Петер Мюнх: Скрипичный ключ. Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

Loading

Амнон Вайнштейн спасает скрипки времён Холокоста. Каждая в отдельности открывает дверь к биографиям их бывших владельцев. Музыканты Берлинского филармонического оркестра будут, своеобразно замыкая дугу, играть на этих инструментах.

Скрипичный ключ

Петер Мюнх
Перевод с немецкого* Леонида Комиссаренко

«Я делаю это, потому что умею», — говорит Амнон Вайнштейн, родившийся в 1939 году в Палестине, где спаслись его родители. Мастерскую в Тель-Авиве и целый ряд инструментов он перенял у своего отца Моше. 

Тель-Авив — Мир там, снаружи, давно уже в темноте, но здесь, в помещении, освещённый неоновым светом Амнон Вайнштейн всё ещё за работой. Постукивает кистью по палитре, слегка размешивает тягучее коричневое варево, наносит тонкие штрихи на деку скрипки. «Эта действительно в очень, очень плохом состоянии, — бормочет он, — здесь мне предстоит ещё много работы».

Чаще всго с раннего утра и до позднего вечера сидит 75-летний Амнон в подвале, в этой мастерской, и если его спрашивают, как долго ещё, то он, смеясь, отвечает: «Этого я уже больше не знаю». Потолок сплошь увешан скрипками и альтами, сзади стоят в аккуратном ряду виолончели. На стенах желтеют постеры и обрамлённые фото; между рубанками и пилами, струнами и смычками стоят скоросшиватели и резные африканские деревянные маски. Священный беспорядок, творческий хаос, в центре которого Амнон Вайнштейн с седой шевелюрой, пиратскими усами и круглым животом под синим фартуком.

Сквозь красные двери «Ателье Вайнштейн» на тель-авивской улице Шауль Хамелех прошли уже легионы клиентов, верящих в его мастертсво, среди которых немало и больших скрипачей. Скрипичным мастером был отец Вайнштейна, Моше, который когда-то и открыл эту мастерскую. Но в эти дни у Амнона Вайнштейна почти нет времени даже для самых верных клиентов. «Собственно говоря, мне нужны здесь три человека, — говорит он, — всё идёт кувырком, но если я не буду так напряжённо работать, не будет и концерта». Он снова склоняется над скрипкой, с кистью и краской, с полным вниманием и преданностью. В конечном итоге этот инструмент, принадлежавший когда-то итальянскому еврею по имени Гуальтиеро Морпурго, должен сыграть важную роль в этом концерте. И если звук его может быть светлым и обворожительным, то история, которую он мог бы рассказать — из мрачных времён. 

Концерты в Германии? «Это всё ещё очень тяжело», — говорит человек, у которого так много вопросов. 

27 января эта скрипка зазвучит в Берлине, вместе с 15-ю или 16-ю другими инструментами Вайнштейна в филармоническом концерте камерной музыки под управлением Симона Раттле. Это особый концерт в особый день: 27 января обозначен в календаре как Международный день помяти Холокоста, это день освобождения концлагеря Освенцим, в 2015-ом году — 70-летие. И точно в годовщину исторической даты должен стать этот концерт прологом к юбилейному году. Отмечаться будет 50-летие германо-израильских отношений — то есть дружбы, в которой эти скрипки могут напомнить о пропасти.

Перед концертом выступит министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмаер, актёр Вилли Маттес прочтёт текст Эли Визеля, а Вайнштейн будет сидеть среди публики и, весь поглощённый в звуки, слушать исполнение на своих инструментах израильским солистом Гуи Браунстейном в сопровождении струнной группы Берлинского филармонического оркестра произведений немецких и израильских композиторов. «Когда мои скрипки на сцене, — за ними стоят шесть миллионов человек», — говорит он.

Амнон Вайнштейн собирает скрипки из времён Холокоста. Это дело его жизни, он не искал его — оно нашло его само. «Я делаю это, потому что умею», — говорит он. Он реставрирует скрипки и тем спасает не только инструменты от гибели, но и их историю — от забвения. Звучащие снова скрипки — и для него победа над нацистами. Но прежде всего это акт памяти, воспоминание о людях, которым они принадлежали, об условиях, в которых они жили и умирали. Скрипки — это его памятник шести миллионам евреев, уничтоженых в Холокосте. «Каждый инструмент — это надгробие на несуществующей могиле», — говорит он. И этот заряженный энергией человек произносит это так тихо, что резонирует мощь слов.

Около 15-и лет назад на его скрипках в Стамбуле был впервые дан открытый концерт. Позже Вайнштейн со своим другом Шломо Минцем и скрипками поехал в Освенцим, где знаменитый виртуоз играл поред лагерной оградой. Затем последовали концерты в Иерусалиме, Париже, Лондоне, Риме и Монако. В США и Канаде он уже был со своими инструментами, и в Германии тоже. «Но это всё ещё очень тяжело, — говорит он. — Когда смотришь там на людей, сразу же задаёшься вопросом, что же они наделали».

Его собственная семья, родом из Вильно, почти полностью истреблена в Холокосте. Родители сумели спастись в 1938 году в подмандатной британской Палестине, но у Амнона Вайнштейна никогда не было ни дяди, ни тёти, ни дедушки, но бабушки. «Моя мама однажды попыталась подсчитать сколько убито человек из нашей семьи, — говорит он. — Пришла к цифре от 360 до 380».

Для него, родившегося в 1939 году уже на безопасной земле, почти все эти родственники так и остались безымянными. Но его сверлят вопросы, терзают его: «Как может человек встать утром, поцеловать жену, потом целый день убивать евреев, а вечером играть на пианино Шопена?» Никто и никогда не сможет на них ему ответить. «Но я, вопреки этому, пытаюсь проникнуть в невозможное. Я ищу путь к пониманию того, как мог весь этот ужас произойти».

Скрипки должны в этом помочь ему и другим. «Если читаешь книгу о Холокосте, ты просто не можешь этому поверить. Может быть несколько проще посмотреть на это сквозь музыку. Тогда за меня говорят скрипки».

Когда его спрашивают, как всё началось со скрипками из мрака, он коротко отрывает взгляд от работы и отвечает: «Очень просто. Очень прозаически».

Но в действительности так уж очень просто не было, а было довольно приключенчески, и при рассказе он должен начинать издалека, с 1936 года, когда польский скрипач-виртуоз Бронислав Губерман основал в Тель-Авиве «Палестинский симфонический оркестр», впоследствии ставший Израильским филармоническим. Для первых концертов Губерман сумел заполучить не только всемирно известного дирижёра Артуро Тосканини, но и пригласил с разрешения британских властей лучших еврейских музыкантов из Европы, с семьями. Кто приехал и остался — был спасён от Холокоста.

Скрипачи оркестра Губермана приехали, конечно, со своими инструментами. «И даже не с одним, а с двумя или тремя, — поясняет Вайнштейн. — Тогда в Израиле ещё не было ни одного скрипичного мастера, который мог бы что-то отремонтировать. Мой отец приехал только в 1938-ом». С одной стороны, эти скрипки были очень ценными инструментами. С другой — многие из них были изготовлены в Германии, и это стало проблемой. «После войны, когда стало известно всё изуверство, никто здесь больше не хотел даже прикасаться ни к чему немецкому: ни к автомобилям, и ни к инструментам», — говорит Вайнштейн.

Некоторые музыканты разломали или сожгли свои ценные скрипки, а некоторые в один прекрасный день стояли со своими инструментами в мастерской отца Вайнштейна. «Мы не можем больше на них играть. Если ты их не купишь, мы их разломаем», — говорили они. И так как скрипичный мастер не может допустить, чтобы скрипку разломали, старый Моше Вайнштейн покупал инструменты.

Что с ними делать, он однако не знал. Это был трудно продаваемый товар, и так и висели они всё ещё повсюду в мастерской, когда отец уже был давно мёртв, и дело перенял Амнон Вайнштейн.

И надо же было так случиться, что невероятное открытие сделано благодаря молодому саксонцу.

«Посмотри сюда», — говорит он и вытаскивает из шкафа скрипку. Надпись на ней гласит, что сделана она мастером по имени Михаэль Дойч из Шарлоттенбурга. «Или эта, скрипка Вагнер, суперинструмент, высший уровень, тоже из оркестра Губермана».

А потом, как специально, был немец, который в 90-годах надоумил Вайнштейна заинтересоваться происхождением инструментов — молодой специалист по смычкам, Даниэль Шмидт из Саксонии, работавший некоторое время в мастерской и задававший вопрос за вопросом. Он уговорил своего израильского учителя сделать на конгрессе в Дрездене доклад о купленных отцом скрипках. И при подготовке доклада Вайнштейн сделал потрясающее открытие: «Эти инструменты спасли много жизней». Потому что именно они проторили своим хозяевам путь к надёжному убежищу.

«Это было начало, — говорит Вайнштейн, — а потом пошло, как снежный ком». История пошла катиться и становилась всё обширнее. Отец, рассказывает он, никогда о Холокосте не произнёс и слова. Но сам он, сын, теперь углубился в историю скрипок и начал искать инструменты, сопровождавшие своих обладателей в те времена. При этом он снова и снова приходил к выводу: «Большинство из тех, кто играл на скрипках, были спасены», — по самым разным основаниям, но не в последнюю очередь только потому, что нацистам нужны были музыканты для камуфляжа или чтобы отвлечь внимание от своих преступлений. Так как эти скрипки, вопреки всей бездне ужасов, помогли выживанию, он дал своему проекту на первый взгляд странное позитивное еврейское название «Кинорот шель Тиква», «Скрипки надежды».

Рассказывая всё это, Вайнштейн — со страстью в голосе и постоянной готовностью поспешить куда-то, чтобы показать особую достопримечательность своей коллекции — продолжает заниматься декой того инструмента, который 27 января обязательно должен быть в Берлине. То коснётся кистью тончайшей царапины, то где-то в другом месте закрасит небольшое повреждение. Здесь есть над чем поработать, — скрипка перенесла многое.

Её владелец Гуальтиеро Морпурго играл на ней в итальянском рабочем лагере, в который был депортирован из-за своего еврейского происхождения. После войны Морпурго организовал переправку на пароходах выживших в Холокосте в Землю Обетованную. Все эти подробности об инструменте и его хозяине Вайнштейн узнал, когда потомки музыканта принесли однажды скрипку в мастерскую. За плечами у неё долгий путь, и Вайнштейн возвращается с ней в прошлое.

Это возврат в самые страшные места ада. «Вот эта скрипка была в Освенциме», — говорит он и осторожно вынимает инструмент из шкафа. — Там были мужской и женский оркестры. Музыканты играли в тени газовых камер и крематориев». Они играли по команде, и их игра сопровождала заключённых на пути к смерти. Непостижимая жестокость, цинизм.

Хозяин этой скрипки, как узнал Вайнштейн, играл в мужском оркестре Освенцима, и он выжил. «Потом он продал свою скрипку одному солдату Еврейской бригады британской армии, потому что не было денег на еду, — рассказывает он. — Большинство из тех, которые играли в лагерных оркестрах, не могли после этого прикоснуться к инструментам». С еврейским солдатом попала скрипка в Израиль и, в конце концов, к нему.

Сколько скрипок, столько и историй, и, конечно, далеко не все из них со счастливым концом. В собрании Вайнштейна находится и так называемая скрипка Дренси, названная по имени пресловутого сборного и транзитного лагеря северо-восточнее Парижа, из которого по железной дороге были отправлены в лагеря уничтожения 65000 французских евреев. Один из депортированных выбросил свою скрипку из поезда на перрон с возгласом, что там, где его уничтожат, скрипка потеряется.

Многие из старых инструментов, собранных Вайнштейном, помечены Звездой Давида. Они были гордостью своих еврейских обладателей. Но всё же среди всех этих ценных сувениров есть скрипка, которая ещё сегодня, через многие годы, вгоняет его в холодную ярость. Скреплённая лишь двумя старыми резиновыми лентами, лежит она в его мастерской, и если её раскрыть, то на внутренней поверхности можно увидеть шокирующую гравировку: «Хайль Гитлер, 1936», — стоит там, и вдобавок наспех намалёванная свастика и инициалы «J.W.»

Один скрипичный мастер из Вашингтона купил её много лет назад у старьёвщика. Он хотел её отремонтировать, но, открыв, увидел эту надпись, оставленную, скорее всего, немецким мастером, который передал таким образом своему еврейскому клиенту тайный, исполненный ненависти привет. Сначала американский коллега Вайнштейна хотел скрипку сжечь. Но когда прослышал про его собрание, переслал в Израиль. «Вот в таком раскрытом виде, как сейчас, пусть и останется навечно, никогда больше не должна она зазвучать, — говорит он. Это бесчестье — заставить ничего не подозревавшего владельца играть на ней всю жизнь».

Чаще всего деньги за скрипки он платит свои. «Люди охотнее спонсируют футбольные клубы», — говорит он.

Geige

«Каждый инструмент — это надгробие на несуществующей могиле». На этой скрипке из собрания Вайнштейна играли в Освенциме. 

Вайнштейн собирает скрипки со всего мира. Некоторые он выслеживает с энергией детектива, другие буквально прилетают к нему сами. Иногда они достаются ему даром, иногда находит он спонсора, но в большинстве случаев платит из собственного кармана. «Люди охотнее спонсируют футбольные клубы», — говорит он, но из-за этого оскорблённым себя не чувствует. Но бывает очень зол, если на скрипках из Холокоста хотят заработать, как это пытается сделать одно семейство, заломившее за скрипку из Освенцима громадную цену. «Это омерзительно, — ругается Вайнштейн, — эти скрипки должны быть в концерте, им есть, что рассказать».

В общей сложности 55 «Скрипок надежды» есть в его собрании. Но за все эти годы отдал он только одну — в Яд ва-Шем, Мемориал Катастрофы и Героизма в Иерусалиме. «Это особенная скрипка, одна из первых в моей коллекции, и иногда мне очень жаль, что её больше нет у меня», — говорит он. Ничего удивительного, ведь история этого инструмента могла бы дать материал для захватывающего сценария голливудского фильма, сопровождаемого, конечно, драматическими скрипичными тонами.

Это история «Дяди Миши», Моше Гильденмана, командира еврейского партизанского отряда, который однажды со своими бойцами нашёл в лесах Белоруссии спящего мальчика со скрипкой в футляре. Двенадцатилетний Мордехай, «Мотеле» Шляйн, присоединился к сопротивлению, и был избран для особой миссии: на площади близлежащего Овруча он так долго играл на скрипке, пока на него не обратил внимание немецкий солдат из гарнизона и нанял в качестве атракциона для офицерского казино. Но при каждом выступлении Мотеле проносил в здание взрывчатку в скрипичном футляре — пока не набралось её достаточно, чтобы взорвать всё казино.

Эту диверсию Мотеле пережил, но годом позже погиб. Но скрипка осталась у «Дяди Миши», который потом вместе с Красной Армией брал Берлин, а затем эмигрировал в Израиль. Его внук принёс скрипку Амнону Вайнштейну, а тот передал её в Яд ва-Шем: он тогда ещё себе представить не мог, что когда-нибудь поставит на ноги собственный проект-памятник.

Но сегодня ему это удалось, и он не хочет выставлять свои скрипки в каком-нибудь музее. Пока это возможно, он хочет жить с ними в мастерской, посылать их по всему миру на концерты, чтобы таким особым образом и тоном рассказывали они историю Холокоста. «Иногда они вызывают у меня депрессию — в этом теме иначе и быть не может», — говорит он.

Но они же и наполняют его гордостью, эти скрипки, потому что повсюду, куда бы он с ними ни попал, видит, какие чувства они вызывают у людей. Даже в Германии, которая тяжёлым камнем лежит на его сердце. «Недавно я был там с концертом, — рассказывает он, — и после него ко мне подходили зрители со словами благодарности».

Это ведь всего лишь небольшой жест, собственно говоря, нечто само собой разумеющееся. Но Амнон Вайнштейн говорит: «Это делает меня счастливым».

*) Напечатано 5 января 2015 г. в Süddeutsche Zeitung Nr. 3 S. 3, Münch, Peter. Violinschlüssel. Amnon Weinstein rettet Geigen aus der Zeit des Holocaust.

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Петер Мюнх: Скрипичный ключ. Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

  1. Исключительно интересная статья! Речь здесь идёт в основном об инструментах ЖИВЫХ людей, то есть об инструментах первых членов Оркестра Палестнской Филармонии — позднее Израильской Филармонии — сегодня одного из лучших оркестров мира IPO.
    Неотреставрированная скрипка, изображённая на фотографии по своим очертаниям похожа на ценный итальянский инструмент / возможна, конечно копия/.
    В книге «Из Вены в Освенцим» Ричарда Ноймана изложена волнующая история скрипачки Альмы Розэ — племянницы Густава Малера, погибшей в Освенциме. Я написал свой очерк по этой книге об истории Альмы Розэ, базировавшийся также и на ряде других книг, исследовавших «работу» Освенцима -Бжезинки. Так вот там, на необозримых складах «Канада» было собрано огромное количество различных музыкальных инструментов. Об истории этих инструментов мне, увы, ничего узнать не удалось. Вероятно определённые польские власти имеют информацию относительно тех инструментов, оставшихся немыми свидетелями Холокоста. Скрипка самой Альмы Розэ в Освенциме не была — она была спрятана в Голландии у надёжных друзей и после войны попала к другу юности Альмы Розэ скрипачу Феликсу Айле — концертмейстеру Метрополитен оперы. Но где все инструменты, оставшиеся на складах Освенцима? К кому они попали после войны? Пока что все эти вопросы остались без ответа.
    Что касается легенд о сопровождении людей с музыкой оркестров в газовые камеры, то это лишь легенды. Вся «процедура» была изложена в документах Нюрнбергского процесса и во многих показаниях персонала СС во время послевоенных судов. Никаких посторонних, кроме встречавших на перроне прибывавших в эшелонах людей заключёнными-носильщиками, сразу же забиравшими весь багаж прибывших, не допускалось ни на перроне, ни в бараки «санобработки» перед выходом в камеры. Такова была механика ограбления перед убийством.
    Да, в Освенциме был не один оркестр. Первым там появился весь Симфонический оркестр Варшавского Радио, арестованный в полном составе во время репетиции и препровождённый в штрафной лагерь Освенцим / это не был главный лагерь уничтожения «Биркенау» — Бжезинка. Вторым стал женский оркестр, которым сначала руководила полька дирижёр хора до своего ареста, а потом руководителем стала Альма Розэ. Она умерла в Освенциме от пищевого отравления 4/4/44.
    Это всё было очень, очень тяжело читать и изучать в связи с историей скрипачки Альмы Розэ, но история скрипок Вайнштейна всколыхнула вообще всю историю музыкальных инструментов на складах «Канада» к/л Аушвиц/Биркенау.
    Мастер Вайнштейн делает замечательное дело , не давая угаснуть той поминальной свече, имя которой Шесть Миллионов…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.