Анатолий Зелигер: Игрок

Loading

Он взял кредит в банке и открыл один за другим два магазина. Я заходила в эти магазины. Пустые залы, скучающие продавцы. Продавались две, три книги в день. Надо было срочно ликвидировать дело.

Игрок

Анатолий Зелигер

Я впервые увидел его в бильярдной ленинградского Дома офицеров. Он проворно полз под бильярдным столом. Вид его был забавный — голова почти касалась пола, а худой зад задран кверху. Пара игроков хлопала в ладоши и радостно кричала:

— Ты лизни, бедняга, пол, ламца, дрица, лимпопо.

Он вылез, отряхнул брюки и громко крикнул:

— Я за Олегом.

Как он выглядел? Ну что сказать? Высокий, худой, рыжий.

Я подошел к нему и спросил:

— Как успехи?

— Пришел, увидел, победил, — бодро ответил он и вынул из кармана несколько денежных бумажек. — Присядем, что ли? Как известно, в ногах правды нет. Пришел играть? Занимай очередь.

Мы с ним сыграли несколько партий. Он опустошил мои карманы. Из Дома офицеров вышли вместе. Поговорили о том, о сем. Он, видимо, почувствовал ко мне симпатию.

Расставаясь, вынул из кармана проигранные мной деньги, отдал их мне и сказал:

— Больше в эту бильярдную не приходи. Понял? Маклера видел? Зовут его Вася. Опытные игроки ему деньги платят, а он им жоха подставляет. Жох — это наивный дурачок, который воображает, что хорошо играет. Вася его всячески ободряет и кий якобы лучший подбирает, и советы умные дает. Ну, а наш брат, мастер высшего класса, ему карманы, не торопясь, облегчает… Тебя как зовут? Григорий? А меня Яков…

Больше в Ленинграде я его не встречал.

Промелькнули годы. Я жил в Израиле. Второй раз увидел я его в шахматном клубе моего города. Яков узнал меня и обрадовался:

— Старый друг лучше новых двух, — сказал он.

Мы подружились. Нас сблизила любовь к шахматам. Я приходил в клуб три раза в неделю за часа полтора до его закрытия, а он в три, четыре, как на работу. Возвращаясь из клуба, мы говорили только о шахматах. К примеру, помню наш длительный спор о корректности применения защиты Маршалла в Испанской партии.

А потом он исчез. Нет его, как не бывало. Немного обидно было. Конечно, я ему не брат и не сват. Но почему бы не попрощаться по человечески, руку пожать на последок, небось рука не отсохла бы…

Прошло еще два года. Я вышел из шахматного клуба и присел на скамейку. На ней, сутулясь, сидела женщина c усталым, грустным лицом. Она сказала:

— Вы из шахматного клуба? Мой покойный муж в нем пропадал часами.

— Как его звали? Может быть, я его знал?

Она начала рассказывать, и я быстро понял, что речь идет об Якове.

— Яков умер!

— Ой, как жаль! Он был не таким уж старым. Я знал его еще в Петербурге. Как это случилось?

Она продолжила рассказывать. Исповедально, ничего не утаивая, как близкому другу. Видимо, нужно ей было разделить с кем-то тоску, мучавшую ее.

— Я тогда была студентка математического факультета Педагогического института. Выходила я замуж за обаятельного молодого мужчину — учителя физики, окончившего университет. Я думала, что меня ждет счастливая семейная жизнь. Но очень скоро узнала, что семейная жизнь скучна моему мужу. Его поглощала неодолимая страсть к азартным играм. Ему необходимо было находиться в состоянии азарта. Без этой подпитки он мрачнел, превращался в скучного, ворчливого и, откровенно говоря, в неприятного человека.

Яков быстро заставил меня понять это. Мы прожили вместе только неделю. Он ушел из дома в часов шесть. Сказал, что через часок, другой вернется. И пропал. Я побежала в шахматный клуб. Он играл. Я сказала: “Идем домой”. Он посмотрел на меня равнодушным взглядом, ответил: “Сейчас” и снова уставился на доску. Я зашла за ним через час. Клуб был закрыт, и он играл на улице. Начало темнеть, зажглись фонари. Я снова позвала его. “Я должен отыграться после глупого проигрыша”— сказал он мне.

Я прибежала домой, В отчаянии заперла квартиру и ушла к родителям. Я плакала, не хотела возвращаться домой, кричала, что хочу развестиcь. Меня успокаивали и уговаривали вернуться и мои родители, и его.

Мы снова стали жить вместе через дней десять. Я вынуждена была примириться с тем, что у меня такой необычный муж. Он заставил меня принять его таким, какой он есть. Бильярд, преферанс, шахматы — это его три страсти. Он был неплохой человек. С ним можно было жить. Только не нужно было бороться с его неодолимым стремлением находиться в состоянии азарта.

Вот, например, в квартире я, он и маленький ребенок. Казалось бы, проведи вечер с семьей. Нет, он сидит с тоскующим “взором”. Позевывая, смотрит на экран телевизора. Потом встает и виновато говорит: “Я забегу к Зерницким.” Уменя комок в горле. Пересиливаю себя: “Ну что ж, иди”. А потом его нет всю ночь. Утром является с измученным счастливым лицом, бросает на стол несколько денежных бумажек.

Или, например, идет субботний день. Приезжаем на пляж. Побыл с нами немного, а потом: “Здесь недалеко есть хостель. При нем клуб одноэтажный, не велик, не мал. Пойду, сыграю партию — другую в бильярд в ихнем клубе”. Часа через два иду с ребенком в этот хостель, нахожу клуб. Он в самозабвении лупит шары. Начинаю уговаривать его идти домой. Только через час удается оторвать его от этого чертова бильярда.

С таким характером нельзя было заниматься бизнесом. Надо было вцепиться в него двумя руками и не пускать. Надо было лечь на его пути и сказать: “Только через мой труп”. А я проявила малодушие.

Он начал с книжного издательства и небольшого книжного магазина при нем. Вначале все шло хорошо, приносил стабильно тысячи три, четыре в месяц. Но страшная скука была написана на его лице. С мрачным, потерянным лицом уходил на работу. И с каким-то брезгливым выражением лица возвращался обратно. До чего же ему была вредна спокойная жизнь.

И вдруг, чего следовало ожидать, он завелся. “Хватит молоть воду в ступе. Надо открывать магазин за магазином. Скоро о книжных магазинах Якова Дорфмана заговорит весь Израиль. Стеймацкий? Ха-ха, Стеймацкий! Он будет лизать подошвы моих ботинок. Я стану миллиардером. Как? Да как Абрамович. Какой-нибудь мелкотравчатый открыл лавчонку и вся его жизнь в ней. А Абрамович открыл десятки и десятки лавчонок, и деньги потекли к нему. Вот в чем разница между мелкой рыбешкой и А-бра-мовичем.”

Я видела, что пылает пожар. Им овладела новая страсть, более рискованная, чем все предыдущие. Я понимала опасность этой новой азартной игры, до боли в сердце боялась потерять его. Но остановить его я не могла. Поймите, что я могла сделать?! Упасть на пол, обхватить руками его ноги и закричать: “Не пущу?”

Он взял кредит в банке и открыл один за другим два магазина. Я заходила в эти магазины. Пустые залы, скучающие продавцы. Продавались две, три книги в день. Надо было срочно ликвидировать дело. Но Яков не мог остановиться, он не привык проигрывать. Последние деньги были потрачены на рекламу. Ничего не изменилось. Каждый день приносил добавочные убытки. Мрачный, после бессонной ночи он ушел из дома, и больше живым я его не видела. Мой Яков не умел проигрывать… Так что… нет на свете вашего знакомого…

Она заплакала, встала и пошла по дорожке, утирая слезы.

Что мог я ей сказать?

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.