Владимир Майбурд

Профессор

 

Во второй половине августа на Рижском взморье купалный сезон заканчивается не только для обычных отдыхающих, но и для спортсменов и любителей-моржей.

Частые, холодные, моросящие дожди и пронизывающий ветер не располагают к купанию, но и любители пргулок в такие дни предпочитают теплые помещения домов отдыха.

В многочисленных кафе трудно найти свободное место в эти дни. И если с суши подует юго-восточный ветер, который сгоняет верхний слой воды в открытое море, температура воды становится арктической. Смельчаки, рискуя, заходят в воду по колени но не надолго, ну а чтобы окунуться и речи не может быть. Ведь для того, чтобы окунуться надо пройти по мелководью метров 60 – 70.

Тем не менее, бывают и погожие дни, то есть, нет дождя, ветер дует с моря, нагоняя теплый слой воды, более или менее теплой. Солнышко как-то скупо, по-осеннему греет. И в такие дни температура воды доходит до 16-17 градусов и тогда не редко в воде можно видеть одного – двух купающихся на всем протяжении берега хватающего взглядом.

Часто гуляя по берегу моря рано утром и по вечерам, до захода солнца, я получал огромное удовольствие. Я считаю, что это самая лучшая оздоровительная процедура.

И вот, гуляя по берегу моря в любую погоду, я заметил, что невзирая на эту жуткую метеорологическую картину, которую я нарисовал выше, ежедневно один единственный человек купается, плавает, барахтается в воде, как тюлень. Глядя на этого моржа, будучи тепло одетым, у меня пробегает холодок по спине, пробегает какая-то дрожь, невольно, подсознательно произносишь брр-рр-брр.

Я заинтересовался, кто же этот смелый, закаленный морж? После того как он вышел из воды, и совершил пробежку, чтобы погреться, я подошел к нему, спросил, как он себя чувствует после ледяного купания. Я представился, а он назвал себя – Борис Плоткин. Фамилия Плоткин была у меня на слуху. Бывшие соученики моей старшей дочери в настоящее время занимаются в университете на математическом факультете у профессора Плоткина Бориса Исаковича. Я сказал, что наслышан о профессоре Плоткине. Так состоялось наше знакомство.

Медленно шли мы по безлюдной улице Иомас и, не сговариваясь, забрели в кафе, где случайно было мало посетителей. Было тепло и уютно. Горячий кофе с бальзамом разогрел нас и способствовал к более открытому, располагающему разговору. Он оказался интересным рас-сказчиком, а я – благодарным слушателем.

О себе, о своей семье, о работе он, очевидно, давно не рассказывал никому. Чрезмерная скромность иногда сковывает. Тем не менее  у каждого человека есть необходимость немного расскрыть свою душу. Тем более, если есть слушатель, который искренне желает услышать  эксклюзивный рассказ интересного человека.

Поскольку этот очерк не носит характер строго автобиографичекого, я позволю себе свободный пересказ нашего разговора.

Город Бобруйск, где в 1925 году, в интеллигентной еврейской семье родился Борис, был типичным провинциальным городом Белоруссии, в бывшей черте оседлости. Не успел он  окончить  8 классов средней школы, как на город,  и на всю страну, обрушилось великое горе. Истребляющие все на своем пути , немецкие орды на шестой день с начала войны овладели городом.

Только чудом можно объяснить спасение бегством, бросив все, что было нажито за долгие годы, их семьи. Семья Плоткиных очутилась в огромной массе эвакуировавшихся на восток людей. Добираясь по же-лезнодорожным путям, люди шли пешком. Киллометровые колонны беженцев, среди которых много женщин, детей, стариков, инвалидов были постоянной мишенью для немецких самолетов, которые на бре-ющем полете расстреливали, бомбили беспощадно этих несчастных, беспомощных людей. Наконец,  их поместили в тесные теплушки. Началось великое, жуткое перемещение на восток.

До Урала добирались почти месяц. В небольшом городке Тугулым Борис успел поработать сторожем, вальщиком леса. Но вскоре достал учебники, проштудировал их и экстерном сдал экзамен за 9-й класс. Поступил в 10-й, но учиться не успел, не пришлось – забрали в армию. Вскоре его направляют в Златоусское пулеметное училище, где через три месяца состоялся выпуск младших лейтенантов и направление на фронт. Хотя шел уже 1944 год и немцы отступали, но вгрызаясь в хорошо оборудованные оборонительные сооружения, оказывали довольно серьезное сопротивление, а на некоторых участках пере-ходили в контрнаступление. И в одном из ожесточенных боев за осво-бождение родного города Бобруйска Борис был тяжело ранен. Огромное количество осколков нафаршировли его тело. Правая рука была довольно серьезно поражена; перебита кость , поражен нерв. Боль не отпускала ни днем, ни ночью. Из одного госпиталя в другой, опера-ция за операцией. Только через 42 дня постоянная боль отступила, но рука еще была бесчувственна, пальцы холодные, поддерживалась косынкой. 20-ти  летний инвалид 2-й – группы, выписан из гопиталя с пенсией, на которую можно было купить полбуханки хлеба и 2-е пачки папирос «Беломор канал». Но молодость и  жажда получить образование брали свое. Вообще молодые люди, прошедшие через горнило войны, очень быстро взрослели и все это не давало им впадать в уныние.

Материальные и бытовые трудности не могут быть преградой для достижения цели. Борис поступает на физико-математический факультет Свердловского унивеситета. Занимается с удовольствием, в нем проснулась какая-то неведомая любовь к математике, причем, настолько глубокая, как-бы сейчас сказали,  на генетическом уровне. Он живет математикой, математика стала для него вторым дыханием. На старших курсах он уже публикуется в крупнейших научных журналах мира. Невзирая на тяжелые, муторные 50– 60 годы, лучший студент становится Сталинским стипендиантом. Правда, скоро его лишают этого звания, тоже в эти тяжелые 50 – 60 годы. 1952 год – один из тяжелейших в истории евреев в СССР. «Отец народов»  не довольствуется компанией борьбы с космополитизмом, зверски  убив выдающегося артиста, режиссера, создателя еврейского театра на Малой Бронной, Михоэлса, готовит окончательное решение еврейского вопроса по гитлеровскому  образцу, создав так называемое «дело врачей» с дальнейшей депортацией всех евреев в Сибирь.

По тонкоиу рассчету этого сатрапа в пути должны погибнуть 50%, а остальные уже на месте. Ему мало 13 миллионов уничтоженных крестьян в начале 30-х годов, во времена коллективизации. В эти тяже-лые времена у Бориса была уже готова диссертация.

История защиты этой диссертации это глава, где с особой яркостью отражается звериный антисимитизм, бездарность партийных органов, готовых задушить, затмить талантливейших  будущих ученых лишь только потому, что они евреи. Партийное бюро университета собралось накануне защиты диссертации, но не в полном составе. Член бюро профессор Конторович не был приглашен. Конторович – выдающийся ученый с мировым имненм – учитель Бориса Плоткина. С иезуитской тонкостью был разработан план провала Бориса – инвалида войны, лучшего студента факультета, своими работами обратившего внимание крупных ученых математиков, все это их мало интересовало. Он был перед миром виноват, что он – еврей. В день защиты диссертации собрались все математики города, они все были свидетелями этой подлой вакханалии. Борису задавали вопросы, не имеющие ничего общего с темой, с математикой. Дело шло к провалу. Профессор Канторович телеграфировал в Москву профессору Курашу – зав. кафедрой математики Московского университета, так же академику Мальцеву. В ответной телеграмме они выразили свое возмущение. И тогда ректор университета встал и заявил: «Кончайте балаган, приступайте к защите!» И когда Борис левой рукой, ведь правая еще была подвешена повязкой, писал на доске сложные формулы, решения различных задач, в зале стояла тишина, молчали и члены партийного бюро, здесь им уже было труднее. Защита диссертации завершилась удачно. А в 1956 году, уже в Москве Борис защитил  докторскую диссертацию. Диссертацию представлял Отто Юльевич Шмидт – крупный ученый, математик, бывший начальник экспедиции «Челюскина». Мощная трава проростает даже сквозь асфальт. Блестяще защитив докторскую диссертацию, получивший признание и известность в мировых математических кругах, устраиваясь на работу, зачастую получает отказ по той же злощастной причине – ведь он еврей.

Но умные евреи иногда тоже бывают нужны. В 1960 году начальник высшего артиллерийского и ракетного училища  имени Маршала Бирюзова генерал Васильев – Лауреат Ленинской премии, будучи знаком с работами Бориса, а так же приняв во внимание авторитетные рекомендации, приглашает Бориса на должность заведующего кафедрой математики. В те годы это было событие из ряда вон выходящее.

Переехав в Ригу, вне всяких обычных на то время очередей, полу-чает квартиру в центре горда. Ему создали благотворные условия для успешной работы. 17 лет, проработанных в училище, Борис считает самыми лучшими годами.

Но, получив допуск, т.е. стал обладателем какой-то военной секрет-ностью, он становится невыездным.

Продолжая работать в военном училище, Бориса приглашают рабо-тать в Латвийский государственный университет на кафедру  математики. Здесь он, буквально, обрастает молодыми талатливыми учениками, многие его бывшие ученики уже имеют своих учеников. Борис уже дедушка этих учеников.

Самым талантливым учеником Бориса был Илья Рипс. Уже в те годы он отличался каким-то особым складом ума, особыми взглядами, особым характером.

Протестуя против оккупации советскими войсками Чехословакии, Илья Рипс совершает акт самосожжения. Но пламя сбили матросы, пламя сбили, но и Илью избили до полусмерти. Акт самосожжения он совершил в самом центре Риги, у памятника свободы. После больницы Илью помещают в психушку, где он пробыл год и несколько месяцев. КГБ проявляет снисходительность, разрешив ему выезд за границу. Он уезжает в Израиль. Окончив университет в Израиле, он становится кру-пным ученым с мировым именем, профессором Иерусалимского уни-верситета, со своей школой, со своими учениками.

Для Бориса поступок Ильи не проходит бесследно. На партийном собрании Бориса прорабатывают по всем законам того времени. С обличительной речью ректор университета и зав. кафедры марксистко-ленинской философии профессор Штейнберг – русский латыш, ком-мунист из еще тех времен, обвиняет Бориса в антисоветском влиянии на учеников. На этом партийном собрании исключительную смелость по тем жестоким временам, проявил аспирант Бориса Плоткина – Асман Хохутоишвили. Он сказал: «Профессор Плоткин преподает математику и преподает хорошо,  а вы отвечаете за идеологию, где же вы были?». Все логично, но тогда даже в университетах логикой пре-небрегали. Борису из университета пришлось уйти. В военном училище он продолжал работать до реорганизации этого учебного заведения.

Вскоре он переходит на работу в Рижский институт гражданской авиации на кафедру математики, естественно с разрешения Москвы.

Но в Латвии и не только в Латвии наступили тяжелые времена. Разгул национализма и сопутствующий ему, как обычно, антисимитизм, достиг высшей точки. Под предлогом  незнания латышского языка увольняли ученых,  проявлялись низменные поступки,  измывались над неугодными.

Математиков, уровня Бориса, в то время в Латвии не было. Тем не менее ему пришлось уйти на пенсию.

Уйти на пенсию это не значит, что он ушел от математики,  он ею  занимается бесспрерывно, книги,  статьи, различные разработки и решения в области математики публикуются во многих странах. Но вскоре принимается радикальное решение.

В конце марта 1993 года семья Плоткиных прибыла в Израиль. В аэропорту  его встречает его бывший ученик Илья Рипс, который сообщает ему, что на заседании Совета Еврейского университета он избран  полным профессором. Крупные ученые мира по просьбе Ильи Рипса рекомендовали, и специальный фонд абсорбции выдающихся ученых, выделил бюджет на эту ставку профессора.

В Израиле проф. Плоткин  как бы получает второе дыхание. Он продолжает плодотворно трудиться. Проводит крупнейшее матема-тическое исследование, в результате которого он пишет и выпускает книгу: «Универсальная алгебра, математическая логика и база данных» становится настольной книгой крупных ученых и признается величай-шим достижением в исследовании сложных математических проблем.

Сбросив оковы невыездного в прошлом, теперь он читает лекции, участвует в форумах в Германии, Франции, Италии, Москве, Петербурге, Канаде, Америке – он свободный человек.

Израильскому гражданину профессору Плоткину вручают диплом почетного доктора Латвийского университета, того самого, из которого он был изгнан четверть века тому назад. Вот таков был тернистый путь к звездам Бориса Исаковича Плоткина.

Волей судьбы мы оказались почти в одно время в Израиле, в одном доме, оказались добрыми соседями и я считаю эту семью моими друзь-ями. Этот очерк я написал исходя из глубокой симпатии к людям, обла-дающим особым интеллектом, энергией, силой воли, благородством, т.е. теми качествами, которые способствовали выживанию нашего народа, достойным сыном которого является профессор Плоткин.

10.12.2008г.    Владимир Майбурд