Если бы владыкой мира стал я вдруг,
То совсем отбился бы от рук:
С головой бы окунулся в эту роль
И кричал без передышки: «Я король!»

Стихи Алана Милна

в переводе Майи Фаттахутдиновой

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Эти переводы считаю данью памяти замечательного поэта и переводчика Генриха Сапгира. История их такова. В бытность завмузом Московского театра детской книги «Волшебная лампа» мне доводилось частенько видеть Генриха Вениаминовича, который любил приходить к нам в театр не только по делу, но и просто так, «на огонек». И вот однажды он пришел с большим портфелем, из которого извлек несколько экземпляров только что изданной книги и подарил всем присутствовавшим в тот день в театральной «конторе». Это были его переводы стихов Алана Милна — под названием «Мы с Винни-Пухом». Свой экземпляр с теплой надписью «Милой Майе — дядя Генрих» я бережно храню вместе с другими подаренными им книгами. И через несколько лет, когда уже не стало Генриха Вениаминовича, я наткнулась в магазине английской литературы на сборник Милна When We Were Very Young». Решив сравнить переводы Сапгира с оригиналами, обнаружила, что среди последних есть стихотворения, которые то ли не были им переведены, то ли просто не вошли в книгу. И не удержалась от соблазна перевести их — своего рода поклон мастеру. Эта подборка составила вторую часть моей вышедшей в 2001 году крошечным тиражом книжки «Англо-русские гримасы». М.Ф.

НА ПЕРЕКРЕСТКЕ
На перекрестке трех дорог
Слышен топот ног:
Кто бы мог
Там бежать вприпрыжку?
Скок да скок! Скок да скок!
Это я от строгой няни
Потихонечку утек
На перекрестке трех дорог
И бегу себе вприпрыжку:
Скок! Скок! Скок!

НАРЦИССОЧКА
В желтой кокетливой шляпке,
В наряде зеленого цвета
Она без конца реверансы
Делает южному ветру,
Она улыбается солнцу,
Собрату по желтизне,
И шепчет своей соседке:
«Представьте! Зимы уже нет!»

В ЗООПАРКЕ
В Зоопарке есть львы и тигры —
Те, кто любит рычать и реветь,
Попугай «амазон», быко-яко-бизон
И с полярной льдины медведь.
Есть большие там — ГИПЕР! — потамы,
Есть и крохотный гипо-потам,
Но я свою булочку —
Вкусную булочку —
Только слону отдам.

Есть там зебры, и зубры, и зобры
(Рядом с домиком для сторожей!),
Разномастные козы,
Муравьи, и стрекозы,
И сто сорок видов мышей.

Есть совсем непонятные звери,
Вроде минго или валабу,
Но с булкой в кармане
Я без колебаний
Прямо к слону бегу.

Я львам скажу: «Доброе утро!» —
Они заворчат в ответ.
Поздороваюсь я с гориллой —
Руки не подаст мне, нет!
Если с гну заведу беседу,
От меня отвернется гну,
Поэтому булочку,
Сладкую булочку —
Ту-что-от-чая-осталась-булочку —
Я отнесу
Слону.

ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ
Шесть бурых коровок к реке решили пойти
(А рыбки в реке пузыри пускали, пускали);
Первой достались брызги,
А свист — остальным шести.

Двенадцать буренок к реке решили пойти
(А рыбки в реке плавниками махали, махали);
Брызги и свист поделили
Поровну, по шести:
Это — молнией черной
Реку вспоров посредине,
Ласточка ввысь летит.

БАЛЛАДА О ЧЕТЫРЕХ СТУЛЬЯХ
Вот первый стул — он заморские страны,
Второй — корабль посреди океана,
Третий — клетка большущего льва,
В четвертом — торчит моя голова.

Первый — кресло с зеленой обивкой
Вот в джунглях Амазонки я,
На помощь выстрелом из ружья
Зову своих верных ребят.
Со всех сторон индейцы ко мне
Крадутся в зловещей тишине —
Напасть на меня хотят.
Но стоит мне им рукой помахать —
«Нет, я не хочу больше с вами играть!» —
Послушно уйдут назад,
Они ведь способны все-все понять,
Хоть по-нашему не говорят.

Второй — крепкий дубовый стул
На палубе я. Кругом туман.
Мимо другие спешат корабли.
И мне, перегнувшись через океан,
С ближайшей шхуны кричит капитан:
«Сэр, подскажите, как проще нам
Отсюда добраться до Края Земли?
Что-что? Вот спасибо! Эй, лево руля!»
И он поплыл себе дальше, а я
Застрял на стуле — ой нет, на мели!
Третий — стул с решетчатой спинкой
Я — лев в огромной клетке,
Гляжу на мир сквозь прутья,
Всех-всех — и даже няню
Сумею обмануть я:
Я злобно на нее рычу,
Пугаю не на шутку,
Но объясню, что это я,
Всего через минутку!

Четвертый — высокий детский стульчик
Если на стульчике детском сидишь
И рядом со взрослыми тихо как мышь,
Кушаешь свой обед,
Тогда выходит, что ты малыш
Трех с половиной лет.
Выходит, что в джунглях тебе не бывать,
С индейцами больше не воевать,
Забыть про морской прибой,
Вовремя есть и ложиться в кровать…
Неужто отныне придется стать
Только самим собой?

ВТОРЖЕНИЕ
В лесу хозяйствует весна:
В ковер цветов необозримый
С каймой из ярко-желтых примул
Любовно, нежно вплетена
Нарциссов снежных белизна,
И колокольчик рядом с ней
Как будто бы еще синей.

По многоцветному покрову
Внезапно двинулись коровы:
Весенним воздухом дыша,
Шли друг за другом не спеша,
В траве вытаптывая брешь…
Был воздух поначалу свеж,
Но от коровьего дыханья
Он стал еще благоуханней.
Что им понадобилось здесь,
Куда, зачем пошли — бог весть.

Повисло над землей молчанье,
Все затаилось в ожиданье;
И вот мелькнул последний хвост…
Тогда дозорный — черный дрозд,
Сидевший на верхушке ели,
Оповестил веселой трелью
О том, что скрылась без следа
Гостей непрошеных орда.
Вздох облегченья пролетел,
Лес ожил вмиг, зашелестел,
И вновь запела вся природа
Весне торжественную оду.

ОСТРОВ
Если на шхуне
Был бы я капитаном,
То повел бы я шхуну
Через все океаны
Туда, где у острова вечно грохочет прибой —
Белый, зеленый, сиреневый и голубой.

Бум! Бум! Бум!
Ярится волна,
Пронзенная солнцем до самого дна.
Я сошел бы со шхуны на янтарный песок
И вскарабкался бы на прибрежный мысок,
Где увидел бы пальмы —
С кокосами пальмы,
Что вшестером на мысу стоят…
И я бы взбирался на все подряд.

По крутому откосу
К заветным кокосам
Упорно ползу и ползу:
Обдирая бока мне,
Сверху катятся камни,
Разбиваясь о скалы внизу,
Но вверх по обрыву,
Повинуясь порыву,
Я без перерыва
Ползу.

А потом, захотев отдохнуть, я бы лег
Подбородком в ладони, животом на песок:
Видел зелень волн и морской прибой,
Горизонт в дымке серо-голубой,
Где сливается с небом морская вода…
И сказал бы себе тогда:
«Я один среди моря и яркого дня —
Значит, мир этот создан был для меня!»

ПО ТРОТУАРУ
Шагая по лондонскому тротуару,
Я под ноги зорко смотрю — и недаром:
Там, где граница его пролегает,
Меня медведи подстерегают —
Ждут за углом, чтоб задать мне жару,
Если шагну я за край тротуара.

Жадно следит и надеется враг:
А ну как сделаю лишний шаг?
Но мимо медведей спокойно иду я
По тротуару — и в ус не дую.

Поняв, что так просто меня не выкрасть,
Медведи решают пуститься на хитрость:
Встанут в шеренгу вдоль переулка
И сделают вид, что пошли на прогулку,
Что до меня им нет дела совсем…
Но каждый думает: «Я его съем!»

Не доверяя их хитрым мордам,
По тротуару я шествую гордо:
«Меня не поймать вам, хоть вас и много.
А ну, убирайтесь обратно в берлогу!»

СЧАСТЬЕ
Джон влез
В большущие
Резиновые
Боты,
Натянул
Длиннющее
От дождя
Пальто,
Напялил
Широченную
Брезентовую
Шляпу
И сказал:
«Я к выходу
Наконец
Готов!»

ПРОПАВШИЙ
Кто мне отыщет мышонка
Пропавшего моего?
Я же открыл его домик
На полминутки всего:
Я хотел убедиться,
Что он там жив и здоров,
А он моментально вылез
Наружу — и был таков.

Я тут же за ним погнался
И гнался что было сил,
Но он оказался шустрым
И меня он опередил.
Надеюсь, он еще в доме, —
Куда же ему идти?
Кто мне поможет мышонка найти?

Дядя Джон,
Вы не видели моего мышонка?

Он же еще малыш,
Самой мелкой породы мышиной,
Может легко затеряться
В гуще людей и машин он.
К тому же он деревенский
И не привык к столице:
Где он найдет пропитанье
И чем от дождя укрыться?

Он еще здесь, я знаю.
Спрошу-ка у тети Роз:
«Не видели вы мышонка,
У которого грустный нос?
Хоть где-то, хоть краем глаза,
Хоть кончик его хвоста?»
Не видела…
Как же так?
Никто из моих домашних
Не встретил его почему-то.
Но ведь не прошло и минуты…

Кто мне поможет
Найти моего мышонка?

СЕРЕДИНА ЛЕСЕНКИ
На середине лесенки
Одна ступенька есть,
И я
Вот именно на ней
Люблю
при-
сесть.
Я не желаю быть внизу
И верх не выношу,
Но на ступеньке
Средней
Всегда я
Тор-
мо-
жу.
На середине лесенки —
Загадочное место:
Еще я не на улице,
Но уже не в детской.
И мысли в моей голове бегут,
Как рябь бежит по воде:
«Если я здесь,
А не там и не тут,
И это «здесь»
Никак не зовут,
То что же оно
И где?»

ВОДЯНЫЕ ЛИЛИИ
В царстве лилий водяных
Ветер съежился и притих,
Один-единственный лист шевеля:
Прилегла на нем дочка Озерного Короля.
Ее баюкает ласково ветер…
Сейчас поймаю — она не заметит!
Тишком, молчком —
Накрою сачком!
Вдруг всколыхнулся воздух,
Встрепенулись головки лилий
И спящую разбудили:
Быстрые ножки ее заскользили,
Касаясь лилий,
В легком облачке водной пыли…
Исчезла опять!
Уже не догнать!
Только желтые лилии
По воде заходили и
В набежавших волнах
Листья свои омыли…

ТЕДДИ, ПЛЮШЕВЫЙ МЕДВЕДЬ
Плюшевым мишкам жизнь без движенья
Очень вредна для их телосложенья.
Наш мишка Тедди стал круглым почти —
И все от сидения взаперти.
Один лишь раз он имел моцион:
Когда с дивана плюхнулся он,
А после с усилием невероятным,
Пыхтя, пытался залезть обратно.

Тот факт, что он толстый и ростом мал,
Необычайно его волновал.
Вздыхал он, хмурый и нелюдимый:
«Прогулки мне просто необходимы.
Только на воздухе может медведь
Чуточку вырасти и похудеть.
Сажать меня вечно у запертых окон
Несправедливо и даже жестоко!»

Мир наблюдая через стекло,
Он людям завидовал — им повезло:
Гуляя на воле, спеша по делам,
Легко могут лишний согнать килограмм.
В толпе он пытался кого-то найти,
Кто мог толщиной бы его превзойти,
Но даже и равных себе по объему
Не отыскал, увы, за окном он.

А ночью, устав от переживаний,
Бедный медведь засыпал на диване.
Мирно дремали с ним заодно
Сказки — про то, как «Давным-давно…»;
Рядом солдатики жмурились сонно;
Мячи из резины, дворцы из картона,
Волчки, барабаны, свистки, буквари
Не просыпались до самой зари.

Однажды во время бессонницы мишка
От скуки картинки рассматривал в книжке.
И вдруг на странице сто сорок второй
Портрет увидал он: «Французский король
Луи, что в народе был прозван Красивым».
Тедди не верит глазам: что за диво!
Король этот был небольшого росточка,
А главное — толстый! Ну прямо как бочка!

Наш мишка едва не свалился с дивана:
Луи Красивый! Как это странно!
Он книжку вертит и так и сяк —
Король все такой же! Все тот же толстяк!
Луи Красивый! Да быть не может!
Он смотрит сидя, и смотрит лежа,
И вверх ногами, и на просвет —
Король не становится тоньше, нет!

И Тедди воскликнул: «Великий Боже!
Ведь я же Красивым мог зваться тоже!
А этот Луи — из какого столетья?
Он жив еще или уже на том свете?
Как жаль, что со временем люди — и те
Сменили понятия о красоте.
Видать, по прошествии стольких веков
У нас разучились ценить толстяков».

Наутро, в стекло уткнувшись носом,
Медведь терзался все тем же вопросом,
Не мог он постигнуть умишком своим:
Давно ли жил этот самый Луи?
Сидел себе Тедди и думал упрямо.
И вдруг под напором оконная рама
Ка-а-ак хряснет! И с воплем, едва живой,
Медведь очутился на мостовой.

На помощь пришел оказавшийся рядом
Джентльмен — толстый и с добрым взглядом.
Увидев медведя в таком состоянии,
Тут же к нему проявил сострадание,
Сдул с него пыль и поставил на ножки:
«Бедняжка! Должно быть, ушибся немножко?
Ну-ну, все в порядке, не падай духом!
Дай отряхну тебе левое ухо».

Тедди взглянул — и был так потрясен,
Что дара речи лишился он:
Великодушный спаситель мишки
Был двойником толстяка из книжки!
То же лицо! И огромное пузо!
Откуда здесь взялся король французов?
Он или нет? Почесав свой нос,
Тедди решился задать вопрос.

«Скажите, — робко спросил наш герой, —
Не вы ли случайно французский король?» —
«Ты не ошибся. Да, это так, —
Отвесив поклон, улыбнулся толстяк. —
Теперь мне, дружок, поскорее ответь:
Не ты ли сэр Эдвард Плюш де Медведь?»
Медведь перед ним в поклоне присел
И выпалил гордо: «Он самый, сэр!»

Вдвоем целый день под окошком стояли
И обо всем понемножку болтали,
Как будто друзья или просто соседи,
Король с сэром Эдвардом Плюш де Медведем.
Король в нашу дверь позвонил наконец:
«Вот он, возьмите. Нашелся беглец!»
Мишкину лапу пожал на прощанье
И растворился в осеннем тумане.

А Тедди все так же к окошку сажали,
И стал он похожим на плюшевый шарик.
Но больше к проблеме излишнего веса
Он не испытывал интереса:
Ее повернул он другой стороной
И даже гордился своей толщиной.
Он знал, что красивым быть может медведь,
И вовсе не нужно при этом худеть.

ЗЕРКАЛО
Усталый полдень над водой
В сон окунулся золотой.
С небес, как в зеркало свое,
Глядится солнце в водоем,
А ивы клонятся лениво
К зеркально отраженным ивам;
И к лебедю в воде приник
Крылом с ним сросшийся двойник:
Как мраморные изваянья,
Застыли оба в ожиданье
Небрежной ласки ветерка…
Но гладь озерная гладка.

ПЕРЕД ПОЛДНИКОМ
Капризную Элли
Больше недели
Не видели дома
(О чем сожалели!).
В углу двора, где высокие ели,
Она от нас пряталась больше недели,
А мы все кричали ей: «Элли!»

Всего-то-навсего мы хотели
Руки помыть перед полдником Элли —
И поражение потерпели:
Ходили туда, где высокие ели,
Но Элли
Найти не сумели.

Мы знали, что Элли
На самом-то деле
Скрывается там, где высокие ели,
С какою же целью?
С какою же целью?
Напрасно мы убеждали Элли:
«Те, что не ели
Больше недели,
Будут хворать и лежать в постели.
Ведь проще же руки помыть, в самом деле, —
Подумай об этом, Элли!»

И крикнула Элли:
«Вы мне надоели!
Хочу, чтобы все вокруг уразумели:
Я встретила фею. Она мне сказала,
Что рук чистее моих не видала!»

АЛХИМИК
Проживает в конце нашей улицы странный старик:
С бородою до пят я всегда его видеть привык.
Он живет в окружении колб и потрепанных книг,
Ничего вокруг не замечая.
Днем болтает с персидским котом на его языке,
А ночами — босой, в прогоняющем-сон-колпаке,
Он сидит за столом, и перо в непослушной руке
Что-то чертит — отчаянно, отчаянно.

Разгадать он пытается вот уже тысячу лет
(И почти разгадал уж!) один стародавний секрет:
Превращается в чистое золото всякий предмет
При посредстве волшебного слова.
Но в открытии этом чего-то недостает;
Старичок над ним трудится ночи и дни напролет:
То подержит его на огне, то воды подольет…
А заветное слово
До сих пор не готово.

РИСОВЫЙ ПУДИНГ
Что случилось с малышкой Мэри Джейн?
Вопит что есть мочи и кушать не хочет
Обед свой — рисовый пудинг.
Что происходит с Мэри Джейн?

Что с ней творится, с Мэри Джейн?
Ей и кукол сулят, и новый наряд,
И книжку с картинками, только вряд
ли успокоится Мэри Джейн.

Что там неладно с Мэри Джейн?
Нет у нее ни простуды, ни кори…
Опять она плачет — ну что за горе!
Что нам с ней делать, с Мэри Джейн?

Ну что стряслось с нашей Мэри Джейн?
Умоляют ее объяснить свой крик
Или просто замолкнуть — хотя бы на миг !
Нет, не сдается Мэри Джейн.
Что, в самом деле, с Мэри Джейн?
Ей рисовый пудинг дают на обед
Всего две недели — и тех еще нет!
Так что же случилось с Мэри Джейн?

ДОМА
Хочу иметь солдатика,
Чтоб был с ружьем и в кивере
И приходил играть со мной —
Ну хоть на пять минут.
Я выберу пирожное
Побольше, покрасивее,
Я дам ему пирожное
И крема целый фунт.

Я жду к себе солдатика
В мундире ярко-алом,
Чтоб барабанить он умел
И был бы только мой.
Я знаю, папа купит мне, —
Хотя не обещал он! —
Он купит мне солдатика
И с ним придет домой.

ПЕСОК МЕЖДУ ПАЛЬЦАМИ НОГ
Я и Кристофер, сын мой, пошли гулять.
На расходы нам дали пенсов по пять.
Мы направились к морю — развеять тоску,
Разулись и шлепаем по песку.

В волосах песок, и в носах песок,
И в глазах песок, и в ушах песок;
Если ветер с запада на восток,
Знает Кристофер: всюду летит песок,
И песок между пальцами ног.

Море яростно лижет следы на песке;
Сын зажал свои пенсы в левой руке,
Правой он за меня цеплялся, пока
Мы карабкались с ним по горам из песка.

В волосах песок, на зубах песок,
И в глазах, и в ушах, и на шее песок;
Если ветер с запада на восток,
Знает Кристофер: всюду сплошной песок,
И песок между пальцами ног.

Урагану, что грозно ревет в небесах,
Вторят чаек пронзительные голоса;
Чтоб друг друга расслышать, мы просто орем —
Все равно лишь песок на пять миль кругом.

Мы вернулись домой — в волосах был песок,
И в глазах, и в ушах, и везде был песок,
Потому что ветер все время дул на восток.
Нам попало обоим за этот песок —
Песок между пальцами ног.

ЕСЛИ Б БЫЛ Я КОРОЛЕМ
Если б стал я королем хоть на денек,
Я такого напридумывать бы смог!

Будь бы я, к примеру, испанским королем,
Я без шляпы бы ходил под любым дождем.

Если бы я сделался французским королем,
То причесывать себя не дал бы нипочем.

Если же греческим стал бы королем,
Все бы стекла в доме я разбивал мячом.

Если б власть над Данией мне была дана,
Я бы в гости каждый день приводил слона.

Ну а будь я королем острова Мартиники,
Ни за что бы я не стал шнуровать ботинки!

Если бы владыкой мира стал я вдруг,
То совсем отбился бы от рук:

С головой бы окунулся в эту роль
И кричал без передышки: «Я король!»

ТРИ ЛИСИЧКИ
Три жили на свете подружки, три рыжих лисички:
Носки и чулочки носить не имели привычки,
На случай внезапной простуды, однако, в мешочке
Носили всегда при себе носовые платочки.

Они не носили пальто, не носили штанишки,
Зато им служили приютом три сносных домишки,
По лесу носились они друг за другом вприпрыжку,
И в салочки с ними играли все местные мышки.

Себе пропитанье везде добывали подружки:
И в роще, и в чаще, но чаще всего на опушке;
С рыбалки несли они трех червячков вместо рыбки,
С охоты несли трех шмелей — и три рыжих улыбки.

На ярмарку как-то попали они в воскресенье:
Катались на пони до умо-они-помраченья,
И все состязания выиграли без исключенья,
И приз получили за это — три вкусных печенья.

Так жили себе, поживали три рыжих лисички —
Вот те, что платочки носили с собой по привычке,
Зато не носили носочки, пальто и штанишки,
Зато им приютом служили три сносных домишки.

ВОСКРЕСНОЕ УТРО
Куда я собрался бежать?
Я не знаю пока:
На гору, где сосны колышутся от ветерка,
В долину, где желтая кашка цветет у ручья,
А может, куда-то еще — не придумал я.

Куда я собрался?
По небу плывут облака
Барашками белыми, грея на солнце бока.
Куда я собрался?
Их тени бегут по земле
Барашками серыми — видно, валялись в золе!

Мне облачком стать бы — уж я бы поплавал везде:
И в воздухе синем, и в синей такой же воде,
Спустился бы в поле, где до сих пор еще не был,
И спрашивал всех: «Почему здесь зеленое небо?»

Куда я собрался?
Грачи прокричат в вышине:
«Родиться на свет — ничего не бывает смешней!»
Куда я собрался?
Зато пропоют соловьи:
«На свете так много прекрасного — только живи!»

Вот был бы я птицей, уж я бы не ведал забот:
Крылом уцепился за ветер — пусть вдаль унесет!
И ветер в дороге похлопал бы я по плечу:
«Все верно, в ту самую даль я попасть и хочу!»

Куда я собрался?
Пока я решить не смог.
Да разве уж так это важно в погожий денек?
Возьму — и букет васильков соберу на лугу…
Куда побегу я — не знаю.
Но я бегу!