираться в женщинах. Аппетит пропал. Но отступать было невозможно…

Хаим Соколин: Стихи и мини-рассказы Читайте далее

Лев Мадорский: Два рассказа

Вижу одиноких, пожилых людей из наших, русскоязычных. Для них одиночество становится, пожалуй, наиболее тяжёлым, наиболее непроницаемым. Из-за отстутствия работы, друзей (настоящие друзья появляются в этом возрасте редко), слабого знания языка. Мне их жалко. Хочется им помочь. Но не знаю как.

Лев Мадорский: Два рассказа Читайте далее

Генрих Иоффе: Октябрь 1941 года. Москва

Москва изменилась. Бетонные «ежи», баррикады, кучи дров, витрины закрыты мешками с песком или опилками, окна перекрещены бумажными лентами. Одетые в шинели и шапки-ушанки девушки, как огромных животных, под уздцы, не спеша вели по улицам аэростаты воздушного заграждения. Прохожих мало и почти все в военном.

Генрих Иоффе: Октябрь 1941 года. Москва Читайте далее

Леонид Кауфман: Добыча сланцевой нефти

В последние десятилетия экономические и экологические факторы заставили обратить серьезное внимание на принципиально иную технологию подземной добычи сланцевой нефти. Эта технология предусматривает подземный нагрев нефтеносных пород и ускорение созревания керогена в нефть без выдачи сланцев на поверхность.

Леонид Кауфман: Добыча сланцевой нефти Читайте далее

Иосиф Гальперин: Медуза

В Северной Греции погибло несколько человек, наводнениями размыло дороги, смыло мосты на вздувшихся речках, при нас выглядевших пустыми руслами. Ливни с грозами, с мерцающим лесом молний, присущих громовержцу, ударили по пространству от Хорватии до Стамбула…

Иосиф Гальперин: Медуза Читайте далее