Эмиль Коган: Долгий путь в Израиль. Продолжение

Loading

Общественное движение за права репатриантов продолжалось. Теперь нам было ясно, что решать наши вопросы никто не будет, кроме нас самих, а для этого нам необходимо взять инициативу в одной из центральных существующих партий, либо создавать свою.

Долгий путь в Израиль

Эмиль Коган

Продолжение. Начало здесь

ПЕРЕХОД В ПЛАВСОСТАВ

Вернувшись из командировки, я подготовил финансовый отчёт и рапорт о проделанной работе в Москве с приложенными Меморандумами — Протоколами о намерениях. Меня удивило, что встречали в компании мой приезд без эмоций и приняли отчёт без особого интереса. Мне объяснил эту ситуацию Уди, как временное воздержание от дальнейших действий в связи с нестабильностью обстановки в СНГ. Я уже не говорю о затратах на нашу поездку, но мне было непонятно как теперь мне нужно было поступать с договоренностями, к которым мы пришли в результате переговоров. Ведь это были серьёзные люди, и мы серьёзно обсуждали перспективу дальнейших наших отношений. Необходимо было доведение вопросов до подписания Договоров, подготовленных адвокатами. Я не знал, как поступать в подобных случаях и спросил у Генерального директора компании Уди Анджела — Уди, а может быть время ожидания решения вопроса я проведу на судне, ведь перед моим вылетом в Москву я тебе сообщал, что получил предложение из компании «Марико Шиппинг» о возможности направления меня капитаном на одно из их судов. И ты мне ответил — « Эмиль, что у нас мало своих судов, и если даже у нас не получится реализовать наши планы, ты можешь рассчитывать на работу капитаном на одном из наших судов». И вот наступил день, когда я был готов вернуться к нашему разговору о работе капитаном. А мне Уди начал объяснять, что у меня советский, хотя и международного образца диплом Капитана, а паспорт израильский. Что если бы у меня был бы паспорт иностранный, т.е. советский или ещё какой-либо страны, то бы не было проблемы, а брать капитаном израильтянина компании не выгодно — дорого обходиться израильский капитан, включая налоги. Для направления на судно с израильским паспортом и советским дипломом, надо было мне получить «пермит» — разрешение от Министерства транспорта. Я был согласен на любой вариант. Но мне никто таких вариантов не предложил. Я просто удивился тому, как это Уди Анджел обещал в сложившейся ситуации, направить меня на судно. Это было буквально перед моей поездкой в Москву. И на поставленный мной вопрос Уди предложил мне подойти в «Марико», откуда недавно уже ушёл в рейс мой товарищ и коллега капитан Эмиль Шполянский. Я поспешил в «Марико», но им капитан уже был не нужен и они мне тут же предложили должность старшего помощника. Это всё было настолько неожиданно, что я попросил к ним вернуться завтра, перед этим посоветовавшись с семьёй. Дома мы решили, что работать надо, и что, несмотря на то, что я последний раз работал старшим помощником двадцать лет тому назад, я пойду в рейс старшим помощником, а там при возможности компания сама будет заинтересована направить меня капитаном. Утром следующего дня, я был в здании офиса «Марико» на Батгалиме. Прихожу со всеми необходимыми документами, загранпаспортом, дипломом, санитарной книжкой, готовым тут же отправиться на судно, но тут мне говорят, что необходимость в старшем помощнике отпала, и меня могут направить вторым помощником капитана. Это был как ещё один удар по челюсти. Я привык держать удар не только физически, но и морально и спросил: — «А, случайно вам матрос не нужен»? — И тут же послал их куда подальше. Что значит — человек, не привыкший к бесчеловечному отношению! В Союзе могли, а порой даже возникали различные сложности, но ничего подобного как это происходило в Израиле, я даже вообразить себе не мог. Правда, в Союзе говорили: — «Если Вас ударят раз — вы наверно вскрикните, раз ударят, два ударят, а потом привыкните»! — Это, правда, шутка, но как говорится, что во всякой шутке есть доля шутки…

Одним словом мне не осталось другой возможности, как явиться в управление кадров Министерства транспорта и согласиться с направлением третьим помощником капитана. Мне тут же выписали «Sine on»— направление на судно, «Галлия Кармель», которое стояло в порту Ашдод. «Галлия Кармель» — это рефрижераторное судно, которое дополнительно на палубе перевозит контейнеры. Судно стояло загруженное овощами и фруктами у специализированного причала агрофирмы «Агресско». Я представился капитану и через короткое время мы перешвартовались к грузовому причалу, загрузили несколько контейнеров, закончили оформление грузовых документов и снялись на средиземноморскую Францию в порт Марсель. Вахта у меня, как обычно у третьего помощника с 08 часов до 12 и с 20 до 24 часов. Хорошая вахта, удобная и для труда, и для ночного отдыха. Рейс прошёл очень быстро без каких-то осложнений, но к подходу в порт Ашдод, капитан мне сообщил, что меня вызывают в отдел кадров Компании «Ахим Офер» для уточнения каких-то паспортных данных. Я получил от капитана расчётный лист и отправился в Хайфу в отдел кадров. Время на уточнение заняло не более получаса, но на моё место уже был заранее направлен третий помощник. А жаль, судно стояло на хорошей короткой линии, где можно было часто встречаться с семьёй. Хоть какой-то плюс! Но гулять мне пришлось недолго, и меня вызвали для получения направления на контейнеровоз «Цим Хайфа». Судно недавно переданное из «компании «ЦИМ», компании «Ахим Офер». Детали передачи вызывают некоторые подозрения. Перед передачей от одной компании другой, судно было поставлено в ремонт и достроено увеличением корпуса на один грузовой трюм с соответствующим увеличением грузоподъёмности. Оборудование ходового мостика практически осталось без изменения. Радар устаревший, не сочленённый ни с лагом, ни со спутниковым приемоиндикаторном. Решение задач на расхождение с судами осложнено необходимостью введения скорости своего судна вручную. В противном случае задача решается неверно. При подходе к Токийскому заливу, при вхождении судна в полосу тумана, капитан скорости не сбавил. Несмотря на это вахтенный помощник, доложив капитану о тумане, позвонил в машинное отделение и предупредил о готовности к маневрированию. Судно, идущее опасным курсом, контролируемое радаром, дополнительно контролировалось вахтенным помощником вручную с помощью подвижного круга дальности и визира. Радар, работая в автоматическом режиме, показывал, что наши суда расходятся на безопасном расстоянии. Ручной режим предупреждал, что суда идут на столкновение — пеленг не менялся, а цель на экране радара продвигалась в сторону центра развёртки. Классический случай, ведущий суда к столкновению. «Право на борт!» — скомандовал рулевому вахтенный помощник. Наше судно начало постепенный поворот вправо. Близко от нашего форштевня пронеслось судно, пересекающее нам курс, то есть мы взяли ему под корму. Суда разошлись, но на очень близком расстоянии. Тогда вахтенный помощник обратил своё внимание на тахометр, который показывал значительное сбавление оборотов винта. Наше судно было оснащено турбиной и снижение её оборотов в отличие от дизельного двигателя, на мостике не ощущается. Вахтенный позвонил в машинное отделение. Трубку поднял старший механик. «Почему вы сбавили обороты машины, не доложив об этом на мостик?» «А нам надо было — мы и сбавили». Мы случайно избежали столкновения! Вахтенный доложил капитану о случившемся. При нормальной обстановке и должной дисциплине такой старший механик не мог бы дальше оставаться работать на этом судне. Это просто не соответствует элементарным правилам и требованиям безопасности. Но здесь при входе в туман сам капитан не поднялся на мостик, а старший механик не выполнил элементарных требований безопасности, самостоятельно меняя режим работы машины, при указании с мостика о вхождении в туман и необходимости механику находиться у реверсов. Разных примеров нарушения требований Конвенций и требований Безопасности мореплавания за небольшой срок своего пребывания на израильских судах я увидел множество. В том числе, было и такое, как несоблюдение мер по предотвращению загрязнения моря нефтепродуктами. При следовании вблизи берегов в Южно-Китайском море, с судна выкачивались за борт смывки мазута после споласкивания бункерных ёмкостей. За кормой долго тянулся след расплывающегося мазутного пятна. Моё обращение к капитану как вахтенного помощника с его стороны никакой реакции не возымело. Видимо на судне это была обычная норма ведения работ.

Во избежание террористических акций и в соответствии с требованием безопасности Министерства транспорта Израиля вблизи прохождения арабских берегов Красного моря, израильские суда соблюдают радиомолчание. Это понятное требование соблюдалось и у нас, но когда уже мы находились вдалеке от указанных мест, мы как обычно в море связываемся со встречными судами, узнавая фактически действующий прогноз погоды впереди по курсу, спрашиваем о возможных изменениях в предстоящих портах захода и других новостях. Так мы переговаривались с судами израильских компаний, где на мостике были русскоговорящие помощники капитана. Наши судовые помощники капитана индусского происхождения тоже переговаривались на своём языке с судами, где находились их соотечественники. Однажды нас вызвало встречное судно Грузинского пароходства. Узнав, что на мостике израильского судна находится их бывший капитан, много членов команды поднялись на мостик, чтобы поприветствовать своего бывшего капитана. Через некоторое время наш разговор прервался, кто-то вблизи на этой же частоте нажал на тангетку… Когда мы назначили другой канал и продолжили разговор, на мостик как ошпаренный выскочил капитан, с криком «Прекрати свою палавру!» Я много раз посещал испаноязычные страны и слово «палавра» — болтовня, прозвучала оскорбительно. Я предупредил капитана о том, что мы находимся на мостике, а я на вахте и со мной надо разговаривать в вежливой форме и, не повышая голоса. Это его ещё больше распалило, и он продолжал кричать, размахивая руками, и таким образом сбил с меня очки. У меня реакция была однозначной и я не то, чтобы ударил, я, можно сказать, отмахнулся от его рук. Потому, что если бы я его ударил, то ему пришлось очень тяжело. Удар у меня поставленный, можно сказать профессиональный. Но капитана эта моя реакция каким-то образом отрезвила. Он успокоился, но тут же решил сыграть тревогу. По-видимому, экипаж к тревогам был не приучен и по тревоге никто не явился. Тогда он созвал триумвират: капитан, старпом, стармех на котором он всё время пытался меня обвинить в рукоприкладстве. Что, конечно же, не соответствовало действительности. Оскорбление было с его стороны, и он, конечно же, этого признавать не хотел. Так примирения не получилось, и капитан отправил на меня «телегу» в управление компанией и, видимо, в управление кадрами Министерства, а на обратном пути, при заходе в Сингапур меня ждала замена и билет на самолёт. Я вернулся в Хайфу. Здесь я вновь встретился со своими приятелями из ЦИМа. Они были расстроены происшествием, понимая, как мне будет трудно выходить из этой неприятной ситуации.

Пока же, находясь в резерве Министерства, я был направлен в компанию «Эльям», где требовался подменный вахтенный помощник на время стоянки их судна в порту. Когда я явился в управление компании, они с радостью меня приняли, но в процессе оформления «сайнона», направления, ознакомившись с моей фамилией и именем, они пошептались между собой и в работе мне отказали. Так я выяснил, что неизвестно кем, но во все компании разослан на меня отрицательный отзыв и я стал в морских компаниях Израиля, а возможно не только, «Персоной нон грата». И вот неожиданно мне на домашний адрес пришло письмо из ЦИМа. В этом письме кадровики ЦИМа обращаются в Кадры Министерства, и копией в мой адрес, чтобы Когана Эмиля к ним в компанию не направляли. Я показал это письмо своему приятелю из ЦИМа Иоси Пославскому. Он был удивлён и возмущён одновременно несправедливостью и глупостью людей, направивших такое письмо в Министерство и приславших мне такую копию. Обсуждая это письмо, мы шли по улице и здесь повстречали капитана Эфраима Марковича, работавшего в Союзе моряков-офицеров Израиля. Иоси в сердцах высказал ему своё мнение о несправедливом отношении ко мне, капитану, за которого не заступаются Профсоюзы моряков. Капитан Эфраим пригласил меня зайти к ним в Союз Офицеров. Из профсоюза последовал звонок в ЦИМ с вопросом, работал ли у них в компании офицер Эмиль Коган. Они ответили, что нет, не работал — «А как же вы отказываетесь принимать его к себе на работу, по каким признаком?» Непродолжительное молчание, а затем приглашение явиться мне к ним в кадры. Буквально в эти же дни меня пригласили в министерство по вопросу обсуждения моего поступка на судне. Человек, с которым мне пришлось беседовать, имел статус как бы арбитра в сложившейся ситуации. Беседа с ним мне показалась достаточно приятной, где человек уточняющий обстоятельства и суть вопроса был полностью объективным, он услышал и почувствовал несправедливость ко мне со стороны капитана. Однако, он напомнил мне, что я, как капитан тоже не должен был допустить осложнений, превратившихся в конфликт. Он дал указание кадровикам Министерства, направить меня на судно по первому обращению одной из судоходных компаний. Я поблагодарил этого арбитра с человеческим подходом и пониманием. Через несколько дней я получил направление на судно « ЦИМ ЛИСБОН» компании «ЦИМ» — контейнеровоз дедвейтом около 16 тыс. тонн. Его капитаном был Дан Накдимон. На судно я направился вместе с Иоси, который передо мной зашёл к капитану и имел с ним какой-то разговор. Вышел он с не очень радостным лицом, и мне показалось, что ему было ясно, что на этом судне мне будет нелегко. Предчувствие меня не подвело. Подробно свое пребывание на «ЦИМ ЛИСБОН» я описывал в своей предыдущей книге, но как главный итог я скажу, что после падения с комингса трюма на брашпиль я сошёл с судна с тремя переломанными рёбрами и вынужден был в кадрах подписать бумагу, что больше в эту компанию не вернусь. Но дело здесь не в компании, а в принципе. Меня уволили в период нахождения в отпуске по болезни. Я такого положения допускающего увольнение раньше никогда и нигде не слышал.

Капитан с большим капитанским опытом работы не может ни по моральным, ни по своим физическим возможностям, работать младшим помощником. Эта мысль становится более ясной, когда его направляют в подчинение к малообразованным капитанам, а зачастую и самодурам. Капитаны, работавшие в Министерстве транспорта, этого понять не желали, а впрочем, и не могли, и прежде всего потому, что сами от них мало чем отличались. Это они, разные там малообразованные Шпуки и Элико, не очень опрятные на вид, с голыми пальцами на ногах, занимали руководящие должности и места в кабинетах в Министерства Транспорта, делающие умный вид, а на самом деле, напоминавшие местечковых Шолом Алейхемовских персонажей. Это они предлагали нам пятидесятилетним капитанам с высшим морским образованием, с двадцатилетним капитанским стажем, командовавшим крупнотоннажными автоматизированными судами, начинать карьеру с самого начала, то есть с должности третьего помощника. И это они выдавали свои решения, без учёта обычной существующей мировой практики, где капитанов не направляют в подчинение к другим капитанам младшими помощниками. Не было, и нет в Израиле настоящей морской школы, нет понимания морских традиций, уважения к профессии! Сегодня, когда в Израиле почти уже нет флота, то такой школы, возможно, уже и не будет. А жаль. Для привлечения на флот молодёжи, у неё должна быть мотивация. Здесь в Израиле имеются прекрасные порты, имеется грамотная, гармонично развитая молодёжь, хорошие высшие учебные заведения и, конечно, имеется перспектива для развития флота и морского образования. Только некому этим заниматься! Нет инициативы ни у работников Министерства высшего образования ни у Министерства Транспорта.

ОБЩИНА РУССКОЯЗЫЧНЫХ ГРАЖДАН ИЗРАИЛЯ

Но вот в те, теперь уже далёкие времена, мысль о неспособности и нежелании Правительства решать вопросы трудоустройства и отсутствия жилья для новых репатриантов высказать было невозможно и некому. Мы моряки пытались это делать. Писали коллективные письма Министру Транспорта, Премьер Министру, но кроме враждебного к себе отношения и преследований со стороны руководства работников Министерства, мы ничего по отношению к себе не испытывали. Среди пишущей журналистской братии оказались всё-таки люди, которые почувствовали ещё тогда серьёзную проблему с трудоустройством по некоторым специальностям. Объединяясь, мы пытались протестовать против дискриминации новых репатриантов в различных отраслях деятельности. Мы выходили на демонстрации вместе с врачами, за признание их дипломов и добивались некоторых результатов. Одним из мест, где наиболее активными оказались русскоязычные репатрианты, оказалась Хайфа. Так вокруг русскоязычной газеты «Нотабене», редактируемой журналистом Инной Стессель, начали собираться небезразличные люди — новые русскоязычные граждане Израиля. Среди нас особенно инициативными оказались не только неустроенные люди. В один из дней мы собрались в помещении, принадлежащем партии «Авода» — Социал-демократической партии, идеологически наиболее близкой нам, бывшим советским людям. В числе собравшихся были Инна Стессель, Эфраим Меламед, Эдгарт Альтшулер, Аркадий Бойчук, Хаим Аксельрод, Лев Гуревич, Эмиль Коган, Зальцман Соломон, Марк Фельдшер, Семён Шапиро, Семён Новак, Феликс Ушеренко, Михаил Шустер, Григорий Дубинский, Марк Слободской, Анатолий Фридман, Марк Петрушанский, Владимир Степинский. Среди нас, были очень даже неплохо устроившиеся и работающие по своей специальности люди, хотя и не получившие статуса равного их прежней квалификации. Эфраим Меламед, наиболее выделявшийся своей активностью, работал в очень престижном месте «Хеврат Хашмаль» — электростанции, там же работали и доктор наук, профессор Эдгарт Альтшулер и Феликс Ушеренко. Говорят, что в престижные государственные учреждения и компании просто так «с улицы» устроиться было невозможно, хотя мне представляется, что так это было не всегда и не во всех случаях. Но исключения, как говорится, лишь только подтверждают правила. Объединившись в «Русскоязычную общину» группа стала более активно работать с общественностью. Мы разъезжали по городам Израиля, связывались с новыми репатриантами, образуя в городах активно действующие группы, руководимые местными комитетами. В этот же период был образован «Форум русскоязычных граждан» под руководством Анатолия (Натана) Щаранского, бывшего узника советских лагерей, которого американское Правительство обменяло на Секретаря Компартии Чили Луиса Корвалана, томящегося в тюрьме у чилийского диктатора Пиночета. Надо сказать, что попытки организовать совместные действия с «Форумом» нашими руководителями «Общины» были малоэффективны. Дело в том, что «Форум» был организацией субсидированной государством и получавшей помощь от отдельных инвесторов и еврейской общественности Соединённых Штатов, в то время, когда наша община работала на голом энтузиазме. Только однажды мы организовали общую акцию. Это была огромная по тем временам и масштабам демонстрация. «Форум» обеспечил доставку демонстрантов из главных городов Израиля автобусами, а организацией сбора и участия людей занимались представители «Общины». Пятнадцать тысяч демонстрантов были доставлены автобусами в Тель-Авив. Колонны с табличками названий городов во главе, построились и начали своё движение по центральным улицам города, под главными лозунгами, которые волновали репатриантов. Это были транспаранты с требованиями жилья и работы. Мне было поручено следить за дисциплиной в рядах демонстрантов, и я наблюдал за порядком движения колонн и недопущением хулиганских выходок. Должен сказать, во всех вопросах мы сумели оказаться на высоте положения. Во-первых, вся страна увидела, что репатрианты из Союза вовсе не неорганизованная толпа и не молчаливое стадо, а люди, которые могут собраться, и организовано выступить в защиту своих прав и интересов. Такого в Израиле ещё не бывало. С одной стороны эта демонстрация вдохновила наших репатриантов, а с другой — насторожила израильский истэблишмент, дала ему возможность призадуматься над своим безответственным поведением по отношению к новым прибывшим гражданам. Помнится, что эта демонстрация была записана на видеоплёнку нашим хайфским представителем Павлом Коганом. Но мне так и не довелось посмотреть эту плёнку. Интересно было бы её увидеть. В те дни я Павла встречал в Хайфском Бейт Оле. А где он сегодня мне не известно, кажется на 9-м канале Израильского телевиденья. Фотолетопись тех времён запечатлел один из активнейших деятелей нашей общины Аркадий Бойчук. Мы с ним сблизились после первых наших встреч по делам «Общины». Аркадий Иванович был очень большим оригиналом. Будучи человеком с особыми принципами он легко общался со всеми нашими членами общины, но круг его интересов и знакомств был гораздо шире. И его можно было часто видеть в обществе музыкантов, певцов, исполнителей различных песенных жанров. Квартиру, которую снимал Аркадий, посещало множество людей. Квартира была далеко не респектабельной, но находилась в самом удобном месте Адара, рядом с садиком у фонтана на Нордау. Сам же Аркадий Иванович по натуре был очень доброжелательным и гостеприимным человеком. К нему «на огонёк» в любое время можно было заглянуть и у него всегда находились для гостей добрые слова и рюмка укрепляющего дружбу бренди. Из года в год у него на стенах увеличивалась фотовыставка его работ. В этой галерее можно было увидеть запечатлённые на снимках фотографии видных деятелей Израиля, таких как Рабин, Перес, деятелей русскоговорящей общины на различных мероприятиях. Среди выставленных фотографий были русскоговорящие члены Кнессета Роман Бронфман, Натан Щаранский, Юлий Эдельштейн, Михаил Нудельман, Юрий Штерн, Марина Солодкина, наши видные общественные деятели, Инна Стессель, Эфраим Меламед. Среди фотографий можно было увидеть замечательные портреты певицы Тамары Гвердцители, актёров Валентина Никулина, Михаила Казакова, первого посла России, замечательного человека и журналиста Александра Бовина. Надо отдать должное, что Аркадий Иванович был большим поклонником женской красоты и не в том смысле, чтобы можно было его назвать дамским угодником, но его стены украшало множество фотографий красивых женщин. В его натуре была удивительная черта преданности людям, которых он любил. В отношении к этим людям он не терпел никакой критики, независимо от степени объективности высказываемых в их адрес замечаний. Самым важным аргументом в этих вопросах было его личное отношение к конкретному человеку. Особенно если этим человеком была женщина. Аркадий Иванович жил в своей съёмной квартире один. Его супруга, еврейка по национальности, в израильском обществе адаптироваться не смогла, и вернулась в свой родной Киев, где у них жила их дочь. А вот Аркадию Ивановичу в Израиле жизнь нравилась, притом настолько, что, несмотря на то, что его жена, еврейка по национальности уехала, он — чисто русский человек — остался. И по всему было видно, что Аркадий Иванович искренне полюбил Израиль и никогда об этом не пожалел. Его домашним другом была чёрная овчарка по имени Аза, приехавшая с ним из Киева. Со временем её сменила такая же чёрная приблудившаяся собака, Тедди, которая тоже прожила с ним несколько лет. А когда и этой собаке пришел срок покинуть его, то мой сын Давид вместе с моей женой Мариной пригласили его в собачий питомник, в котором жили собаки, оставшиеся без хозяина. Прохаживаясь по вольерам в поисках для себя собаки, которая ему могла приглянуться, Аркадий остановился от неожиданности. Большая красивая, с золотистой шерстью собака породы «голден ретривер», положила свои большие лапы ему на плечи и сама сделала выбор, от которого уже никто бы не смог отказаться. Не отказался и Аркадий Иванович. На днях, посетив кладбище, где похоронен наш друг Аркадий, мы молча постояли у его могилы, где на камне выгравирован его портрет вместе с его собакой, где они оба улыбаются, навечно оставаясь друг с другом в дружеских объятиях. Наша семья много лет дружила с этим добрым человеком, человеком со сложным характером.

Среди интересных акций нашей «Общины», мне вспоминается, как собрались мы в Кирьят Яме рядом со строительством домов амуты «Альфа Цафон», организованной и руководимой Эфраимом Меламедом. Под его руководством амута пригласила строительного подрядчика, добилась выделения земли под строительство, и начала строительство недорогих домов по американскому проекту. Такое дешёвое строительство создавало прецедент для создания других подобных амутот, чем вызвало большое недовольство мафиозных структур, занимающихся строительством, где цены на землю, строительные материалы и строительные работы, приобретённые по нормальным ценам, в их руках возрастали в разы. На борьбу с этим строительством были подняты большие силы строительной мафии, которая мешала строительству, разрушая уже построенные объекты. Руководство «Русскоговорящей Общины» организовало в районе строительства домов в Кирьят Яме митинг. На этом митинге прозвучали резкие выступления против вредительства и срыва строительных работ строительными мафиями, а в это время к митингующим вплотную приблизилась огромная грузовая машина, водитель, которой пытаясь разогнать людей, стал колёсами прижимать собравшихся. Тогда на подножку автомашины вспрыгнул Эфраим, остановил машину, выхватил ключ зажигания. Водитель явно испугался и, не ожидая последующих действий демонстрантов, выскочил из машины и удрал в сторону стоящих рядом домов. Наша акция в этот день действительно имела успех, но (против лома нет приёма) плетью обуха не перешибёшь. К строительной мафии подключился банк, субсидирующий это строительство. Задержав перечисление сумм на строительство, банк практически заморозил строительство и члены амуты, которые должны были платить за съёмное жильё, продолжали выплачивать суммы за свои недостроенные дома. Это привело к печальным результатам. Некоторые члены амуты, оставшись без средств к существованию, несправедливо обвиняли в этом своих руководителей, которые, по их мнению, не сумели предвидеть и не смогли предотвратить такой трагический ход событий.

Общественное движение за права репатриантов продолжалось. Теперь нам было ясно, что решать наши вопросы никто не будет, кроме нас самих, а для этого нам необходимо взять инициативу в одной из центральных существующих партий, либо создавать свою. Этот вопрос обсуждался среди нашей общины и в русскоязычной прессе, и возобладало мнение, что партии, в которые были вовлечены русскоязычные репатрианты прошлых волн алии, своего назначения не оправдали. Новые репатрианты не могли влиять на решения, если бы даже этого очень желали. Слишком разбросанными и немногочисленными они были в действующих партиях. Интересную, на мой взгляд, игру разработала религиозная амута, которой руководил раввин Бецалель Шиф. Каким-то образом к ней относились Натан Щаранский и Юлий Эдельштейн. В пригороде Хайфы был создан семинар, на который были приглашены общественные деятели из разных регионов Израиля. Были приглашены и мы, как руководители «Общины русскоязычных граждан». Представители «Форума» от лица амуты разработали целый ряд тематических вопросов, которые отражали идеологическую направленность приглашённых на семинар. Во время двухдневного общения путём голосования были определены главные мнения участников семинара: это необходимость создания русскоязычной партии, которая должна оказать влияние на важнейшие для нашей алии вопросы. Это проблемы работы, жилья, образования и необходимости усилий для дальнейшего продвижения мирного процесса. На семинаре присутствовали люди из центра, Хайфы, крайотов и севера. Среди присутствующих Натан Щаранский Юлий Эдельштейн, Геннадий Ригер, Эфраим Меламед, Инна Стессель, Роман Бронфман, Юрий Штерн, Михаил Нудельман, Марина Солодкина, Григорий Кульчинский и многие другие известные общественные деятели и журналисты. Должен сказать, что среди тех, кто впоследствии стали членами Кнессета, большинство категорически возражали против создания «русской» партии. От лица «общины» нами было высказано предложение Щаранскому, чтобы он возглавил партию «Алия», которая будет буквально днями нами зарегистрирована. Это было предложено как альтернатива, если Щаранский решит всё-таки создать партию, но не успеет её оформить. Если же он успеет, то мы целиком вместе со всеми членами партии «Алия» будем готовы влиться в эту новую партию. Так была создана нами партия «Алия». Когда руководители «Форума» и Движения «Исраэль Ба Алия» решили, что они успевают юридически оформить партию, то назначила Съезд Движения, будучи готовыми превратить его в Первый Съезд Партии. Мы всей группой партии «Алия» прибыли в Тель-Авив для участия в Съезде и создании новой партии. И вот здесь обнаружилось, что Щаранский и Эдельштейн нас переиграли, а вернее «кинули». Они включили в списки участников с правом голосования очень ограниченное число членов нашей партии. Это был способ ограничить наши возможности, а точнее исключить такую возможность, чтобы провести в Кнессет на реальные места руководителей нашей партии. Таким образом, наши представители Меламед и Стессель оказались далеко от реальных мест. Когда я тут же на Съезде обратился к Натану о такой нечестной игре, он сослался на то, что имел предварительную договоренность с Эфраимом Меламедом о включении в списки ограниченного количества выборщиков из числа участников наших делегатов. Меламед, конечно же, от этого отказался. Да оно и понятно, такой договор, прежде всего, был против его собственных интересов, интересов Инны и всех наших делегатов. «Однажды солгав, кто ему поверит!». А мы в то время ещё верили Тебе, уважаемый Натан!

Не знаю насколько это резонно, но я получил некоторое удовлетворение, когда встретившись в эти дни в офисе «Исраэль Ба Алия» в Хайфе на улице Нордау, и высказал Юлию Эдельштейну и Натану Щаранскому, что я доволен хотя бы тем, что «русская» партия создана, независимо от того, кто её сегодня возглавляет. И я надеюсь, что со временем, в её руководстве займут более достойные люди. Но, к сожалению, этого не случилось.

«ТАЙПЛАЙН ШИППИНГ» В ЛИМАССОЛЕ 

Общественные дела важны, но поиски работы продолжаются. В одной из шиппинговых компаний в Тель-Авиве работал представителем Российской Северо-Западной речной компании Николай Самойлов. Судов у этой компании было много. Они обеспечивали перевозки грузов по внутренним речным артериям и участвовали в перевозках в заграничном плавании. В связи с падением экономики в Советском Союзе, упали и объёмы перевозок и судами смешанного плавания. Поэтому суда пароходства типа река-море были перекинуты для работы в наш регион — к берегам Восточного побережья Средиземноморья. Познакомившись с Николаем, я решил через него предложить Западному речному пароходству свою кандидатуру капитаном на одно из этих судов. Условия оплаты на российских судах были не ахти какие, но работать было необходимо и мне уже было не до выбора заплаты. К моему сожалению, договариваться с пароходством о назначении капитана Николай был не уполномочен, а предложить мне что-то интересное, он сумел, сообщив, что у него для меня есть встречное предложение. Николай назначил мне в Тель-Авиве свидание в кабинете, который ему выделила Израильская компания. На следующий день я в назначенное время был у него. Когда я к нему зашёл, то у него уже находился ещё один человек, который представился мне как Борис. Николай уже предварительно был ознакомлен с моей трудовой биографией, знал и о моём образовании, но он хотел, чтобы об этом услышал и его напарник Борис, который специально пришёл для этой встречи. Я принёс собой трудовую книжку, свой Капитанский диплом и Дипломы об окончании Батумского мореходного и два диплома о высшем образовании, Высшей мореходки и Водного института. Объяснил, что мне в Израиле выдали только Сертификат третьего помощника и что я попробовал работать в этой должности, но не смог. Почему, мне им объяснять не пришлось. Они оказались достаточно понятливыми людьми. Что же мои новые знакомые мне предложили. Они решили на Кипре открыть офшорную шиппинговую компанию и оттуда вести брокерскую и шиппинговую деятельность, главным образом осуществляя контейнерные перевозки в сторону СНГ, обратно на Кипр и в Израиль. Мне предложена была должность Директора-менеджера в Лимассоле на Кипре. На первых порах, предполагалось, что я буду один, а когда наступит настоящая работа, с перевозками, по мере необходимости, появятся и другие работники. Мне назначили день нашего вылета в Никосию, столицу Кипра, где нам предстояло оформление самой компании и наше, как её работников и руководителей. В Никосию должен был прилететь из Москвы основной инвестор и сопрезидент компании Марк Бернштейн. И вот мы с Борисом и Николаем втроём прилетаем в Никосию. Такси доставляет нас в отель «Клеопатра». Сняли номера, поселились и спустились в кафе поужинать. Поужинали не очень плотно, и решили расслабиться и отдохнуть. Зашли в свои номера, я и Николай поселились в одном номере, а Борис в другой. Надели плавки и, набросив халаты, спустились к бассейну. Приняв душ и пройдя по небольшому коридору, мы поднырнули и оказались в самом бассейне. Он был подготовлен к тренировочному процессу. Вода в меру тёплая, вдоль дорожек натянуты разделительные ограждения и, выбрав каждый себе дорожку, мы потихоньку поплыли. Растянувшись на воде, я испытал полное блаженство. Медленно, забрасывая вперёд то одну, то другую руку, согнутую в локтях, и почти не шевеля ногами, вытянувшись в полный рост, я ощутил наслаждение. Медленно продвигаясь по дорожке вперёд, изредка поворачивая голову в сторону для принятия глотка воздуха, я тут же поворачивал её вниз для спокойного выдыхания его в воду. Приоткрыв глаза, я увидел на соседней дорожке плывущего рядом Бориса. Я чуть усилил гребок, и моё тело резко продвинулось вперёд. Не столько я увидел, сколько почувствовал, что Борис прилагает некоторые усилия, чтобы не отставать, и тогда я свои гребки несколько участил и пошёл наплывом, слегка подключая ноги, но стараясь ими не частить и не создавать брызг. Плавание моё стало уверенно опережающим, хотя я шел всё ещё спокойно наплывом. Мой соперник догадался, что я плаваю значительно лучше, и перестал учащенно бить по воде, вытянулся и постарался отдышаться. Я ему ничего не пояснял, ему было итак всё понятно. Обтираясь насухо и, набросив на себя халаты, мы отправились отдыхать. Спал я мертвецким сном до самого утра. С утра нам предстояло много дел. Первым делом мы должны были встретить прилетавшего из Москвы Марка Бернштейна, устроить его в гостиницу.

Его подселили к Борису. Позавтракали достаточно сытно, чтобы потом в течение дня долго не отвлекаться на приём пищи. Мы направились в компанию, которая занималась регистрацией и оформлением на иностранцев оффшорные компании. Теперь мне стало ясно, что у Марка такая компания уже зарегистрирована. Теперь наша новая компания будет зарегистрирована, как его дочерняя. Поэтому, если Главная компания называлась «TAYPELINE», то уже наша стала называться «TAYPELINE SHIPPING». Президентами компании были зарегистрированы Марк Бернштейн, Николай Самойлов и Борис, Аронс. Менеджинг-директором зарегистрирован я Эмиль Коган. Следующий визит мы совершили в «CYPRUS OF BANCK», там мы зарегистрировались и взяли открепление на его филиал в Лимассоле. Теперь нам предстояло выехать в Лимассол, снять там на моё имя квартиру, найти подходящий офис, стать на учёт и установить телекс, факс, телефоны и получить вид на жительство в Республике Кипр. Сопровождал нас во всех операциях представитель по регистрации компании в Лимассоле. Надо отдать должное, что Кипр был приучен к системному обслуживанию прибывающих сюда людей. Здесь хорошо налажено банковское обслуживание, прекрасно работала система по устройству съёма квартир. Вам предлагают квартиры на выбор разные по стоимости и соответственно по условиям жизни. Точно так же вы имеете возможность подобрать удобный по расположению и по стоимости офис. Если вам необходимо заказать такси, то это вы можете сделать без затруднения у существующих компаний. Автомашину на временное пользование вы можете получить в «Rental Car», прямо в аэропорту и во многих пунктах во всех городах. Машины разные, как по фирмам изготовления, так и по срокам их эксплуатации. Конечно, соответственно с вашим выбором, изменялась и цена. Для начала, чтобы легче было передвигаться, мы выбрали машину из «Rental Сar». Из нескольких предлагаемых нам квартир, мы предпочли снять четырёхкомнатную квартиру в спальном районе города. Она располагалась вблизи нескольких пятизвёздных отелей, ближайший из которых был «Four Seasons». Перед входом в подъезд — аллея с газонами. В сторону этой аллеи выходит балкон, в квартире три спальни и огромная зала. Рядом со спальнями ванная комната и туалет. Из салона выход на кухню, большую и удобную, с газовой плитой и холодильником. С кухни выходит дверь во двор, уложенный каменными плитками — удобное место для стоянки машины. Дорога в спальный район расположения нашей квартиры проходит мимо ряда кафе, ресторанов и ресторанчиков с вынесенными на улицу столиками, по другую сторону дороги расположены пляжи. Наш дом тоже находился рядом с пляжем через дорогу, за которой идёт узкая полоса бульвара. Пляж покрыт мелким гравием, на котором, вы можете расстелить топчаны, которые лежат сложенными стопкой здесь же неподалёку. Сами пляжи представляют собой небольшие акватории, огороженные брекватерами. Так что волны вовнутрь акватории практически не проникают. Вблизи с такими пляжами, практически повсеместно, вам предлагают различные аттракционы. Желаете подняться ввысь на парашюте — пожалуйста, хотите прокатиться на надувном банане, сколько угодно, а если у вас есть желание прокатиться на водном мотоцикле, то он тоже в вашем распоряжении. Всеми этими возможностями мы, люди, в будние дни занятые трудом, можем воспользоваться, но только в свободное от работы время. И учитывая, что люди, главным образом, приезжают на Кипр не работать, а отдыхать, то весь день пляжи заполнены отдыхающими.

Офисы для съёма предлагались в самых разных районах города, но мы облюбовали себе здание, расположенное вблизи от «Старого порта». Это место, когда-то служило портом, а в наши дни на этой небольшой акватории стояли временно пришвартованные яхты и сюда же регулярно подходили небольшие рыболовные суда, к которым к их приходу подъезжали машины, в которые перегружался свежий улов рыбы и морепродуктов. По камням, наброшенным в виде брекватера, можно было видеть небольших крабов, снующих между зелёными от водорослями в поисках пропитания. А сверху на камнях этой наброски сидели полупрофессиональные рыбаки, сочетающие полезное с приятным. Не очень часто, но всё-таки с какой-то регулярностью, рыбаки снимали с крючка трепещущую рыбу, бросая её в рядом стоящее ведёрко с водой, а затем надевали на крючки новую наживку и, забрасывая в море как можно дальше от берега свои лески, смачно закуривали и терпеливо замирали в ожидании своей добычи. Даже постоять рядом с этими рыболовами, нам, не принимающим участия в рыбной ловле, тоже было интересно и приятно. От нашего дома до «Старого порта» регулярно и довольно часто ходили автобусы. Поездка занимала минут двадцать. А от остановки до нашего офиса было не более двух минут хода. Здание, в котором находился офис, было трёхэтажным, а помещение, в котором он размещался, находилось на втором этаже. В здании, главным образом, располагались офисы оффшорных компаний, а на третьем этаже находились классы, в которых проводились занятия различных курсов, в том числе и курсы английского языка. Помещение нашего офиса только освобождалось предыдущими съёмщиками. В нём размещалась международная арабская страховая компания. Входная дверь открывала нам прихожую, откуда одна дверь вела на вход в большую залу, помещение для совещаний и встреч. Другая дверь вела в кабинеты. Посреди залы, почти на всю его длину, вытянулся большой тяжёлый стол с резными ножками, поверхность которого была оббита зелёным сукном, напоминающий игральные столы в казино. Вокруг стола установлены удобные кресла с высокими спинками и подлокотниками. Из этой комнаты имелся и другой выход, в кабинеты, где находились столы руководителя компании и его заместителя. Отсюда можно было зайти в вспомогательную рабочую комнату, где размещались холодильник, шкаф с посудой, стеллажи для папок и бумаг, бумагорежущая и копировальная машина «Ксерокс». Отсюда выходила дверь в туалетную комнату, где при желании, можно было принять душ. Во всех комнатах были установлены кондиционеры, а на окнах висели тяжелые декоративные занавеси. В кабинете, рядом с массивным столом, находился приставной столик, а за каждым столом стояло кресло с высокой спинкой, а за ним находились шкафы, в виде стеллажей. В каждой из комнат имелись телефонные аппараты, неподключенные к телефонной сети. Таким мы увидели наш офис при первом его посещении. Теперь его предстояло оживить, заполнить необходимой современной электронной техникой, завезти мне из дому необходимые справочные материалы и литературу по коммерческой эксплуатации, учебники и словари. Среди книг, которые с собой я привёз в Лимассол, были мои советские пособия, и подаренные мне Иоси из числа списанных с судов его компании. Их можно было использовать, как пособия для информации о портах, дистанций между портами, сведенья о правилах перевозки грузов и много другого, необходимого при руководстве работой судов. Через обслуживающую компанию, мы заказали компьютер с программным обеспечением. Мастер, который пришёл устанавливать аппаратуру, и соединить проводкой в единую компьютерную сеть все комнаты, устанавливая розетки для подключения компьютеров во всех кабинетах, был киприотом, и русскоговорящим греком, который обучался в Киеве. Когда он работал, мне было в удовольствие, помогать ему, выполняя подсобную работу. Как выяснилось оффшорных «русских» компаний в Лимассоле было большое количество. Это было активное время организации за границей этих «русских» компаний и активного вывоза капитала из республик СНГ. Некоторые компании занимались тем, что принимали на свои банковские счета переводы, а затем по указаниям владельцев переводили суммы на счета своей клиентуры, и на личные счета в банки различных стран. Интересным показался такой факт, что владельцы и работники компаний, как правило, не очень стремились к знакомствам и встречам со своими земляками. Здесь не было «русского клуба», где можно было иметь деловые встречи и светские тусовки. Встречались по договоренности в ресторанах или приглашались для переговоров в офисы, в которых, как правило, было чем встретить и принять гостей. Иногда я получал приглашения на презентации при открытии различных компаний. Приходили приглашения на открытие, «русских» ресторанов, магазинов и новых компаний. Приёмы, на которых мне приходилось присутствовать, были достаточно скромные и фуршеты не изобиловали разнообразием закусок и выпивки. Соблюдался обычный европейский этикет.

Окончание здесь

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Эмиль Коган: Долгий путь в Израиль. Продолжение

  1. Сэму
    Автор очень откровенно и правдиво описал свою эмиграцию, как и, например, уважаемый Хаим Соколин.
    К сожалению, в Израиле среди вполне нормальных людей хватает самодуров, защищающих как могут, по-местечковски, свои рабочие места. Самое неприятное, однако, что на таких нет управы. Не случайно большое количесво евреев ищет счастья за границей.
    Автору — респект за изложение трудной и неприятной темы.

  2. Уважаемый Эмиль Я был капитаном ЧМП, после collapse, for different Owners. В Новороссийске мы учились в одно время. Прочитал Вас,и благодарю Всевышнего за то что уберёг меня от Израильской эмиграции.
    Будьте здоровы

Добавить комментарий для Boris Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.