Эд Вейс: Один доллар. Публикация Марка Авербуха. Продолжение

Loading

Рабби произнес молитвы, говорил о нужде в мире на нашей планете, мире в наших сердцах, мире в нашем доме. Мы отпили вино из одного кубка, произнесли молитвы и дали обещание любить друг друга.

Один доллар

Эд Вейс
Публикация Марка Авербуха

Продолжение. Начало в Заметках №11-12/2014

Наконец два года моей службы подошли к концу, и я получил приказ на демобилизацию. Билл приехал за мной, и я показал ему нашу базу. По дороге домой мы обсудили вопрос о моей работе в компании, основанной отцом, Quaker Salad Company. Я же думал найти работу по специальности, полученной в Университете, т.е. статистика в страховой компании. Позднее я все же передумал и решил идти в компанию к отцу.

Мама и Ева встретили меня с замечательным обедом, объятьями, поцелуями, слезами радости и благодарности. Я отдохнул пару дней и вышел на работу в Quaker Salad Company. Моя мысль была поработать там некоторое время, пока я не определюсь с дальнейшими планами в жизни. И проработал в компании почти сорок лет.

****

Через неделю после демобилизации мне позвонил армейский друг Стэн Силверман, который жил в Филадельфии и работал с отцом в его строительном бизнесе. Он спросил, не желаю ли я присоединиться к нему на параллельное свидание двух пар. Еще сказал, что его девушка может познакомить меня со своей подругой, если я хочу пойти с ними. Я ответил, а почему бы и нет? Словом, в один из дождливых апрельских дней Стэн прихватил меня, и мы поехали к девушкам… Они жили в более богатом, в сравнении с нашим, месте, я бы сказал, в фешенебельном районе. Подругу Стэна звали Дорис, «моя» девушка была ее кузина, Элеонор.

Мы вошли в гостиную ее дома, и мне показалось, что меня подвергли осмотру «от гребенок до ног», как в недавние времена в армии. Я, конечно, предполагал, что, допустим, ее мать будет дома, ОК., но меня разглядывали ее сестра Нэси, тетя Китти и тетя Вера! У меня подобного опыта еще не было, и мне было интересно знать, все ли молодые люди, приглашающие Элеонор в первый раз прогуляться, подвергаются такому осмотру.

К счастью, меня не волновал результат инспекции, потому что, казалось, это было вполне случайное свидание. Меня представили каждому, и по привычке, я сразу же забыл их имена. Память на имена — не относится к числу моих доблестей. Когда мы разговорились, Элеонор сказала, что для нее привычнее обращение Элли. Сначала мы отправились пообедать, потом в кино. Где мы обедали — не помню, но название фильма запомнилось, «Возвращайся, маленькая Шеба». Обед еще не закончился, а я уже забыл имя своей спутницы. Когда мы шли в кино я признался, что ее имя ускользнуло из памяти, она подсказала, Элли. После кино, когда мы направлялись к машине, я сообразил, что опять забыл ее имя. Ну не мог же я признаться в этом, поэтому пришлось что-то изобретать: «А как приятели обращаются к вам накоротке?» Она осмотрела меня странным взглядом и повторила: «Элли». На этот раз я запомнил.

Мы развезли девушек по домам, и Элли дала мне свой телефон, я сказал, что позвоню, мы распрощались, я поцеловал ее в щечку и отправился со Стэном домой. Он спросил о моих впечатлениях, я ответил, что вроде бы все ОК., но я ожидал от девушки большего. Сказал, что позвоню и встречусь с ней еще раз. В конце концов, каждый заслуживает второй шанс.

Неделей или чуть позже я позвонил и пригласил ее на прогулку. Она ответила, что не может, т.к. отправляется с семьей за город. Я продиктовал ей свой телефон на случай, если обстоятельства изменятся, и она захочет встретиться. Обстоятельства действительно изменились, машина ее мамы оказалась не на ходу. Это было первое обстоятельство. И это привело к коренным изменениям хода жизни. В ее жизни… и в моей жизни.

Мы опять встретились, на этот раз только вдвоем. Теперь она понравилась мне несколько больше, и мы стали встречаться каждую неделю, вплоть до июня. В летние месяцы Элли уехала работать в лагерь в районе гор Северной Пенсильвании. Мы обменялись несколькими письмами, и когда она вернулась с летней работы, мы возобновили наши свидания. Я чувствовал, как скучал о ней в ее отсутствие…

Мы часто встречались с ее и моими друзьями, всегда прекрасно проводили время и наши отношения становились серьезнее и ближе.

Я начал думать, не предложить ли Элли встречаться регулярно, что в те времена считалось серьезным шагом вперед в области взаимоотношений молодых людей. Это означало, что вы, по меньшей мере, начали думать об обручении с целью со временем вступления в брачные отношения. В те годы мой путь принятия решений был таков: тщательно обдумать вопрос, советоваться только с собой, не слушать никаких советов со стороны, решения принимать самому. Наконец, одним прохладным ноябрьским днем я решил поговорить с Элли. Я нервничал, т.к. не знал, как она отреагирует. Будет ли эта прелестная, полная живительной силы, со счастливой улыбкой, красивым носиком и потрясающим характером девушка согласна встречаться только со мной? Мы сидели в гостиной ее дома, просто разговаривали, когда я попросил ее отдать мне предпочтение для постоянных встреч.

Она не начала меня высмеивать и не вышвырнула из дома! Она сказала, что никогда не согласится встречаться с кем-либо регулярно, если только оба, она и этот человек, не планируют обручиться с тем, чтобы пожениться. Я сказал, что это именно то, о чем я думаю. Вслед за этим, несколько событий случилось немедленно. Она сказала, ДА! Она меня обняла и поцеловала! Она начала обзванивать друзей и родных с сообщением, что обручена. Как ей удалось это сделать за такое короткое время до изобретения факс аппаратов, я никогда не узнаю. И по мере того, как она названивала, я чесал свою голову, пытаясь сообразить, как я умудрился, начав вечер одиноким закончить его обрученным с невестой.

Мама уже была в постели, когда я позвонил. Она была не просто удивлена, но и обижена. Несмотря на то, что она однажды с ней уже разговаривала, мама была раздосадована, что я никогда не поговорил с ней об Элли… Я не понимал, что когда я начал думать о серьезности моих отношений с Элли, я обязан был поговорить с мамой об этом, она имела на это право. Словом, по возвращении домой, я поговорил с мамой и пообещал ей, что приведу Элли, чтобы они могли поближе познакомиться друг с другом и спустя несколько дней, она пришла к нам на обед для встречи с мамой и дядей Сэмом.

После этого, мы начали встречаться с родней из семьи Элли и моей…

Я никогда не был знаком с отцом Элли, который внезапно скончался семью годами раньше нашей с ней встречи. Родители владели большим мебельным магазином на 40-й стрит и Маркет. Мама продолжала вести дела этого мебельного бизнеса, когда я встретил Элли. Конечно, я посетил магазин, где был тепло встречен дядей Мейером и тетей Беллой. Мейер был маминым братом, а Белла — сестрой отца. Я также встретил там Гила, главного продавца, и двух работников по имени Сэм и Билли. Белла была энергичная женщина, всегда в действии, вовлеченная в несколько дел одновременно. Она любила разбавить свою речь несколькими словами и комментариями на идиш, и была откровенно рада, что я это понимал и умел поддержать разговор. Мое первое впечатление от Беллы было, что ее глаза поистине искрятся. Мейер был лысеющий тяжеловесный мужчина, который, никуда, казалось, не торопящийся, читал газету, ждал, чем бы еще себя занять. Очень приятный мужчина, по своим манерам и поведению — полная противоположность Белле, я чувствовал между ними некоторую напряженность. Гилл Шор, типичный продавец, вечно в болтовне, с пересказываниями одних и тех же историй, но всегда раскрашенными новыми словесными красками. Сэм и Билли исполняли всю тяжелую работу, развозя на грузовике мебель клиентам. Атмосфера в магазине казалась дружелюбной, но было видно, что Эллина мама могла бы быть и пожестче в управлении бизнесом.

Мы с Элли все больше узнавали друг друга и становились ближе. Но все же не обошлось без небольших столкновений. Однажды я познакомился с образцом ее темперамента, когда мы должны были пойти на вечеринку к друзьям. По неясной для меня причине Элли не хотела идти. Ее мама настаивала, т.к. это было для нее важно. Элли устроила форменную истерику, когда я ожидал ее внизу. Мама спустилась ко мне и попросила попытаться уговорить Элли. Я поднялся наверх и мягко спросил ее, в чем причина ее отказа. Я сказал, что вполне соглашусь с ее решением, и если она не хочет идти к друзьям, так тому и быть, пойдем в другое место. Я объяснил, что ее согласие очень важно для мамы, и, может быть, на этот раз ей следует отнестись с пониманием к ее просьбе. Она согласилась со мной, и мы пошли на вечеринку. Маму происшедшее впечатлило больше, чем Элли.

В другой раз, опять-таки в доме ее мамы, мы в первый раз серьезно повздорили между собой, причину не помню. Она угрожала отменить обручение, и я сказал, что согласен с этим. Мы кричали и бранились какое-то время, и когда я уже выходил из комнаты, мы встретились глазами и помирились. В первый раз я прочувствовал, как сладок мед примирения после горечи спора.

Подошло время позаботиться об обручальном кольце и официально объявить о нашей свадьбе. Сначала я спросил Элли, какое кольцо ей хотелось бы носить, она посоветовала поговорить с ее мамой. Я поговорил, и, выяснив какую сумму я собираюсь потратить, она сказала, что знает ювелира, который даст нам большую скидку. Мы отправились к мистеру Джеку Келмеру. Я осматривал кольца, не имея представления об их цене и обращая внимание лишь на красоту и форму. Затем Джек предложил посмотреть одно из колец, мне оно показалось очень красивым и изящным. Я спросил о цене и Джек ответил, что об этом не надо беспокоиться, он говорил с мамой невесты и тех денег, которые у меня есть — достаточно. Я уверен, что она имела предварительную договоренность с Джеком и добавила свою сумму к моей, чтобы мы могли приобрести это кольцо. Элли была в восторге, когда я сделал ей этот подарок. Конечно, за этим последовал второй раунд звонков с сообщением о развитии событий. Мы назначили нашу свадебную церемонию на субботний вечер 5 июня 1954 года в Темпл Синай в городке Маунт-Эйри, и Элли попросила раввина Сиднея Гринберга провести наш свадебный обряд.

****

В череде событий, предшествующих главной церемонии, обязателен ритуал предсвадебного одаривания невесты, «девичник» (bridal shower). Мне об этом сообщили, но строго-настрого приказали держать язык за зубами, не проболтаться Элли. Моя невеста могла бы вполне работать в офисе городского прокурора, т.к. что-то скрыть от нее было почти невозможно. Каждый день я слышал одни и те же вопросы: когда, где, кто, и почему не? Все, чем я мог противостоять, это внушать ей, если бы мне было что-то известно, я все равно ничего не рассказал бы, но к тому же, мне абсолютно ничего не известно. Затем, ей позвонила одна из ее сумасшедших подружек, и в заключение их разговора, сказала: «Ну, я надеюсь увидеть тебя в эту субботу». «Это почему же?» — спросила Элли. И мисс Дура сказала: «О, ну знаешь, вечеринка в эту субботу, там увидимся». И когда я позднее увидел Элли, она сообщила об этом звонке, но не без изящной хитрости. «Что мы делаем в эту субботу?» — спросила она. Это меня насторожило: «Решим позднее». Она начала ходить кругами и кругами, круша все мои аргументы, и наконец, сообщила о звонке. Я сказал, может быть и в эту субботу, но вполне возможно, твоя мисс Дура просто пытается испытать тебя на прочность. В конце концов, мне пришлось признаться в том, что ей было уже известно.

В субботу я послал букет цветов для Элли. На сопроводительной открытке я написал: «Вчера вечером я явственно видел прелестный букет орхидей. Сегодня эти орхидеи предстали перед глазами существа, олицетворяющего само очарование». Я имел в виду, что Элли в моих глазах превратилась в самое любимое существо. Я приехал к концу вечеринки, чтобы помочь унести домой подарки. Подруга невесты Сэнди Голдберг подошла после вечеринки и спросила, где я научился так писать. Эта мысль никогда не приходила мне в голову, но с тех пор, в первый раз, подумал, может быть, я обладаю даром образного владения словом.

****

К этому времени я решил, что найти работу по специальности статистика в страховой индустрии будет трудно, и для меня лучше всего продолжать работу в Quaker Salads. Поэтому я начал детально изучать все фазы производственного процесса. Моей первой работой было приготовление майонеза для салатов. В то время автоматические смеcители еще не были изобретены, и я использовал те, которые применяют при изготовлении теста, с дополнительными емкостями для масла и уксуса, которые являются ингредиентами майонеза. Мы использовали стальные барабаны, в которые помещалось 55 галлонов растительного масла, обычно в те времена, кукурузного. Уксус загружался в деревянные бочки. В мою задачу входило измерять необходимые количества масла и заполнить им емкость, соединенную с корпусом смесителя. Перед началом заполнения миксера маслом я измерял количество яичного желтка, соли, горчицы, сахара и запускал мешалку. Потом я медленно и равномерно заливал туда масло. Если поспешить, то вся смесь превратиться в эмульсию и каждая партия продукта отправляется на слив — дорогостоящий урок. Со временем я научился не ошибаться.

Потом я изучил, как готовить макаронный салат, рыбные котлеты и другие продукты. Естественно, в конце рабочего дня каждый работник должен был тщательно очистить свое рабочее место и общее цеховое помещение. Кроме того, я помогал на разных других работах: упаковка продуктов, оформление заказов, разгрузка грузовиков. После рабочего дня мы уставали, но все равно, вечером выбирались погулять.

Моя мама пригласила Элли с ее мамой к нам домой на обед. Элли сразу же решила, что ей не нравится соседство с пивоваренным заводом с его запахами от сусла.

Эллина мама, в свою очередь, пригласила нас с частью ее семьи к себе на обед. С нашей стороны пришли мама, дядя Сэм, брат Билл с женой Марлен. Со стороны невесты было много дядь и теть с супругами, кое-кто приехал из Роуд Айленда. Мама Элли попросила меня нарезать ржаной хлеб, я нарезал его толстыми увесистыми ломтями. Увидев это, Эллина мама спросила, нельзя ли нарезать их чуть потоньше. Дядя Сэм крякнул и сказал, именно так мы всегда режем хлеб в нашей семье. Этим самым он намекнул, что мы простые обычные люди — не слишком буржуазные. Моя семья всегда дорожила памятью о своих корнях.

Во время подготовки к свадьбе мы начали искать место для жилья. Мы твердо решили жить отдельно, без родителей. Потом пришла мысль найти дом вместо квартиры. За ряд лет у меня накопилось несколько тысяч долларов, которых вполне хватало на первоначальный взнос за дом. Мы надеялись, что свадебные подарки позволят нам оплатить расходы медового месяца и основную мебель. Мы осматривали дома в разных районах города, особенно в Маунт-Эйри секции. Билл с семьей жил там, и мне также нравилось, что при многих домах были небольшие участки земли для цветов и деревьев… Вскоре мы нашли дом на углу Тэмпл роуд в Маунт-Эйри. Мы решили внести временный первоначальный взнос. Я попросил Билла осмотреть его со мной, потому что он был значительно лучшим, чем я, экспертом по части механики и строительных конструкций. Знать больше меня не представляло труда, так как я знал ровно ничего. Сейчас, по крайней мере, я знаю почти ничего, что значительное достижение в сравнении с тогдашним моим уровнем.

Билл проверил дом и сообщил, что все в порядке. Я отвез маму, и ей дом очень понравился. Мы еще раз осмотрели его, оценили район, в основном, хоть и не 100% –еврейский, видели школу неподалеку, и приняли окончательное решение о покупке. Таким образом, мы подготовили место, куда мы вернемся после медового месяца…

****

5 июня 1954 года — день свадьбы. Ранним утром был небольшой дождь, позднее я выяснил, почему задождило. Предшествующим вечером Элли была настолько возбуждена и взволнована, что мама посоветовала ей помыть полы. Вот это и послужило причиной дождя!

Вскоре погода наладилась, и наступил прекрасный мягкий июньский день. Утром я отправился в парикмахерскую и на этот раз не только попросил сделать себе подобающую прическу, но в первый и последний раз он меня еще и побрил. Мы планировали приехать к Элли домой сразу пополудни, туда и отправились мама, Сэм, Ева и Хаим, Билл и Марлен. Отец подъехал туда позднее. Там же собралось много Эллиных родственников.

Я еще не видел Эллино свадебное платье, как и саму Элли. Считалось дурной приметой рассматривать платье невесты до свадебного дня. Я ждал внизу с большинством гостей. Женщины были на втором этаже, приводя себя в порядок и помогая Элли. Вскоре ее мама и другие гости присоединились к нам, готовясь к встрече с Элли.

Наконец. Элли сошла с лестницы. Она и ее свадебное платье были прекрасны. Если верна мудрость, что лицо невесты излучает небесный свет, то она была полностью воплощена в лице Элли в этот момент. Я не совсем уверен, что жених отличался теми же достоинствами. Я встретил ее у ступеней лестницы, помог поддержать платье, и сказал с искренним восторгом, что она выглядит неотразимо прелестной.

Все выпили по бокалу вина за наше счастье, и мы отправились к месту свадебной церемонии…

Мы прибыли в Темрл Синай и нам пришлось ждать начала церемонии. Гостям было предложено разместиться в зале для церемонии. Мы с Элли направились в специальный кабинет с рабби Гринбергом. Мы подписали наше брачное свидетельство, и я все больше и больше осознавал важность принятого на себя священного обязательства перед собой и Элли.

Теперь мы должны были в определенной очередности проследовать к постаменту с установленной на нем балдахином Хупой (Chuppah)… В этот момент я почувствовал большое волнение. Когда в сопровождении отца мы направлялись к навесу, мое лицо побледнело: «Что ты собираешься сотворить? О чем думаешь? Ты ведь абсолютно не готов! Рви отсюда пока не поздно!». Эти мысли мелькали в голове несколько секунд, потом я взял себя в руки и продолжал идти вдоль длинной дорожки между рядами кресел. Все женщины, сопровождавшие невесту, одеты в голубые костюмы, и это очень их украшало. Я отметил, что наши мамы, Эллина и моя, выглядели особенно великолепно. Я знаю, что моя мама была одновременно и очень счастлива и в глубоком волнении, что с ней может что-то случится, и это как-то нарушит церемонию. Билл сопровождал маму к свадебному балдахину… Мы расположились под навесом в ожидании появления Элли. В этот момент она появилась в начале прохода в сопровождении своего дяди Харви, мне показалось, что он ее слегка поддерживал. Они шли вдоль прохода, и я встретил их на полпути. Элли, с лицом, покрытым фатой, и я прошли остаток пути и вместе стали под Хупой. И с тех пор мы всегда вместе.

Рабби произнес молитвы, говорил о нужде в мире на нашей планете, мире в наших сердцах, мире в нашем доме. Мы отпили вино из одного кубка, произнесли молитвы и дали обещание любить друг друга. Билл подал мне обручальное кольцо, которое я одел на Эллин безымянный палец. Потом рабби положил бокал под салфетку и напомнил нам, что даже в самые безмятежные моменты жизни мы не должны забывать о разрушении Храма и, как следствие этого, о судьбах нуждающихся и бедствующих. Я ударил по бокалу, и все закричали: «Мазл Тов»! Рабби провозгласил, что я могу поцеловать невесту, и я последовал его совету. Долгий, счастливый поцелуй. Прежде чем сойти с помоста, я обернулся к Элли и сказал: «Мои поздравления, миссис Вейс».

Теперь мы были по закону Мистер и Миссис Вейс. Все гости образовали линию, каждый подходил к нам, и мы принимали приветствия. Отец был растроган церемонией и поздравил нас обоих. Мама обняла, поцеловала нас и сказала на идиш: «Zohl zahl mit Mazel. Zohl zahl mit glick» (это должно быть с удачей, это должно быть со счастьем).

Затем последовал замечательный обед, Эллина мама очень постаралась. Мы сидели за главным столом с близкими членами семьи, и часто отлучались к другим столам и на танцы. Мы посетили все столы, принимали поздравления и много танцевали.

Все подарки мы передали моей новой теще, и она позаботилась о них для нас…

Через несколько часов мы пошли переодеться и приготовились покинуть свадьбу.

Мы договорились с друзьями, что они нас подвезут к гостинице Ворвик в центре города. Им не было сообщено заранее о месте нашего назначения, чтобы не было соблазна нас разыграть. Все не смогли загрузиться в одну машину, поэтому отправились на двух, причем чемоданы с нашей одеждой оказались не с нами. Тут-то они и решили подшутить, блуждая с нашей поклажей лишний час по городу. И это начало выводить меня из равновесия. Наконец, мы попали в гостиницу, где-то к трем утра.

Мы подошли к нашему номеру, и Элли не позволила мне внести ее на руках. Мы просто держали друг друга в объятьях минуту или две, смотрели в глаза и целовались. Долгий, глубокий, нежный поцелуй. Элли пошла в ванну и переоделась. Я ждал ее в постели. Она появилась, одетая в прелестнейший ночной пеньюар, который я когда-либо видел до и после, белый с частичным разрезом. Элли была воплощением прекрасной мечты.

Потом… .

Потом… .

Потом опять на следующее утро… .

****

Наступил новый день, мы вернулись в дом к Элли, где нас ждали моя мама и Сэм.. Эллина мама собрала множество лепестков от роз, выращенных на их участке, и обе мамы устелили наш путь в дом кружевом из роз. Сэм и мама подбросили нас в аэропорт, где мы с ними попрощались и улетели в Майами, место нашего медового месяца.

Мы арендовали машину и проехались вдоль роскошного океанского побережья Майами, минуя множество роскошных гостиниц и парковых зон. Наша гостиница Алгиерс, с прекрасными для своего времени комфортными условиями, располагался прямо на берегу океана и окна нашего номера были обращены к океану. Следующую неделю мы провели, путешествуя по Майами Бич. Мы плавали в океане и бассейне, а однажды Элли предложила мне испытать себя, прыгнув с вышки для ныряния, смонтированной в бассейне нашей гостиницы. Я рациональный человек и, как таковому, мне, естественно, свойственен боязнь высоты. Однако тогда, в эйфории медового месяца, я думал, что должен доказать, что я — мачо, а не трусливая курица. Поэтому я согласился прыгнуть с трамплина. При этом мямлил и колебался, ссылался на толкотню в бассейне, и после града язвительных насмешек со стороны, вы догадались кого, я отправился на вышку. Я подозревал, что платформа для прыжков расположена отнюдь не близко к водной глади, но лишь забравшись туда, ужаснулся высоты, с которой должен рухнуть в воду. Количество ступенек наверх, казалось, не имеют числа, я судорожно держался за поручни. Наконец я добрался до платформы, передний край которой угрожающе уходил в никуда. Предстояло подойти к этому краю, ширина которого не превышала двойного размера ступни. Набрал обороты мой здравый смысл, и я сказал себе дрожащими губами: «Шмак, что ты здесь делаешь?», спустился вниз, все еще держась за перила. «Элли — сказал я — если я прыгну, то покалечу кого-то внизу». Правда, не добавил, что этот кто-то, возможно, я сам.

Она сказала: «ОК., если ты отказался, я прыгну сама». И пошла наверх. Она подошла к краю доски для прыжков, посмотрела вниз и вернулась на площадку платформы. Опять прошла на конец доски, остановилась, посмотрела вниз. Помахала мне рукой. Один из служащих бассейна крикнул вверх, собирается ли она прыгать. «Конечно, — сказала она» — и прыгнула. Публика в бассейне зааплодировала, и Элли поплыла ко мне. Один из парней в бассейне подошел и сказал, что он сомневался, хватит ли у нее бравадо сделать это. Представился, и выяснилось, что он здесь со своей молодой женой проводит медовый месяц. Так мы и познакомились с Волфи и Сэнди Флейс из Нью-Йорка. Мы подружились и позднее встречались каждый год в нашем доме, отмечая памятные события.

Через несколько дней после начала отдыха мы в первый раз серьезно поссорились уже в качестве семейной четы. Я никогда не любил споры, равно как и не был специалистом по этой части. Элли, казалось, считала, что периодические перебранки полезны, очищают семейную атмосферу. Мне же они ничего, кроме желудочных колик, не давали. Конечно, последующие примирения замечательны. На этот раз семейная распря крепко подорвала мой энтузиазм, я был подавлен несколько дней.

Неделя во Флориде была позади, мы попрощались с новыми друзьями. Мы направились в Провиденс, Роуд Айленд, куда были приглашены на свадьбу племянницы Эллиных родственников тети Дженни и дяди Харви. Мы провели у них несколько дней. На свадьбе было множество родственников из Филадельфии и Роуд Айленда. Элли и я, в качестве молодоженов, наслаждались статусом почетных гостей…

Мы хотели задержаться еще на несколько дней, но когда я позвонил отцу с просьбой об этом, он отказал, сказав, что сейчас в компании много работы и пора возвращаться, и он не преувеличивал. Так мы завершили наш двухнедельный праздник. Только через два года нам удалось повторить двухнедельный отпуск, это оказался последний раз, когда мы отдыхали две недели подряд.

****

Я приступил к работе на следующий день, и начался 19-летний период наших бурных взаимоотношений с отцом, зачастую полных раздражения, гнева, нетерпимости. Отец был диктатором, с взрывным характером, у меня же — не хватало уступчивости, иногда пробивался бунтарский дух. Не помогало гармонии отношений мои поздние посиделки и периодические опоздания на работу. К тому же, я брал выходные дни чаще, чем я должен был. Да и отец не способствовал атмосфере спокойных отношений, начисто отказываясь пояснять нам причины принятия тех или иных деловых решений. Я никогда не оспаривал его решения, но хотел глубже понимать их. Он отказывался обсуждать эти вопросы, они вызывали его глухое раздражение, и приводило к ощущению, что он просто игнорирует меня.

Например, однажды отец решил преобразовать свою компанию в корпорацию. Он вызвал Билла и меня и объявил о своем решении. Билл и я получат по одному паю, а он — три. Билл займет должность Вице-Президента, я — Секретаря. Отец займет должности Президента и Казначея. Мы с Биллом не имели никаких разногласий с этим решением, но я хотел знать некоторые детали, почему он его принял, но они не последовали. Мы подписали все необходимые документы и вернулись на рабочие места.

Оба: и Билл и я смирились с положением: «Вот он таков». И все же это было унизительным и удручающим. Я не мог выразить это состояние словами, но именно так я себя чувствовал.

Мы переехали в наш новый дом на Темпл стрит. К этому времени часть мебели была закуплена, и Элли перевезла в дом свою спальню. Купили кухню, мебель в спальню и гостиную. Следующий большой расход — ковровое покрытие полов. Ввиду того, что Эллина мама была в этом бизнесе и знала многих людей, нам уступили мебель и карпеты с большой скидкой, но все равно, эти товары были высшего качества, что, естественно, отражалось на цене, и ко времени завершения покупного сезона мы подчистили все накопленные сбережения. С этого времени мы жили от чека к чеку. Да, мебель была красива и надежна и цены на нее правильны, но мы не должны были истратиться ради нее до последней копейки. У нас до сих пор в гостиной стоит эта мебель, но мы пережили трудные времена.

Наш дом стоял на углу Темпл роуд и Гринвуд стрит. Из двери фасадом на Темпл был вход в гостиную, из которой лестница вела второй этаж. Из гостиной вы входите в столовую и потом на кухню. В кухню можно было попасть также через вторую дверь с другой стороны дома. Был еще специальный вход в бейсмент (подвал). В задней части дома находился гараж, из которого был короткий проезд на Гринвуд стрит, через который по тыльной стороне домов можно было выехать на Темпл роуд. В столовой была дверь в подвал. В фасадной стороне дома была расположена главная спальня с ванной. На втором этаже было две спальни с отдельной ванной. На первом этаже отдельного туалета не было.

****

По мере познания характера и привычек мы с Элли иногда ссорились. Нам казалось, что мы уже изучили друг друга. Она была уверена, что я неправ, я же — что она. Наши ссоры зачастую касались финансовых проблем, но меня больше всего задевало, когда мы ссорились из-за моих родителей, и, особенно, разговоры о маме.

Однажды мы рассорились, когда мама пригласила нас на обед и просила не опаздывать. Я попросил Элли не задерживаться со сборами. В ответ она сказала, что мы не должны поддаваться материнскому диктату по части обеденного ритуала. Другой раунд споров основывался на ее убежденности, что я маменькин сынок и недостаточно стойко стою на собственных ногах. С частью доводов я соглашался, с другими же –

согласиться не мог все равно, т.к. был обязан проявлять уважение к взглядам и поступкам родителей.

Мы ссорились, потом мирились и продолжали вместе идти по дороге жизни. В эти первые годы мы часто встречались с родственниками и друзьями, нас приглашали на обеды и, честно говоря, бесплатное «питание» значительно облегчали нам бремя расходов в эти тощие финансовые времена. Моя зарплата — $75 в неделю позволяла с большим трудом оплачивать все счета. Но мы, как-то выживали, потому что отец, как правило, в конце года выписывал дополнительный чек мне и Биллу. Это давало нам возможность погашать накопившиеся долги.

В первый год нашей совместной жизни мы сделали одну покупку, которую мой отец расценил как абсолютное сумасшествие — купили собаку и заплатили за нее семьдесят пять долларов. Мы оба любили собак, Элли предпочитала кокер-спаниелей. Я тоже их любил, т.к. одна из собак, которую держали мы с Биллом дома, была сходной породы — спрингер-спаниель…

Однажды мы прочитали объявление в газете, что в Нью Джерзи один из владельцев продает только что рожденных щенков кокер породы. Когда мы добрались в Флемингтон и увидали их — они нас очаровали своими шарами блондинистого меха с притороченным к нему вихляющим хвостом. Уши прыгали над глазами в пляске радости. Мы, наконец, выбрали одного из них, который нам как будто улыбался. Когда я подхватил его на руки, он от счастья пописал. Это окончательно убедило Элли в правильности выбора.

Мы взяли нашего парнишку домой. Продавец сказал, что дедушка нашего избранника выиграл чемпионский титул на Вестминстерском собачьем соревновании, которое имеет у собачников Олимпийский статус. Мы его всегда называли Баффи, Темножелтик, и со временем мы поняли, что щенки вовсе не блондины, они просто кокеры темножелтого цвета.

Баффи полностью поддерживал свою репутацию кокера, т.е. баловня. Мы начали с того, что решили его тренировать ходить по нужде на бумагу и были крайне успешны в бумажной дрессуре. Настолько успешны, что когда взяли его на прогулку с целью, чтобы он справил нужду на улице, он с гордо поднятой головой и достоинством отказывался от естественной потребности в ожидании куска газетной бумаги, подложенной под зад.

Баффи стремглав носился по дому, приветствуя наше утреннее пробуждение и днем, когда мы могли видеть его в действии, а по ночам отправлялся ночевать в подвал. Он никогда не упускал шанса поприветствовать нас и гостей, становясь на задние лапы и облокотясь на нас передними в попытке умыть наше лицо своим языком, не забывая при этом вилять хвостом в своем собачьем восторге. И сам Баффи был чистый восторг.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Эд Вейс: Один доллар. Публикация Марка Авербуха. Продолжение

  1. Очень хорошо.
    Большое Спасибо.
    И вопрос:
    И сейчас в Америке устраивают свадьбы на исходе субботы?

    1. И вопрос:
      И сейчас в Америке устраивают свадьбы на исходе субботы?

      ————————————————————————————
      Ещё какие! Вот, например,
      @http://www.youtube.com/watch?v=KgZ4ZTTfKO8@

  2. Есть любители заниматься чушью, а не чтением. Ещё раз — совершенно изумительное повествование. Подарок читателям, которым не безразлично прошлое Америки. Еврейской Америки. Очень надеюсь, что мы сможем прочесть всё повествование до конца. Случай помог публикации этой чудесной истории. Такие тексты служат самым волнующим и самым прекрасным украшением Портала. Спасибо!

  3. Я ещё не дочитал до конца (возможно, и не дочитаю), но заметил, что переводчик старательно избегает слова «мать», так, словно это бранное слово. Только «мама». Это и смешно, и грустно. Ведь по-английски mother это «мать», а не «мама». Обращение к матери звучит и пишется по-английски иначе.

Добавить комментарий для В.Ф. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.