Еще в школьные годы я любил сказки Ирвинга «Легенда Сонной Лощины» и «Рип Ван Винкль». И наконец, уже будучи не слишком юным 30-летним отцом семейства, я прочел «Историю Нью Йорка», которая пробудила тогда во мне интерес к этому городу, который не исчез до сих пор. И вот теперь у меня появилась возможность посетить дом писателя, в котором многие из известных мне произведений были написаны.

Десять дней по штату Нью Йорк на машине из штата Кентакки

Игорь Волошин

Продолжение (Начало)

29 мая

Ночь и утро выдались безрадостными — шел непрерывный дождь. А у нас как раз на этот день были намечены пешеходные тропы в горах Адирондак. Можно было бы поменять планы и посетить вместо гор какие-нибудь исторические места, вроде форта Тикондерога или форта Принца Генри, но почему-то англо-французская и англо-американская войны, при всей их напряженности и драматизме, меня в эту поездку не заинтересовали. Поэтому, проигнорировав погоду, мы все же выехали в горы. Правда о тропах уже и речи быть не могло. В одном месте, выйдя из машины и попробовав грунт, мы отказались от этой затеи. Не такие уж мы с Региной экстремалы, чтобы кайфовать от хлюпанья грязи в кроссовках или от струек дождя за шиворотом. Поэтому решили уделить внимание осмотру достопримечательностей. Однако, одна из главных достопримечательностей этих мест — дорога к горе Whiteface Mountain, с последущим подъемом на канатке, оказалась закрыт в связи с туманом и полным отсутствием видимости. Я решил ехать в Lake Placid. По дороге остановились выпить кофейка, и в магазинчике, подойдя, как всегда, к стенду с информацией, я увидел местный журнал. Взял его полистать и вдруг где-то в середине номера мелькнуло знакомое слово Asgaard.

Это слово меня заворожило. Так называлась ферма, на которой более 40 лет жил замечательный художник Рокуэлл Кент. Причем название он придумал сам. Здесь у него были удачные годы, а были и неудачные. Здесь им было написало множество картин и несколько книг, он построил молочную ферму, на которой работали его единомышленники-коммуняки. Когда покупатели узнали, что Кент и вся его челядь коммунисты, они перестали покупать продукцию фермы. Да, Кент был коммунистом, но от этого он не стал плохим художником. В конце концов коммунистами были и Пикассо, и Леже, да и Матисс и многие другие были лево-настроенными. Это была беда того времени. В начале 60-х Кента постигло новое несчастье — во время грозы молния ударила в здание, и часть фермы сгорела. Он передал её своим левым собратьям, и сам доживал свою жизнь весьма скромно.

Однако Кент уже более 40 лет как умер. О чем же речь в статье? Я нашел страницу и стал читать о том, как супружеская пара из Нью Йорка, занимающая высокие финансовые должности в каких-то компаниях, решила плюнуть на городскую жизнь и перебраться на ферму, где они могли бы доить коров и производить сыр. Идея эта им с блеском удалась, и вот уже три дестяка лет они наслаждаются жизнью на природе, при этом руководя процветающей фермой с большим количеством работников. А далее, где-то уже во второй половине статьи, мельком упоминалось, что сия ферма некогда принадлежала художнику Рокуэллу Кенту, но сгорела при пожаре. Нынешние хозяева выкупили то, что осталось у правоприемников Кента, ферму перестроили, но название сохранили. Я знал, что Кент жил где-то в этих местах, но в мои планы не входило посещение фермы, просто потому что забыл о ней, готовясь к поездке. Но по причине плохой погоды, равно как и любопытства ради, подошел к продавщице и поинтересовался не слышала ли она о ферме Asgaard и, если слышала, то далеко ли ферма находится.

Тетка сказала, что конечно знает такую ферму — это же бывшая ферма Рокуэлла Кента, чем убила меня наповал. Многие ли в Америке вообще знают кто такой Рокуэлл Кент? Но вот объяснить как туда проехать она толком не смогла, и определила направление примерно так — сейчас направо, потом едь до не помню какой улицы, сверни, потом еще раз сверни и там после второго стопа, второй поворот. Получалось, что это где-то довольно близко и, несмотря на весьма расплывчатые указания, я решил ехать в гости к Кенту, хотя его там давно уже нет, и ничего кроме названия его с тем местом не связывает.

После минут 15 езды, когда я полагал, что мы должны быть где-то у цели, а ее не было, я остановилося возле какой-то гончарной мастерской, чтобы еще раз уточнить расположение фермы. Девочка в мастерской оказалась очень отзывчивой, хотя и бестолковой. Она сказала, что отлично знает где ферма, но как туда добраться объяснить не может. Достала свой i-phone, долго пыталась найти на нем карту, не нашла, на пальцах примерно прикинула как туда ехать, и мы снова двинулись на поиски Asgaard. На своем телефоне я его тоже нашел, но почему-то никаких дорог к нему не вело. После непродолжительного блуждания вслепую мы наконец-то оказались на дороге, которая вроде как должна была идти в нужном направлении. Мы тряслись по грунтовой колее, пока снова не остановились, на сей раз возле какой-то раздолбаной фермы. На ферме суетились два беззубых, но доброжелательных мужичка. Один из них, шамкая, быстро и толково объяснил как доехать до Asgaard, и вскоре мы действительно въехали на территорию фермы, которая оказалась довольно большой.

Нас здесь явно никто не ждал, хотя какие-то люди всё время крутились, что-то делали в поле, возле коз, у тракторов. Однако наш визит не вызвал никакого интереса. Мы подъехали к магазинчику. Оказалось, что для посетителей он открыт два раза в неделю — по четвергам и по субботам, но только не для любителей Кента, а для любителей козьего сыра. Сегодня же была среда и магазин закрыт. Мы покатались немного по территории фермы — по лугам и полям. У вас возникнет справедливый вопрос — а на фига тебе надо было туда тащиться, если ты наверняка знал, что от Кента там ничего не осталось? Дело в том, что мне это действительно было нужно, я хотел увидеть пейзажи, которые писал художник возле своей фермы, подышать его воздухом, чтобы лучше почувствовать и понять его жизнь и творчество.

Этот пейзаж Кент нередко писал.

А это картина самого Рокуэла Кента. Один из его многочисленных пейзажей Адирондака.

Ну а потом мы вернулись на намеченный мокрый маршрут, хотя дождь уже прекратился и только периодически метал в нас тонкие теплые струйки. По извилистой горной дороге, вдоль живописной речки мы спустились к Лэйк Плэсид (Lake Placid). Кого хоть немного интересуют зимние олимпиады, те должны помнить, что этот город был столицей двух олимпийских игр — 1932 и 1980 годов. Здесь же находится штаб-квартира американских олимпийских команд. В городе множество спортивных сооружений — трамплины для прыжков на лыжах, хоккейные стадионы и стадионы для фигурного катания, горнолыжная база сборной, трассы для бобслея и множество других спортивных комплексов.

Lake Placid. Олимпийский центр.

Мы прогулялись по уютному центру, чуть-чуть заглянули в магазинчики и пообедали в приятном ресторане на берегу озера Плэсид. Из окна ресторана открывался чудесный вид на окружающие горы, периодически пробивающиеся из тумана, и сравнительное небольшое озеро, которое никак своими параметрами не соответствовало знаменитому статусу. Впрочем, вскоре облака поднялись, и горы стали видны лучше, хотя самая известная вершина Whiteface Mountain все-таки оставалась затянута.

Lake Placid. Приятный такой ресторанчик на берегу озера.

Машину я запарковал на главной улице, даже не обратив внимание на то, что все парковки платные. Я это заметил уже на обратном пути, однако штрафа на окошке, противу моего ожидания, не оказалось. Видать полицейский, увидав кентаккский номер, решил — да что с них взять, деревня.

Мы поскакали дальше, заехали в симпатичный городок Saranac Lake. Этот городок известен тем, что зиму 1887-88 годов в нем провел Роберт Луис Стивенсон, чему подтверждением служит музей писателя в небольшом домике. В музей мы не пошли — не такой уж я большой поклонник Стивенсона.

Таким образом мы проехали 4 городка, но кроме Лэйк Плэсид, остальные в общем-то ничем не порадовали. Каждый из городков чем-то популярен у любителей отдыха на природе. Один — центр горнолыжного спорта, другой популярен у рыболовов, третий, возле которого много пеших троп, популярен у туристов. Нам же в них делать было нечего. Однако дорога между городками была исключительно живописна. Только ради нее можно было здесь покататься, что мы в общем-то и сделали. Мы ехали вдоль цепи небольших озер, и каждое смотрелось на фоне гор как небольшая жемчужина в оправе, а по озерам плыли островки, утопая в серой, но чистой воде. Мы много раз останавливались, подолгу сидели у воды и фотографировали эту красоту. Уже ближе к концу дня мы подъехали к музею Адирондак. К сожалению, он уже закрывался. А жалко, прямо у входа стояло несколько интересных экспонатов. А вскоре здесь откроется большая выставка Рокуэлла Кента, но нас здесь к тому времени уже не будет. Таким образом мы проехали большую часть кольца, бегущего вокруг Адирондака и свернули на дорогу, идущую в Лэйк Джордж.

В городке нас ожидал чудесный вечер — великолепная двойная радуга, вырастающая из озера Джордж и презабавнейший концерт иммитаторов известных актеров. Публика в основном была неюная, и артисты вполне соответствовали вкусу зрителей, выросших на Элвисе Пресли, Фрэнке Синатре, Элтоне Джоне, Роде Стюарт и прочих кумирах, подражатели которых как раз в данный момент изощрялись на сцене.

Это Пресли?

Даже несмотря на вновь разразившийся ливень, публика расходиться не собиралась. Старички и старушки с зонтиками и без прыгали, танцевали и подпевали своим «кумирам». Некий старичок стоял на руках, другие в восторге интенсивно дергали задами и размахивали руками. Ну а нам, немного диким, хоть и бывшим, но европейцам, выросшим на Дассене, Окуджаве и Кристалинской, было дивно и весело на это смотреть. Украшением вечера стала радуга над озером. Она была двойная — я таких раньше не встречал.

Весь радужный круг в кадр не влезал. Вторая радуга едва видна справа.

Отражаясь в воде она составляла полный двойной круг. Временами легкий туман набегал с противопожных холмов на озеро, и радуга ломалась на две полвинки — верхнюю и нижнюю. Это зрелище завораживало. Трудно было уйти, и я не знал, что мне интереснее — концерт или лежащее сразу на сценой озеро с радугой и туманом. Но все проходит, упал вечер, растаяла радуга и разъехались артисты. А мы пошли спать.

Регина в дымке.

30 мая

В этот день я собирался снова вернуться в горы и выйти на тропу, но утро выдалось пасмурное, дождь висел и готов был в любой момент разразиться, поэтому не испытывая судьбу, мы распрощались с Адирондаком до каких-нибудь других гипотетических времен, тем более, что впереди нас ожидали не менее интересные места. Накануне, я, как всегда глянув стенд с информацией, нашел брошюрку еще одного неведомого мне художественного музея Hyde Collection, находящегося в городе Глен Фолс (Glen Falls). Состав коллекции не мог не удивить — вся европейская классика, начиная с 15-го века. Грех было пропустить такой музей, тем более, что он был по пути, буквально в часе езды. При подготовке к поездке, художественные музеи севернее столицы штата города Олбани, я вообще не рассматривал, за что и поплатился. Оказывается, в штате Нью Йорк большое количество маленьких, но качественных музеев. Не буду повторяться о причинах их возникновения, смотри позапрошлый день. Музей Hyde Collection был создан владельцем мукомольного завода Луи Хайдом и его женой Шарлоттой (Louis and Charlotte Hyde). После смерти бизнесмена его жена решила передать коллекцию городу. Однако не просто передать, а передать вместе со своим особняком и особняками сестер, расположенных справа и слева от е^ особняка. Это была небедная, но дружная семья, почти всю жизнь прожившая по соседству. Между домами для удобства общения детей были построены галереи.

Hyde Collection. Внутренний дворик в итальянском стиле.

Основная часть коллекции занимает центральное здание, во втором расположились административные службы и детская художественная студия, а третье только готовится принять часть коллекции. Нам не очень повезло — мы посмотрели большую часть музея, но не весь музей. Помещение, где выставлены современные мастера, начиная с Ван Гога, закрыто в связи с подготовкой большой выставки Джорджии O’Киф. Однако Рубенс, Рембрандт, Эль Греко, Гольбейн-старший, Тинторетто, Рейсдаль, Ренуар, Дега и прочие от нас не ушли.

Hyde Collection. Гостиная на втором этаже. Слева виден Тинторетто, правее — Мемлинг(?), за моей спиной прячется Эль Греко.

Окрыленные и вдохновленные мы вышли из музея и помчались в город Олбани — столицу штата Нью Йорк. Мы вспомнили, что мы из Кентакки, и мчались по хайвею, пришпоривая коня. Поэтому добрались довольно быстро, оставили машину на улице возле Музея Истории и Искусства, честно оплатив на счетчике три часа стоянки. Музей, как таковой, большого впечатления не произвел. Но я на это и не рассчитывал. Я хотел попасть в музей не ради его основной коллекции, а ради выставки художников-пейзажистов Hudson River School. Для тех, кто не знает, что это было за направление в живописи, постараюсь рассказать в двух словах, тем более, что к этой теме я еще буду возвращаться.

Hudson River School — это школа пейзажной живописи в американском искусстве, которая возникла в начале 19-го века, и её отцом-основателем был Томас Коул (Thomas Cole). Время то было еще весьма романтическое, что мы вполне можем видеть по живописи России (допустим, Брюллов), Франции (Жерико, Делакруа), Германии (Каспар Давид Фридрих) и многих других стран помельче. Не отличалась в этом отношении и Америка. Коул был чудесным романтиком и рассматривать его картины, ну, по крайней мере, приятно. К нему я еше вернусь через пару дней.

По мере развития европейской живописи, менялась и Hudson River School. Уже лучший ученик Коула — Фредерик Эдвин Черч (Frederic Edwin Church), начинавший как романтик, не без влияния французского Барбизона, стал махровым реалистом. К нему я тоже вернусь через два дня. В общем это был американский вариант передвижников, но просуществовавший значительно дольше , почти 80 лет, от романтиков до импрессионистов. Из нее вышли классики американской живописи, помимо Коул и Черч, также Алберт Берстад, Джаспер Крапси, Джордж Иннес и многие другие. Живущим в Америке, даже не слышавшим об этих художниках, наверняка знакомы их картины, репродукции с которых нередко украшают квартиры и офисы, клубы и магазины — великолепные и величественные пейзажи Йосимити и Скалистых гор, Йеллоустон и реки Гудзон с заснеженными вершинами, грохочущими водопадами и какими-нибудь гусями-оленями. Нет, в самом деле, это были отличные профессиональные мастера. Я бы и у себя дома не отказался повесить такую работу. Поэтому выставка определенно была хороша.

Я знаю, что многие наши соотечественники — выходцы из Союза — весьма пренебрежительно относятся к американскому искусству, особенно 19-го века. Некоторые, худо-бедно под влиянием ангажированных искусствоведов, готовы признать великими художниками Энди Уорхола и Френсиса Поллока. Реализм же, в лучшем случае, игнорируется. Мое отношении к такому интересному явлению как Hudson River School совершенно иное. Я думаю, что надо прочувствовать американскую природу, чтобы полюбить живопись американских художников. Так уж вышло, что мы выросли в русской природе, и, как мне кажется, это едва ли не главная причина, почему нам нравятся Саврасов, Поленов и даже Шишкин (А что? Совсем не плохой художник). Там всё узнаваемое, всё родное. Прожив в стране 22 года, изъездив национальные парки, горы и леса, я влюбился в природу Америки, и живопись американских художников-пейзажистов стала мне близка. Я полюбил их удивительные ландшафты и считаю таких художников как Томас Коул, Фредерик Черч, Альберт Берстадт, Джаспер Крапси ничуть не хуже русских пейзажистов-передвижников. По крайней мере, таково мое ощущение. Кто-то считает иначе — ваше право. Но я снова отвлекся, вернусь к поездке.

Ну, а далее мы пошли рассматривать центр столичного города, и неожиданно Олбани нам очень понравился. Впрочем, судите сами.

Олбани. Капитолий (State Assembly Chamber).

Он же с противоположной стороны.

Это оказался достаточно большой и красивый город, с некоторым блеском имперского величия — великолепными зданиями State Assembly Chamber (Капитолий), мэрии, близлежащих церквей и самое главное — университета. Кажется, именно университет произвел наибольшее впечатление.

Олбани. Мэрия.

Олбани. Университет.

Эффектным оказался новый центр. Его украшает громадный бассейн, упирающийся в здание Капитолия с одной стороны и в здание Музея Штата Нью Йорк с другой.

Музей Штата Нью Йорк.

Капитолий (его третья сторона) и Концертный зал.

Неподалеку от дворца находится концертный зал — летающая тарелка, сильно перекошеная, очевидно, при неудачном падении. Вдоль бассейна идут пешеходные дорожки, вдоль которых стоят скульптуры, выполненные самыми известными мастерами XX века. Здесь можно найти и Мура, и Колдуэла, и Либермана, и Сегала и прочих современных скульпторов. А за ними высотные оффисные корпуса департментов штата. Вот так погуляв с большим удовольствием три часа, мы с Региной с сожалением покинули столицу штата Нью Йорк город Олбани.

Город Кингстон — место нашего последнего приюта в поездке по Нью Йорку — в прошлом был столицей штата, поэтому наш переезд был — из столицы в столицу, из настоящего дня в прошлый. На этом можно было бы и закончить день шестой, но поскольку часы показывали только 5 часов дня, я решил посетить одно или два небольших места, намеченных на последний день.

Первое место называлось Mohonk Lake. Это исключительно красивое озеро, лежащее на обрыве, а на его берегу, со стороны обрыва, приютился громадный отель. С горы, расположенной на противоположной стороне озера, открывается прекрасный вид, то что здесь называется «Вид на миллион долларов». Хотя миллион — это они хватили. Ну и я, наивный чикагский провинциал, решил поехать и глянуть на это великолепие. Поехали. Долго петляли по красивым дорогам и наконец, когда карта показала, что мы приехали, мы уперлись бампером в шлагбаум на короткой, но широченной дороге. Оказывается посещать сию красоту можно только до 4 часов дня, причем «Вид на миллион долларов» стоит 25 баксов с носа, то есть 50 долларов только за то, чтобы подняться наверх и плюнуть вниз, и всем этим великолепием владеет некий клуб богатых буратин. К такому повороту событий я готов не был. Отдавая 50 долларов бедному брату Джону, я знал, что эти деньги пойдут на благое дело и не важно какое — то ли он их пропьет, то ли вложит в развитие монастыря, то ли помолится за бедных евреев. Но отдавать их тем, у кого и так денег куры не клюют, мне показалось глупо — наследники Бендера в Америке процветают, собирая деньги за вход в провал, чтобы он дальше не проваливался. Поэтому мы развернулись и бедно, но гордо уехали, а этот пункт программы был мною вычеркнут из поездки. Но если вам все-таки хочется посмотреть как этот «Вид на миллион долларов» выглядит, то вот картинка из интернета.

Mohonk Lake. Не спорю — красиво, но, пожалуйста, без меня.

Коль идея попасть на Mohonk Lake провалилась, мы поехали в расположенный неподалеку городок New Palz, намеченный заранее, хотя в списке мест обязательных к посещению он не значился, но ничего другого поблизости в это время суток уже не было. Городок внешне хоть и не особо примечательный, но симпатичный. New Palz, по американским представлениям, город весьма почтенный. Он был основан в 1678 году гугенотами, спасавшимися от религиозной расправы во Франции. Об этом памятном событии напоминают улица Гугенотов и несколько домиков.

New Palz. У мастерской ландшафтного художника.

Улицы вечернего центра города оказались запружены молодыми людьми, сидящими в кафе и барах, гуляющими по улицам, болтающими на каждом углу, что не удивительно, при наличии университета. Конечно, это не Cornell, но говорят, что неплохой университет, причем даже с художественным музеем, не бог весть каким, но своим. Правда, этот музей мы не посетили. Чем центр города удивил, так это кучей букинистических магазинов. Если букинисты существуют — значит это кому-нибудь нужно! И это, между прочим, вселяет некоторую надежду на будущее…

New Palz с букинистами и гуляющими студентами.

Со следующего дня должна была начаться культурно-просветительная часть нашей поездки, но, по независящим от меня причинам, она началась раньше. Я ж не виноват, что они там у себя в штате понастроили музеев.

Итак, последние три дня поездки мы собирались провести в Hudson River Valley. Долина реки Гудзон (правильное произношение — Хадсон) — это полоса протяженностью в 150 миль от Нью Йорка до Олбани. Этот удивительный регион притягивал меня давно. Вряд ли найдется в Соединенных Штатах иное место столь насыщенное памятниками архитектуры, музеями, домами и дворцами известных личностей. Нью-йоркские приятели предупредили, что необходимо дней 5, чтобы посетить все наиболее интересные достопримечательности. Но где нам взять столько дней? Поэтому максимум, что мне удалось выкроить для осмотра — 3 дня. Весь регион я разбил на три части — южный участок в первый день, северный — во второй и центральный — в третий. Если вы посмотрите на карту, то увидите какое количество исторических и культурных памятников на каждом участке. Мыслимо ли это все посетить? Нет, немыслимо, и я решил — как будет так будет, отметив для себя самое важное. Южный участок мне казался самым интересным, потому и выбран был в первую очередь. И он не разочаровал.

Карта Hudson River Valley, по которой видно, как насыщен достопримечательностями этот регион. Причем на карту нанесено далеко не все.

Ну что ж, любители прекрасного, вперед, за мной. Не всякий меня поймет, но так уж сложилось, что произведения искусства и архитектуры меня интересуют не меньше произведений природы, и талантливо спроектированный и построенный дворец я ценю не ниже самой высокой и красивой горы или самого изящного водопада.

31 мая

«… а на утро нас в гости ждал Рокфеллер…»
(Вандербилт)

Итак, в этот день нам предстояло посетить нескольких чрезвычайно интересных, на мой взгляд, дворцов, музеев и церквей.

Начали мы с фамильного гнезда семьи Рокфеллер — Кайкэйт (Kykuit). Находится оно в городке Территаун (Tarrytown), который соседствует с известным нам из литературы городком Сонная Лощина (Sleepy Hollow), почти на самом юге Hudson River Valley. Несмотря на то, что билеты были куплены заранее, так просто к Рокфеллеру не попадешь. Сначала необходимо прибыть в Visitor Center, оставить на паркинге машину, получить заказанные заранее билеты и ждать сбора группы. Потом прибывает автобус с гидом, который и ведет 2,5 часовую экскурсию. Мы прибыли вовремя, дождались всего, что положено было дождаться, сели в автобус, который наконец-то подвез нас к центральному входу во дворец, который гордо и торжественно стоит на вершине холма. С одной стороны от дворца открывается чудесный вид на ущелье, а с другой лежит громадный парк, спускающийся в сторону реки Гудзон, но до реки не доходит, поскольку на пути встает город Территаун во всей своей туристически-капиталлистической красе. Этот город облюбовал не только Рокфеллер, здесь жили многие знатные граждане, да и сейчас живут. Итак, автобус подвез нас к площади перед дворцом.

Центральный фасад.

Надо сказать, что центральный фасад дворца, построенного в 1913 году, не выглядит впечатляюще, особенно на снимках, однако вблизи, в окружении прилегающего парка, понимаешь, что ему и ни к чему броский внешний шик. Здесь гораздо важнее внутренние уют и покой, которые так ценил первый хозяин дома Джон Рокфеллер-старший, много и тяжело работавший. Здесь он отдыхал от напряженной деловой жизни за пределами своего дома. Очевидно по этой же причине внутреннее убранство дворца хоть и богато, но в меру сдержанно, роскошь не бьет в глаза.

Вид сбоку, с стороны внутреннего дворика.

Думаю стоит немного рассказать о хозяевах, имя которых на слуху у любого человека на земле, однако, сомневаюсь, что многие смогут о них вспомнить что-то конкретное. Посему очень кратко опишу, как запомнил из рассказа гида, не сверяясь с энциклопедией.

Четыре поколения семьи Рокфеллер у входа своего дома.

Начну, пожалуй, со старого анекдота, имеющего прямое отношение к хозяину дворца.

«В юности Рокфеллер-старший мечтал дожить до 90 лет и заработать 100 тыс. Он прожил 98 лет и заработал несколько миллиардов. Не все мечты сбываются.»

В этом доме жило 4 поколения семьи Рокфеллер. Kykuit, как и всю империю Стандард Ойл, построил Джон Рокфеллер-старший. Это был строгий и аскетичный мужик, баптист и абсолютный трезвенник. Он очень внимательно относился к своему здоровью. Ел мало, медленно, но тщательно. После еды всегда полчаса сидел, давая пище возможность спокойно перевариться. Он был предан только богу, семье и упорной работе. Развлечения ему были абсолютно чужды. Из всех увеселений в его доме было только одно — массивный церковный орган. Скажете — скучно? Однако, его можно понять. Человек, выросший в скромном достатке и сам себя сделавший, на другое был не способен и, наверное, к счастью. Такие люди создавали не только свое процветание, но и процветание страны, хотя, чего греха таить, нередко на костях других. Умер он в 1937 году не дожив месяца до 98 лет.

Сын его, Джон Рокфеллер-младший, видать, был хороший парень, современный, любивший искусство, однако не забывавший и о бизнесе. Он значительно расширил кампанию и положил начало блестящей коллекции современного искусства 20-го века. Папашин орган он выкинул на помойку, а может сдал в комиссионку, и на его меcто повесил картину Хуана Миро. Этим был положен новый стиль в жизни семьи Рокфеллер. Прославился он также как филантроп, и, что мне особенно приятно отметить, как человек, вкладывавший большие деньги в создание национальных парков Америки. Известен он был также левыми взглядами, ну насколько вообще может быть левым миллиардер. Однако Маркса он изучал, и на полках библиотеки я увидел том матерого классика, а также двухтомник известного коммуниста и поэта Луи Арагона «Анри Матисс» (у меня есть точно такой же, но на русском языке). Умер Джон Рокфеллер-младший в 1960 году в возрасте 86 лет.

Одна из гостиных. Слева картина Миро, на месте которой раньше был орган (снимок из интернета, посетителям снимать внутри здания запрещено).

Ему на смену пришел сын Нелсон. Надо сказать, что на самом деле это была большая семья, и одним сыном там дело не ограничивалось, но в мои планы не входит жизнеописание всех домочадцев. Имя Нелсон Рокфеллер у моего поколения должно быть на слуху. Во всяком случае я еще помню анекдот 70-х.

«1975 Год. Президент США — Джералд Форд, вице-президент — Нелсон Рокфеллер. Звонок в Белый дом:
— Это Форд?
— Нет, Рокфеллер.
— Не узнал, богатым будешь.»

Нелсон семейное наследие уважал, но по своему духу стремился больше в политику, чем в бизнес. 14 лет он был губернатором штата Нью Йорк и большую часть времени прожил в Олбани. Затем, в течении двух лет, он служил вице-президентом у Форда, но в президенты так и не смог пробиться, хотя очень о том мечтал. Вероятно просто не успел. Он умер в 1979 году, в возрасте 70 лет. Но его ранняя смерть не означает, что семья Рокфеллеров обмельчала. Его брату Дэйвиду 98 лет, и он все еще периодически наведывается в семейное гнездо, отдохнуть в клубе, встретиться с женой брата, которая по-прежнему проживает на территории поместья.

Размеры поместья мне неизвестны, но судя по тому, что территория громадна, похоже, что на ней не один дворец. Во всяком случае мы видели издалека клуб Рокфеллеров, который молодое поколение семьи регулярно посещает со своими друзьями до сих пор. Все поместье, как и прежде, принадлежит семье Рокфеллер, только главный дворец стал музеем. Как я уже сказал, во дворце находится коллекция живописи 20-го века. Кроме того, на нижнем этаже представлены более 20 гобеленов, выполненных по картинам Пикассо. Причем Пикассо лично курировал производство гобеленов, выполненных каким-то известным французским мастером, имя которого не помню. Производство каждого их них занимало до полугода, но никто никуда не торопился.

Галерея Пикассо (снимок из интернета).

Особо стоит сказать о парке скульптур. Лучшие мастера сочли за честь выполнить скульптуры для Рокфеллера, уж не говоря о том, что это хорошо оплачивалось. Надо отдать должное ландшафтным дизайнерам — скульптуры размещены с очень большим вкусом, они вписаны в ландшафт, не нарушая гармонии природы. Здесь немало современных работ, но нет среди них цельносварных монстров, которыми так гордятся музеи современного искусства, хотя есть большое количество абстрактных и сюрреалистических работ, но они все какие-то очень домашние, для внутреннего пользования, что ли.

Небольшой участок парка.

В экскурсию также входило посещение конюшен и гаража. Ну, казалось бы, что тут может быть интересного? А ведь оказалось интересно. Конюшня-гараж больше похожа на небольшой дворец, хотя в данный момент это музей, в котором размещены все кареты и автомобили, принадлежавшие семье до 70-х годов прошлого века. Состояние каждого экспоната таково, что хоть сейчас запрягай или заливай бензин и можно ехать. Кареты и автомобили, а их по 15-20 с каждой стороны, размещены в разных крыльях здания, между которым находится коллекция седел. В каретах я не силен, да и в автомобилях тоже, но выглядят они внушительно, от 12-местных дилижансов до 12-цилиндровых кадиллаков.

Новенькая, только что с завода карета.

У вас есть такой вид из домашнего окошка на реку? Нет? А у меня есть. Когда наш городок Buffalo Grove заливает чудовишный ливень, между моим двором и соседским появляется река. И сижу я у окна и любуюсь на противоположный берег, чем там сосед Рик занимается в такую погоду. Ну чем я не Рокфеллер?

Вид на реку из моего дворца.

Пожалуй на этом я закончу свой краткий рассказ о поместьи Рокфеллеров и перейду к следующему интересному месту нашего маршрута.

В небольшой усадьбе Sunnyside классика американской литературы Вашингтона Ирвинга не было ажиотажа, туристы здесь не толпились и не спрашивали лишний билетик. Не каждому захочется в жаркий день бродить по дому писателя, особенно после посещения дворца Рокфеллеров. Дело личное. Для меня же Вашингтон Ирвинг значит многое. Еще в далекой юности я был очарован его Альгамброй. Когда мы ехали в Испанию, то моей мечтой было ее увидеть, и она не разочаровала, во всяком случае во многом благодаря Ирвингу. Не думаю, что есть необходимость пересказывать биографию писателя, при желании каждый ее легко найдет в интернете на любом языке. Однако немногие знают, что Ирвинг открыл Альгамбру для современной Европы. До того как он её посетил, она три с половиной сотни лет стояла заброшенная, и единицы помнили о её существовании. Будучи послом в Испании, Ирвинг поселился в Альгамбре и стал собирать связаные с ней легенды, после чего издал книгу, всколыхнувшую интерес европейцев к этому великолепному памятнику арабского зодчества. Интерес, который не спадает уже почти 200 лет. Еще в школьные годы я любил сказки Ирвинга «Легенда Сонной Лощины» и «Рип Ван Винкль». И наконец, уже будучи не слишком юным 30-летним отцом семейства, я прочел «Историю Нью Йорка», которая пробудила тогда во мне интерес к этому городу, который не исчез до сих пор. И вот теперь у меня появилась возможность посетить дом писателя, в котором многие из известных мне произведений были написаны.

Sunnyside.

Усадьба Sunnyside расположена на берегу Гудзона. Окружена она романтичным парком, с маленькой речкой и запрудой. Есть здесь и скамеечки в сени трехсотлетних деревьев, и солнечные полянки, и тенистые аллеи — всё, что требовалось для писателя-романтика 19-го века. Причем, парк Ирвинг планировал сам. В первые годы жизни Ирвинга в Sunnyside, территория усадьбы доходила до самой реки, но в середине 19-го века власти начали строительство железной дороги вдоль Гудзона и захотели оттяпать у Ирвинга часть земли. Писатель сопротивлялся как мог, но в итоге уступил, согласившись на $5000 отступных. Деньги были немалые и на них он сделал пристройку со стороны противоположной железной дороге. Но мне кажется, что это не слишком его спасло. Поезда уже тогда проносились с грохотом каждый час, а ныне, за время нашей часовой экскурсии, прошло не менее 4-х составов. В общем никакой романтики.

Группа у нас подобралась маленькая — всего 5 человек, но гидом была дама-филолог, служащая в музее и одетая по моде первой половины 19-го века. Она была буквально влюбленная в Ирвинга. Поэтому и экскурсия получилась очень добрая и памятная. У Ирвинга своих детей не было, однако с ним жили его брат и пять племянниц, которые ухаживали за домом и своим дядюшкой, который, в свою очередь, содержал семью. Когда наша гид об этом рассказывала, то просто чувствовалось, как бы и ей хотелось быть одной из племянниц. Сам же дом оказался небольшим, но очень уютным. Комнаты были оборудованы всем необходимым для творчества — уютный офис со спальней, удобные кресла. Ирвинг не был чужд техническим новациям и в его доме, одном из первых, появился нагреватель для воды.

Мы осмотрели дом, хозяйственные пристройки, парк и на этом непродолжительная экскурсия была закончена.

После Sunnyside мы собирались вернуться к Рокфеллеру, поскольку рядом с Kykuit находится совершенно уникальная церковь Union Church. К сожалению, сразу заехать в эту церковь мы не смогли, иначе опоздали бы на тур в дом Ирвинга, хотя, как я уже сказал, посетителей там было мало, но туры все равно проводятся строго по расписанию. К счастью, в Tarrytown-Sleepy Hollow всё находится рядом и от Рокфеллера до Ирвинга 15 минут езды. Однако, эти места настолько насыщены разнообразными дворцами и поместьями американской знати, что между Kykuit и Sunnyside есть еще парочка занятных мест. В одно из них — Lyndhurst — мы решили заехать. На фотографиях дворец выглядит очень эффектно. Но нью-йоркские приятели нас предупредили, что внутри он не очень впечатляет, однако в поместьи прекрасный парк. Поэтому мы заскочили буквально на несколько минут. И дворец и парк полностью оправдали наши ожидания. Впрочем, судите сами.

Lyndhurst.

В Lyndhurst успели похозяйствовать весьма знатные граждане — мэр Нью Йорка William Paulding, Jr., крупный торговец George Merritt и железнодорожный магнат Jay Gould. Но уже более 50 лет поместье принадлежит National Trust for Historic Preservation, который получил его от дочери последнего хозяина.

Парк поместья — это настоящий русский помещичий шишкино-поленовский парк. Если будет у меня возможность, то вернусь сюда еще раз.

Парк поместья Lyndhurst.

Ну и наконец, мы приехали в Union Church. Церковь находится в городке Pocantico Hills, расположенного по-соседству с Tarrytown. Для меня эта церковь являлась одной из главных целей поездки. Можно сказать, что ради нее, Kykuit, Watkins Glen Park и дома-музея Olana, о котором речь впереди, поездка и была задумана.

Union Church of Pocantico Hills.

Почему? Ответ прост — эту церковь оформляли Анри Матисс и Марк Шагал. Нет, конечно, они оформляли её не по собственной инициативе. Это был заказ Джона Рокфеллера-младшего, постоянного прихожанина церкви. Однако много ли вы можете в Америке найти таких церквей? Больше нет, — шедевр в единичном экземпляре. Само здание Union Church было задумано Джоном Рокфеллером-старшим, как межконфессиональная протестантская церковь еще в 1915 году, но построено в 1921 на его территории. В то время это было очень строгое и маловыразительное сооружение. Достаточно посмотреть на снимок внутреннего убранства, чтобы в этом убедиться.

Union Church (снимок из интернета, внутри снимать запрещается).

Но вот отошел в лучший из миров отец-основатель, и главой церкви стал его сын Джон Рокфеллер-младший. Прошли годы, и в 1948 году умерла его супруга Abby Aldrich, покровительница искусств и создатель Нью–Йоркского музея Современного Искусства (Museum of Modern Art). Тогда возникла идея пригласить Матисса для выполнения витража памяти жены. Матисс выполнил заказ за два дня до cвоей смерти.

Роза Матисса (снимок из интернета).

Как я уже говорил, в 1960 году умер Джон Рокфеллер-младший, и его сын Дэйвид пригласил Марка Шагала выполнить 9 витражей в каждом из окон церкви. Первое, главное окно в торце здания, которое вы можете видеть ниже, посвящалось отцу.

Марк Шагал. Витраж «Возлюби своего соседа», посвященный Рокфеллеру-младшему. Union Church (снимок из интернета).

По мере ухода других родственников, им также посвящались уже выполненные витражи. Таким образом появляются окна посвященные Майклу, сыну Нелсона, пропавшему во время антропологической экспедии в Новую Гвинею; самому Нелсону; Peggy, которая повлияла на выбор Шагала, для выполнения работ и другим, менее известным членам семьи.

В церкви также был тур, на который мы, по счастью, попали. Тур был всего получасовым, но очень интересным. Его вела пожилая искусствовед, необыкновенно много знавшая и о семье Рокфеллеров, и о Шагале, и о Матиссе. Не будем скромничать, мы в Чикаго Шагалом не обижены, но мне кажется, что Шагала много не бывает, и я снова и снова открываю для себя его изумительное искусство.

Что же касается самой церкви, то она весьма активно действующая, в чем можно было убедиться, почитав у входа стенд с намеченными мероприятиями.

К сожалению, всё хорошее быстро заканчивается, и, как бы мне здесь не нравилось, уходить всё равно пришлось. Из церкви мы вышли в пятом часу.

Основная программа этого дня была выполнена. Мне, правда, хотелось заехать в дом-музей известного художника Hudson River School Джаспера Крапси (Jasper Cropsey), но, к сожалению, последний тур ушел в 4 часа, так что мы уже не успевали. Я, конечно, знал, что попасть туда будет маловероятно, но всё же на что-то надеялся. Ну что ж, в следующий раз заедем.

Однако сегодня у нас оставался шанс попасть в еще один музей. Он находится на западной стороне реки в городке Найек (Nyack). Это дом-музей одного из лучших американских реалистов 20-го века Эдварда Хоппера (Edward Hopper). Здесь он родился и прожил 17 лет до поступления в 1899 году в New York Institute of Art and Design. В окрестностях городка были написаны многие картины художника. Мне очень хотелось увидеть этот дом, хотя я знал, что особо ждать нечего, поскольку коллекция произведений Хоппера невелика и состоит в основном из самых ранних, еще ученических работ. Остальная часть музея является культурным центром, где собираются местные художники, устраиваются выставки и концерты. Музей открыт для посещения до 6 часов, но вход до 5, так что мы успевали.

Хочется обратить внимание на любопытный момент. В городке Tarrytown на восточном берегу реки в 1882 году родился многократно мною упомянутый Рокуэлл Кент. В том же самом году, прямо напротив, через реку, в городке Nyack родился другой знаменитый художник Эдвард Хоппер. Но познакомились они уже в школе живописи, где их учителями были выдающиеся американские художники Уильям Меррит Чейс (William Merritt Chase) и Роберт Хенри (Robert Henri). Кроме того, с ними в одном классе учился Джордж Беллоуз (George Bellows) — еще один выдающийся художник, год рождения которого также 1882. Эти три художника фактически и сформировали школу американского реализма 20 века. Всю свою жизнь они соперничали между собой, хотя Беллоуз довольно рано ушел из жизни. Они и дружили и враждовали. Но если Хоппер стал кумиром американских любителей живописи в долгий и безрадостный период Великой Депрессии, как человек, сумевший выразить чувства одинокого человека, что особенно было близко американцам в тот тяжелый момент истории, то Кент бежал от этой жизни и этих проблем. Если Хоппер оставался в среде американцев и смог выразить боль и страдание маленького человека, то Кент постоянно убегал из страны то на Аляску, то на Ньюфаундленд, то в Чили на Огненную землю, пока не осел в глубинке — в Asgaard. А если добавить к этому его коммунистические взгляды, то можно понять почему он остался чужд своим согражданам. И даже многолетняя жизнь на ферме в Адирондаке, среди простых американских фермеров, в самой гуще сельской жизни, не приблизила его к своему народу. Хотя я все равно Кента люблю…

Мы успели в музей Эдварда Хоппера до закрытия. Музей и в самом деле не произвел впечатления, ну да это не беда. Работы Хоппера есть во всех лучших музеях страны, и многократно мною виданы. Так что если очень надо, могу подъехать в наш Чикагский музей, либо просто снять с полки отличный альбом и полистать его, что я, впрочем, периодически и делаю. Мы еще немного погуляли по симпатичному туристическому центру города, перекусили в чудесном крохотном немецком ресторанчике и поехали в сторону гостиницы.

Edward Hopper. Nighthawks (Полуночники). (Сначала я собирался разместить здесь фотографию дома Эдварда Хоппера, но потом решил, что за художника говорят его работы. Поэтому поместил здесь одну из моих любимых картин.)

Однако, как это у нас с Региной нередко водится, наша самая прямая дорога содержит множество поворотов. Так случилось и на сей раз. По пути мы заехали в парк Bear Mountain, благо, что было еще светло. Парк расположен на горе, нависающей над рекою, причем на самую вершину ведет дорога, так что можно любоваться окрестностями, не запыхавшись от подъема. На вершине горы стоит многоэтажная башня, с которой открывается еще более впечатляющий вид.

Вид с вершины Bear Mountain (Медвежьей горы).

Ненадолго задержавшись на вершине, мы снова отправились в сторону гостиницы, но опять-таки не по прямой, а самым длинным путем. Мы просто кайфовали от езды вдоль этой красавицы-реки. Для начала перехали по мосту назад на восточный берег. С моста открывался чудесный вид на Гудзон и живописные склоны, затем какой-то участок мы пробежали по восточному берегу, и наконец снова зашли уже на другой мост, который нас вывел к городу Кингстон, почти к самой гостиннице. На этом первый день в Hudson River Valley был закончен.

Вид с Bear Mountain на одноименный мост, по которому мы переехали на восточный берег.

Окончание здесь