Влад Голь-де-Шмидт: Восьмое искусство или искусство ниже пояса

Loading

Влад Голь-де-Шмидт

Восьмое искусство или искусство ниже пояса

Многие организации Израиля, включая Верховный суд (БАГАЦ), в последнее время вовлечены в борьбу за или против повышения статуса университетского центра в г. Ариэль до уровня Университета. Вообще,  против предоставления более высокого статуса этому центру выступают, в основном, лево-ориентированные политики и ученые, так как г. Ариэль расположен за «зеленой чертой» и, по их мнению, является поселением на оккупированной территории. Имеются и другие причины, но эта главная.

Это не первый наезд на город по указанной причине.

Вспоминается аналогичная демонстрация левых противников Ариэля, но уже не на ниве образования, а на ниве искусства.

Не так давно около несколько десятков известных израильских актеров и театральных деятелей подписали и направили директорам ведущих театров Израиля, в том числе Тель-авивского Камерного театра, письмо, в  котором  заявили, что отказываются выступать на сцене Дворца культуры г. Ариэль.

Этот бойкот поддержали и некоторые актеры Камерного театра, несмотря на то, что дирекция решила, что его спектакли будут идти в любой точке страны, где находятся граждане Израиля.

Я акцентирую внимание на Камерном театре, потому что далее речь пойдет о его спектакле, поставленном режиссером Рони Пинковичем по пьесе (скетчу) Ханоха Левина «Ихш Фишер».

В общем смысле, под искусством подразумевают творчество, результат которого доставляет людям эстетическое удовольствие, культурную деятельность, удовлетворяющую любовь человека к прекрасному.

Вот о «прекрасном» и «эстетическом удовольствии»,  о некоторых спорных аспектах театральной  жизни Израиля, об искусстве и поговорим, ибо «не хлебом единым сыт человек», правда, если то о чем я собираюсь рассказать, можно назвать высоким словом «искусство».

Пару лет назад состоялась премьера упомянутого выше весьма эпатажного спектакля тель-авивского Камерного театра. Это, уж не знаю, как назвать, шокирующее действо, было поставлено в зале, специально построенном в свое время для пьесы У. Шекспира «Гамлет». Хорошо, что Шекспир не дожил до такой современной реализации «прекрасного», но все равно думаю, что в гробу он, наверняка перевернулся. А нам «повезло», мы дожили.

Считаю необходимым подчеркнуть, что знаком с творчеством автора пьесы весьма поверхностно (прочитал несколько его скетчей в переводе М.Беленького), и вряд-ли буду знакомиться глубже, поэтому не имею право на серьезную критику (чтобы не следовать широко известному в свое время подходу: я книгу не читал, но она мне не нравится), тем более на фоне вот такой  выдержки из его биографии: «Ханох Левин (1943-1999) был одной из самых блестящих звезд на небосклоне израильской культуры. Культовый писатель, провокативный драматург и режиссер, нарушитель общественного спокойствия, он был признан классиком еще при жизни, пройдя за тридцать лет творчества долгий путь от всенародной ненависти до всенародной любви».

Поэтому, я решился на разговор только о конкретной пьесе.

Очень коротко, основное содержание пьесы для тех, кто не посещает спектакли Камерного театра, редко «заходит» в Интернет и на ТВ, выглядит так (частично использую рецензию под названием «Вариации вокруг сливного бачка»

главного редактора Тарбут.ru Э. Гончарской), о том, о чем не принято говорить вслух (фото одной из сцен спектакля оттуда же).

Кстати, это фото напомнило мне уличные мужские писсуары в Амстердаме, закрытые с трех сторон, видна только спина (вот такие ассоциации). Но там была улица, а здесь сцена, т.е. театр естественно перекликается с реальной жизнью, с естественным отправлением естественных надобностей на глазах у зрителей.

Итак, о пьесе. Страдающий простатитом герой, справляя малую нужду, уронил свой пенис, который нырнул в унитаз и пропал. Весь последующий сюжет, посвящен его поискам. Они осложняются тем, что «мощная телесами» героиня спектакля садится на тот же унитаз, чтобы справить большую нужду и смывает

со своими экскрементами важную потерю героя. Если героя волнует судьба его исчезнувшего детородного органа, то героиня занята другим важным судьбоносным вопросом: сколько процентов организма составляет ее «кака» (это «научный» термин из пьесы), и не уйдет ли в канализацию вместе с «какой» все

ее существо? Кстати, автор пьесы не оригинален, однажды известная своим остроумием российская актриса Фаина Раневская уже задавалась аналогичным  вопросом: «Кто бы мог подумать, что в человеке столько го..а!» (в прямом и переносном смысле, В.Г.).

И так далее, в том же духе, в этой постановке много еще чего из «высокого искусства» «наворочено».

Как вам такой туалетно-философский сюжетец? Люди купили билеты, и пришли в храм искусства, в театр получить эстетическое удовольствие от спектакля, а попали в туалет с настоящим унитазом, имитацией соответствующих поз героев, звуков и запахов. Ну, а поскольку, используя специфику зрительного зала, режиссеру удалось создать, некий «эффект присутствия» зрителей (по Э. Гончарской), то они были как бы соучастниками этого туалетного действа. Видимо поэтому, а может быть и не только, у всех на лицах были смущенно-стыдливые улыбки. Что если у некоторых зрителей мужского пола действительно был простатит, а у кого-то проблемы с желудком, какие это могло вызвать ассоциации, тем более, что, как известно — дурной пример заразителен.

В зале могла возникнуть естественная паника с соответствующим амбре.

Наверное, такой культовый автор вкладывал какой-то унитазно-философский смысл в содержание пьесы, возможно на уровне гоголевской повести «Нос», что-то он хотел этим сказать важное и глубокое (не только, на уровне глубины труб канализации по которым уносило в неизвестность «дружка» героя), но на фоне ужаса от потерянного героем пениса  и мощной «какерши», частично виновной в этой потере, этот смысл почему-то потерялся вместе с важным органом героя.

Как пишет упомянутый выше рецензент: «Режиссер Рони Пинкович мечется (еще и мочится, В.Г.) по закоулкам левиновского текста, тщась выудить (вместе с детородным органом, В.Г.) очередную «философию». … Беда лишь в том, что «Ихш Фишер» действительно скетч и до пьесы не дотягивает. Р. Пинковичу явно не следовало брать текст Левина целиком, без купюр», с чем я не совсем согласен. Думаю, что его вообще не следовало брать. В общем, затянувшиеся до бесконечности поиски того, «что упало, то пропало», досматривала небольшая часть, пришедших на этот с позволения сказать, спектакль, зрителей.

Не все, что можно читать «один на один, книга и читатель», нужно выносить на общественный просмотр, не все интимное чтение следует выносить на театральные подмостки. Если и не увидели зрители Ариэля этот спектакль, то, как поется в одной финской песне «неизвестно кому повезло».

Как тут, по аналогии, не вспомнить скандальную пьесу маргинальной феминистки Ив Энцлер «Монологи вагины», которая оставляет еще более неприятный осадок, еще большую неловкость. Этот спектакль, привезенный не очень давно в Израиль, приглашенным на гастроли российским театром,  больше напоминает нудную медицинскую лекцию о малоприятных психо-гинекологических деталях женской интимной жизни, причем такую лекцию, от которой зрителей, даже мужского пола, при несомненном естественном интересе, подташнивает. Чего, например, стоят подробные, со «смаком», рассуждения  о «запахах вагины», о ее желаниях, страданиях, первом сексуальном опыте, о ее страхах и комплексах, об эгоистичных мужьях и внимательных любовниках, о лесбийских утехах и жестоких изнасилованиях, о родах и гинекологических операциях  и т.д. и т.п. в том же духе. Или же откровенный побуквенный перевод нерусского слова «вагина» на русский: П + и т. д., до А, с настойчивым призывом совершенно несмущающейся актрисы к залу хором повторять это бранное даже на улице слово, вместе с ней. Зрители, в ответ на этот истошно-сексуальный призыв, отводя глаза, друг от друга, «проголосовали ногами», пачками покидая зал. По свидетельствам очевидцев, зрители в российских театрах вели себя также. Интересно, не спросил ли кто-нибудь эту актрису, как спросили в известном анекдоте врача-гинеколога: «А ваша мама знает, чем вы занимаетесь?»,

Я уж не знаю удивительно или нет, но показательно, что эта «гинекологическая» пьеса переведена чуть ли не на 30 языков и уже была показана на театральных подмостках более, чем в полусотне стран мира, получив при этом немало театральных премий.

Мир сошел с ума или я отстал от жизни?

Особенно «вышла из-под контроля» и пошла вразнос бывшая слабая половина человечества.

Прошу извинить, но на фоне комментируемого, вспомнил старый хулиганский анекдот студенческих лет («Бах навеял»): «Увидел в заборе дырку и соответствующую надпись (чтобы понять какую, см. выше русский перевод слова «вагина»), попытался воспользоваться, а там гвоздь». Обманули!

На фото, автор статьи, по созвучию слов, находящийся почти там же. «Достойных граждан много в славной Пизе» (У. Шекспир «Укрощение строптивой»).

И это еще не все. Спектакль по французским фарсам ашдодского театра «Контекст» («театр для интеллигентных людей»), поставленный режиссером Михаилом Теплицким тоже назывался «Неприличные истории». Всё называлось своими именами — сексуальное томление женщин, мужская несостоятельность своих партнеров и привлекательность чужих. Опять, что-то неприличное, опять ниже пояса. Правда как пишет критик И. Шейхатович: «Герои соблазняли и соблазнялись, обнимались, пели, читали стихи, теряли одежду. И — странное дело! — цинизма и пошлости не было ни на грош. Даже странно: разговор идет о вещах, о которых вроде вслух в приличном обществе не говорят, а выходит естественно, забавно и вполне пристойно. Очень даже пристойно. Хотя – с налетом гедонизма и эротики». Мне так не показалось, точно также, как то, что, пишут, это «удивительные маленькие шедевры, блещущие галльским остроумием, изяществом, тонкой мыслью (несмотря на постоянное коловращение ниже пояса)».

После описанных театральных историй, которыми наивных зрителей просто обманули, на душе «кака», а в самом интересном месте — гвоздь. Неужели, для того чтобы  «затащить» зрителя в театр, нужно загнать его в туалет и рассказать об интимных  деталях мужских и женских гениталий.

Что творится в шоу-бизнесе, где вообще забыли, что такое искусство и что оно бывает выше пояса, и говорить не хочется.

Один из персонажей У. Шекспира весьма серьезно пошутил: «весь мир — театр, а люди в нем — актеры». Время Шекспира было временем Ромео и Джульетты.

«Ромео и Джульетта», романтика, любовь и ненависть, благородство и самопожертвование, где вы?  Хорошо, пусть не классика, пусть модерн, но модерн классический. Я отнюдь не ханжа и не пуританин, ничего человеческое мне не чуждо, но есть же красные линии, которые переступать, по меньшей мере, неприлично, правда, для разных людей местоположение этих линий может сильно отличаться.

Я был в Вероне, стоял под балконом  (см. фото), где стаивал и Ромео, под балконом,  на который выходила Джульетта, вспоминал розовое прошлое, размышлял о сером настоящем, мечтал о размытом будущем. Видел, как плакали женщины, как понуро опускали головы пожилые мужчины, вспоминая эту печальную историю: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». Но это реакция людей пожилых, уходящего поколения. А, что же нынешнее поколение, что же молодежь?

В наши дни, глядя на людей относительно молодых, на современных юношей и девушек, у многих из которых, практически, нет ничего святого, у которых история Ромео и Джульетты вызывает не слезы, а смех, Шекспир уже без шуток сказал бы: «весь мир — базар, а люди в нем — торгаши и циники». Все покупается и продается. И не только материальное, но и мораль, любовь, совесть, честь, достоинство, благородство.

Женщины (девушки), на которых во времена Шекспира чуть ли не молились, за благосклонный взгляд которых, рыцари сражались в смертельных турнирах и нередко погибали, в наши дни не уступают мужчинам (юношам) ни в наглости, ни в отсутствии совести, налицо гендерность в ее самой разнузданной форме. На первом месте — выгода, а как она достается, за деловые качества, или через постель (издержки профессии), не имеет никакого значения. Прошли времена романтиков.

Вот такие нынче времена.

Театр должен отражать реальную жизнь, человеческий мир это система сообщающихся сосудов, в нем нет места изолированным событиям, если в одном месте аукнется — в другом, обязательно откликнется.

Театральные постановки, репертуарные или антрепризы, сейчас называют проектами, уже в одном этом названии заложено принижение роли искусства, представляешь себе не новый спектакль, а ремонт театрального здания.

Как низко упали (пали), в том числе и пространственно-физиологически, мораль и нравственность мировой интеллектуальной элиты, если они докатились в театральных постановках до пениса, вагины и каки, а в реальной жизни еще и до оголтелого цинизма, полной потери нравственной чистоты и стыдливости, а заодно, до лжепатриотизма, показно-лицемерной политкорректности, псевдозащиты прав человека (как правило, не того), в итоге, порождающих всеобщую враждебность, агрессивность, террор и междоусобные войны.

Ибо, если красота спасает мир, то уродство и пошлость его губят.

Вот и поговорили о «прекрасном искусстве», не уверен, что получили при этом, эстетическое удовольствие.

Print Friendly, PDF & Email

15 комментариев для “Влад Голь-де-Шмидт: Восьмое искусство или искусство ниже пояса

  1. Старый еврейский анекдот. Возможно, действительная история.
    В местечко прибыл странствующий балаган. Билет — 15 копеек. Всё-таки, деньги. Еврей колеблется: потратиться — или не стоит? Спрашивает у выходящих с представления:
    — Ну, как понравилось? — Идите — посмотрите.
    Ещё раз: — Что скажете? — Зайдёте — увидите?..
    Еврей решается, тратит заветный пятиалтынный. Заходит под навес — а там на подмостках старая толстая баба наклонясь спиной к зрителям. задрала юбку…
    — Тьфу, мерзость!
    Проталкивается к выходу, где встречает соседа, тоже соображающего: раскошелиться ли…
    — Ну, как там? Вам понравилось?
    — Идите — сами увидите.

  2. «Самое высокое почти не известно.
    За ним идет то, что люди знают и любят.
    За ним — то, чего боятся.
    За ним — то, что презирают.»

    Лао Дзу. Дао Де Джинг.

    Вот мы и приехали.

  3. Мне кажется, что «Да, Шмидт ушел, а голь осталась» – прекрасный ответ Aschkusе, с ее упоминаниями Золотого осла, Декамерона и опер Моцарта.

    «После Фрейда стало ясно какое сильное и сложное влияние оказывает секс и с ним связанные проблемы на нашу жизнь.»

    Секс то, может, оказывает. А вот «новое искусство» не оказывает. Ни на что эти …-ники не способны. Ни на сильное и сложное, ни на сильное и простое, ни на прекрасное, ни на красивое, ни на то, что заставит задуматься, ни на комическое, ни на трагичекое, драматическое, мелодраматическое, ни даже на посредственное.

    А кушать надо. А карьеру делать надо.

    Вот и приходится.

    Что хотел сказать режиссер? А может, он ничего не хотел сказать, кроме как «Дайте мне свои деньги.»

    Да, Шмидт ушел, а с ним и Апулей, Бокаччо и Моцарт. Только голь осталась.

  4. Первая фраза из комментария Ruva «Голь на выдумки хитра!», которая некоторым образом, намеренно или нет, не знаю, ассоциируется с началом моего весьма прозрачного псевдонима, напомнила мне один небольшой эпизод далекой бурной юности. В конце ВОВ после демобилизации по «младенческому» возрастному составу из летной эскадрильи, я учился в техникуме. Однажды, уж не помню по какой причине, я не пришел на занятия. Как было во все времена, всегда и везде, нашелся комментатор-доносчик, который тут же радостно доложил: — «А Гольдшмидт сбежал с уроков». На что преподаватель, с сожалением посмотрев на присутствующих, сказал: — «Да, Шмидт ушел, а голь осталась». Кстати, похвалюсь, техникум я закончил с отличием.
    Я признателен всем, кого заинтересовал, мой не бог весть какой, очерк.

  5. Голь на выдумки хитра!
    Ходили мы как-то на моцартовского «Дон-Жуана» в Ковент-Гарден. Музыка и пение были архаические, авторские. А вот, мизансцена!? Действие происходило на пустыре, на свалке, в промзоне. Основным реквизитом был автомобиль. Ну, то, что там все перередрались, перетрахались, как только могли, возле, на и внутри этого автомобиля, это еще цветочки. Даже интересно было, как моцартовскими фиоритурами можно изображать оргазм! Но в мизансценах актеры швырялись разного рода мусором, которого все более становилось на подмостках королевского театра. И на вершине этой кучи Командор пронзил Дон Жуана большой отверткой, добытой из автомобильного бардачка.
    Но как пели! Великолепно!

  6. Уважаемые коллеги,

    как почти всегда удачнее всех: кратко, но смачно выразился Юлий Герцман.
    Эротическое искусство на стенах пещер было известно уже у неандертальцев и кроманьонцев. Я побывала лет 10 назад на выставке о золоте и культуре инков, так почти вся экспозиция состояла из бесконечной череды статуэток с изображением копуляций. «Золотой осёл» Апулея античности, средневековый «Декамерон» Бокаччо и т. д. были предшественниками либретто оперы Моцарта. После Фрейда стало ясно какое сильное и сложное влияние оказывает секс и с ним связанные проблемы на нашу жизнь.
    По известному крылатому выражению, имевшему действительно место: «В Советском Союзе секса нет!» Поэтому людям, воспитанным лживой и целомудренной советской системой, тяжело принять и понять этот откровенный драматургический язык. Я также понимаю, что его тяжело принять и верующему ортодоксу. В современном израильском театре и в фильмах широко и органически присутствуют сексуальные действия,- и лучшие из них впечатляют и получают признание во всём мире.
    Другое дело, что у не очень одарённого режиссёра драматургических воплощений своей идеи не получаются. Тодько одного эпатажа недостаточно.

    1. Aschkusе. Извините, но писять — это не секс. И какать — это тоже те секс. Тут у Вас некоторая путаница.

  7. Режиссёры «тоже хочут жить» и кушать (жена, дети, Серна, дети от Серны и ещё от одной…) Но не каждый — Эфрос. Догадались — путь к сердцу и карману зрителя лежит через порно. Не зря же порносайты самые популярные в сети.

    И бочком, почти в тему: «великая» Сильвия Кристель («Эммануэль»!) померла сегодня.

  8. Все-таки, ИМХО, в подобных случаях полезно было бы начинать с вопроса: «А понимаю ли я, что хотел сказать драматург (режиссер, художник и т.д.)?» Иначе ведь очень легко свалиться в «Сумбур вместо музыки» или вздымать кулаки с криком: «Пидарасы!», как это делал Никита Сергеевич. Что автору, кстати, удалось с блеском.

  9. Дорогая Соня,

    к сожалению я ничего внятного кроме низкопробного и агрессивного хамства в вашем постинге, украшенном к месту и не к месту англицизмами, не нашёл.
    Поэтому уж не обессудьте, а ваш истерический базар ведите сами, — без меня.

  10. Сходил я недавно в скандально известный Ариэльский Театр (МАТНАС) на постановку «Граф Монте-Кристо», представленную Беер Шевским Драматическим театром. Долго примеривался, на что бы пойти, ибо решил приобщить дочку к прекрасному. Выбрал «Графа Монте-Кристо», вроде бы порнография не предвиделась. Однако по ходу действия по воле режиссера слуга графа Али насиловал (весьма натурально) госпожу де Вильфор. Игра актеров — на уровне сельского драмкружка, режиссура — на честное слово. А спектакль получил премии израильского Тетрального Союза. Неладно что-то в Израильском театральном королевстве.

  11. Спасибо автору за живое, на здравом смысле и хорошем вкусе замешанное обозрение продуктов распада, которые мошенически выдаются за искусство.
    «Когда я был очень молод, очень беден и кормился тем, что показывал на херсонской ярмарке толстого, грудастого монаха, выдавая его за женщину с бородой ― необъяснимый феномен природы, ― то и тогда я не опускался до таких моральных низин, как этот пошлый Берла́га». Все сливные бочки, утерянные в них пенисы, и прочее — это и есть те низины, о которых с презрением говорит Бендер. И это везде. У нас, в городе Большого Содома, я с дуру пошла на своего любимого «Дядю Ваню», не помню за давностью, в постановке какого театра. Дядю в котелке «играл» огромная черная лесби. В тексте звучали такие обобщения, как бы от «автора»: Yelena is fuckable when Sonia is loveable. Статемент, с которым, кстати, нельзя не согласиться. Но охоту посещать театр эта «постановка» отбила надолго.

  12. С большим интересом прочитала рецензию Влада Гольдшмидта на современные театральные, израильские постановки.
    «Ниже пояса» тоже важная тема нашей жизни. Может быть даже самая важная. Sex sells! — Секс продаёт!
    В своё время прославился скандальный фильм „Последнее танго в Париже“ режиссёра Бернардо Бертолуччи с участием Марлона Брандо и Марии Шнайдер (1972). Поставленный после этого по мотивам „Танго“ фильм «Интим» (Intimacy) — фильм-скандал знаменитого театрального режиссёра-экспериментатора и кинопостановщика «Королевы Марго» Патриса Шеро (производство Великобритания — Франция, 2000) пошёл ещё дальше — аж дух захватывает (Золотой медведь Берлина 2002)…
    Об этом недавно говорилось в Гостевой в дискуссии Бориса Альтшулера и Юлия Герцмана о современном искусстве. Проблема, IMHO, ещё и в том, что подавляющее большинство посетителей Портала — воспитанники „целомудренной“ советской культуры.
    Если есть желание рекомендую посмотреть высокохудожественный фильм «Интим» в Интернете, в котором актёры уходят далеко за рамки Станиславского и Немировича-Данченко.
    А ваш очерк мне понравился.

    1. Милая Ашкуза, Вам известно определение понятия fixed idea.
      Если нет, то вот, извольте: fixed idea a persistent morbid impression or belief that cannot be changed by reason. Reason Вам объясняли доходчиво и терпеливо, но Вы не вняли.
      «»Ниже пояса» тоже важная тема нашей жизни. Может быть даже самая важная. » — с этим лучше обратиться к специалисту, сексологу, урологу, проктологу, чем откровеничать с посетителями Портала Берковича. Раньше Вы, как сорока, несли сюда, все, что блестит, а теперь уже подтаскиваете (последние линки) и то, что ощутимо воняет. Не узнав Вас ,никогда бы не поверила, что у физ. факультет Московского Универа есть и такие выпускники.
      «Sex sells! — Секс продаёт! » — но придется свыкнуться с мыслью, что не всегда и не везде, любезная Ашкуза. Перечитайте статью. Она как раз об этом.

  13. Честная и хорошо сделанная статья. Умный взгляд. Юмор на своем месте.
    Не согласен, правда, что театр что-то должен… Но в контексте общего это мелочь, или, скорее, — не этой статьи тема.
    Сегодня во множестве мест на подмостках творится черте-что. Часто — в буквальном смысле. Режиссеры считают, что без скандала, эпатажа публику в театр не затащишь. Когда-то этим жила Таганка. Но время политико-социального эпатажа прошло, и приходится искать другие скандальные сферы. Спуск ниже пояса напрашивается первым делом и наверняка у многих. Уже потому это пошлость — как идея, еще до входа в зрительный зал. Остатьное — дело вкуса и таланта режиссера. Сегодня эти качества в большом дефиците, который призвано возмещать дешевое трюкачество.

    В студенченские годы, когда мы в МИСИ выпускали большую сатирическую стенгазету, «сортирный юмор» у нас считался наинизшим видом, то есть, — именно дешевкой. Даже в дозах, допустимых по тогдашним суровым меркам, мы этого не допускали. Среди наших авторов есть те, кто может помнить. Они подтвердят.

Обсуждение закрыто.