Лев Мадорский: Слава богу, у нас есть свои пианисты

Loading

Об Антоне Рубинштейне и Владимире Горовице написано множество статей и книг. Как биографических, так и музыковедческих. Не стоит повторяться. Я предлагаю несколько рассказиков из их жизни.

Слава богу, у нас есть свои пианисты

Лев Мадорский

Я уже писал о великих евреях-скрипачах и теперь хочу коротко рассказать о двух великих пианистах — Антоне Рубинштейне и Владимире Горовице. У этих великих музыкантов, кроме национальности и великого дара, который дал им Всевышний, есть много общего. Рубинштейна журналисты называли царём пианистов, величайшим пианистом 19 века, Горовица — королём королей пианистов, самым непредсказуемым музыкантом современности и даже электрическим зарядом в 6000 вольт.  

Лучшие пианисты 19 и 20 веков родились в России. Антон в Подольской губернии, (сегодня Приднестровье), Володя в Киеве. Оба росли в благополучных, состоятельных, многодетных семьях. И у Рубинштейнов, и у Горовиц четверо детей. И, конечно же (практически, так бывает всегда) и в той и в другой семье любили музыку. У Антона, и у Володи мамы, хорошо игравшие на фортепиано, стали их первыми музыкальными наставниками. Впоследствии брат Антона Николай стал тоже блестящим пианистом. Также как и сестра Володи, София, которая преподавала в харьковском музыкальном училище. Горовиц даже говорил, что София играет лучше его, но в это, конечно, трудно поверить.

Об Антоне Рубинштейне и Владимире Горовице написано множество статей и книг. Как биографических, так и музыковедческих. Не стоит повторяться. Я предлагаю несколько рассказиков из их жизни.

АНТОН ГРИГОРЬЕВИЧ РУБИНШТЕЙН (1829-1894 гг.)  

Розги за обман

Санки мчались с горы. Всё быстрее и быстрее. Было весело и немного страшно. Темп музыки, которая неслась откуда-то сверху, тоже становился всё быстрее и быстрее. Что это за музыка? Очень знакомая. Впереди, прямо на дороге, показалось высокое, мощное дерево. Дерево всё ближе и ближе, но он не может свернуть. Не получается. Сейчас санки врежутся в дерево…

В этот момент мягкая, нежная и, вместе с тем, настойчивая рука потрясла шестилетнего мальчика за плечо:

— Вставай, Антоша, вставай. Уже пора.

— Ну, мама, ещё немного. Ещё полчасика.

-Нет, Антон. Уже 6 часов утра. Надо заниматься музыкой.

Антоша знал, что спорить с мамой бесполезно. Как она сказала, так и будет. Малыш стал медленно, неохотно одеваться.

— Выпей стакан молока и начинай. Сегодня будешь играть «Фантазию» Мошелеса. Эти трудные места на второй, третьей и четвёртой странице сыграешь 23 раза.

— Мама, — возмутился мальчик. — Почему так много? Вчера я играл только 10 раз.

— Потому что на этой неделе у тебя первый серьёзный концерт, а ты до сих пор это место играешь неуверенно.

Антоша сразу вспомнил про свой сон и музыку, которая сон сопровождала. Это была «Фантазия». Та самая фантазия, которую ему через пять дней предстоит сыграть на концерте в Благородном собрании. Мама говорила, что выступить на этом концерте — большая честь. Иногда их посещает даже сам Государь. И ещё она говорила, что обычно на таких концертах выступают только взрослые музыканты, а маленькие дети, как он, выступают в первый раз.

— Не нужна мне эта честь — думал мальчик, садясь за пианино. Но спорить с мамой было себе дороже. С мамой даже папа спорить не решается.

Неудовольствие, с каким маленький Рубинштейн садился каждое утро за инструмент в шесть утра, совсем не означало, что малыш не любил музыку. Или что ему не нравилась «Фантазия» Мошелеса, которую он разучивал в последнее время. Напротив, музыку Антоша любил и «Фантазия» ему нравилось. Но любить музыку и играть в важных и ответственных концертах, даже если эти концерты посещает сам Государь, это совсем не одно и то же. Особенно, для маленького мальчика. Даже, если этот мальчик вундеркинд. Каким, вне всякого сомнения, был Антоша Рубинштейн. Потому что юный вундеркинд, как и любые, нормальные дети его возраста, не любил не вставать в шесть утра, и ему не нравилось повторять много раз одно и то же.

Итак, мальчик взобрался на стул, открыл ноты и начал играть. Мама находилась в это время в соседней комнате, делала какие-то свои дела (читала, вязала или шила), но постоянно слышала игру сына. Более того, чтобы не ошибиться, Калерия Христофоровна использовала игральные карты: после окончания каждого проигрывания одна откладывала одну карту в сторону. Уже после пятого раза бесконечные повторенья превратились для малыша в настоящее мученье. И тогда Антоша применил трюк: он пропускал полстраницы злосчастного места в «Фантазии» и сразу перескакивал на конец. Сначала всё шло хорошо. Однако в какой-то момент мама заметила обман и, ничего не сказав, неожиданно вошла в комнату, где играл малыш, с розгами.

Карелия Христофоровна нежно любила сына, но свято верила в ветхозаветное правило, которое в наше время в педагогическом смысле кажется весьма сомнительным: «Любовь к своему сыну да участит его раны». 

Две встречи с Листом

В марте 1840 года состоялся первый концерт десятилетнего Антона в большом зале парижской консерватории. Концерт прошёл с большим успехом. Когда отзвучали аплодисменты, Антоша с букетами цветов пришёл в небольшую комнату за сценой. Там юного музыканта уже ждали улыбающаяся мама, его учитель, Александр Виллуан и какой-то неизвестный мальчику мужчина с длинными волосами, свисающими почти до плеч.

— Познакомься, Антон, — сказал учитель,— Это Ференц Лист. Его этюд ты играл сегодня.

Антон недоверчиво посмотрел на сидящего перед ним человека.

— Это правда, что Вы написали этот этюд?

— Да, я, — рассмеялся мужчина. — Ты очень хорошо его сыграл.

Ференц встал, обнял мальчика и сказал слова, которые позже облетели все газеты Франции: «Ты, Антон, будешь моим наследником в искусстве фортепианной игры». И добавил, улыбаясь: «Приглашаю тебя на мой концерт, который состоится в этом же зале через несколько дней».

Через несколько дней Антон, мама и Александр Виллуан сидели на концерте Ференца Листа в том же Большом зале консерватории. То, что случилось в этот вечер, трудно объяснить. Потому что Антон был, как я уже писал вундеркинд, чудо-ребёнок. Его реакцию на всё, что касается музыки, трудно было предугадать. Во всяком случае, реакция эта отличалась от того, как реагирует на музыку обычный ребёнок. Лист сыграл лишь несколько первых тактов «Венгерской рапсодии», а с мальчиком началось твориться что-то непонятное, чего раньше никогда не было: он весь сжался, вцепился руками в подлокотники кресла, на глазах выступили слёзы. «С тобой всё нормально, Антон?» — спросила мама. Мальчик молчал и тяжело дышал. Потом Лист сыграл «Этюды на тему Паганини», что-то ещё. Игра Листа так поразила Антона, она так отличалась от всего того, что он раньше слышал, что вызвала у него нервный приступ. После этого мама ещё долго боялась водить сына на музыкальные концерты. 

Чёрный хлеб и солёные огурцы 

Этот февральский день 1842 года позже, уже став взрослыми, браться Рубинштейны вспоминали часто, с удовольствием, покатываясь от смеха. Но тогда было не до смеха. А получилось так. С утра они от завтрака отказались. Не было аппетита. Слишком сильно было волнение. Сегодня они оба должны были играть в Зимнем дворце в присутствии императорской семьи. А теперь, к вечеру, когда концерт прошёл хорошо и даже сам Государь похвалил их игру, у мальчишек, 13-летнего Антона и 7-летнего Коли (они жили в Москве в меблированных комнатах с их учителем по фортепиано Александром Иванович Виллуаном) разыгрался аппетит. Как назло, учитель куда-то уехал, а в доме ни крошки.

— У тебя есть деньги? — спросил Коля.

— Нет. А у тебя?

-Тоже нет.

— Давай, посмотрим в карманах, — предложил Николай.— Может что-нибудь завалилось.

Антон полез в карман своего концертного пиджака и запрыгал от радости:

— Я нашёл 20 копеек!

Как потом вспоминали братья, эти неожиданно обнаруженные 20 копеек принесли им не меньше радости, чем бурные аплодисменты после сегодняшнего концерта и благодарственных слов Императора.

— Мы спасены!— вторил ему Николай. — Что будем покупать?

— А ты чтобы хотел?

— Я бы хотел поесть солёных огурцов и обычного чёрного хлеба. Ты когда ел в последний раз обычные солёные огурцы и обычный чёрный хлеб?

— Это было давно — согласился Антон. — Даже не помню когда.

— Ну, так вот. Иди и купи на 20 копеек солёных огурцов и чёрного хлеба.

— Сходи сам, — возразил Коля.- У тебя лучше получится.

— Ну, как я пойду,— сказал Антон. — По всей Москве продают газеты с моими портретами и вдруг: «Дайте чёрного хлеба и солёных огурцов» Все, кто узнает меня, будут смеяться.

— Хорошо — согласился Николай и побежал в находящуюся недалеко овощную лавку.

В этот вечер Коля и Антон устроили настоящий пир, о котором потом вспоминали часто. Действительно, что может быть вкуснее чёрного хлеба и солёных огурцов? 

ВЛАДИМИР САМОЙЛОВИЧ ГОРОВИЦ (1903-1989 гг.) 

«Выкидывай чёртову музыку к чёртовой бабушке»

После октябрьской революции прошло 4 года. В Киеве за это время власть менялась много раз: Директория, Центральная Рада, немцы, Петлюра, Гетман Скоропадский, белогвардейцы, поляки, кто-то ещё. Времена были тревожные, вечером на улицу выходить становилось небезопасно, с продуктами, порой, случались перебои, но все эти перемены Володю Горовица как-то не очень интересовали. Он их почти замечал. Все эти годы главным для Володи оставалась музыка, занятия в киевской консерватории. Занятия, которые, несмотря на все политические пертрубации, не прекращались.

16 декабря в город вошла Красная армия. Власть окончательно захватили большевики. Начиная с этого дня, всё в семье Горовиц покатилось в тартарары. Начались перемены, которые даже погружённый в музыку Володя, не мог не заметить. Сначала национализировали фирму отца, Самоила Горовица. Фирму по производству электрооборудования, которая все эти смутные годы, хотя и со скрипом, но продолжала работать. Самоила, правда, оставили в фирме инженерную должность, но материальное положение (в семье было четверо детей) резко ухудшилось. В феврале на лестничную площадку в их доме к семье расстрелянного белогвардейского офицера подселили многодетную семью бывшего командира-будёновца Андрея Корнева. Горовицы тоже со дня на день ждали подселения. Андрей Корнев, высокий грузный мужчина, из-под кожаной куртки которого выглядывала, несмотря на будёновское прошлое, тельняшка, как-то вечером позвонил в дверь и заявил открывшему ему Самоилу Иоахимовичу зычным, командирским голосом: «Твои детки хорошо музыку играют. Я не против. Но, учти, когда Лёнька спит (я постучу в стенку) ни звука». Лёньке только что исполнилось два месяца и спал он большую часть дня.

Однако выполнить просьбу-приказ бывшего будёновца было сложно. Все четверо детей Самоила и Софии (Яков, Регина, Владимир и Григорий) учились в музыкальном училище и в консерватории. Так что, несмотря на стук в стенку, старинный кабинетный рояль «Блютнер», звучал не переставая.

5 мая в 9 часов вечера Володя занимался на рояле. Завтра у него должен был состояться сольный концерт в консерватории. Раздался звонок. Папа открыл дверь. В квартиру ворвался Андрей и с ним ещё трое. Все были прилично навеселе.

— Вы что, буржуи недорезанные, издеваетесь? — бывший будёновец был пьян и еле держался на ногах.— Я вам стучу, стучу, а вы ноль внимания. Тут за стеной дети, мал — мала меньше спать хотят, а они веселятся. Симфонии разыгрывают. — Андрей грязно выругался. Он с дружками, не спрашивая разрешения у хозяев, прошёлся по комнатам большой, шестикомнатной квартиры Горовиц. — Ты смотри, как живут, сволочи. На народные денежки шикуют. — Рояль стоял в гостиной. Большие, на всю стену окна выходили во двор. Андрей подошёл к инструменту, покачнулся и ударил кулаком по открытой клавиатуре. «Инструмент не трогайте, — встал у него на пути Володя.— Это старинный рояль. На нём ешё бабушка играла». «Прочь с дороги, щенок, — обозлился Корнев и оттолкнул Володю. — Выкидывай, ребята, эту чёртову музыку к чёртовой бабушке», — закричал он.— Хватит буржуям над простыми людьми издеваться».

И тут произошло одно из самых — страшных событий в жизни Володи. Андрей Корнев и его дружки, бывшие будёновцы, подняли рояль и выбросили с третьего этажа в окно. Во дворе, к счастью, никого не было. Раздался сильный удар, похожий на взрыв, и вслед за ударом странные, тоскливые, почти человеческие стоны. Это стонали рвавшиеся струны. Звук удара рояля о землю и тоскливые стоны его струн, Володя, уже став прославленным пианистом, вспоминал всю жизнь.

«Это твой концерт!» 

В 1924 году Владимир впервые с большим успехом сыграл в Ленинграде Первый концерт Чайковского. Отец, услышав его исполнение, сказал: «Концерт Чайковского-это твой концерт. Ты должен его играть». Слова Самоила оказались пророческими. Первый концерт Чайковского стал знаковым, можно даже сказать, «роковым» не только в творческой биографии великого пианиста, но и в его жизни.

Владимир Горовиц всё более начинал понимать, что приход к власти в России большевиков — это катастрофа. Он мечтал выехать из страны. И вот, наконец, в 1925 году Владимиру разрешили концерт в Берлине. Концерт прошёл успешно, но добиться настоящего успеха молодому, практически, неизвестному на Западе пианисту, было не просто. Да и невозмутимо-царственная, без внешнего выражения эмоций манера исполнения Владимира, напоминавшая манеру игры «императора скрипки» Якова Хейфеца, хотя и соответствовала званию «королю королей пианистов», (так его позже назовут журналисты), но для европейских слушателей была непривычна. Положение создавалось критическое: предложений на выступления не поступало, а деньги были на исходе.

И тут помог случай. Своего импресарио у Горовиц не было. Он решил поехать в Гамбург и попытаться договориться о концерте с симфоническим оркестром Гамбурга. Импресарио оркестра, подвижный, улыбчивый, с итальянской фамилией Тальенто, принял Владимира тепло. Однако ничего определённого не обещал: «Гастроли расписаны на два месяца вперёд. Оставьте свои координаты, чтобы я знал, как с Вами связаться». Это был провал и полная неизвестность.

На другой день ближе к вечеру Владимир сидел в номере гостиницы и думал, что ему делать дальше. Как заработать на жизнь. Возвращаться в большевистскую Россию он не собирался. Раздался стук в дверь.

— Войдите.

В номер вошёл, прямо-таки влетел импресарио, который выглядел необычайно взволнованным.

— Выручайте, господин Горовиц. Вся надежда на Вас. Пианист неожиданно заболел, а играть надо сегодня.

— Что играть?

— Первый концерт Чайковского.

Владимир уже больше месяца не играл этот концерт, да и разыграться в гостинице было негде.

— Сколько у меня времени?

— Два часа. На репетицию времени не остаётся.

— Кто дирижёр?

— Юджин Пабст.

Владимир сразу понял, что судьба даёт ему шанс, который вряд ли повторится. Через час Горовиц и Тальенто входили в концертный зал филармонии.

Публика уже начинала собираться. Несмотря на молодость, Владимир имел сравнительно большой опыт концертных выступлений в России, но тут его охватило волнение. Слишком многое поставлено на карту. Они прошли в комнату дирижёра. Пабст, высокий, импозантный мужчина, обычно спокойный и уверенный в себе, сейчас выглядел растерянным и быстро ходил по комнате, нервно потирая руки.

— Разрешите представить Вам, господин Пабст,— сказал Тальенто,— пианиста из России Владимира Горовиц.

— Ну, что? — Пабст недоверчиво всматривался в лицо Владимира. — Мы сможем? Без репетиции. Так вот сразу.

Владимир рассмеялся: «У нас есть выбор?».

— Да, Вы правы. Выбора нет.

В комнату заглянул администратор:

— Господа, пора начинать.

Пабст махнул рукой:

— Ну, с Богом! Следите за моей палочкой.

Музыканты прошли на сцену. Раздались лёгкие, неуверенные аплодисменты.

Дирижёр и пианист заняли места. Зазвучали первые, величественные аккорды.

Такого успеха Гамбургская филармония не знала давно. Наверно, со времени выступления Листа в 1843 году. Зал аплодировал стоя. Пианиста вызывали снова и снова. На глазах публики Пабст так крепко обнял Владимира, что плечо потом болело несколько дней.

В газетах на другой день писали о появлении нового великого пианиста, второго Листа. Посыпались предложения о выступлениях в разных городах Германии. Началось триумфальное шествие Владимира Горовиц по всему миру. Его отец оказался прав, когда сказал: «Концерт Чайковского это твой концерт».

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Лев Мадорский: Слава богу, у нас есть свои пианисты

  1. Я всегда с удовольствием, иногда несмотря на шероховатости, читаю ваши этюды о музыке. Можно, конечно, и в Википедии прочитать, но после ваших публикаций, наконец, до этого «дорастают» руки.
    Немного скепсиса в отношении Листа, который был известен как зоологический антисемит, а под конец жизни ударился в обскурантизм и религионое помешательство. Читал, что во время концерта Лист даже требовал удаления евреев из зала.

    1. Мадорский-Альтшулеру

      Немного скепсиса в отношении Листа, который был известен как зоологический антисемит

      Спасибо за отзыв, Борис. Факт приведённый в рассказе, был. Не надо забывать, что Рубинштейны были крещёные и, скорее всего, Листом как евреи не воспринимались.

    1. Мадорский-Соплеменнику
      Откуда это всё – розги, огурцы и т.п.?

      Уважаемый Соплеменник! Это известные факты из жизни Рубинштейна. Из них ( отдельных фактов) я и написал рассказики.

      1. Уважаемый Соплеменник! Это известные факты из жизни Рубинштейна. Из них ( отдельных фактов) я и написал рассказики.
        =====================================
        ОК Ну, а факты-то откуда стали Вам известны?

  2. Мадорский-Гавартину
    Рекомендую тебе подумать о названии цикла.

    Спасибо, тёзка, за отзыв. Я подумаю.

  3. Молодец, Лева, что вернулся к своей исконной теме. Твои «рассказики из жизни великих музыкантов», хорошо написанные, всегда приятно и интересно читать,
    Существенно интереснее, чем о счастье деда Андрея.
    Рекомендую тебе подумать о названии цикла.
    Если в «Слава богу, что у нас тоже есть свои воры» воры имеют даже историческую основу. Добавим к ним проституток.
    Но начиная с юмористов, включая шахматистов, не говоря уже о скрипачах и пианистах
    » у нас т о ж е есть» уже не звучит. Именно, у нас они есть.

Добавить комментарий для Лев Мадорский Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.