Иосиф Рабинович: Гудит вопросами башка

Loading

Гудит вопросами башка

Иосиф Рабинович

ПРИ ЛУННОМ ОСВЕЩЕНИИ

Предзимье, лужи под ледком,
На небе звёзд сумятица,
Луна потёртым пятаком
Меж редких тучек катится.

Листва давно опала вниз
И я, как наваждение,
Смотрю берёзовый стриптиз
При лунном освещении.

Вокруг трагический коктейль
Из чёрного и серого,
И только электрички трель
От века двадцать первого…

А в остальном — ну всё, как встарь,
Достойно изумления,
Неважно, президент иль царь,
При лунном освещении.

Всё те ж герои, подлецы,
Любовь и зло кромешное…
Так жили деды и отцы —
И мы, потомки грешные.

В кафтан одет иль в пуховик,
Какое, блин, значение —
Ты просто выпивший мужик
При лунном освещении.

Нет, ты не пьян, а так, слегка,
Уйти от повседневности.
Гудит вопросами башка,
Известными аж с древности.

Нас беспокоят вновь и вновь
И требуют решения
Семья, работа и любовь
При лунном освещении.

Кто, как и триста лет назад,
На пояс Богородицы
Надеется, а нам-то, брат,
Самим решать приходится

Самим решать тебе и мне,
Решать без промедления,
При ясном дне решать, а не
При лунном освещении.

Когда-то ведь придёт восход,
Наступит утро раннее,
Двухтыщный с дюжиною год
При солнечном сиянии.

И века нашего черты,
Какие тут сомнения:
Непросто всё, как видел ты
При лунном освещении.

АПОФИГЕЙ

Дымком зелёным полыхнула роща,
Плюётся тополь красным червяком,
Весна идёт, и надо быть попроще,
И ни за что не думать о плохом.
Плевать на всё, что сердце потревожит,
Стратегия понятна и ясна:
Пусть у других идёт мороз по коже,
Какой мороз, коль у тебя весна?
И червь сомненья, тот, что души гложет,
Других лишив спокойствия и сна,
С тобою сделать ничего не сможет:
Какие черви, раз кругом весна?
А коль на помощь кликнет чей-то вопль,
Возьми беруши — вот и все дела,
И понемногу превратишься в тополь,
Такой красивый… ведь весна пришла!

«GAME OVER»

Говорят, что астероид
Приближается к Земле
И такое нам устроит —
Превратимся в крем-брюле.

Что же это будет с нами?
Дни последние пришли?
Ожидается цунами
И трясение земли!

На спасенье не надейся,
Все убежища — эрзац,
Будь ты даже Биллом Гейтсом,
Всё равно придёт абзац…

Суперкомпы в напряженье,
Производят гиперсчёт:
Есть надежда на спасенье?
Может, как-то пронесёт?

Был ответ немногословен:
В девяти из десяти
Ожидается «game over»,
Как тут, братцы, ни крути…

Ох, на что это похоже —
Завершается житьё?
Но десятая, то всё же —
Вся надежда на неё!

Ежели она случится,
Надо выпить, бог ты мой,
Ведь тогда не прекратится
Балаганчик наш земной.

Ну а если нет удачи,
Налакаемся, скорбя,
Чтоб последнею поддачей
Помянуть самих себя.

Тут бояться — не бояться,
Будет то, что суждено,
Так давайте выпьем, братцы,
Раз иного — не дано!

БОДИ-АРТ И ТИШКА

Всем известно, что искусство
Эстетическое чувство
Развивает у детей.
Вот и мама без затей

Акварель Данилке-сыну
Прикупила, пусть картины
Он рисует, Стол, кровать —
Всё, что можно рисовать.

А сама на кухню села,
Маме вечно много дела:
И уборка, и обед,
И минуты лишней нет!

В детской, окромя сынишки,
Была доченька-малышка
И ещё нахальный кот,
Его звали просто Тишка.

И пока на кухне мама
Борщ варила, мыла раму,
Юный Рембрандт, хоть и мал,
Время даром не терял,

И не следуя стандартам,
Он занялся боди-артом.
Из родной сестрички Юли
Мигом сделал красотулю,
Аж от пяток до бровей
Изукрасил лиходей!

Мама в детскую пришла,
Маму оторопь взяла,
За искусство Даниил.
Враз по заду получил…

Утверждают неспроста:
Мир спасает красота,
Но от мамы нет защиты
Сам в слезах и попа бита!

Только хитрый Тишка-кот
Мимо пролетел красот
И в своём углу на кухне
Молочко из плошки пьёт.

ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Вербы овеяны ветром нагретым,
Лёгкий дымок, словно от сигареты,
Почки набухли и лопнут вот-вот,
Поздний апрель по дорогам бредёт.
Вот бы собраться и к храму пойти,
Но не всегда-то и сыщешь пути…

Путь этот очень извилист и долог —
Дьявол речист, как заправский психолог,
Шепчет на ухо: присядь, отдохни,
Установились чудесные дни,

Сказка как в роще чирикают птицы,
Как расцветают и зреют девицы,
В бочке играет младое вино,
Душу и тело согреет оно!

Как не смутиться от этаких песен?
Маленький мир твой становится тесен.
Грешная рвётся на волю душа —
Эх, до чего ж эта жизнь хороша…

Ну а в итоге ужасная драма —
Он не дошёл, не добрался до храма!

ВАС ПРЕДАЛ ДРУГ

Вас предал друг — обида и досада,
И всё же, думаю, рыдать не надо,
И не стучите кулаками в грудь,
Он предал вас сейчас, и слава Богу,
А мог в другое время блядануть,
Когда бы хуже было всё намного…

Вы вдумайтесь, заложен был под вас,
Заранее, замедленный фугас!
Он нынче грохнул — больно, спору нет,
Но боль пройдёт, забудется беда,
Как говорят, семь бед — один ответ,
А он уж не взорвётся никогда!

ВОПРОС

Ты создал человека, Господи, а он создал Тебя. И еще неизвестно, у кого это получилось лучше.
Вадим, 2 класс. (Из проекта «Письма детей к Богу»).

Лишь дитя поспорить может с Богом,
Высказать Ему, что хочет, лично.
Взрослому-то страшно, хоть немного,
Иль, как атеисту, неприлично.
А мальчишка — он по-детски смел,
Ставит он вопрос, как на собраньи:
Человек иль Бог, кто преуспел
В том соревнованье в созиданье?
Будет у мальчонки путь тернист,
Вот таким и нелегко от века,
Парень то совсем не атеист,
Парень свято верит в… Человека!
Потому преодолеет всё
Молодец из племени пытливых.
Ведь они создали колесо,
Самолёт придумали и пиво…
Не пугает их вопрос любой.
Верю я, пройдёт совсем немного —
Вырастет, окрепнет головой
И тогда легко поспорит с Богом!

В ОТВЕТЕ

В ответе мы за тех, кого мы приручили,
А также и за тех, кого недоучили,
Недолюбили, недовоспитали,
Кому не помогли и недодали…

Итак, выходит, мы за всех в ответе,
А те, кого мы «НЕ», они как дети,
Им всё вокруг, бесспорно, фиолетово,
И даже ловят кайф они от этого!

НОВОГОДНЕЕ

Вот уж ёлки зажгли огоньки свои вечные,
Порождая вопросы одни бесконечные:
Чем славна эта точка орбиты земной,
Почему Новый год происходит зимой?
А не лучше, скажите, как мыслится мне,
Повстречать Новый год по цветущей весне!
Вот когда оживает, волнуясь, природа,
Тут и самое время для Нового года.
Позади феврали, марты вместе с апрелями,
Полон лес соловьиными звонкими трелями,
Май зелёною травкой, цветами пропах,
И улыбки цветут на девичьих губах.
А что ёлка — так ёлка и в мае растёт,
И, дыша ароматами шишек и хвои,
Мы под ёлкою встретим вдвоём Новый год,
И под ёлкой найдём своё счастье весною!
А не так, как, бывалочи, ранее —
На Господнее обрезание!*

*) Отмечается в католицизме 1 января по Григорианскому календарю, в православии — также 1 января, но по Юлианскому календарю (последняя дата соответствует в XX и XXI веках 14 января Григорианского календаря).

В СЕБЯ

Когда кошки скребут на побитой душе,
Когда хочется выть, словно волк на луну,
Я в себя ухожу, где душа неглиже,
Где ни бурь и ни вьюг, где не гонят волну!

И сижу я в тиши, как всегда, одинок,
И копаюсь в себе, в чём я грешен, ищу,
И ласкается море у ног, как щенок,
И тогда я себе ничего не прощу…

А потом говорю вам с улыбкой: бонжур!
И, свой ёрницкий панцирь на душу надев,
Я обратно в ваш сумрачный мир захожу,
Мир гламурных мужчин и мужающих дев.

Ну а коль не смогу пересилить беду
И не станет на это ни сил, ни души,
Вот тогда я в себя, не как прежде, уйду,
А останусь навеки в прохладной тиши.

Но, пока на плечах громыхает броня
И тяжёлый клинок холодеет в руке,
Никому не советую трогать меня,
Я в седле и поводья зажал в кулаке!

ВСЕМИРНОЕ ОЛЕДЕНЕНИЕ

Две передачи по ТВ сподвигли меня на этот стих — о глобальном оледенении (которое грозит, а вовсе не потепление) и о межэтнических отношениях в Москве

Оскудеет Гольфстрим, и морозы такие ударят,
Что скуют кандалами гремевший досель океан.
Ледяною коростой покроется маленький шарик,
Приютивший до срока шумливое племя землян.

И Рейкьявик тогда превратится в чукотский Анадырь,
Будут ягель олени жевать в Елисейских полях,
И пойдут разговоры, что в Африку, в Африку надо
Драпать раньше, чем грянет всемирный отчаянный швах!

Кто с деньгами, тот, виллу построив, махнёт себе в Гану
И на пляжах Атлантики будет спасению рад,
Ну а мне-то что делать? Куда подаваться я стану?
Я боюсь, что не хватит меня даже на Ашхабад!

Слёзы нечего лить, покидая навеки Россию,
К второсортности надо, увы, как-никак, привыкать,
Что вы пришлые здесь, и по духу и крови чужие,
Понаехали, видишь, ети их российскую мать!

Вот такой камуфлет поднесёт, коль захочет, природа,
И не раз с теплотой ещё, думаю, вспомните вы
Беспощадное лето две тыщи десятого года,
Загорелых девчонок на улицах дымной Москвы…

Утешает одно, повторю кое-как за Некрасовым,
Я спокойно взираю в глаза неизвестной судьбе:
Как же, друг, хорошо, что в ту пору морозно-ужасную
Жить уже не придётся, ровесник, ни мне, ни тебе.

ГРОЗА

Молнии зигзаг, словно молотом,
Черноту раскололо золотом —
Удар!
Разделилось надвое небо,
Словно где ты был и где не был, —
Кошмар!
Я там был, хоть всего мгновенье,
Но не жажду туда возвращения —
Мрак!
И на водное извержение
Пялюсь с детским я восхищением —
Дурак!
Время вздыбилось коромыслом,
Но ищу в этой жизни смысла —
Зря!
Злые струи ослабли вроде,
И уже над землёй восходит —
Заря!
Утро дышит прохладой приятной,
Хрен с ним, с тем, что на солнце пятна. —
Вот!
Но безжалостное светило
Снова жаром весь мир залило —
Жжёт!

БУНГАЛО

То нефти разлив, то циклон, то жара,
Нет спасу от этакой дури,
Ну, просто вселенский каюк.
С того и решил прикупить старый друг
Бунгало в Куала-Лампуре,
А я навострился на севера.

Там всё как всегда — и мороз, и снега,
Морошка взамен ананаса,
Зато там предельно стабильно,
Земля керосином обильна,
А женщины также прекрасны,
И в страсти своей — как пурга…

Живи там и нервы себе не трепи,
И банька, и водка с мороза.
Хоть цены там, правда, поболе, чем тут,
Но люди живут там, и славно живут,
Вдали от глобальной угрозы,
Им просто пипи на любые БиПи!

ДЕВОЧКА С АВТОМАТОМ

Девчонка в розовой маечке,
Серебряных блёсток ряд,
Копна волос цвета ночи
И вишенки глаз горят.

На плечике нежном девичьем
Тяжёлый висит автомат,
Бесстрашная дочь Израиля —
Простой еврейский солдат!

Когда-то её прабабушку
В печи сожгли. Холокост.
Хотели целую нацию
Вычеркнуть. Пепел. Погост.

Ответьте, мужчины, женщины,
Товарищи и господа:
Израильская военщина —
Вот эта девчушка, да?

Когда в опасности Родина,
Свинцовые тучи висят,
Пред силою этой девичьей
Бессилен любой Арафат!

Года пролетят незаметно
И кудри посеребрят…
Боже! Дай мира правнучкам
И забери автомат.

ЗОЙКИНО ПИСЬМО

Скажу Тебе по секрету, Ты только никому. Меня целовал Женька, и у нас теперь будут дети. Спасибо, на всякий случай.
Зоя, 1 класс.
Детские письма, которые они адресовали напрямую Богу, в психологическом эксперименте в школе.

Зойка-первоклашка Богу написала,
Не прося подарков от него при этом,
Просто свою тайну Богу рассказала,
Просто поделилась девичьим секретом.

И пустилась Зоя сразу в откровенья:
«Знаю, ты не скажешь никому на свете,
Что я целовалась в коридоре с Женей,
И у нас, наверное, скоро будут дети!»

Солнышко, малышка, душу всю излила,
А в конце и Бога поблагодарила.
Добротой безмерной дышат эти строки.
Погоди, девуля, вот наступят сроки,

И в достатке будет нежности и ласки,
Может, Бог подарит и любовь, как в сказке,
Или даже радость принесёт такую,
Что отметишь с Женькой свадьбу золотую.

Будет в жизни много счастья и улыбок.
И живи спокойно — Бог молчит как рыба!

БУДЕТ СЧАСТЬЕ

Мороз, и всё вокруг в колючем инее,
А к утру студит вовсе озверело.
Застыло всё, и даже небо синее
От холода, наверно, поседело.

Да, севера суровы, спору нету,
И лишь одно нас утешает, люди:
Что всё равно когда-то будет лето,
Короткое, но непременно будет.

Когда в душе морозное ненастье
И боль скребёт по сердцу нестерпимо,
Одна надежда: всё же будет счастье,
Пусть малое, но не проскочит мимо.

НАУМ

Наум, часовщик с Молдаванки,
Весёлый и мудрый старик,
Сказал мне когда-то: «Испанки —
Таки это ж прелесть и шик.

Глаза, словно пара маслинок,
А кудри, а груди — молчу.
Да я после них, на блондинок
И даже глядеть не хочу!»

В ответ я с нахальством мальчишки
Спросил, что взбрело мне на ум:
—«А были с испанкой интрижки?
Колись уже, дядя Наум!»

А старый чудак, не помешкав,
Заметил, что я ещё мал,
И с хитрой одесской усмешкой,
Вопрос на вопрос мне задал:

«Какой же ты неугомонный,
Какой же ещё молодой!
А в чём же, скажи, от гиббона
Отличие наше с тобой?»

Я что-то промямлил про шкуру,
Мол, зверь на деревьях живёт,
Что, попросту, он полудурок,
А я — homo sapiens, вот!

«Ты манией болен величья,
Племянничек, ты пустозвон,
Фантазия — вот в чём отличье,
Во всём остальном ты гиббон!

Ты задал вопрос беспардонный,
Ну, просто гиббону под стать.
Так, чтоб восхититься мадонной,
Обязан я с ней переспать?»

С того разговора немало
Отмотано месяцев, лет.
Давно уж Наума не стало,
Но я его помню завет.

Пишу о небывшем нередко,
И складно выходит порой:
Стихи о любви — не заметки
О жизни своей половой.

О СУЩНОСТИ ХИЩНОСТИ

Порой достанет нескольких мгновений,
Дабы решить проблемы бытия:
Без размышлений и без объяснений —
Удар когтей, и нету воробья…
И только человек, кокетства ради,
Мол, он романтик, в том сомненья нет,
С берданкой сидя где-нибудь в засаде,
Слагает утке пламенный сонет.
Он полон вдохновенья и витийства,
Как будто пишет деве мадригал,
Певец жесткосердечного убийства,
Что столько жизней попусту сломал.

ОТЕЦ

Снаряд по танкам выполнен хитро:
Под оболочкою — калёное нутро.
Всё это напридумано недаром,
Чтобы сердечник, острый, как клинок,
Прикрытый мягкой оболочкой, мог
Броню пробить решительным ударом!

Вот и о людях часто говорят:
Он как противотанковый снаряд,
Отмечены они особой метой,
И я, когда, бывает, слышу это,
То вспоминаю своего отца,
По виду ну совсем не молодца,

Интеллигент с застенчивой улыбкой,
Без меди голос, ласковый, простой,
Но величайшей было бы ошибкой
Считать моего батю размазнёй.

Он под тактичным, мягким обхожденьем —
А жизнь лупила круто, видит Бог, —
Хранил клинок железных убеждений,
Который ну никто согнуть не мог!

И не сломался он, держал удары,
И честь свою не уронил вовек,
Как надо жизнь прошёл, и умер старый,
Нешумный и сердечный человек…

А я живу, шумлю, ругаюсь матом,
Взрываюсь тучей дыма и осколков.
Ну, прямо как обычная граната,
Огонь и грохот, да не видно толка.

ПРОСТОТА

В действительности просто всё на свете,
А сложности придумываем сами.
Бирюльками играя, словно дети,
Поэты ищут темы для писаний,
Оттенки, полутени, и нюансы,
И прочие игры ума детишки
Наполнили сонеты и романсы,
Легли тяжёлым грузом в наших книжках…

А в жизни есть любовь и равнодушье,
А что ещё? Ну, ненависть и дружба.
И это всё, и вынужден признаться я:
Всё прочее — всего лишь комбинация!
Пусть по иному поводу, но греки,
Неглупые, как видно, человеки…
Четырёх сущностей хватало им всегда:
Огонь, земля да воздух и вода,
Всё остальное, если без обиды,
Не более чем разные гибриды!
Ну а касаемо до чувств людских,
Тут те же греки, знать, промашку дали
И увели людей в такие дали,
Поэзией опутывая их!

Прошли года — наука изменилась,
Точнее стала, прах её возьми,
А что до чувств, скажи, ну сделай милость,
Хоть что-то изменилось меж людьми?
Зато стихов о чувствах пруд пруди,
И в них опять злосчастные нюансы,
И мадригалы всякие, и стансы
Загнут такое, только и следи!
Всё может быть там: и любовь цветная,
Не просто дружба — женская, мужская,
И всяческий расслабленный балдёж —
Рэп, что безумно любит молодёжь,
И прочие стишки (пардон) и песни,
Муры и мишуры в них пуд, хоть тресни.
И как же, как же, как же, чёрт возьми,
При всём при том остаться хоть людьми?

Я знаю: эту женщину люблю,
А этого мерзавца ненавижу,
Без друга своей жизни я не вижу,
А остальные все близки к нулю,
И всяких экивоков не терплю!

РАДИ ДРАКИ И ЛЮБВИ

Мы, строители, маги, кудесники,
И всё то, что мы сделать смогли, —
Только тонкая плёночка плесени
На прекраснейшем теле Земли.

Наши страсти и наши страдания,
Наша ненависть и любовь —
Только писк в лесах мироздания.
Отчего же мы вновь и вновь

Строим, мучаемся и любим,
Пьём вино и песни поём?
Мы как дети, взрослые люди,
Так упёртые на своём!

Что-то там намутили с генами,
Начудила природа мать,
Чтоб с привычками неизменными
Вновь и вновь готовы страдать.

Вновь гордыня, любовь и драка,
И ведь это в который раз.
Где же тут зарыта собака?
Нет, ответа никто не даст!

Вы, философы и поэты,
Инженеры бессмертных душ,
Столько раз писали об этом,
А в итоге сплошная чушь!

Вот и я не сумел ответить,
Почему такое в крови,
Но живу я на белом свете
Ради драки и ради любви!

РАЗГОВОР С БОГОМ

На днях поделился я планами с Богом:
— Ты знаешь, Всевышний, хочу я немного.
Круиз, например, совершить на Мальдивы,
Коттедж на Рублёвке построить красивый,
Хочу «Мерседес», или «Бентли» хотя бы,
Чтоб цветом в асфальт и моторчик неслабый,
Хочу написать в эту осень нетленку
И тем соблазнить понтовитую Ленку,
А лучше с какой-нибудь фотомоделькой
На яхте поплавать хотя бы с недельку…
И Бог мне ответил, тряся бородой:
— А попка не слипнется, мой дорогой?

СЕМЬ ХОТЕЛОК

Хочу писАть, но менее, чем пИсать.
Хочу воспеть, но менее, чем выпить.
Хочу успеть, но некуда — увы.
Хочу страдать, но только чтоб взаимно.
Хочу балдеть, да было б от чего.
Хочу потеть, но от трудов любовных.
Хочу взлететь, да вот боюсь посадки.
Хочу хотеть, но если честно — лень.

СЕРОСТЬ

Серый дождь из серой тучки,
Прелых серых листьев кучки,
Посеревший лес промок,
Ходит серенький волчок,
И кого-нибудь прихватит
Он за серенький бочок!
Всё серым-серо назло.
Ставки делать — западло,
Ни на чёрном, ни на красном,
А на серое зеро!
В тёмно-сером сюртуке,
С серой трубкою в руке
Серый дым спиралью вьётся
В полутёмном кабаке…
Только жаль, что у меня
Нету серого коня —
Оседлал его и сразу
Ускакал бы в зеленя.
Но не сдюжить «дежаву»,
Среди серости живу,
От неё обалдеваю
И во сне и наяву.
Я не сер, кричу, а сед,
Просто очень много лет!
Но кругом глумится серость
И хихикает в ответ.

СТРУНЫ

Вглядись — увидишь многое:
Прекрасное и убогое,
Поганое, кипенно чистое,
Молчащее, пышноречистое.
Вглядись и, конечно, увидишь,
Как сказочно мир прекрасен,
Как много людей красивых
По улицам города ходит,
Как радостно светит солнце,
Как воздух прозрачен и свеж,
Как улыбаются женщины
И дети на мир глядят.
Так говорил, ухмыляясь,
Подонок слепому альтисту,
Игравшему на перекрёстке
И собиравшему деньги
В потёртый старинный футляр.
Потом достал из кармана
Из меди побитую пуговку
И бросил, презрительно хмыкнув,
Её альтисту — держи!
И лишь когда отгремели
Подковы сапог тяжёлых,
Когда опустел перекрёсток
И день утонул в ночи,
Ударил альтист по струнам,
И струны в ответ зарыдали,
И звёзды с высот небесных
Беззвучно внимали им.
И пели струны о странах,
О странах волшебных и чудных,
О лунных серебряных пиках,
О марсианских морях,
О жарких джунглях Венеры,
О людях с Альдебарана,
О всём, что глазами зрячими
Никак увидеть не мог
Подонок, что пуговку бросил,
Ушедший по переулку
Под цокот стальных подковок
Своих тяжёлых сапог!

БИОЛОГИЯ С ФИЛОЛОГИЕЙ

На склоне лет, устав от Люсь и Маш,
От вечной парадигмы «Дашь — не дашь?»,
Решил поэт слегка угомониться,
Пожить на даче иль пивком налиться.

И только лишь решенье принял он,
Как тут как тут — нахальный Купидон,
И некую давай пиарить Ленку,
Мол, у неё и попка, и коленки,

И прочие прелестные запчасти
Вполне пригодны для безумной страсти…
От лука, стрел давно уж толку нет,
А посему мобила, Интернет

Сегодня в арсенале у Амура,
Но технике не одолеть халтуры.
Мальчишка Купидон, когда строчил диплом,
Как нужно тонко разбираться в том

И струны в людях задевать какие,
Чтоб страсти пробуждалися крутые,
Он сам из Интернета всё скачал:
Все эти чаты, форумы и блоги,
И, главное, начало всех начал —
Язык косноязычный и убогий:

«Послушай, чел, неужто ты не лю?
Ну прям, ну щас забанить эту шлю?»
А далее всё шло в таком же стиле,
И я не удивлён, что наш поэт,
Ведь всё-таки давал же он обет,
Его соблазны, нет, не захватили…

И только когда выгнал паренька
И тяпнул кружку доброго пивка,
Мечтательно с него сдувая пенку,
Заметил, призадумавшись слегка:
«А в общем бы неплохо эту Ленку!»

ХАНУРИК

У меня живёт смешной зверёк,
Мама норка, а отец хорёк.
Днём он спит, выходит редко.
Говорят, что надо в клетку,
Чтоб не шастал тут и там
И не гадил по углам,
Но не поднялась рука
Превратить зверька в зэка!
Мне, конечно, было б проще
Отпустить зверюшку в рощу —
Он большой любитель птичек,
Их птенцов и их яичек.
Только думаю, свобода
Ни к чему ему, по ходу:
Тот, кто был рождён в неволе,
Враз погибнет в чистом поле.
Так и мы — пришла свобода,
Вроде благо для народа,
А кругом сплошной бардак.
Маюсь, не пойму никак:
Кто ворует и жирует,
А кто люто голодует,
Поминая чью-то мать…
Ну не в клетки ж всех сажать?

ВИНИГРЕТ

Мне ведомо, чего не знают те, кто знает всё: почём фунт лиха стоит, и где зимуют раки для пивной и где Можай находится, за коий загонят, вставши, левою ногой! Показывали мне и козью морду, чтоб мало вдруг не показалось мне. Огонь, вода и трубы из медяшки — всё это, право слово, ерунда, когда ж серьёзно по спине мурашки и не одна придет к тебе беда, как снег на голову, как щуке зонтик в речке, и как к Емеле-дураку на печку вдруг пруха заявилась утром рано и, выскочив как гвоздик из дивана, пошла, как та губерния, писать, естественна тут рифма — твою мать, не надо только лихом поминать, и вышел я, как дело, то бишь в шляпе, причём сухой до нитки — из воды, а как известно, праведны труды и мысль, что человек и друг и брат, не обещают каменных палат, и потому обедне сей конец, а делу, блин, не шляпа, а венец!
И всё ж один вопрос ещё остался: а где Макар там с тёлками гонялся?

СОМНЕНИЕ

Вновь скопились толпой неурядицы,
Я опутан ими, охвачен,
А непруха глумится и рядится
То в любовь, то просто в удачу.

Самомненьем, сомнением мучаюсь:
Что же это напасть за такая?
Сквозь судьбу пробираясь колючую,
В кровь я душу себе раздираю.

Может, лечь под кустом терновым,
Отдохнуть от судьбы постылой,
Чтоб подняться и снова, снова
Продираться с неистовой силой!

Но топор занесён над плахой,
Как перо над листом бумаги…
А послать бы всё это на… фиг,
Только хватит ли сил и отваги?

ВСЯК СВЕРЧОК ЗНАЙ СВОЙ ШЕСТОК
(Ещё одна неправильная пословица)

Вот ведь как оно получается.
Почему? Не отвечу вам,
Как там люди распределяются,
Чтоб сидеть по своим шесткам.
А помимо этой пословицы,
Есть ещё трамвайный закон:
«Не высовывайся, не высовывайся!»
Ни из строя, ни из окон!
Согревай местечко насиженное,
Прибирай и холь свой шесток,
И тогда не будешь обижен ты
И получишь счастья кусок.
Ну а коли свербит сидение,
Коли рвёшься в неведому даль,
Ищешь сам себе приключений
И себя самого не жаль,
То тогда извини, братишка,
Хоть и выдавил ты раба,
Но готовься к пинкам и шишкам,
Снисхожденья не знает судьба!
Но ведь если доволен малым,
Пиво с воблою — радость вся,
Человечество б не создало,
Ни компьютера, ни колеса!
А сидели бы по пещерам,
Жрали мамонта по утрам.
Но ведь не было бы Гомера,
Ни Эйнштейна, скажу я вам!
Да и пива не было б тоже,
Да, любимого вами пивка.
Кто придумать новое может?
Только тот, кто ушёл с шестка!
Кто не кланялся перед быдлом,
Кто всегда себе «сам с усам»,
Вот и я — с шестка тоже спрыгнул,
А куда, не знаю и сам!
Я порой не пойму, хоть тресни:
Та задача мне по плечу?
Для кого я пою свои песни,
Где, когда и как захочу?
Если Женщина улыбнётся,
Скажет Друг: «Молодец, браток», —
Значит, правильно всё поётся
И не зря я покинул шесток!

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Иосиф Рабинович: Гудит вопросами башка

  1. А в остальном — ну всё, как встарь
    Аптека, улица, фонарь.
    И эта удивительная строчка еще:
    «Листва давно опала вниз» — увидеть бы хоть раз в жизни, как что-то опадает вверх. Меж тем, прозу ИР практически всегда читаю с удовольствием.

  2. Узкая щель для комментария. Так что стихотворные строчки, поставленные правильно, сбились. Ей-богу, не виноват.

    Выпускающий редактор: Наведите мышку на правый нижний угол этой «узкой щели», как вы говорите (угол помечен диагональной штриховкой). Нажмите кнопку мыши, т.е. «зацепите» этот уголок и тяните вниз-вверх, вправо-влево, меняя размер окошка ввода по своему вкусу. Это общее правило: везде, где вы увидите диагональную штриховку в правом нижнем углу окошка — можете «цеплять» этот угол мышью и изменять размер окна.

  3. Берка — Тартаковскому
    — Mon, 02 Jun 2014 20:07:17(CET)
    Можете не завидовать. Хорошие стихи — большая работа. Было б у Вас терпение — и Вы бы написали.
    А насчёт приведённых стихов Иосифа Рабиновича — в основном это стихи ни о чём. А ни о чём можно и не писать ничего…
    ::::::::::::::::::МСТ::::::::::::::::::::
    Снег идет, снег идет.
    К белым звездочкам в буране
    Тянутся цветы герани
    За оконный переплет.

    Снег идет, и все в смятеньи,
    Bсе пускается в полет,
    Черной лестницы ступени,
    Перекрестка поворот…

    Славная осень! Здоровый, ядреный
    Воздух усталые силы бодрит;
    Лед неокрепший на речке студеной
    Словно как тающий сахар лежит;
    Около леса, как в мягкой постели,
    Выспаться можно — покой и простор!
    Листья поблекнуть еще не успели,
    Желты и свежи лежат, как ковер…

    Предзимье, лужи под ледком,
    На небе звёзд сумятица,
    Луна потёртым пятаком
    Меж редких тучек катится.

    Листва давно опала вниз
    И я, как наваждение,
    Смотрю берёзовый стриптиз
    При лунном освещении.

    Вокруг трагический коктейль
    Из чёрного и серого,
    И только электрички трель
    От века двадцать первого…

    Под голубыми небесами
    Великолепными коврами,
    Блестя на солнце, снег лежит;
    Прозрачный лес один чернеет,
    И ель сквозь иней зеленеет,
    И речка подо льдом блестит…

    Строго говоря, всё это «ни о чём» — о погоде, давно минувшей… А мне завидно.

  4. Прекрасные стихи.
    Боже, как я, не написавший в своей долгой жизни ни одного стихотворения, завидую умеющим!

Добавить комментарий для Маркс ТАРТАКОВСКИЙ Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.