[Дебют] Анат Мейдан: Мужественная медицина. Старший лейтенант доктор Регина Пикман. Перевод с иврита Тали Фукс

Loading

Во время нашего пребывания на Севере мы оказывали помощь раненым сирийцам на границе, и я считаю, что это привилегия — не различать людей по крови и оказывать помощь раненому, даже если он твой враг.

Мужественная медицина.
Старший лейтенант доктор Регина Пикман

Ко Дню независимости Израиля 23 апреля 2015 г.

Анат Мейдан
Перевод с иврита Тали Фукс

Перевод статьи из праздничного (пасхального) приложения к газете «Едиот ахронот» от 09/04/2015. Фото: Авигайль Узи («Едиот ахронот»). Помощь в литературной редакции перевода: Марк Фукс.

«Вокруг взрывались мины, бойцы кричали мне чтобы я спряталась в укрытие, но я продолжала делать искусственное дыхание раненому и без конца повторяла: « Я не оставлю их, я не оставлю их!»

Старший лейтенант д-р Регина Пикман

Через неделю после окончания операции «Цук эйтан» («Нерушимая скала») старший лейтенант доктор Регина Пикман поднялась на борт самолета, улетавшего в Москву. Это был ее первый визит в столицу России и впервые она путешествовала заграницу в одиночку.

«Я чувствовала, что мне необходим маленький отдых, мне надо отстраниться от событий последнего времени и, главным образом, мне нужна тишина», — говорит она. — «Хотелось быть наедине с самой собой в незнакомом мне месте, как можно дальше от Газы, в месте, где ничего не напомнит мне о последнем лете. Быть там, где нет сирен тревоги, нет взрывов мин, вне поля боя и там, где не звучат вопросы на иврите о том что я делала во время операции «Цук эйтан»».

Бегство? 

«Нет, не бегство, а уединение».

Через десять дней прогулок по улицам, экскурсиям по музеям Москвы и Петербурга, она снова надела военную форму, повесила на шею стетофоноскоп и вступила в новую должность врача подразделения боевых инженерных войск.

Но операция «Цук эйтан» не покидала ее.

Две недели тому назад, по прошествии восьми месяцев после окончания операции, она была награждена боевым знаком (орденом) отличия.

Она подымалась на сцену Дома Пальмах, краем глаза следила за членами своей семьи, сидящими в зале и переживавшими за нее не меньше ее самой, и не могла сдержать дрожь в ногах. Свидетельство о награждении она передала родителям, а сам орден остался приколотым к ее парадной форме. Парадная форма была непривычна ей, ведь большую часть времени она проводит в полевой форме.

«Воспоминания об операции «Цук эйтан» все время со мной, — свидетельствует она. — Поначалу думала об операции почти весь день. Но по мере того как проходит время, темп и частота этих мыслей немного угасают. И вот пришёл час торжественного мероприятия, подготовки к нему — и память вернула мне картины боев».

 Нет времени для страха 

Старший лейтенант доктор Регина Пикман во время операции служила врачом в батальоне «Махац 605», который входит в состав боевых инженерных войск.

«Через два дня после входа наземных войск в Полосу Газа в нее вошел и наш батальон, я пробыла пять дней с бойцами в центре Полосы, — говорит она. Каждый день бойцы отправлялись на поиск туннелей или оказывали поддержку другим подразделениям. Я со своим персоналом находилась на расстоянии двухсот метров от них с тем, чтобы успеть прибыть к ним быстро, если, не приведи Господь, будут пораженные в бою. Бои отличались интенсивностью: множество одиночных выстрелов, взрывов мин, снарядов, пулеметных очередей и разрывов противотанковых ракет». 

Страшно ли? 

«Не было времени думать о страхе, была занята работой. В эти пять дней все время была подключена к связи с тем, чтобы знать, что делается в зоне боев. Ночью впятером спали в бронетранспортере, у каждого был свой угол, но мне было трудно заснуть, не снимала гарнитуры связи, так как хотела знать, что происходит в каждое данное мгновение. К счастью, в дни, которые нам выпало быть в Полосе, у нас не было раненых, и мне как врачу особой работы не было.

Я была единственной женщиной среди бойцов. Во время операции «Цук эйтан» не возникало вообще вопроса о том, как женщина будет находиться среди мужчин и как будет взаимодействовать с бойцами. Понятно, что устроится. Я была с бойцами во многих переделках и прежде, например, в Иудее и Самарии. Всем было понятно, что во время операции в Газе я — неотъемлемая часть команды.

Не считала это событием. Такие мелочи, как смена одежды или естественные надобности, не столь важны, это самая легкая часть службы.

 Действительно устроилась, не думала о собственных удобствах. Было ясно, что трудно всем, и не чувствовала, что то, что я женщина, выделяет меня в какой-то степени, как и то, что некому «помочь мне вымыть голову шампунем», — улыбается она.

Старший лейтенант Пикман обрела мужество во время службы в течение последних трех лет службы врачом в своем батальоне.

«Если ты решаешь для себя не думать и не считать важным то, где помыться, то эти моменты становятся не критическими. Мужчины, так же как и я, соскучились по душу. Они мылись под струей воды из канистры. И я в Газе мыла голову струей воды из канистры, которая была в руках одного из бойцов».

По окончании активных действий в Полосе бойцы бригады 605 вернулись на израильскую территорию, затем снова входили и выходили на территорию противника ежедневно. Старший лейтенант доктор Пикман и ее команда находились в постоянной готовности.

31 июля на 24-й день операции она находилась на расстоянии в километр от разделительного забора в районе Кисуфим. Бои в Полосе в то время были на пике. Бойцы инженерных войск в наземных боях атаковали, искали тоннели и выборочно уничтожали их.

«В районе шести часов вечера бронетанковый батальон бригады окончил свою работу в Полосе, и, когда он приблизился к разделительному забору, начался минометный обстрел его. По связи получили информацию о минометном обстреле и о наличии раненых. Связалась по связи с врачом своей бригады и доложила, что я нахожусь вблизи от места событий и выдвигаюсь туда. Побежала к бронетранспортёру с сумасшедшей скоростью.

В течение 30 секунд вместе со своим персоналом заняла место в броневике. С нами выдвинулся еще один бронетранспортёр с экипажем, мы не знали сколько раненых находятся на месте событий и каков характер поражений.

В течение двух минут прибыли на место происшествия.

Как только мы прибыли, нам сообщили, что надо спешить, много раненых, нуждающихся в помощи.

Картина была страшной.

Все время службы в батальоне мы готовились к войне, симулируя ситуацию помощи раненым в боевой обстановке, в огне и в дыму. Похожие крики и похожая кровь, но в тот день операции «Цук эйтан», в то мгновенье, что я спустилась с брони на землю, поняла, что то, что видят глаза, совсем не похоже на учения.

Действительность представляла ужасающую картину. Это был просто ад. Поле боя, где смесь боли, крови и ужасающих криков о помощи: «помогите, я здесь, идите ко мне!»

И, сколько бы мы ни тренировались, невозможно привыкнуть к этому. Правда состоит в том, что, когда ты на поле боя, нет времени для осознания виденного. Я передвигалась перебежками от раненого к раненому, проверяла характер ранения, пульс, дыхание, принимала решение о том, кого можно эвакуировать, о том, кто нуждается в помощи на месте, определяла, кто ранен тяжело и кто уже не нуждается в помощи — кто убит.

Когда лежит тяжело раненый в голову, окровавленный и нельзя помочь ему — эта трудно.

Засвидетельствовать смерть солдата — вот самое трудное. Страшна тяжесть произнести эти слова, но ты в бою, и ты понимаешь, что нет выхода и надо переходить к следующему раненому».

Руки, полные крови 

Пикман вводит нас в картину боя с осторожностью, выбирает слова, реконструирует события спокойным и тихим голосом.

«Картины событий, — говорит она, — пробегают мимо глаз. Среди раненых были бойцы, которых я и моя команда знали до боя. Это был бронебатальон нашей бригады, он базировался с нами вместе и в свободное время мы с ними общались.

Мои санинструкторы были из того же выпуска, что и санинструкторы этого батальона, и личная связь и знакомство превращали наше положение в еще более трудное. Во время этих событий работало подсознание, и я не думала об общении с бойцами с нашей базы.

Одного из самых тяжелораненых, офицера я узнала во время оказания медицинской помощи. Я знала, как зовут его, помнила его по нашей базе, мы переговаривались во время операции и когда встречалась с ним на базе.

Произвела первичную обработку его ран, приступила к искусственному дыханию.

В это время послышался сигнал тревоги, и начался минометный обстрел. Раненых перемещали в бронетранспортеры и в укрытия, но я не могла оставить моего подопечного.

Мне все кричат: «укройся, иди в укрытие», но я остаюсь рядом с ним, вовсе не думая об укрытии. Не могло быть такого, чтобы я встала, оставила его одного. Просто продолжала делать искусственное дыхание, что было самым важным в это мгновение. Я кричала, что не оставлю его, и продолжала оказывать ему помощь. После нескольких минут подбежал кто-то из наших, и мы вместе перенесли раненого офицера в бронетранспортер. Мы делали это с сумасшедшей скоростью, чтобы не упустить секунды, затем мы продолжили оказание помощи уже в укрытии.

Когда мне удалось стабилизировать его, он одним из последних был эвакуирован вертолетом. Только после этого стала думать о случившемся и попыталась немного отрешиться от пережитого.

Помню, что когда вертолет был уже в воздухе, впервые взглянула на свои руки и увидела полные крови рукава гимнастерки.

До этого момента не думала о себе и о том, что происходит со мной.

У нас было пятеро погибших, восемь тяжелораненых и еще бойцы, поражённые осколками.

В этом происшествии погиб капитан Омри Таль, старший сержант Даниэль Мараш, сержант Шай Кушнир, сержант Ноам Розенталь и капитан Лиран Адир (Эдри)»

Когда спрашиваю доктора Регину Пикман, какова судьба того офицера, которого она спасала, она затихает, замыкается в себе и говорит, что тогда, на поле боя, не знала, насколько серьезно его ранение.

«В полевых условиях боя сделала все, чтобы стабилизировать его. Ночью поинтересовалась у коллег в госпитале «Сорока», как его самочувствие и затем продолжала следить за его состоянием, но утром сообщили, что он покинул нас. Было очень трудно услышать эту весть. Позднее мне сообщили, что ранение его было несовместимо с жизнью, и спасти его было невозможно. С момента ранения он был без сознания и не страдал. Всего этого я не знала в то время, когда обрабатывала его в поле и, исполненная оптимизма, думала, что нам удастся спасти его.

 Это тяжелое чувство — ты теряешь человека, которого спасал и хотел, чтобы он жил. Когда мне сообщили о его смерти, то первое, о чем я подумала, это то, что прежде всего это человек, и есть у него семья: родители, братья, планы на жизнь, и все это разрушено осколком вражеской мины, попавшим в голову».

Старший лейтенант Пикман не поддерживает связь с ранеными, которых она, спасая, обрабатывала на поле боя, но в этом случае она чувствовала себя обязанной встретиться с семьей офицера, которого она спасала в тот раз.

Она не смогла быть на похоронах и на шиве, но в одну из передышек, через неделю после окончания шивы, во время своего увольнения посетила его могилу и поехала к его родителям, получив предварительно их согласие по телефону.

«Я была готова к их негативной реакции, я могла понять их. Им больно слышать от меня о том, что произошло с их сыном в последние часы его жизни. Родителям обычно привычней слышать о действиях их сыновей от командиров и начальников. Трудно было стоять перед родителями и рассказывать им о том, что это я оказывала ему медицинскую помощь и не смогла спасти, но мне был важно быть у них. Я ответила на все их вопросы, не входя в детали ранения, количество потерянной крови и характер ранений. Полагала, что лучше, если это останется в числе специфических подробностей.

Главный вопрос, который волновал родителей, был вопрос о том, страдал ли их сын и на это я могла дать отрицательный ответ: он не страдал, так как был без сознания.

Я надеюсь, что это немного успокоило их и облегчило тяжесть их горя».

Последняя из ушедших в увольнение домой 

На следующий день после случившегося, первого августа в восемь утра, объявили перемирие на 72 часа. Перемирие не соблюдалось противной стороной, продолжавшей минометные обстрелы нашей территории.

Террористы, вышедшие из одного из тоннелей, крадучись обошли силы подразделения бригады Гивати. Трое наших бойцов погибли и среди них капитан Адар Гольдин.

«Это было вдалеке от нас, но мы слышали о происходящем по связи. Говорили о похищении солдата, все приступили к поискам. Боязнь похищения все время висела в воздухе, главным образом после того, как мы вошли в Полосу. Может потому, что я была на командной должности, у меня в подчинении было трое санинструкторов, которые должны были быть готовыми к любому развитию событий, у меня не было времени думать о похищении.

Когда я осознала произошедшее?

По правде говоря, после случая с ранеными мне необходимо было забыть о произошедшем и вернуться к исполнению своих обязанностей. Мы должны были пополнить запасы медикаментов, подготовить материальную часть, оборудование. В каждый момент могло произойти еще событие. У меня не было привилегии сказать себе: «Сейчас я хочу отдохнуть в тишине».

В силу того, что мой персонал — парамедики — видели там шокирующие, трудные для восприятия картины, первое, что надо было сделать нам — это вернуться к полной готовности, и второе, то, что мы сделали позднее — это обсудить со своими подчинёнными произошедшее.

Просила каждого рассказать, что именно он делал в бою, во время случившегося. В ходе беседы мне стало ясно, что часть парамедиков оставалась с чувством, что то, что они сделали в бою, было недостаточно».

Почему именно? 

«Они оказывали помощь многим раненым, но среди пораженных были и такие, которых мы не спасли, и это было им трудно пережить.

Мне было важно, чтобы каждый из них осознал, что он делал в боевой обстановке и понял, о каких действиях по спасению жизни идет речь, для того, чтобы в ходе беседы они оценили свою работу по достоинству, несмотря на то, что часть раненых мы потеряли, и чтобы мы вместе, сообща пережили это событие.

Я слушала говоривших, старалась выделить для них из сказанного то, что и как они делали, и рассказала им о той части работы, которую выполнила я.

Это очень важный процесс, которому нас обучают, он крайне необходим при анализе происшествий такого рода».

Был ли там также плач?

«Плача не было. На этом этапе нашей деятельности нас сопровождал и действовал адреналин».

Обнаружила ли позднее ты у себя или у своих солдат признаки посттравмы?

«Я не определяю себя, как человека, перенесшего посттравму. У меня нет помех в ежедневном исполнении обязанностей или депрессии после того, что произошло со мной. Я помню произошедшее и это — большая боль.

Это явление я называю реакцией стресса нормального человека, находящегося в ненормальных условиях.

Пыталась объяснить это своим санинструкторам после окончания операции «Цук эйтан», некоторым это было тяжело пережить, что естественно для переживших такие события».

Старший лейтенант Р. Пикман не была травмирована, но свидетельствует, что события, в которых она участвовала, оказали на нее большое влияние.

«Видела своими глазами, что солдаты, вовремя надевшие каски, получили только осколочные ранения. У тех, кто воевал с незащищенной головой, были ранения намного тяжелее. Я боялась этого и следила за тем, чтобы мои солдаты были в касках, все время напоминала им о том, чтобы не снимали касок и бронежилетов даже на мгновенья, ибо невозможно знать, когда минометный снаряд может настигнуть их.

При звуке каждой сирены кричала им, чтобы скрывались в броневике, в укрытии. Я чувствовала себя мамой, отвечающей за своих детей. На всем протяжении операции отказывалась от поездок домой для краткой передышки из-за боязни, что произойдет что-нибудь трагическое, и я буду жить со страшным чувством того, что меня не было на месте и я не помогла. В конце концов я была последним человеком в батальоне, который реализовал право на передышку». 

За оказание помощи и эвакуацию пораженных под огнем противника доктор старший лейтенант Регина Пикман по представлению своего командира батальона получила знак мужества (медаль).

«Бригадный врач-офицер сообщил мне об этом. Я была удивлена. Вероятность получения знака мужества даже не приходила мне в голову. Я всего лишь делала свою работу и ни минуты не думала, что сделала нечто особенное.

Каждый раз, когда я слышу рассказ одного из удостоенных медали, я спрашиваю себя: «Кто я такая по отношению к ним?»

 Ведь в их числе есть и такие, которые совершили настоящий подвиг. Когда сообщили о том, что я среди получающих награды, получила замечательные отзывы не только от близких друзей, но от людей, с которыми давно не поддерживала связи, от тех, кто учился со мной в гимназии и университете, от незнакомых людей, написавших мне в социальных сетях (Ф-бук) и это очень тронуло меня. Это огромная честь для меня, и я надеюсь,что соответствую этой награде». 

У её родителей: Ефима, инженера Израильской телефонной компании, и матери Любови, врача, нет сомнений в том, что их дочь заслужила медаль.

Они называют её «Наша героиня».

«Медаль — свидетельство того, что мы ее воспитывали правильно», — сказал ее отец во время торжественной церемонии вручения наград.

«Я понимаю, что родители очень гордятся мною», — говорит она, — «но это звание немного смущает меня, я не понимаю, что такое «героиня», я ощущаю себя обычным человеком и ничего более того. Я думаю, что это великая привилегия — спасение жизни человека». 

Пикман — единственная из женщин, получивших такой знак во время операции «Цук эйтан»; еще трое солдаток получили благодарственные письма за свой вклад в операцию.

Она надеется, что выбор, павший на нее, обусловлен не тем, что она женщина, а тем, как она исполняла свой долг.

Бабушкин диплом 

Старший лейтенант Пикман родилась в Эстонии, в возрасте четырех лет совершила алию с родителями, бабушкой и старшей сестрой. Семья обосновалась в Натании. Она окончила городскую гимназию им. Ш. Черниховского, получив аттестат зрелости с высшими оценками по физике и арабскому языку. Она мечтала стать врачом, как ее бабушка и мама.

«Когда меня зачислили в академический резерв ЦАХАЛ, я была счастлива. Я — уже третье поколение в медицине. Мама — нефролог, и когда проехала в страну, прошла переподготовку в области физиотерапии и работает в области гериатрии в Натанье. Она пыталась убедить меня изучать право, так как медицина — специальность трудная и тяжелая. Моя бабушка была в первом послевоенном выпуске мединститута в Эстонии после Шоа и все время работала терапевтом. Она всегда говорила мне, что нет специальности, спасающей людей в большей степени, чем медицина. Когда меня приняли на медицинский факультет, она очень гордилась мной и передала мне свой медицинский диплом на память. Она покинула нас за три месяца до окончания мной университета». 

Регина с отличием окончила медицинский факультет Тель-Авивского университета, и ей доверили произнести речь от имени выпускников. В своей речи она вспомнила свою бабушку и поблагодарила ее.

«Медицина — это специальность, касающаяся людей и позволяющая быть с ними в трудные минуты. Ни одна специальность даже не приближается к этому. Уже на первом курсе я сказала всем, что нет никакого шанса, что буду врачом в войсковой поликлинике, только в спецподразделении, куда посылают самых лучших врачей, и старалась на протяжении всей учебы доказать себе это. С окончанием учебы была направлена в пехотный батальон, и это была большая честь. Нас было всего трое женщин-врачей, получивших направление в боевые батальоны. Участвовала в маневрах пехоты наравне со всеми и даже в голову не приходило облегчить себе службу».

Трудно представить себе, что эту грациозную женщину, доктора Пикман, невозможно сломать. Кажется, что штурмовая винтовка «М 16» слишком тяжела для нее, как и то, что полевой батальонный врач, вошедший в Газу с инженерными частями, несет на себе 20 килограмм инструментария и медикаментов. Она следит за собой с тем, чтобы быть способной выполнить задания как врач, как боевой офицер и каждый день пробегает 10 километров.

Старший лейтенант Р. Пикман

Как и все боевые офицеры она сдаёт экзамен: бег на незнакомой пресечённой местности, подымается на скалы на канате, взбирается на пирамиду, ползает по-пластунски и еще многое, многое другое.

«Я не такая нежная, как может показаться», — говорит она, будто читая мои мысли.

«Я была первой женщиной — батальонным врачом, и я не помню, чтобы кто-либо делал замечания из-за того, что я женщина. Когда ты вступаешь в должность как специалист и доказываешь это, нет принципиальной разницы в том, мужчина ты или женщина. Когда мне вручили знак бойца инженерных войск, очень гордилась, чувствовала себя равной среди равных.

Во время операции «Цук эйтан» мы вошли в Полосу на бронетранспортерах и мне не пришлось преодолевать километры со своим ранцем, но на маневрах, во время службы я участвовала в составе батальона во многих операциях по задержанию разыскиваемых террористов и тогда передвигалась по закоулкам застройки со своим оборудованием без всяких проблем. Мой командир батальона приказал мне быть все время рядом с ним, так оно и было. Мы были полгода в Дженине, и я участвовала во всех операциях, мне пришлось оказывать помощь вооруженным террористам, подвергшимся нашему огню и получившим ранения. Не было вопросов, оказывать ли им помощь, ведь речь шла о раненом человеке, и я, как врач, обязана его обработать. Оказывала также помощь местному населению Дженина.

Медицина — это медицина и она положена всем.

На протяжении всей своей службе, включая операцию «Цук эйтан», как армейский врач, я наблюдала наш ЦАХАЛ как армию с высокой моралью, готовую прекратить огонь, если обнаруживаются гражданские лица в зоне огня, как армию, заранее предупреждающую население перед обстрелом.

Во время нашего пребывания на Севере мы оказывали помощь раненым сирийцам на границе, и я считаю, что это привилегия — не различать людей по крови и оказывать помощь раненому, даже если он твой враг.

Когда окончила свою батальонную службу, меня заменила врач, женщина, и я была удовлетворена тем, что мой комбарт не настаивал на том, чтобы ему прислали врача мужчину.

Я выполняла свои обязанности совершенно профессионально и по этому показателю судили обо мне, и поэтому для комбата не было проблемой принять нового врача — женщину.

Сейчас я в подразделении «Ялам»(Инженерное подразделение специального назначения)».

Информационный листок ЦАХАЛ о награждении ст. лейтенанта Р. Пикман

«Здесь я первая женщина-врач и я вновь готова проложить дорогу врачам женщинам».

Когда старший лейтенант Пикман направляется домой в мошав Нир Цви, где она живет со своим мужем Хеном Гавриэли, работающем в сфере высоких технологий (хайтеке), она снимает форму, но остается врачом.

«Трудно быть супругом того, кто всю неделю находится на закрытой базе, но он очень поддерживает меня и очень гордится мной.

Недавно нам пришлось путешествовать по Югу, и в дороге, недалеко от нас, случилась автомобильная авария. Я не могла не остановиться и не проверить, нужна ли моя помощь. К счастью, там были только с царапинами. Серьезная драма, в которой нам пришлось поработать, произошла однажды в ресторане на Севере. Мы уже окончили трапезу и ждали счет, когда один из клиентов около нас, мужчина, праздновавший день своего рождения со свое семьей, задохнулся во время еды. Я подбежала к нему и стала работать в соответствии с протоколом, сделала ему искусственное дыхание, спасли его. Это было происшествие под прессингом. Этот человек был близок к смерти, и вся семья находилась при нем.

Мысли, пронёсшиеся в моей голове: «Только бы не умер здесь». Когда он пришел в себя, семья его поблагодарила меня. Я помню, что думала, что в такой битве как «Цук эйтан» семьи рядом нет, а здесь, когда родные рядом, это добавляет прессинг». 

Через два года старший лейтенант Пикман покинет воинскую службу и пройдет специализацию как терапевт.

«Как бабушка», — улыбается она. 

«Это, в моем понимании настоящая медицина. Я знаю, что в медицине есть много специальностей, где делаются большие деньги, и мне известна важность денег в жизни, но мне понятно, что деньги — не все в жизни. Я верю в общественную медицину и вижу себя работающей в больнице. Как и в армии. Я люблю быть в поле и профессионально работать, на гражданке я хочу быть в больнице, а не в поликлинике.

В больнице «экшн» все время, и «экшн» этот держит меня в тонусе, в нужной мне динамике». 

Справка от переводчика: 

  1. Академический резерв ЦАХАЛ — система предоставления призывникам, окончившим среднее образование с отличием, отсрочки и получения высшего образования за счет армии по требуемым армиям специальностям с последующим окончанием офицерских курсов и службы в качестве офицеров.
  2. О наградах государства Израиль можно прочесть здесь.
  3. Медаль (знак) «ЦАЛАШ мефакед хатива», которую получила старший лейтенант доктор Регина Пикман, на картинке ниже крайняя слева в верхнем ряду.

Print Friendly, PDF & Email

16 комментариев для “[Дебют] Анат Мейдан: Мужественная медицина. Старший лейтенант доктор Регина Пикман. Перевод с иврита Тали Фукс

  1. Спасибо авторам и переводчикам! Страна должна знать своих героев. Жаль только, что перевод несколько неряшлив. Нет ничего предосудительного в использовании Google translate, но явные гуглизмы надо было все-таки убрать. Я имею в виду «люблю быть в поле и профессионально работать» и некоторые другие фразы.

  2. Замечательная женщина, замечательная история, замечательные автор и переводчица.
    И замечательный дедушка.

  3. Очень впечатлён статьей и её превосходным переводом. Спасибо!

  4. Низкий поклон Регине Пикман и благодарность Тали Фукс за возможность узнать о Регине

  5. Мужественная женщина, прекрасная публикация, отличный перевод.

  6. Марк, великолепный, крайне важный материал. Таких нужно больше, о своих героях нужно знать. Спасибо тебе и внучке.

  7. Замечательная статья и отважная женщина. Только приведенная фотография медали «Итур ха-оз» («За мужество») к данному случаю отношения не имеет. Регина отмечена наградой под названием «ЦАЛАШ мефакед хатива» — «Знак отличия от имени командира бригады». Разумеется, отваги Регины это не умаляет… А «Итур ха-оз» с 2007 года не вручался.

    1. > Регина отмечена наградой под названием «ЦАЛАШ мефакед хатива»

      Спасибо за важное замечание. Фотографию медали «Итур ха-оз» мы удалили. С автором ивритского текста мы не связывались, но переводчик в курсе. Так что, соответствующая корректура в ближайшее время воспоследует.

      UPD: правка в тексте (в русском переводе) выполнена.

      1. Марк, передайте благодарность внучке и попросите ее, пожалуйста, перевести названия наград, которые помещены под текстом.

        1. Дорогой Юлий!
          Система боевых наград Государства Израиль оригинальна, как оригинальна, например, и система воинских званий в ЦАХАЛ и прямой перевод, без комментариев в данном случае неполон.
          Поэтому мы и дали ссылку на соответствующую статью.
          Попробую кратко пояснить приведенную таблицу, а она приведена для примера и с каждой крупной военной операцией или войной устаревает (см. группу «Знаки участия в войнах и операциях»), указано:
          Заголовок: «Общие сведения и данные о знаках отличия (прославляющих) и медалях.»
          Под изображениями, справа налево:
          Первая группа:
          «Циюн ле шевах! – «ЦАЛАШ» – (буквально: прославляющий знак)
          «Цалаш начальника генерального штаба», «Цалаш командующего военным округом», «Цалаш командующего дивизией», «Цалаш командующего батальоном».
          Следующая группа «Знаки участия в войнах и операциях»:
          «Война за независимость 1948 г.»
          «Операция «Кадеш» 1956 г.»
          «Шестидневная война 1967 г.»
          «Война на истощение 1968-1970 гг.»
          «Война судного дня 1973 г.»
          «Война «Мир Галилее 1982 г.»
          В таблице отсутствуют знаки за войны и операции, последнего времени, например, «Вторая ливанская война 2006», «Нерушимая скала 2014»
          Группа медалей:
          Медали «За отличие», «За отвагу», «За героизм».
          М.Ф.

    2. Леон!
      Спасибо за Ваше замечание и уточнение. Такие доброжелательные и заинтересованные читатели — предел мечтаний автора. Ошибка с изображением награды – на совести переводчика. Такого фото в тексте «Едиот» нет. Победило желание дать читателю побольше информации, но как известно «лучшее» – враг «хорошего».
      М.Ф.

      1. «Я знаю, что в медицине есть много специальностей, где делаются большие деньги, и мне известна важность денег в жизни, но мне понятно, что деньги — не все в жизни. Я верю в общественную медицину и вижу себя работающей в больнице. Как и в армии. Я люблю быть в поле и профессионально работать, на гражданке я хочу быть в больнице, а не в поликлинике…» No comments

Добавить комментарий для Марк Фукс Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.