[Дебют] Ари Кан: Раввин и профессор. Перевод с английского Бориса Дынина

Loading

Ниже — перевод одного эссе из проекта “70 Days for 70 Years” в память жертв Холокоста, тронувшее меня чрезвычайно. Борис Дынин.

Раввин и профессор

Ари Кан
Перевод с английского Бориса Дынина

 

Много лет назад, когда я был молодым студентом ешивы, у меня была возможность учиться у одного из великих раввинов предыдущего поколения. Его звали рабби Исраэль Зеев Густман (Yisroel Zeev Gustman). Он был одним из раввинских мудрецов 20 века и, несомненно, самым большим «неизвестным» раввином, потому что брезгливо избегал быть в центре общего внимания.

Его стремительный взлет на почетное место в раввинском суде Вильно в возрасте 20 лет стал легендой, но, тем не менее, это факт. Много лет спустя я услышал от него скромный рассказ о событии, предшествовавшем этому назначению. Он сформулировал своим сокурсникам блестящий аргумент по сложному делу и повторил его раввину Хаиму Озеру (Chaim Ozer), члену раввинского суда. Без ведома Густмана его аргумент стал решающим при рассмотрении комплексного случая, обсуждавшегося в суде, и позволил женщине, вовлеченной в дело, выйти замуж вторично. Один из судей, учувствовавших в рассмотрении дела, раввин Меир Басин (Meir Bassin), навел справки о молодом человеке и вскоре произошла помолвка его дочери Сары с этим молодым человеком. Рабби Басин скончался до свадьбы. Рабби Густман был выбран на его место как раввин района Вильно Снипишки и занял место в суде. Рав Густман скромно заметил, что оказался просто «в нужном месте в нужное время».

Во время войны большинство евреев Вильно погибло, но рав Густман сумел спастись. Он укрылся среди трупов и затем провел в лесах и в пещерах долгие месяцы. По его словам, смерть грозила ему сотню раз, но он выжил.

Для меня рав Густман был живой связью с еврейским миром, разрушенным нацистами. Я никогда не задавался вопросом, как выглядели раввины в Вильно до войны, ибо я видел рава Густмана. Через 35 лет после войны он возглавлял небольшую ешиву в Иерусалиме, где преподавал каждый день. Но по четвергам в полдень учебный зал заполнялся до отказа. Раввины, интеллигенты, члены религиозного суда, Верховного суда, а также различные профессора были здесь — все, кто хотел прослушать шиур (урок Торы) на уровне лучших ешив довоенного Вильно, почувствовать вкус прошлого. Когда рабби Густман вел шиур, Вильно было снова живым и ярким.

Один из постоянных участников этих четвергов был профессор Еврейского университета Роберт (Исраэль) Ауманн. В свое время он был многообещающим студентом ешивы, но решил продолжить карьеру в академическом мире. Однако посещения уроков рава Густмана стали частью его календаря.

В 1982 году разразилась ливанская война. Резервист Шломо Ауманн, школьный учитель, сын профессора Ауманна, стал солдатом. Шломо погиб во время тяжелого боя накануне четверга, 19-го месяца Сиван. Рав Густман мобилизовал свою ешиву. Все его ученики присоединились к нему в выполнении мицвы хоронить мертвых. На кладбище рав Густман чрезвычайно разволновался, проходя ряды могил молодых людей, погибших при защите Израиля. На обратном пути с кладбища, он обратился к соседу в машине и произнес: «Они все кадош, святы! Каждый из них!”, и повернувшись к водителю, сказал: «Вези меня к дому профессора Ауманна».

Семья профессора только что вернулась с кладбища и была готова начать сидеть шиву, недельный траур. Шломо был женат и имел одного ребенка. Его вдова, Шломит, родила вторую дочь вскоре, после того как он погиб. Рав Густман вошел и сел рядом с профессором Ауманном, но тот сказал: «Рабби, я очень ценю ваш приход на кладбище, но теперь пришло время для Вас вернуться в ешиву”. Рав Густман ответил: «Я уверен, Вы не знаете, но у меня был сын по имени Меир. Он был красивым ребенком. Нацисты вырвали его из моих рук и убили на моих глазах. Позже я обменял обувь моего ребенка на пищу, но я не был в состоянии её есть и отдал другим. Мой Меир кадош — он святой, — он и все шесть миллионов погибших святы”.

Затем он добавил: «Я скажу Вам, что происходит сегодня в мире Истины — на Небесах. Мой Меир приводит Вашего Шломо в миньян и говорит ему: «Я умер, потому что я еврей, но я был не в состоянии спасти кого-либо. Вы Шломо, погибли, защищая еврейский народ и Землю Израиля”. Мой Меир кадош, он свят, но ваш Шломо шалиях цибур (руководитель миньяна) в этом святом, небесном миньяне”. И рав Густман продолжил: «У меня не было возможности сидеть шиву по моему Меиру; позвольте мне посидеть здесь с вам и просто немного дольше”. Профессор Ауманн ответил: «Я думал, что никогда не смогу утешиться, но, рабби, Вы утешили меня”.

Рав Густман не позволял горькому прошлому контролировать свою жизнь. И когда один студент попросил его поделиться воспоминаниями о гетто и войне, рав ответил: «Я не могу. Я думаю о башмачках моего Меира каждый день своей жизни. Я вижу их каждый вечер, прежде чем отойти ко сну”. Он нашел утешение в своих учениках, дочери, внуках, в каждом еврейском ребенке. Он и его жена принимали каждый год участие в параде Йом Иерушалаим (День Иерусалима), где дети поют и танцуют. Один раввин спросил рава Густмана, почему он проводит свое драгоценное время таким легкомысленным образом. Рав объяснил: «Мы, кто видел поколение убитых детей, наслаждаемся видом поколения детей, поющих и танцующих на этих улицах”.

28-го Сиван 5751 (1991) рав Густман скончался. Тысячи прошли маршем по улицам Иерусалима, сопровождая его в последний путь. Через девять лет после дня, когда Шломо пал в бою, рав Густман был похоронен на Масличной горе. Я уверен, что при входе в Рай он воссоединился со своей женой, своими учителями и своим сыном Меиром. Я также уверен, что Шломо Ауманн и все другие святые воины, погибшие при защите людей и Земли Израиля, приветствовали этого удивительного рабби.

10 декабря 2005 года профессор Ауманн был удостоен Нобелевской премии по экономике. Он взял с собой в Стокгольм память о своей покойной жене Эстер и сыне Шломо. Я думаю, что он также взял с собой память о раве Густмане.

P.S. Последний раз я увидел рава Густмана, когда шел по улице Иерусалима с женой и младенцем сыном в коляске. Мы встретили рава у его ешивы и поздоровались с ним. Тогда я сделал то, что редко делаю: я попросил его благословить моего сына. Рав Густман посмотрел на малыша, улыбнулся и произнес слова, ошеломившие меня и мою жену: «Пусть он будет мальчиком, как все другие мальчики». Что это было за благословение? Мы ожидали услышать благословение, по которому мальчик должен был вырасти цадиком или хахам, мудрецом Торы. Но он благословил: “Быть как все мальчики”. Прошло много лет, прежде чем мы поняли смысл этого прекрасного благословения. Наш сын был благословен на то, чтобы иметь нормальное детство, иметь нормальную жизнь. Оглядываясь назад, я понимаю, какое это было огромное благословение и почему оно было дано. Наши сыновья становятся солдатами армии обороны Израиля, и я молюсь, чтобы они благополучно возвращались домой вместе со всеми своими товарищами и жили нормальной жизнью — “как все мальчики”.

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “[Дебют] Ари Кан: Раввин и профессор. Перевод с английского Бориса Дынина

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.