Чарльз Краутхаммер: Наконец, Сион: Израиль и судьба евреев

Loading

Чарльз Краутхаммер

 Наконец, Сион: Израиль и судьба евреев

Перевод с английского Игоря Файвушовича

 

От переводчика: эту статью автор, известный журналист, опубликовал почти 15 лет назад в газете «Weekly Standard». Его соображения и мысли сегодня даже более уместны в нынешней атмосфере ядерной угрозы, чем в период первой публикации.

Маленький народ

Милан Кундера (чешский писатель, с 1975 года живет во Франции – И.Ф.) однажды определил маленький народ как «народ, само существование которого может быть в любой момент поставлено под сомнение; он может исчезнуть, и сам об этом знает». Соединённые Штаты – не маленькая страна. И Япония – не маленькая. Или Франция. Эти страны могут потерпеть поражение. Они даже могут быть оккупированы. Но они не могут исчезнуть. Чехословакия Кундеры могла проиграть, и однажды это с ней случилось. Довоенная Чехословакия – парадигма маленькой страны: либеральная демократия, созданная на пепелище войны всем миром, который решил позволить маленьким народам жить свободно. Правда, это существование было под  угрозой алчности невежественных масс, поднимающих голову из соседних стран; угрозой смертельной усталости от компромиссов, предлагаемых Западом для прекращения «распрей между народами в далёкой стране», о которых им ничего не известно». Чехословакия тогда, в конце концов, осталась усечённой и беззащитной, смирившись с её завоеванием. Когда Гитлер вступил в Прагу в марте 1939 года, он заявил: «Чехословакия прекратила свое существование».

Израиль тоже небольшая страна. Это не означает, что вымирание является его судьбой. Хотя это и может с ним произойти. Кроме того, Израиль, в своей уязвимости к вымиранию, – это не просто некая маленькая страна. Он – всего лишь маленькая страна, – единственное государство, соседи которого постоянно публично заявляют, что его существование является посягательством на их права, мораль и религию и ставят его исчезновение своей ясной, первостепенной национальной целью. И эта цель не имеет только декларативный характер. Иран, Ливия и Ирак проводят внешнюю политику, направленную на убийство израильтян и разрушение их государства. Они выбирают себе союзников («ХАМАС», «Хизбаллу») и разрабатывают, соответственно, свои способы ведения войны (взрывы самоубийц, ракеты, начинённые отравляющими газами, сибирской язвой, ядерные ракеты). Такие отдалённые страны, как Малайзия, не допускают на свою территорию ни одного представителя Израиля и даже не разрешают показ фильма «Список Шиндлера», чтобы не возбуждать симпатию к Израилю. Другие страны более осмотрительны в своих заявлениях. Уничтожение Израиля больше не является единодушной целью Лиги арабских государств, как это было на протяжении тридцать лет до Кэмп-Дэвида. Сирия, например, больше открыто об этом не заявляет. Тем не менее, Сирия готова завтра уничтожить Израиль, если это будет в её силах. (Её нынешняя сдержанность в этом вопросе в значительной степени объясняется необходимостью в американской помощи, начавшейся ещё в период после окончания «холодной» войны). Даже Египет сначала заключил мир с Израилем в качестве предполагаемой модели миротворчества, а потом создал огромную армию, вооружённую американцами, которая проводит военные учения, очевидно, предназначенные для войны с Израилем. Его массовые учения «Бадр-96», например, являются крупнейшими египетскими манёврами со времён войны 1973 года, продемонстрировашими моделирование пересечения Суэцкого канала.

И даже ООП, которая была вынуждена якобы признать Израиль в соглашениях Осло 1993 года, по-прежнему руководствуется национальной хартией, которая призывает, по меньшей мере, в своих четырнадцати пунктах, к ликвидации Израиля. Тот факт, что спустя пять лет и после четырёх конкретных обещаний внести поправки в эту хартию, всё остаётся без изменений, что является признаком того, насколько глубоко запечатлелась в арабском сознании мечта о ликвидации Израиля.

Что поставлено на карту

Ожидание исчезновения Израиля является очень тяжёлым для нынешнего поколения. В течение пятидесяти лет Израиль – это неоспоримый факт. Большинство людей не могут вспомнить о существовании мира без Израиля. Тем не менее, это ощущение постоянства не раз грубо прерывалось, – в течение первых нескольких дней после Войны Судного дня, когда казалось, что Израиль может быть низвергнут врагом, или тех несколько недель в мае и в начале июня 1967 года, когда Насер блокировал Тиранский пролив (между Синайским и Аравийским полуостровами – И.Ф.), и 100000 солдат двинулись на Синай, чтобы сбросить евреев в море.

Тем не менее, ошеломляющая победа Израиля в 1967 году, его превосходство в ковенциональном вооружении, его успех в каждой войне, когда было поставлено на карту его существование, породили некое самодовольство. Некоторые высмеивают саму идею неустойчивого состояния Израиля. «Израиль», – писал один интеллектуал из диаспоры, – «принципиально является нерушимым. Ицхак Рабин знал об этом. Арабские лидеры на горе Герцля [на похоронах Рабина] тоже знали об этом. Лишь захватчики земель, якобы вооружённые освящённым правом, не знают об этом. Они воодушевляются представлением катастрофы, радостным трепетом в участии своего конца».

Ужас был не совсем тем, что чувствовали израильтяне, когда во время войны в Персидском заливе они вошли в герметически закрытые помещения и надели противогазы, чтобы защититься от массовой гибели – в войне, в которой Израиль даже не участвовал. Этими чувствами были страх, ужас, беспомощность – существующие старые еврейские ощущения, которые модный сегодня пост-сионизм считает анахронизмом, если вообще не реакционными чувствами. Но желание не побеждает реальность. Война в Персидском заливе напомнила, что даже при самом сильном желании к жизни, в эпоху нервно-паралитического газа, ракет и ядерного оружия, в которой ни одна страна не является полностью защищённой от оружия массового уничтожения. А Израиль, с его компактным населением и крошечной территорией, является особенно уязвимым к уничтожению.

Израиль не на грани. Он не находится на краю пропасти. Это не 48-й или 67-й, или 73-й годы. Но Израиль маленькая страна. Он может исчезнуть. И он знает об этом.

Может показаться странным, если начать исследование смысла существования Израиля и будущего евреев, находящихся в состоянии ожидания конца. Но это концентрирует мышление. И это подчеркивает делающиеся сегодня ставки. Эти ставки уже не могут быть выше. Моё утверждение таково, что от Израиля и его существования и выживания зависят само существование и выживание всего еврейского народа. Или, говоря в негативном тезисе, конец Израиля означает конец еврейского народа. Евреи пережили уничтожение и изгнание в период Вавилона в586 г. до н.э. Они пережили уничтожение и изгнание в период Римской империи в70 г. н.э., и, наконец, в132 г. н.э. Евреи не смогут пережить ещё одного уничтожения и изгнания. Третий Храм – современный Израиль, родившийся всего 50 лет назад, является последним.

Возвращение в Сион сейчас является основной драмой еврейской истории. То, что начиналось как эксперимент, стало самым сердцем еврейского народа, его культурным, духовным и психологическим центром, который вскоре стал также и его демографическим центром. Израиль – это стержень. На нём зиждятся все надежды – и единственная надежда на еврейскую преемственность и выживание.

Умирающая диаспора

В 1950 году в Соединённых Штатах было 5 миллионов евреев. В 1990 году эта цифра была чуть выше 5,5 млн. человек. За прошедшие десятилетия общая численность населения США выросла на 65 %. Евреи же, по существу, толкли воду в ступе. И в самом деле, за последние полвека количество евреев сократилось с 3 до 2 % от всего американского населения. А теперь они держат курс не только на относительное, но абсолютное снижение. Что удержало еврейское население на его нынешнем уровне, так это, во-первых, послевоенный «бэби-бум», а затем приток 400000 евреев, в основном из Советского Союза.

Ну, хорошо, «бэби-бум» закончился. И иммиграция из России выдыхается. В диаспоре есть лишь столько евреев, сколько приехало из России. Если убрать эти исторические аномалии, то сегодня еврейское население США было бы меньше, чем в 1950 году. Завтра, конечно, оно будет меньше, чем сегодня. На самом деле, сейчас оно имеет тенденцию к катастрофическому снижению. Стивен Бейм, директор отдела еврейских общин Американского Еврейского Комитета, уверенно предсказывает, что через двадцать лет численность еврейского населения США снизится до четырех миллионов, уменьшившись почти на 30 процентов. Всего через двадцать лет! Прогнозирование всего на несколько десятилетий вперёд сулит еще более пугающее будущее.

Каким образом еврейское сообщество уничтожает себя в таких благоприятных условиях Соединённых Штатов? Легко: низкая рождаемость и повальное распространение смешанных браков. Коэффициент рождаемости среди американских евреев составляет 1,6 ребёнка на одну женщину. Коэффициент возмещения (скорость, необходимая для сохранения постоянства населения), составляет 2,1. Таким образом, в настоящее время эта величина на 20 % ниже, чем необходимо даже для «нулевого» роста. Следовательно, лишь сама рождаемость вызовет 20-процентное снижение в каждом поколении. Через три поколения еврейское население США будет сокращено наполовину.

Низкая рождаемость не вытекает из какого-то особого отвращения еврейских женщин к детям. Это просто поразительный случай хорошо известного и всеобщего явления уменьшения рождаемости с ростом образования и появления социально-экономического класса. Образованные, успешно работающие женщины, как правило, поздно выходят замуж и имеют меньше детей. А теперь добавьте второй фактор, смешанные браки. В США сегодня больше евреев женятся на христианках, чем на еврейках. Коффициент смешанных браков составляет 52 %. (Более консервативный расчёт даёт 47 %; при этом демографический эффект в основном тот же самый). В 1970 году этот показатель составил 8 %.

Самым важным для еврейской преемственности, однако, является конечная самоидентичность детей, рождённых от таких браков. Примерно только один из четырех вырастаетевреем. Таким образом, две трети еврейских браков рождают детей, три четверти из которых потеряны для еврейского народа. Одни лишь смешанные браки вызывают 25-процентное сокращение численности еврейского населения США в каждом поколении. Через два поколения половина евреев может исчезнуть.

Теперь определим результаты рождаемости и смешанных браков и сделаем чрезмерно оптимистичное предположение, что каждый ребёнок, выращенный евреем, будет становиться взрослым, чтобы сохранить своё еврейское самосознание (т. е. коэффициент отсева будет нулевым). Вы начинаете со 100 американских евреев, а в итоге получите 60. Через одно поколение исчезнет более чем треть. Всего лишь через два поколения исчезнут два из каждых трёх евреев.

К такому же выводу можно прийти и другим путём (полностью игнорируя смешанные браки). В опросе американских евреев, проведённом «Angeles Times» в марте 1998 года, был задан простой вопрос: «Вы воспитываете своих детей как евреев?» Только 70 % ответили утвердительно. Население, в котором коэффициент биологического возмещения составляет 80 %, а культурного возмещения – 70 %, находится на пороге вымирания. Согласно этому расчёту, каждые 100 евреев воспитывают 56 еврейских детей. Всего лишь через два поколения, 7 из каждых 10 евреев исчезнут.

Демографические тенденции в остальной части диаспоры в равной степени неободряющие. В Западной Европе рождаемость и смешанные браки являются зеркальным отображением соответствующих показателей Соединённых Штатов. Возьмём Великобританию. На протяжении последнего поколения, британское еврейство проводило своего рода контролируемый эксперимент: еврейская диаспора проживает в открытом обществе, но, в отличие от Соединённых Штатов, без искусственной поддержки посредством иммиграции. И что же произошло? За последнюю четверть века число британских евреев снизилось более чем на 25 %.

За тот же период, еврейское население Франции сократилось лишь незначительно. Однако причиной этой относительной стабильности является временной фактор: приток еврейства из Северной Африки. Этот приток закончился. Во Франции сегодня проживает еврейское меньшинство в возрасте от двадцати до сорока четырёх лет, в обычной семье с двумя еврейскими родителями. Франция тоже пойдёт по пути остальных (относительно снижения числа евреев – И.Ф.).

«Растворение европейского еврейства», – отмечает Бернар Вассерштейн в своей публикации «Исчезающая диаспора»: «Евреи в Европе живут с 1945 года, но диаспора не имеет гипотетического будущего. Этот процесс происходит на наших глазах и уже далеко продвинулся. При нынешней тенденции, число евреев в Европе к 2000 году будет ненамного более одного миллиона, и это – самый низкий показатель с времён позднего средневековья. В 1900 году их было восемь миллионов.

Положение дел в других странах ещё более удручающее. Остальная часть того еврейства, которое когда-то было диаспорой, в настоящее время – это либо музейная редкость, либо кладбище. Восточная Европа была эффективно опустошена от своих евреев. В 1939 году в Польше было 3,2 миллиона евреев. Сегодня она является домом лишь для 3500 евреев. Абсолютно сходная картина и в других столицах Восточной Европы.

Исламский мир, будучи ещё три века назад колыбелью великой еврейской традиции сефардов и домом для одной трети мирового еврейства, в настоящее время практически является «Judenrein» («территорией, свободной от евреев» – нацистский термин времён Холокоста – И.Ф.) Ни одна страна в исламском мире сегодня не является домом более чем 20.000 евреев. После Турции с 19000 евреев и Ирана с 14000 евреев, страной с самой большой еврейской общиной во всём исламском мире является Марокко с 6100 евреев. Больше евреев живет в Омахе, штат Небраска. Эти общины не фигурируют в демографических прогнозах. Там нечего прогнозировать. Они подходят больше не для счёта, а для упоминания. Даже сам их голос замолк. Идиш и ладино, характерные языки европейской и сефардской диаспор, как и общины, которые их придумали, находятся на грани исчезновения.

Динамика ассимиляции

Разве не рискованно предполагать, что нынешняя тенденция будет продолжаться? Нет, ничто не возродит еврейские общины Восточной Европы и исламского мира. И ничто не остановит быстрое снижение еврейского присутствия из-за ассимиляции западного еврейства. Наоборот. Моё прогнозирование современной тенденции предположение, что показатели рождаемости останутся неизменными, является весьма консервативным: рискованно считать, что ассимиляция не ускорится. Ничто не предвещает на горизонте о тенденции интеграции евреев в западную культуру. Заинтересованность евреев в повышении культуры и уровень восприятия ими большой культуры исторически беспрецедентны. Во всяком случае, эти тенденции предвещают усиление их ассимиляции.

Это очевидно. Поскольку каждое поколение становится всё более ассимилированным, связи с еврейской традицией ослабевают (например, оценивается посещение синагог и число детей, получающих какое-либо еврейское образование). Это растворение еврейского самосознания, в свою очередь, приводит к большей склонности к смешанным бракам и ассимиляции. Почему бы и нет? От чего, в конце концов, они отказываются? Круг замкнулся.

Рассмотрим два культурных артефакта. С рождением телевидения полвека назад, еврейская жизнь в Америке была представлена программой «Goldbergs» (комедия о жизни еврейской семьи – И.Ф.): городские евреи, характерно этнические, с сильным акцентом, отличающиеся в социальном отношении. Сорок лет спустя «Goldbergs» породили «Seinfeld», самую популярную сегодня в Америке развлекательную программу. Характер программы «Seinfeld» – номинально еврейский. Он мог бы иногда проявить свою еврейскую идентичность без извинений или неосознанно, – но, что даже ещё важнее, без каких-либо последствий. Это не оказывает ни малейшего влияния на какой-либо аспект его жизни на экране.

Ассимиляция такого рода не является совсем уж беспрецедентной. В некотором смысле, она проводит аналогиею с Западной Европой после эмансипации евреев в конце 18-го и 19-го веков. Французская революция знаменует собой поворотный пункт в предоставлении евреям гражданских прав. Когда они начали выходить из гетто, вначале они оказывали сопротивление своей интеграции и продвижению. Евреи по-прежнему были изолированы от профессий, получения высшего образования и большей части общества. Но когда эти барьеры постепенно начали разрушаться, и евреи продвинулись в социальном отношении, они начали заметно осваивать европейскую культуру, а многие из них, – и христианство. В книге «История сионизма» Уолтер Лакер приводит мнение Габриэля Риссера, красноречивого и мужественного сторонника эмансипации середины 19-го века, что еврей, который предпочитает Германии несуществующее государство и народ Израиля, должен охраняться полицией не потому, что он опасен, а потому, что он явно не в своём уме.

Предвестником был Моисей Мендельсон (1729-1786 годы). Будучи культурным человеком, космополитом, хотя и убеждённым евреем, он представлял собой квинтэссенцию ранней эмансипации. Однако его история стала символом быстрого исторического перехода от эмансипации (освобождения) к ассимиляции: четверо из шести его детей и восемь из девяти внуков крестились.

В эту более религиозную, более христианскую эпоху, ассимиляция приняла форму крещения, которое Генрих Гейне назвал входным билетом в европейское общество. В гораздо более светский период конца 20-го века, ассимиляция означала лишь отказ от необычных имён, ритуалов и других аксессуаров и идентификаций своего еврейского прошлого. Сегодня ассимиляция является абсолютно пассивной. Действительно, помимо поездки в здание суда графства для изменения имени и фамилии, скажем, своего местечкового имени Ральф Лифшиц на звучное Поло Ральф Лоур, эта процедура отмечена полным отсутствием действия, нежели активным принятием другой веры. В отличие от детей Мендельсона, телевизионная программа «Seinfeld» не призывала ни к какому крещению.

Сегодня мы, конечно, знаем, что в Европе освобождение путём ассимиляции оказалось жестоким обманом. Рост антисемитизма, особенно, расового антисемитизма нацизма, достигшего кульминации в конце 19-го века, избавил евреев от заблуждения, что ассимиляция обеспечивает освобождение от неприятностей и опасностей быть евреем. В этом отношении символична сага о семье Мадлен Олбрайт. У её четырех еврейских бабушек и дедушек, весьма ассимилированных, были дети, некоторые из которых действительно приняли другую веру и стёрли своё еврейское прошлое, но трое нашли свою погибель в нацистских концентрационных лагерях как евреи.

Тем не менее, американский контекст совсем другой. Не существует никакой американской истории антисемитизма, отдалённо напоминающей европейскую историю. Американская традиция терпимости восходит ещё на 200 лет назад, к самому основанию этой страны. Письмо Вашингтона в синагогу города Ньюпорта обязуется проявлять терпимость к нетерпимости, обещает даровать отказ от преследований в пользу акцентирования на девиантность, но равенство. В истории Европы нет ничего похожего. В такой стране, как США, ассимиляция представляется разумным решением проблемы среднестатистического еврея. Можно ли было сделать что-нибудь хуже, чем судьба слияния еврея с этой великой и гуманной нацией, посвятившей себя предложению человеческого достоинства и равенства?

Тем не менее, в то время как ассимиляция может быть решением для отдельных евреев, она, безусловно, является катастрофой для евреев как сообщества с памятью, языком, традициями, литургией, историей, верой, наследием. И всё это, в конце концов, сгинет. Независимо от значения, которое можно придавать ассимиляции, нельзя отрицать её реальность. Её демографические и культурные тенденции сильны. Не только в давно потерянной диаспоре, и не только в своём былом центре Европы, но даже в своей новой американской глубинке, будущее еврейства станет урезанным, пришедшим в упадок, и фактически исчезнувшим. Это не произойдёт в одночасье. Но это произойдет скоро, через два или три поколения, довольно скоро от нашего сегодня, по сравнению с основанием Израиля пятьдесят лет назад.

Израильская исключительность

Израиль – другой. В Израиле большого соблазна современности ассимиляции просто не существует. Он является единственным воплощением еврейской преемственности: это единственная нация на Земле, которая обитает на той же земле, носит то же название, говорит на том же самом языке и поклоняется тому же Богу, что и 3000 лет назад. Раскопайте почву под ногами, и вы найдёте гончарные изделия времён Давида, монеты периода Бар-Кохбы и старинные свитки 2000-летней давности, написанные почерком, весьма похожим на тот, который сегодня рекламирует мороженое в магазине сладостей на углу.

Хотя большинство израильтян являются светскими, однако, некоторые ультрарелигиозные евреи оспаривают притязания Израиля на продолжение подлинно еврейской истории. Так поступают некоторые светские евреи. Французский критик (социолог Джордж Фридман) однажды назвал израильтян «ивритоговорящими язычниками». В самом деле, среди группы воинствующих светских израильских интеллектуалов когда-то была мода называть себя «Хананеями», т. е. людьми, уходящими своими корнями в землю, но полностью отрицающими религиозную традицию, из которой они пришли.

Ну что ж, называйтете этих людей, как хотите. «Евреи», в конце концов, это относительно недавнее название этого народа. Они начинали как евреи, а затем стали израильтянами. «Еврей» (производное от Иудейского царства, один из двух наследников Давида и Соломона Израильского царства), является постизгнанническим термином израильтянина. Этот термин опоздал к началу истории.

Как называть израильтянина, который не соблюдает законы кошерного питания, не посещает синагоги и рассматривает субботу как день для поездки на пляж, в чём, кстати, признавалось большинство премьер-министров Израиля? Это не имеет значения. Абсорбируйте еврейский народ в стране, которая замирает в Йом-Кипур; говорит на языке Библии; живёт в ритмах еврейского (лунного) календаря; строит города из камня своих предков; пишет еврейскую поэзию и литературу, ведь еврейская учёность и образование не имеют себе равных в мире, и у вас будет преемственность. Израильтяне могли бы использовать новое название. Может быть, мы в один прекрасный день отложим в сторону слово «еврей», и, в память о двухтысячелетнем опыте изгнания, снова назовём этих людей израильтянами. Этот термин имеет хорошее историческое эхо, будучи именем, которым Иосиф и Иона ответили на вопрос: «Кто вы?»

В культурной среде современного Израиля вряд ли есть проблема ассимиляции. Конечно, израильтяне едят в «Макдональдсе» и смотрят повторы кинофильмов о Далласе. Но это же делают и русские, и китайцы, и датчане. Если сказать, что есть большое западное (читай: американское) влияние на израильскую культуру, то это значит, ничего не сказать более того, что Израиль является субъектом давления глобализации, как и любая другая страна. Но это вряд ли отрицает его культурную самобытность, факт, о котором свидетельствуют большие трудности, которые испытывают иммигранты в своей адаптации к жизни в Израиле.

В израильском контексте, ассимиляция означает (пере) адаптацию русских и румынских, узбекских и иракских, алжирских и аргентинских евреев на совершенно другую древнееврейскую культуру. Это означает полную противоположность того, что было в диаспоре: отказ от чужих языков, обычаев и традиций. Это значит – отказ от Рождества и Пасхи в пользу Хануки и Песаха. Также это означает отказ от воспоминаний о своих предках из степей, пампасов и саванн взамен на мир галилейских холмов, иерусалимского камня и уныние Мёртвого моря. Это то, к чему привыкают эти новые израильтяне. Это то, что передаётся их детям. Именно поэтому их выживание как евреев находится в безопасности. Кто-нибудь сомневается, что почти миллион советских иммигрантов в Израиле был бы в значительной степени потерян для еврейского народа, если бы они остались в России, и что теперь они не будут потеряны?

Некоторые возражают против идеи, что Израиль является носителем еврейской преемственности из-за множества расколов и противоречий между израильтянами: ортодоксы против светских, ашкеназы против сефардов, «русские» против сабров и так далее. Израиль в настоящее время вовлечён в горькие дебаты по поводу легитимности консервативного и реформистского иудаизма и посягательства ортодоксов на гражданскую и социальную жизнь страны.

Так что же здесь нового? Израиль просто сводит воедино еврейские законы. В диаспоре есть также менее серьёзные разногласия, чем были внутри последнего еврейского Храма: «До господства фарисеев (в разные времена они были политической партией, общественным движением и школой мысли среди евреев в течение периода Второго Храма – И.Ф.) и появления раввинистической ортодоксии после падения Второго Храма», – пишет ученый-специалист по Ближнему Востоку из Гарварда Фрэнк Кросс, – «иудаизм был более сложным и разнообразным, чем мы предполагали». «Свитки Мёртвого моря», – объясняет Гершель Шанкс, – «подчёркивают до сих пор недооценённое разнообразие иудаизма конца периода Второго Храма до такой степени, что учёные часто говорят не просто об иудаизме, а только о нём».

Период Второго Храма был бунтом еврейского сектантства: фарисеев, саддукеев, ессеев, апокалиптиков всех мастей, сект, теперь уже потерянных для истории, не говоря уже о ранних христианах. Те, кто озабочены светско-религиозным напряжением в Израиле, могут созерцать многовековую борьбу между эллинистами и традиционалистами во времена Второго Храма. Восстание Маккавеев в 167-4 г. до н.э., которое в настоящее время празднуется как Ханука, было, между прочим, религиозной гражданской войной между евреями.

Да, маловероятно, что Израиль будет порождать лишь одну еврейскую идентичность. Но это и не нужно. Относительная монолитность раввинистского иудаизма в средние века является исключением. Разрушение и разделение является фактом жизни в современную эпоху, как и в периоды Первого и Второго Храмов. Действительно, в течение периода Первого и Второго Храмов, народ Израиля были фактически расколот на два часто воюющих друг с другом государства. Нынешние расхождения в Израиле являются бледной тенью по сравнению с прошлым.

Независимо от идентичности или идентичностей, в конечном счёте, принятых израильтянами, факт остаётся фактом, что для них главная проблема евреев диаспоры – самоубийство путём ассимиляции, – просто не существует. Благославлённый этой безопасностью идентичности, Израиль разрастается. В результате, он является не только культурным центром еврейского мира, но быстро становится также и его демографическим центром. Относительно высокий уровень рождаемости даёт естественный прирост населения. Добавьте устойчивое увеличение иммиграции (почти миллион, начиная с конца 1980-х годов), и число израильтян неумолимо растёт даже тогда, когда снижается рождаемость в диаспоре. В течение десятилетия Израиль обойдёт Соединённые Штаты как самая населённая еврейская община на земном шаре. Ещё при жизни нашего поколения большинство евреев мира будут жить в Израиле. Этого не случалось задолго до Христа.

Сто лет назад Европа была центром еврейской жизни. Там проживало более 80 % мирового еврейства. Вторая мировая война уничтожила европейское еврейство и рассеяла выживших евреев в Новом Свете (в основном, в США) и в Израиле. Сегодня, 80 % мирового еврейства живёт либо в Соединённых Штатах, либо в Израиле. Сегодня у нас есть биполярный еврейский мир с двумя центрами тяжести приблизительно одинакового размера. Однако это переходный этап. Одна звезда постепенно угасает, другая – блестит всё ярче.

Скоро и неизбежно космология еврейского народа будет вновь трансформирована, превратившись в единую звёздную систему с сокращённой диаспорой, вращающейся вокруг неё. Это будет возвращением к древней норме: еврейский народ будет сосредоточен в центре – не только духовно, но и физически – на своей древней родине.

Конец рассеяния

Последствия этой трансформации являются огромными. Центральное положение Израиля в еврействе – это больше, чем просто вопрос демографии. Оно представляет собой дерзкую и опасную новую стратегию выживания евреев. В течение двух тысячелетий еврейский народ выживал за счёт рассеяния и изолирования. После первого изгнания в586 г. до н.э., второго изгнания в70 г. н.э. и132 г. н.э., евреи рассеялись сперва по Месопотамии и по бассейну Средиземного моря, а затем – в Северной и Восточной Европе, и, в конечном итоге, – на западе Нового Света, с общинами почти в каждом уголке земного шара, даже в Индии и Китае.

В течение этого времени, еврейский народ пережил огромное давление преследований, резни и насильственного обращения не только в другую веру, но он проявил мужество, будучи рассеян географически. Несмотря на то, что в диаспоре был уничтоже кадый десятый еврей, они там выжили. Тысячи еврейских деревень и городов рассеялись по всей территории Европы, исламского мира, а также Нового Света, обеспечив себе своего рода демографическое страхование. Однако многие евреи были убиты в Первом крестовом походе вдоль Рейна, многие деревни уничтожены в 1648-1649 годах в погромах в Украине, а тысячи других евреев всегда рассеивались по всему миру, чтобы продолжать жизнь. Это рассеяние преследовало цель – ослабление и уязвимость отдельных еврейских общин. Парадоксально, однако, что оно способствовало выносливости и усилению еврейского народа в целом. Но тирания могла накопить достаточно сил, чтобы угрожать еврейскому выживанию во всём мире.

С приходом Гитлера, нацистам удалось уничтожить почти всё еврейское население от Пиренеев до ворот Сталинграда, целую тысячелетнюю цивилизацию. Когда Гитлер пришёл к власти, в Европе жили девять миллионов евреев. Он убил две трети из них. Пятьдесят лет спустя, евреи всё ещё должны восстанавливаться. В 1939 году в мире было шестнадцать миллионов евреев. Сегодня – только тринадцать миллионов.

Однако воздействие Холокоста было не только демографическим. Оно было и, правда, психологическим, а также и идеологическим. Холокост показал раз и навсегда катастрофическую опасность бессилия. Ответом на Холокост могла стать самооборона, а это означает демографическую реконцентрацию в местах обитания, наделённых суверенитетом, государственностью и оружием.

До Второй мировой войны в еврейском мире велась большая дискуссия о сионизме. Реформистский иудаизм, например, в течение десятилетий был антисионистским. Холокост решил эти дебаты. За исключением тех, кто стоял на экстремистских позициях – ультраортодоксальных правых и крайне левых, – сионизм стал общепринятым решением для еврейской беспомощности и уязвимости. Оказавшись среди руин, евреи приняли коллективное решение, что в основе их будущего лежат самооборона и территориальность, собирание изгнанников в одно место, где они могли бы, наконец, обрести средства, чтобы защитить себя.

Это было правильное и единственно возможное решение. Но ох, какое опасное! Какое место выбрать, чтобы сделать окончательную остановку: точку на карте, крошечное пятно, почти пустыню, тонкую полоску еврейского обитания за неубедительными природными барьерами (которую, по требованию всего мира, Израиль должен покинуть). Один решительный танковый удар мог бы разорвать этот клочок земли пополам. Одна маленькая батарея ракет с ядерными боеголовками «Скадов» могла бы его полностью уничтожить.

Чтобы уничтожить еврейский народ, Гитлеру нужно было завоевать мир. Всё это нужно и сегодня, чтобы завоевать территорию меньшую, чем штат Вермонт. Страшная ирония заключается в том, что при решении проблемы своего бессилия евреи вынуждены класть все свои яйца в одну корзину, маленькую корзинку, жёстко ограниченную водами Средиземного моря. И вокруг её судьбы крутятся все евреи.

Осмыслить немыслимое

А что делать, если Третий еврейский Храм ожидает судьба первых двух? И этот сценарий не так уж надуманный: зарождается палестинское государство, со своей армией, оно заключает союзы, скажем, с Ираком и Сирией. Разражается война между Палестиной и Израилем (из-за границ, водных ресурсов или терроризма). Сирия и Ирак нападают извне. В войну вступают Египет и Саудовская Аравия. Израильский тыл подвергается нападениям боевиков из Палестины. Из Сирии, Ирака и Ирана дождём сыплется химическое и биологическое оружие. Израиль опустошён.

Почему же это конец? Разве еврейский народ не может выжить, как он это делал прежде, когда их отчизна была разрушена, а её политическая независимость дважды уничтожалась? Почему бы не новое изгнание, новая диаспора, новый цикл еврейской истории?

Во-первых, потому, что культурные условия изгнания сильно бы отличались от прежних условий. Первое изгнание евреев произошло в тот момент, когда самоидентификация евреев была почти соседствующей с религией. Изгнание спустя два тысячелетия в светский окружающий мир не даст никакой основы для восстановления еврейской идентичности. Но что более важно: зачем сохранять такую идентичность? За этой дислокацией последовала бы явная деморализация. Такое событие просто сломило бы дух. Ни один народ не смог бы это пережить. И даже евреи. Это люди, которые чудом уцелели в двух предыдущих разрушениях и двухтысячелетних преследованиях в надежде на окончательное возвращение и возрождение. Израиль является этой надеждой. Чтобы увидеть его уничтоженным, чтобы иметь Исайю и Иеремию, оплакивающих вдов Сиона ещё раз на развалинах Иерусалима, не удастся найти ни одного народа, который смог бы это вынести.

Это было бы наихудшим бедствием в истории еврейского народа, особенно, после Холокоста. Чтобы выжить после этого, нужно чудо. Тогда, после выживания, возникнет мысль, что для нового еврейского государства неотъемлемыми являются еврейская государственность и сверхъестественная сила выживания. Некоторые евреи и некоторые еврейские общины в рассеянии, конечно, выживут. Самые набожные, уже в меньшинстве, будут представлять собой экзотическое племя, живописный анахронизм вроде амишей, рассеянный по всему миру и жалкий пережиток прошлого. Но евреи как народ ушли бы из истории.

Мы считаем, что еврейская история циклична: вавилонское изгнание евреев в586 г. до н.э., их возвращение после этого в 538 году до н.э., изгнание римлянами в135 г. н.э., последующее возвращение евреев и затем, несколько затянутое, до 1948 года. Мы забываем о линейной части еврейской истории: было ещё одно разрушение, за полтора века до падения Первого Храма. Он остался невозрождённым. В722 г. до н.э. ассирийцы завоевали другое, более крупное еврейское государство, Северное царство Израиля (Иуда, потомками которого являются современные евреи, был Южным царством). Это десять колен Израиля, изгнанные и потерянные навсегда.

Их тайна настолько выдержала испытание временем, что, когда Льюис и Кларк отправились в свою экспедицию, один из многих вопросов, подготовленных для них доктором Бенджамином Рашем по приказу Джефферсона, звучал так: «В чём сходство между религиозными церемониями индейцев и иудеев?». «Джефферсон и Льюис подробно рассказали об этих племенах», – объясняет Стивен Эмброуз. – «Они сделали предположение, что потерянные колена Израиля могли быть там, на равнинах».

Увы, нет. Эти десять колен растаяли в истории. Как таковые, они представляют историческую норму. Любой другой народ, завоёванный и изгнанный таким образом, со временем исчезает. И только евреи бросили вызов этой норме. Дважды. Но никогда, я надеюсь, этого больше не случится.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Чарльз Краутхаммер: Наконец, Сион: Израиль и судьба евреев

  1. Спасибо, Игорь. Перевод великолепный. Без изъяна.

  2. Спасибо за внимание и понимание! И.Ф.

  3. Я согласен с переводчиком: статья, опубликованная почти 15 лет назад, сегодня даже более актуально звучит, хотя условия ядерной угрозы остаются не рассмотренными, как и в период первой публикации.
    Но почему сообщество обошло её вниманием?
    «Израиль», – писал один интеллектуал из диаспоры, – «принципиально является нерушимым. Ицхак Рабин знал об этом. Арабские лидеры на горе Герцля [на похоронах Рабина] тоже знали об этом. Лишь захватчики земель, якобы вооружённые освящённым правом, не знают об этом. Они воодушевляются представлением катастрофы, радостным трепетом в участии своего конца».

    Возможно, масса фанатиков и «воодушевляется радостным трепетом в участии своего конца», но впереди толпы, наверняка шествует в чалме их собственный Гапон, а главное, за спиной стоят те, кто эту толпу готовит и финансирует.

    «…во время войны в Персидском заливе они вошли в герметически закрытые помещения и надели противогазы, чтобы защититься от массовой гибели – в войне, в которой Израиль даже не участвовал. Этими чувствами были страх, ужас, беспомощность – существующие старые еврейские ощущения, которые модный сегодня пост-сионизм считает анахронизмом, если вообще не реакционными чувствами. Но желание не побеждает реальность. Война в Персидском заливе напомнила, что даже при самом сильном желании к жизни, в эпоху нервно-паралитического газа, ракет и ядерного оружия, в которой ни одна страна не является полностью защищённой от оружия массового уничтожения. А Израиль, с его компактным населением и крошечной территорией, является особенно уязвимым к уничтожению».

    Почему в условиях, когда «ни одна страна не является полностью защищённой от оружия массового уничтожения», все уверены, а израильтяне больше других, что «Израиль, с его компактным населением и крошечной территорией, является особенно уязвимым к уничтожению». Другими словами, все уверены в возможности уничтожения Израиля, и разница лишь в том, что одни этого хотят, а другие – не очень. Но это ошибочное представление. Израиль могут уничтожить только сами евреи, отказавшись от сопротивления, от адекватного ответа. Это может случиться, если руководство Израиля поведет себя также, юденраты во время Холокоста.
    Ответом на Холокост могла стать самооборона. Сегодня, при наличии ракетно-ядерного оружия, результатом обороны может стать прекращение жизни всей планеты. Израиль должен, по крайней мере, осознать это сам, а потом довести до сознания всех. Чтобы прекратили мечтать о возможности успешного исполнения представленного автором сценария: «И этот сценарий не так уж надуманный: зарождается палестинское государство, со своей армией, оно заключает союзы, скажем, с Ираком и Сирией. Разражается война между Палестиной и Израилем (из-за границ, водных ресурсов или терроризма). Сирия и Ирак нападают извне. В войну вступают Египет и Саудовская Аравия. Израильский тыл подвергается нападениям боевиков из Палестины. Из Сирии, Ирака и Ирана дождём сыплется химическое и биологическое оружие. Израиль опустошён».
    Но Израиль может быть опустошён, лишь в том случае, если возобладают «старые еврейские ощущения», которые сегодня принято считать анахронизмом.

Обсуждение закрыто.