Игорь Мандель: Социосистемика и третья культура: Sorokin-trip. Окончание

Loading

Хаос; несчастные и счастливые, большие и малые, живые и мертвые персонажи, движения в разных направлениях, воронка в которую все стягивается — но и рука Мастера, которая и принадлежит этому миру, и творит в нем…

Социосистемика и третья культура: Sorokin-trip

Игорь Мандель

Окончание. Начало здесь

2. Мрачное отношение к России в 70% случаев связано с Необычностью сюжета, в 65% — с Насилием, и в 60% — с Властью. В “Падеже” все три компоненты достигают критических значений, в “Голубом Сале” — тоже. Дилогия “День опричника” и “Сахарный Кремль” — признанный шедевр политической сатиры, в котором с некоей, я бы сказал, меланхоличностью детальнейшим образом воспроизводятся те вещи, которым только еще предстояло появиться в России со всей ясностью только в 2014 году. Это, наверно, наиболее прозрачный пример прозорливости писателя, говорить о чем стало уже общим местом. Вот прекрасная цитата из “простого читателя”: “Сорокина страшно читать, потому что с ужасающей быстротой появляются в нашей жизни, казалось бы, абсурдные вещи, описанные в его книгах”http://www.litres.ru/vladimirsorokin/metel/ . В дилогии никто не ревет вдруг “Прорубоно!”, но делаются вещи серьезные, с полным пониманием их государственной важности. Там есть и Западная Стена, которую на наших глазах начинают строить прямо сейчас (август 2014); всесилие репрессивных органов; отчянная “смелоcть” режиссера, который дерзает показать “жопое.ие”, несмотря на запрещенность оного цензурой и считает именно это свободой слова; каноническая нелюбовь Государя к нецензурным словам и вообще неприличному, которая, конечно, гармонично сочетается с реальностью таким примерно образом:

“Сладко оставлять семя свое в лоне жены врага государства. Слаще, чем рубить головы самим врагам… Цветные радуги плывут перед глазами.Уступаю место Посохе. Уд его со вшитым речным жемчугом палице Ильи Муромца подобен.

… Выхожу из дома на крыльцо, сажусь на лавку. … Выходит Посоха на крыльцо: губищи раскатаны, чуть слюна не капает, глаза осовелые, уд свой багровый, натруженный никак в ширинку не заправит. .. Из-под кафтана книжка вываливается. Поднимаю. Открываю — «Заветные сказки». Читаю зачин вступительный:

…В те стародавние времена на Руси Святой ножей не было, посему мужики говядину хуями разрубали.

А книжонка — зачитана до дыр, замусолена, чуть сало со страниц не капает.

— Что ж ты читаешь, охальник? — шлепаю Посоху книгой по лбу. — Батя увидит — из опричнины турнет тебя!

— Прости, Комяга, бес попутал, — бормочет Посоха.

— По ножу ходишь, дура! Это ж похабень крамольная. За такие книжки Печатный Приказ чистили. Ты там ее подцепил?

— … У воеводы того самого в доме и притырил. Нечистый в бок толкнул.

 Пойми, дурак, мы же охранная стая. Должны ум держать в холоде, а сердце в чистоте.

 Понимаю, понимаю… — Посоха скучающе чешет под шапкой свои чернявые волосы.

 Государь ведь слов бранных не терпит.

 Знаю.

 А знаешь — сожги книгу похабную.”(День опричника)

Тот же эффект, что и рассмотренный ранее в 3.2 — люди на полном серьезе ощущают “моральность” всего происходящего, не видя противоречий между обязательностью законного коллективного насилия и незаконностью чтения “похабной книги”. Нет разницы между Словом и Делом, кроме той, которая установлена властным дискурсом, а в нем уже разницa может быть любой.

Бесконечно долго можно было бы рассуждать о нынешней России и об отношении к ней глубоко антитоталитарного Владимира Сорокина — но я не хочу этим заниматься. Как говорил Рабинович из анекдота (когда развешивал листовки без текста) — чего писать, и так все ясно. В. Сорокин, безусловно, вскрывая некие константы жизни вообще, вовсе не обязательно специфицирует их на российском материале — но когда делает это, точность его диагноза, безусловно, вырастает.

3. Утопическое будущее почти полностью пропитано Насилием (80% -максимальный коэффициент в таблице) и тесно связано с Властными категориями (60%). Это касается и мрачного Президентства “Пепла”, и тоталитарного варианта дилогии, и феодализированного варианта “Теллурии”, и Всемирного Правительства “Ю”, и “экологичерского рая” “Щей”. Вот так показана зaвeтная мечта любого властителя: искреннее почитание его народом. Президент Республики Теллурия Жан-Франсуа Трокар (что, как всем известно, на Алтае), спустившись на горных лыжах с вершины по сложному склону, откидывает лыжи и на крыльях управляемого планера влетает в долину.

“В долине показались крестьянские домики и — дымы, дымы, восходящие кверху, дымы, смысл которых был один: мы ждем тебя, мы любим тебя. Его ждали. И любили. Сотни дымов от сотен костров. Это дорогого стоило. Эти дымы были ни с чем не сравнимы — ни с овациями, ни с почестями мировых элит, ни с почетным караулом, ни с богатством и властью. И он всегда радостно улыбался, влетая в долину.

Крестьяне ждали его. Он летал исключительно по выходным дням и только в хорошую погоду. Живущие возле горы знали это. Еще они знали, что их президент после полета любит съесть пиалу алтайского бараньего супа кече, сваренного на костре. И сотни крестьян-скотоводов с утра смотрели из-под ладоней на небо — будет ли оно ясным? А если было — кололи дрова, разводили огонь, подвешивали над костром казан с чистой горной водой, шли в овчарню, выбирали самого красивого и молодого барашка, резали, свежевали и варили кече. И ждали своего президента. Из-за неизменного черного комбинезона и таких же крыльев его прозвали Черным Аистом. Черный Аист прилетал с Белой горы, становясь гостем на час в любой семье, принося счастье.”(“Теллурия”).

И в этот малоизведанный идилличный край занесла вездесущая лира автора Падежа и прочих кошмаров; подморгнул, так сказать, некоему любителю полетать. В самом эпизоде никакого насилия нет, одна любовь, но легко можно себе представить, что понадобилось сделать французскому авантюристу 22 года назад, чтобы стать “Президентом” на Алтае.

4. Груз прошлого — несколько неуклюжее (не нашел другого) название того эффекта, что “прошлое” так или иначе предопределяет поступки человека в данное время; оно неискоренимо и подавляет его возможности развития. Такой эффект в сильной степени был для меня виден в семи вещах, хотя он присутствует так или иначе почти везде. Эта тема представляетыся мне очень важной, и даже одной из ключевых. Как видно, “груз” связан на высоком уровне 60-70% почти со всеми характеристиками Таб. 2, в том числе и с будущем (то есть тянуть за ноги будет и дальше). Прошлое может быть “физическим” (в Моноклоне один очень старый человек убивает другого такого же за какие-то неразъясненные давние лагерные дела), но куда важнее, когда оно сидит в человеке как его неотъемлемая сущность. Вся дилогия (День опричника и Сахарный Кремль) — мощное и печальное “напоминание о будущем”, которое есть реально возврат в генетическое прошлое. “Метель” буквально воспроизводит вечную матрицу русской жизни: порыв (искренний) чего-то сделать “для народа” (причина поездки доктора Платона Ильича); простой хороший жалостливый Перхуша со своим маленькими лошадками; русская безнадежная метель; русскaя неопредленность места и времени (будущее подано как 19-век с хай-тек инновациями 22-го ); русская (она же почти кафкианская) недостижимость цели; жертвенность и смерть Перхуши-народа; и, наконец, настояшее будушее — Спасение в форме огромного трехэтжного китайского коня. Вот эта последняя деталь — не из прошлого. Но и она — не намек ли на архетипический образ спасения извне, не изнутри?

В наиболее жуткой форме, вне всякой связи с насилием, властью и пр. представлена власть прошлого как таковая в рассказе “Обелиск”. Старуха мать и пожилая дочь подходят к военной могиле мужа и отца через много лет после его гибели.

“— Вот и ляжишь, Коленькa, и ляжишь, — произнеслa стaрушкa и зaпричитaлa нaрaспев, — ляжишь ты, Колюшкa, ляжишь ты золотенький. А чего ж и делaть-то нaдобно, что ж нaм поделaть, ничaво не поделaть. И вот пришли к тaбе в гости женa твоя Гaлинa, дa доченькa твоя Мaруся, дa вот пришли-то и нaвестить тaбе и кaк ты ляжишь. А и кaк же без тaбе мы живем, a и все-то у нaс тижaло без тaбе… А и кaк же ты, Колюшкa, дa и ляжишь-то без нaс один, … А и все и помним мы, Колюшкa, a и все хрaним, золотенькaй ты нaш. А и помним мы все, Колюшкa, a и помню я, помню, кaк учил нaс зaвету, кaк нaучил нaс и зaвету-то своему. … А и вот и доченькa твоя Мaруся и все мы с ней делaем по зaвету твоему, все делaем кaк нaдобно, и вот святой крест клaду тaбе, a и все мы делaем кaк ты нaкaзaл. И вот доченькa твоя Мaруся и все тaбе рaсскaжет, кaк и делaет все по зaвету твоему, чтоб ты тaперичa и спaл спокойно…

Гaлинa Тимофеевнa вытерлa дрожaщими пaльцaми слезы и посмотрелa нa дочь. Тa, немного помедлив, опустилa сумку нa грaвий, сцепилa руки нa животе, склонилa быстро покрaсневшее лицо и стaлa говорить неуверенным, зaпинaющимся голосом:

— …Пaпaничкa, родненький, я кaждый месяц беру бидон твой, … который ты зaповедaл… И потом мы, потом кaждый рaз, когдa мaмочкa моя роднaя опрaвляться хочет, я… я ей жопу нaд тaзом обмою и потом сосу из жопы по-честному, сосу и в бидон пускaю…

— А и сосет-то онa, Колюшкa, по-честному, …и в бидон пускaет, кaк учил ты ее шестилетней! — перебилa Гaлинa Тимофеевнa, трясясь и плaчa. — Онa мине сосет и сосaлa, Колюшкa, и родненький ты мой, сосaлa и будет сосaть вечно! (Обелиск)

Массу других отвратительных подробностей я опускаю. Это невообразимое слияние реальной трагедии и глубоких чувств, верности и преданности без границ с многолетним исполнением безумного (а, может, и ошибочно понятого в свое время) “завета” абсолютно отчетливо высвечивает нечто очень глубокое в творческой манере Сорокина. Он показывает, как самые невероятные гадости могут органично сливаться с самыми высокими переживаниями — и не ощущаться изнутри гадостями. Несмотря на физиологическую схожесть самого процесса (попадания экскрементов в рот) с тем, что делается в “Норме”, суть здесь совершенно иная. И становится ясной одна простая вешь: “дерьмо” и там и там взято лишь по одному признаку — это символ наиболее низкого в человеческой иерархии, дальше идти некуда. А Сорокину нужны именно крайности. Так что в известном смысле он “обречен” пользоваться этим продуктом. А читатели обречены преодолевать отвращения для уразумения всей идеи в целом. В частности, вот такой: из прошлого можно взять абсолютно все, любую девиацию или дикость — и придать ей сколь угодно возвышенный статус. Понимание этого чрезвычайно важно.

Меня всегда занимало, как по-разному трактуются, скажем, сакральные тексты. Религиозные сионисты (Раби Кук) видят в Торе ясное предзнаменование необходимости создания еврейского государства — а сатмары (Раби Тетельбойм) так же ясно видят, что Государство Израиль не в коем случае создавать было нельзя. Переубедить никого нельзя лет по крайней мере 90. Ну ладно, тут еще возможны различные интрпретации разных кусков огромного текста. Но есть проблемы типа “на что обрашать внимание, а на что нет” (problemofcommissionandomission). Все религиозные тексты содержат много чего, и надо очень стараться, чтобы периодически не впадать в противоречия. Скажем, в одной суре Корана евреи называются свиньями и собаками, а в другой — считается, что они вполне ничего, если платят налог и не высовываются. Дальнейшее (что именно войдет в чью именно традицию) зависит от того, какая сура чаще применяется, а какую “опускают”. Подобных примеров в истории бесчисленное множество. Сорокин, доведя эту особенность человеческого сознания, как он обычно делает, до полной крайности, заново привлекает внимание к печальному факту ее существования. И социосистемике это очень не безразлично.

4. Расположение с заключением

Если попытаться в предельно краткой форме показать расположение творчества Владимира Сорокина в культурном пространстве среди других направлений и жанров, то получится картина, изображенная на Рис. 2. Как эта схема была получена — легко увидеть на примере Ф. Кафки. Кафка показал вплетенность абсурда в ткань повседневности через описание действий; его абсурдность выше нормы (зона лежит правее середины по оси действий); Сорокин довел абсурдность и брутальность действий до куда более отдаленных пределов (то есть расширил график вправо). Кафка использовал исключительно обыденный, часто даже подчеркнуто канцелярский язык для описания довольно диких вещей. Сорокин использовал и обыденный и необыденный язык (то есть расширил график вверх). Подобным образом можно проанализировать и другие направления в литературе. Фактически, Сорокин не знает границ ни в чем, арсенал его приемов фактически перекрывает все ранее известное с точки зрения “нащупывания границ возможного”.

При этом он никогда, насколько мне известно, не занимался искусством для искусства но всегда преследовал какие-то “настоящие цели”. Странная книга “В глубь России” [29], сделанная совместно с “экстрим-перформанистом” О.Куликом, есть, пожалуй единственное (известное мне) исключение. Зная в целом творчество Сорокина , она может быть расцененна как некая мрачная не очень удачная шутка (что я и делаю). А не зная — как некий экспонат на выставке современного искусства, мимо которого я бы прошел не остановившись (книга и сделана как предмет искусства, где фотографии играют куда большую роль, чем текст). Это обстоятельство характерно: те же самые приемы в одной среде порождают соучастие, в другой — нет. Ясно, что книга исключительно “концептуальна” — но от этого никак легче не становится. Единственная причина: в книге ничего, кроме этого самого концептуализма, нет, а в других текстах, что я и пытался показать — есть.

Концептуализм, действительно, был у истоков развития В.С. Он находился в близкой дружбе с немного более старшими Д. Приговым и Л. Рубинштейном, был под влиянием Э. Булатова — и, единственный, далеко ушел от этого. Неподражаемый Пригов до конца своих дней совершенствовал однажды найденный стиль. Рубинштейн неожиданно для многих переключился на политическую эссеистику, и до сих пор блистательно демонстрирует концептуалисткую любовь к смыслу слова даже в мутной воде российского политического дискурса. Булатов, поддержав юного Владимира, не смог воспринять его очень рано проявившуюся неостанавливаемость ни перед какими табу. Сам Булатов продемонстрировал всей своей многолетней творческой карьерой именно “верность принципам”: его работы много лет воспроизводят в новых вариантах прямые дихотомические коллизии (типа “Иди — Стой”), изображенные в золотой период соц-арта 60-х и 70-х годов, так поразившие в свое время публику (см. [30] о Комаре и Меламиде, отцах самого термина). Сорокин же давно ушел и от дихотомичности, и вообще от всего, что можно назвать “направлением”.

В.Сорокин далек от оптимизма насчет внутренних свойств человеческой природы — но не устает поражаться ее гибкости и приспосабливаемости. Он провидит будущее ярче многих футурологов (поэтому его “страшно читать” — см 3.4), он не боится насыщать свои видения самыми смелыми деталями альтернативных (и равно убедительных) сценариев; его прогнозы уже во многом сбылись — но делает все это на основе внутренней уверенности в неизменности глубинных первобытных инстинктов и непереосмысленных “традиций”. Он, как никто другой, показал всю невероятную лживость коммунистического строя, “взорвал” его на бумаге, “убил” его литературу изнутри — и оказался свидетелем возрождения его наиболее гнусных черт в новом виде в наше время.

Сорокин никогда не рассуждает в текстах сам, в качестве всемогушего автора; не вставляет свои комментарии, не занимается морализторством, не проповедует и не поучает. Все эти вещи, если там они и есть, влагаются в уста героев. В этом отношении он полифонично предствляет “глас народа”, где народ представлен огромным разнообразием персонажей; нечто противоположное “пророческому типу” писателей, от Л.Толстого до А. Солженицына. Его типичная расстановка кинематографична — описание обстановки и разговоры героев. Такой подход позволяет полностью избавиться от прямого психологизма, оставляея все проблемымы “генезиса героев” на усмотрение читателя.

По этой же причине в его текстах несопоставимо больше действий, чем описания намерений, к этим действиям приводящих. Это полностью находится в парадигме социосистемики, где измерению подлежат только действия (по той простой причине, что намерения измерить просто невозможно). Намерения становятся ясными из “самой пророды вещей.

Такой подход к жизни в корне противоположен конспирологическому, где вся тяжесть ложится на (предполагаемых, но не доказанных) чьих-то намерениях. И здесь Сорокин очень нетривиален, ибо свободен от обсцессивного внимания к “таинственным силам” направляющим ход событий и от усматривания в различных бедах кого-то со стороны. Этот тип мышления крайне характерен для миллионов людей, и, мне кажется, особенно моден сейчас в политической и даже интеллектуальной элите России. Он пронизывает, например, творчество очень талантливого В. Пелевина, что было видно и ранeе, но особенно ясно проявилось в недавнем S.N.U.F.F. По Пелевину, все происходит, поскольку миром правят фундаментально материальные интересы, и вся цивилизация цинично построена политиками только для их корректного сокрытия (обмана). По Сорокину, миром правят мрачные силы, инстинкты, древние традиции, сама природа вещей — и очень часто все эти силы совершенно иррациональны. В его мирах всегда много центров власти, хотя иногда они и коллапсируют в один, но все внешние институты — как пленка над лавой темных страстей. Сорокин, иными словами, показывает мир как нечто самоорганизующееся, что полностью соответствует и истине, и принципам социосистемики.

Манера Сорокина чрезвычайно ярко освещать отдельные кусочни жизни, затем бросать их недопоказанными (при этом уже приковав внимание читателя к персонажам буквально за пол-страницы знакомства) и переходить к другим — очень важный новаторский прием, который подчеркивает сам по себе хаотичность существования, неясность путей наших и их пересечений, абсурдность самой идеи что-либо “до конца” проследить. Концов нет, кроме того, единственного — вот, наверно, самая главная мысль. Сама по себе она, конечно, не нова, но способ ее подачи таков, что уже ценишь сами калейдоскопичные кусочки. А это уже, парадоксально, и есть оптимизм

Есть люди, которые так же смотрят на мир. Работа уникального Алексея Сундукова, которую мне повезло приобрести где-то год назад, мне с тех пор казалась наилучшей из возможных иллюстраций и к творчеству В.Сорокина в целом, и к идеям социосистемики. И сейчас так кажется.

Хаос; несчастные и счастливые, большие и малые, живые и мертвые персонажи, движения в разных направлениях, воронка в которую все стягивается — но и рука Мастера, которая и принадлежит этому миру, и творит в нем…

Абсурдизм, жестокость, изысканное и безумное по форме насилие, отвратительные, никогда в литературе не затрагиваемые “карнализационные” подробности — все это лишь приемы, доказывающие две частично противоречащие друг другу вещи. Первая: в человеке все это есть и может проявится чуть ли не в любую минуту, причем человек может перехода и не заметить. Второе: существует определенный социальный строй, в котором граница между таким экстримом и “нормой” особенно легко преодолевается и фактически полностью размывается, и в жизни и в языке. По сути, первое противоречит второму в той же мере, в которой идея свободной воли противоречит идее предопределенности и рока. Сорокин смог противопоставить эти две вещи на соверешенно особом материале, и в этом, возможно, и есть его главный вклад в мировую культуру-1, через нее в культуру-3, а потом, по-истечении пары десятков социосистематических лет, надеюсь — и в культуру 2.

Я очень благодарен Илье Липковичу за стимилирующие беседы и полезные ссылки.

Литература

  1. Толстовский ежегодник, 1912, стр. 66 (цит по.: М.Алданов. Портреты, Том 2, М., Захаров, 2007, стр.408)
  2. Александров Н. Осень постмодернизма. The New Times № 33 (301), 14 октября 2013
  3. М. Гершензон. Избранное, Москва-Иерусалим, Университетская книга, Gesharim, 2000, т.4, с. 34
  4. D. Kahneman. Thinking fast and slow (2011) Farrar, Straus and Giroux
  5. М. Липовецкий. Сорокин-троп: карнализация.  Новое литературное обозрение, 2013, №120
  6. И. Калинин. Владимир Сорокин: ритуал уничтожения истории. Новое литературное обозрение, 2013, №120
  7. Екатерина Деготь о Cорокине. Рецепт деконструкции. 1995
  8. М. Марусенков Абсурдопедия русской жизни Владимира Сорокина: заумь, гротеск и абсурд. СПб.: Алетейя, 2012
  9. I. Mandel Sociosystemics, statistics, decisions. Model Assisted Statistics and Applications 6 (2011) 163–217
  10. И. Мандель Незабываемое как статистическая проблема. Анализ процессов забывания прочитанного на примере отдельной личности, 2014
  11. И. Мандель “Измеряй меня…” Осип Мандельштам: попытка измерения, 2013
  12. Mandel I., Fusion and causal analysis in big marketing data sets. Proceedings of JSM 2013, ASA, 2013, 1624-1637
  13. S. Lipovetsky and I Mandel Modeling Probability of Causal and Random Impacts. Accepted in TheJournal of Modern Applied Statistical Methods, 2014
  14. Slavoj Zižek. «Language, Violence and non-violence.» in: International Journal of Zizek Studies. Vol. 2, No. 3, 2008
  15. Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М.: Новое литературное обозрение, 2000.
  16. On Aesthetics in Science. J. Wechsler (Ed). The MIT Press, 1981, p. 76 and on.
  17. C. Snow (2001) [1959]. The Two Cultures. London: Cambridge University Press.
  18. В. Паперный Культура два. Новое Литературное обозрение. М, 1996
  19. С.Чесноков Два языка, две культуры: Проблема и ее составляющие. 1995
  20. I. Mandel and D. V. Kuznetsov Statistical and physical paradigms in the social sciences. Model Assisted Statistics and Applications 4 (2009) 39–62 39
  21. J. Brockman, The Third Culture: Beyond the Scientific Revolution. Simon & Schuster: 1995
  22. «Я ношу в себе ужас бытия» Интервью с Л. Аннинским, 2007.
  23. D. Ariely The (honest) truth about dishonesty. Harper Collinse Publishers, 2012
  24. См. здесь
  25. О.Кулик, В. Сорокин В глубь России. Институт современного искусства, М., 1994
  26. J. Lehrer. Proust Was a Neuroscientist. Mariner Book, 2008
  27.  E. Kandel The Age of Insight: The Quest to Understand the Unconscious in Art, Mind, and Brain, from Vienna 1900 to the Present.Random House, 2012
  28. А. И. Уемов Aналогия в практике научного исследования. М., Наука1970
  29. G. Lakoff The Contemporary Theory of Metaphor. In: Metaphor and Thought, Cambridge University Press1993, 202-252.
  30. В. Комар и А. Меламид: K Multi-conceptual art. Трактат с иллюстрациями, 2010.

Приложение. Список использованных работ В. Сорокина и некоторые характеристики

Наименование* Год написания/ публикации Насилие Буквализация метафор Секс Абсурдность действий
1 Заплыв 1979 0 0 0 0
2  Розовый клубень 1979 0 0 0 0
3  Окружение 1980 1 0 0 0
4 Очередь 1983 0 0 1 0
5 Норма Вступление 1983 0 0 0 0
6 Норма Норма как таковая 1983 0 0 1 0
7 Норма Нормальные роды 1983 0 0 0 0
8 Норма Развилка с Тютчевым 1983 0 0 0 0
9 Норма Падеж 1983 1 0 0 0
10 Норма Времена года (cтихи) 1983 0 0 1 0
11 Норма Письма с дачи 1983 0 0 0 0
12 Норма Норма выполнена 1983 0 0 0 0
13 Норма Речь обвинителя 1983 0 0 0 0
14 Норма В дороге 1983 0 1 0 0
15 Норма Искупление 1983 1 1 0 0
16 Норма Самородок 1983 1 1 0 0
17 Норма Рожок 1983 1 1 0 0
18 Норма В память о встрече 1983 0 1 0 0
19 Норма Шторм 1983 1 1 0 0
20 Норма Руки моряков 1983 1 1 0 0
21 Норма В сердце солдатском 1983 0 1 0 0
22 Норма Степные причалы 1983 1 1 0 0
23 Норма Сигнал из провинции 1983 1 1 0 0
24 Норма Незабываемое 1983 0 1 0 0
25 Норма Памятник 1983 0 1 0 0
26 Норма В ленинграде 1983 0 1 0 0
27 Норма Есть! 1983 0 1 0 0
28 Норма Из вечерней 1983 0 1 0 0
29 Норма Морячка 1983 0 1 0 0
30 Норма Ночное заседание 1983 0 1 0 0
31 Норма Тепло 1983 0 1 0 0
32 Норма Осень 1983 0 1 0 0
33 Норма Письмо 1983 0 0 0 0
34 Норма Университет на воде 1983 0 1 0 0
35 Норма Зерно 1983 0 1 0 0
36 Норма Весеннее настроение 1983 1 1 0 0
37 Норма В походе 1983 0 1 0 0
38 Норма Свет юности 1983 0 0 0 0
39 Норма Прощание 1983 0 1 0 0
40 Норма Одинокая гармонь 1983 1 1 0 0
41 Норма Саженцы 1983 1 1 0 0
42 Норма Случайный вальс 1983 0 0 0 0
43 Норма Диалог 1983 0 0 0 1
44 Норма Жена испытателя 1983 0 0 0 0
45 Норма Летучка 1983 0 0 0 0
46 Тридцатая любовь Марины 1 (Распутная жизнь Марины — встречa с парторгом) 1984 0 0 1 0
47 Тридцатая любовь Марины 2 (Жизнь на заводе) 1984 0 0 0 0
48 Тридцатая любовь Марины 3 (Речь Золотарева и пр.) 1984 0 0 0 0
49 Первый субботник Сергей Андреевич 1984 0 0 0 0
50 Первый субботник Соревнование 1984 1 0 0 0
51 Первый субботник Геологи 1984 0 0 0 1
52 Первый субботник Желудевая Падь 1984 0 0 0 0
53 Первый субботник Заседание завкома 1984 1 0 0 1
54 Первый субботник Прощание 1984 0 0 0 0
55 Первый субботник Первый субботник 1984 0 0 0 0
56 Первый субботник В Доме офицеров 1984 0 0 0 0
57 Первый субботник Санькина любовь 1984 0 0 1 0
58 Первый субботник Разговор по душам 1984 1 0 0 0
59 Первый субботник Возвращение 1984 0 0 1 0
60 Первый субботник Тополиный пух 1984 1 0 0 0
61 Первый субботник Вызов к директору 1984 0 0 0 1
62 Первый субботник В субботу вечером 1984 0 0 1 0
63 Первый субботник Деловое предложение 1984 1 0 1 0
64 Первый субботник Проездом 1984 0 0 0 0
65 Первый субботник Любовь 1984 1 0 0 0
66 Первый субботник Свободный урок 1984 0 0 1 0
67 Первый субботник Кисет 1984 0 0 0 0
68 Первый субботник Поминальное слово 1984 1 0 1 0
69 Первый субботник Поездка за город 1984 1 0 0 0
70 Первый субботник Открытие сезона 1984 1 0 0 0
71 Первый субботник Обелиск 1984 0 0 0 0
72 Первый субботник Дорожное происшествие 1984 1 0 0 0
73 Первый субботник Памятник 1984 1 0 0 0
74 Первый субботник Возможности 1984 0 0 0 1
75 Первый субботник Морфофобия 1984 0 0 1 0
76 Первый субботник Соловьиная роща 1984 0 0 0 0
77 Первый субботник Ночные гости 1984 0 0 0 0
78  Сердечная просьба 1984 1 0 0 0
79 Землянка 1985 0 0 0 1
80 Русская бабушка 1988 0 0 0 0
81 Роман 1 Сентиментальнoe 1989 0 0 0 0
82 Роман 2 (Убийства и далее) 1989 1 0 0 1
83 Доверие 1989 0 0 0 0
84 Отпуск в Дахау 1990 1 0 1 1
85 Дисморфомания 1990 0 0 0 1
86 Сердца четырех 1991 1 1 1 0
87 Юбилей 1993 1 0 0 0
88 Hochzeitsreise 1995 1 0 1 0
89 Щи 1996 1 0 1 0
90 Пельмени 1997 1 0 0 0
91 Dostoevsky-trip 1997 1 0 0 0
92 С Новым Годом 1998 1 0 0 1
93 Голубое сало 1999 1 0 1 1
94 Пир Konkretnye 2000 0 0 0 0
95 Пир Настя 2000 1 1 1 0
96 Пир Аварон 2000 1 0 0 0
97 Пир Банкет 2000 0 0 0 0
98 Пир День русского едока 2000 1 0 0 0
99 Пир Ю 2000 1 0 0 0
100 Пир Лошадиный Суп 2000 1 0 0 0
101 Пир Зеркаlо 2000 0 0 0 1
102 Пир Пепел 2000 1 0 0 0
103 Пир Машина 2000 1 0 0 1
104 Пир Моя трапеза 2000 0 0 0 0
105 Пир Жрать! 2000 0 0 0 1
106 Пир Сахарное воскресенье 2000 1 1 0 1
107 Лед 2002 1 0 1 1
108  Утро снайпера 2002 1 0 0 0
109 Путь Бро 2004 1 1 0 0
110 23000 2005 1 0 0 0
111 Дети Розенталя 2005 1 0 0 0
112  Мишень 2005 1 0 0 0
113 День опричника 2006 1 0 1 0
114 Сахарный Кремль 2007 1 1 1 0
115 Метель 2008 0 0 0 0
116 Моноклон Моноклон 2010 1 0 0 0
117 Моноклон Тридцать первое 2010 0 0 1 0
118 Моноклон Тимка 2010 1 0 1 0
119 Моноклон Губернатор 2010 0 0 1 0
120 Моноклон Черная лошадь с белым глазом 2010 0 0 0 0
121 Моноклон 69 серия 2010 1 0 1 0
122 Моноклон Волны 2010 1 0 0 0
123 Моноклон Смирнов 2010 0 0 0 0
124 Моноклон Занос 2010 1 0 1 0
125  Хиросима 2011 1 0 0 1
126 Теллурия 2013 1 0 1 1

*) Первым идет название романа или сборника рассказов; вторым — название части романа или рассказа. Если часть выделена мной, а не автором — название дано курсивом.

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Игорь Мандель: Социосистемика и третья культура: Sorokin-trip. Окончание

  1. Продолжение моих ответов; начало (ответы И. Беленькой и М. Тартаковскому) по моей ошибке попала в комментарии к первой же части статьи http://club.berkovich-zametki.com/?p=13000)
    Алекс Биргер
    Я очень тронут Вашим теплым отношением, спасибо. Ваш текст напомнил мне сказку о голом короле (применительно к постмодермизму). Действительно, что ни происходит (в литературе и не только) — как только отрывается в полный произвол, так теряет рано или поздно любую, в том числе чисто эстетическую привлекательность. То, что попытались сделать постмодернисты с вопросами истины, то есть предельно ее субъектизировать — вещь, естественно, не новая, и, самое главное, имеющая вполне определенные основания. От внимательного чтения наиболее фундментального обзора проблемы (R. Kirkham Theories of Truth: A Critical Introduction, 1995) у меня подчас ум заходит за разум — ясно, что есть фундаментальные сложности даже в таком «простом» вопросе как «что есть истина». Поэтому чисто эстетический разрыв неразрешимых философских проблем, который делает творчество очень талантливых авторов, таких как В.С. — представляется вполне приемлемой, хоть, может быть, паллиативной альтернативой. Так что я очень рад, что не один разделяю подобную точку зрения.
    Александр Кунин:
    Спасибо; Вы правы, звериной серьезности при определениях не надо. Но что-то делать вроде требуется, а то хляби разверзнутся. Мне вспомнилась, что моя первая публикация (1975) была в «Философских науках» как раз об унификации определений (то есть о нахождении обшего в большом их наборе). И вот сейчас, через 40 почти лет, проблема, так сказать, далека от решения. А ведь уже вроде много чему научились…Что-то в этом есть.

    Лев Мадорский:
    Спасибо большое. Слово социосистемика появилось впервые на английском в моей статье в 2011, а на русском — впервые в этой работе о Сорокине, так что не удивительно, что Вы его не слышали. Ну вот, может быть, потом как-нибудь услышите еще раз, если привьется оно на суровой русской почве :). А насчет самолета — да уж, действительно, и спорно и убедительно…

    Юлий Герцман:
    Очень тронут, Юлий. Старался. Функциональной связи между состоянием общества и культурой не гарантирую, а очень расплывчатую, извольте, предоставлю :). Был бы очень рад получить ссылку на статью Юлии ( а еще лучше — саму статью :)).

    Борис Тененбаум:
    Спасибо, Борис. Помните? «Фима, таки ты счастливо живешь с Розочкой после свадьбы?» «А шо остается делать?». Так и с Сорокиным: нравится — не нравится, а не считаться нельзя, о чем Ваш второй комментарий про «День опричника» и свидетельствует.

    Ася Крамер:

    Спасибо за весьма тонкий и деликатный вопрос. Мне, как человеку секулярному, тенденция искать истину в форме минимизации расстояния между неким утверждением и тем что написано в Книге, безусловно, никак не свойственна. Многие, однако, смотрят на мир именно так (что идея Штейнзальца и подчеркивает). И возникает интересная коллизия: если «обычный человек» (и тем более естествоиспытатель) сталкивается с неопределенностью внешнего мира, где поиск истины — тяжелейший труд, иногда очень рискованный и т.д., то человек религиозный сталкивается с неопределенностью священного текста (например, потому, что «…у древних слов мог быть другой изначальный смысл», как Вы заметили, но далеко не только поэтому). А если добавить к традиционной религии верования нового типа (например, коммунистическую доктрину), то количество людей, жаадущих понять «сакральность текста» вместо «законов жизни» станет просто гигантским. Какая из этих двух неопредленностей «неопределеннее» — еще большой вопрос (очень любопытный, кстати), но смысл весьма схожий. И даже риски в чем-то схожи: «неправильная» трактовка священных текстов в определенных условиях может так же стоить жизни, как неправильное обращение с электричеством в жизни обыденной. Но вы идете еще дальше — спрашиваете, чего ищет «мой автор», истины или своей правоты. Тут, кстати, я не очень понял, кто это «мой автор» — знаменутый ребе или знаменитый писатель. Но даже независимо от этого: если кто бы то ни было ищет не истину, а собственную правоту, он становится неинтересным. Таких — миллион, и они представляют, бесспорно, большой социальный интерес, но выходят за рамки проблемы «что есть истина» и попадают под рубрику «как эксплуатируется понятие истины». Таковая проблема также очень важна — и В.С. так или иначе ее задевает (см. в тексте мои комментарии насчет Интерпретатора при анализе буквализации метафор). Надеюсь, я хоть частично ответил на Ваш большого, так сказать, калибра вопрос.

  2. Бесконечно долго можно было бы рассуждать о нынешней России и об отношении к ней глубоко антитоталитарного Владимира Сорокина — но я не хочу этим заниматься. Как говорил Рабинович из анекдота (когда развешивал листовки без текста) — чего писать, и так все ясно. В. Сорокин, безусловно, вскрывая некие константы жизни вообще, вовсе не обязательно специфицирует их на российском материале — но когда делает это, точность его диагноза, безусловно, вырастает…
    ………………………………………..
    Спасибо огромное ЗА гросмейстерский обзор работ талантливейшего писателя нашего времени.
    И за прекрасные илЛЮСТРАЦИИ . Без преувеличеНИя.

  3. «… Востор Герцмана (выше) объясняется просто – рабским следованием «авторитетам», боязнью отклониться от моды, etc …»

    Что-то и мне захотелось немножечко последовать авторитетам — у меня знакомство с Сорокиным началось и закончилось его дилогией — «День Опричника» и «Сахарный Кремль». И, помнится, тогда показалось это простоватым, что ли ? Но вот сейчас, через несколько лет, жизнь просто поразительно точно начала повторять нарисованные писателем кальки. Чем это обьяснить — не знаю. Но мнение о «… простоватости изделия …» уже пересмотрел в пользу мастера …

  4. Игорь Мандель (о себе): «…занимается чтением изящной литературы и рaзглядывaнием живописи».
    Насколько изящна данная «литература» — пожалуйста:
    http://berkovich-zametki.com/Forum2/posting.php?mode=edit&f=26&p=7626
    Нет нужды повторять написаное.
    Там же рекомендую некоторую рецензию на оперу «Жизнь с идиотом» по либретто Виктора Ерофеева, литературного собрата рассматриваемого Сорокина.
    Востор Герцмана (выше) объясняется просто – рабским следованием «авторитетам», боязнью отклониться от моды, «общепризнанного», интеллектуальной несамостоятельностью.

  5. Игорь, спасибо за превосходную статью. Юлия Меламед недавно напечатала интересную статью о торжестве посредственности, так вот — посредственности «не ндравица», когда что-то или кто-то находится вне ее понимания, а более того не нравится, когда кто-то это, находящееся вне ее понимания, умно анализирует. Сам анализ тоже ведь посредственности недоступен.

  6. Вся эта позорная заумь яйца выеденного не стоит. Да и не стыдно ли цитировать, ещё и обильно, психически больного субъекта – гнилого и гадкого? По этой вот причине — «Россия больна» — Сорокин бесстыдно тиражируется на Западе. В библиотеке ф-та славистики Мюнхенского ун-та полка с опусами психопата непосредственно над полкой Льва Толстого — и едва ли не объёмнее последней.
    Полностью: «Засахарилось» —
    @http://berkovich-zametki.com/Forum2/viewtopic.php?f=26&t=431&start=10@

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.