Григорий Быстрицкий: Просто… до тошноты

Loading

Я читал собственный рассказ как фантастику. Чуть со стула не упал. Неужели такое было? Кто же в это поверит? Сам бы не поверил, если бы не мой почерк. Датировано всего лишь 2000 годом, бумага слежалась. Сон какой-то…

Просто… до тошноты

Григорий Быстрицкий

Случайно в письменном столе на даче я обнаружил свою рукопись. Рассказ был написан 15 лет назад, заброшен в стол, как и все остальные, и благополучно забыт. Сейчас он показался мне интересным. Правда, пришлось перечитать его, чтобы понять: а кто с кем полемизирует? После некоторых усилий я сообразил, что автор общается с неким виртуальным собеседником. Этот условный критик грабительских действий перестроечников конца 90-х заведомо должен не любить и автора рассказа и «младореформаторов». А один из героев рассказа — Витя, нужен был только в качестве окраски того непростого периода новейшей истории РФ.

Привожу рассказ без изменений:

ВИРТУАЛЬНАЯ ПОЛЕМИКА

Ладно, пора проветриться. Воскресный день заканчивается.

Прошел он с толком, хотя и неспешно: за компьютером, с обедом в кругу семьи, послеобеденным сном, потом снова скопившаяся рутина. Сейчас можно и прогуляться.

Дверной замок на стоянке клацает точно, когда надо: охрана наблюдает через камеры. Берем машину, выезжаем из двора. В арке — другая охрана, теперь уже из магазина. Проспект без пробок, спокойно добираемся до «Праги». Бульвар, театр, перед Тверской разносят цветы. Маленькие букетики по 50 рублей, оперативное обслуживание. Пересекаем Тверскую. Плавно и величественно поворачиваем на левую стрелку. На такой машине суетиться не пристало. Причаливаем. Еще с поворота ребята заметили, ждут, место по радио согласовывают. Вежливые и расторопные ребята. Подкидываю регулярно, конечно, так ведь и есть за что.

— Здравствуйте, ключ оставите?

— Да ладно, сам поставлю, прогуляться хочу.

Тут же встречное движение перекрывают, через две сплошные полосы налево, паркуемся на тротуаре в ряд с такими же автошедеврами.

Внешняя охрана, швейцар — все улыбаются, все рады, метров за сто начинают радоваться. Девчонки на фейс-контроле прямо расцветают на высоте своих 180. Снова охрана, магнит, никто ничего не требует, телефон выкладываю автоматически. После магнита последний уже охранник желает приятного отдыха. Не знаю как здесь в Москве с другими рабочими местами, но весьма многочисленный слой населения работу новую получил. Охраняем все, что движется и не движется.

Внутри, как всегда, спокойно, достойно и роскошно. Малый из обслуживающих тут как тут:

— Здравствуйте, Борис Михайлович!

— Привет. Жена моя здесь?

— Да, вон там за слотом сидит.

— Еще где-нибудь играла?

— Посылала пару раз поставить на стол.

— На что ставила?

— Зеро-шпиль оба раза.

— Выиграла?

— Вы лучше сами спросите. Не велела говорить, извините.

— Ну ладно. Поменяй для начала 700 баксов.

— Как всегда по пять?

— Оф кос.

***

Ну, если кто до этого места дочитал, что должен подумать? Вроде ничего особенного, но душок определенный и неприятный есть. То ли крутой какой-то, но почему без сопровождения? (опять охрана, прямо как природа в старых романах). Бандит, наверное, иначе откуда деньгам взяться? Опять же целый день дома работал, не очень на бандита похоже. Не иностранец, это точно. И не из кремлевской администрации, это явно.

Ладно, чего гадать, продвинемся дальше.

***

— Витя, ну что ты спрашиваешь, заходи в любой момент. Что я тебе еще время назначать буду?

— Но ты же занят постоянно, в приемной не протолкнешься.

— А ты прямо иди, мимо секретаря и ни у кого ничего не спрашивай. Ну давай, пока. Жду.

Действительно, с 8:50 до 9 вечера каждый день занят. Если никуда не отъезжать, час уходит на обед и короткий сон здесь же в личной комнате, остальные 11 часов решаем вопросы. И все время всем что-то надо, каждую секунду нужно принимать решение. Прямо штаб армии во время наступления. Информация из шести разбросанных по всему округу экспедиций стекается в головной офис, расположенный на берегу Оби. Начальники там тоже не сидят без дела, люди у них в полевых условиях круглосуточно трудятся. При этом особо поощряется творчество и самостоятельность подчиненных, около ста человек центрального аппарата в мелочах не теряются. И работают допоздна, в субботу до обеда, нередко в воскресенье. Но жизнь такая — надо вкалывать.

То ли дело при Брежневе. С утра разнарядка, потом пару часов разговоры по телефону и радио, после 11 уже стол накрыт и пуля расчерчена. А куда спешить? Все необходимые меры для безусловного выполнения плана приняты (о чем и доложено с утра куда надо), карьерного роста не предвидится — там другие механизмы работали. Денег больше зарплаты и положенной премии не заработаешь. Гореть на работе незачем. Зато общение с друзьями не лимитировано.

Витек попал, конечно. Начальником моим был, хотя и моложе и на Север приехал позже. Но парень быстро понял руководящую роль партии, да и вступил в отличие от некоторых, особо брезгливых, в эту нужную партию. Мы с ним всегда хорошо ладили. В этой самой компартии он, наверное, самым большим циником был.

Потом на заре перестройки начались интенсивные международные отношения. Витек вместе с прошлым губернатором отправился в США и в процессе визита, вследствие интенсивного пьянства и братания был назначен вице-губернатором. Потом пришел новый губернатор и, как это у них было принято, всю команду сменил. Витя к этому времени уже к хорошей жизни привык.

А у нас как раз положение очень плохое было. Никто за работу не платил, мы своим 4 тысячам трудящихся зарплату по полгода задерживали, всем были должны. На этом безрадостном фоне подался Витя в коммерцию. Старые связи, льготные кредиты, вовремя дефолт, в общем, развернулся, судя по масштабам, он хорошо. Тогда время такое было — балбесы полные за неделю обогащались. Тем более, Витя: МГУ, производственный опыт, плюс Академия народного хозяйства, плюс голова работает нормально, плюс немного везения.

Мы на родном предприятии остались, хотя по доходам контраст с коммерсантами был впечатляющим. Спасло нас то, что вовремя приватизировались, ушли от неповоротливой государственной командной системы. Система та при первых признаках перестроечного беспорядка сразу начала клинить всеми своими ржавыми и бесполезными частями. И никто нас не скупил, незавидные мы были на фоне нефтегазовых гигантов. Зато сделали все по закону и до сих пор, за семь лет ни одной жалобы на неправильную приватизацию не получили.

Чубайса с ваучерами кто только не ругал. А, между прочим, все было очень понятно расписано, все разжевано в тех двух синих книгах, которые на два года стали настольными. Кто хотел нормально все сделать, кто хоть чуток извилинами пошевелил, у того и получилось. У нас бабушка-вахтерша ваучер свой единственный за бутылку не обменяла, а в родное предприятие вложила. Все эти годы, с некоторыми преференциями акционера, работу постоянную имеет. А сейчас за этот бесплатный ваучер, к зарплате еще и дивиденд добавился. А те, кто ваучеры по дешевке скупал (СМИ тогда хорошо на снижение цены поработали) и в свое предприятие вложил? А те, кто кроме ваучеров на денежный аукцион еще и выручку от продажи всей своей нехитрой, советской собственности принес? Таких у нас более трех тысяч человек и еще столько же, ничего не вкладывая, получили акции бесплатно. Был способ приватизации, когда 25% предприятия бывшим и настоящим работникам перешли. С какой же это стати все время долбят о «разграблении»?

Справедливости ради, признаем: первый раз за семь лет дивиденд образовался. Развиваться надо было, мировые стандарты выдерживать. И это в обстановке полной анархии и беспредела. Но теперь-то заканчивается лихое время. Положение у нас твердое, надеемся каждый год дивиденды получать. При этом и развиваемся, и зарплату вовремя платим, и поздравления к праздникам от налоговой полиции получаем.

А в коммерции дела пошли не так резво. Мелкие и случайные вообще куда-то сгинули. Средние, типа Вити — у них тоже не все гладко. Я их дела не понимаю, но со стороны процветающими они не выглядят. Жалеет, наверное, Витя. Все-таки специальность была престижная. До перестройки. Сейчас, когда экономика начала разумно развиваться, не для воровства и суперобогащения отдельных товарищей, а просто как нормальная экономика нормальной страны — наша специальность стала востребованной. И бизнес на этом можно строить, не какой-то там сомнительный и опасный, — нормальный, ясный и открытый бизнес. Такой, когда даже иностранные компании тебе верят на слово по телефону. Устно договорившись в принципе, потом уже подписываешь контракт. И знаешь, что контракт заказчиком будет оплачен, если конечно работу сделаешь. И не какими-то векселями или материалами или, того хуже, — нефтью. Оплачено будет деньгами, через банк, и ничего не надо объяснять в налоговой. И иностранный поставщик знает, за поставленное оборудование оплату он гарантировано получит.

Все эти умозаключения машинально крутятся в голове в то время, как уже сорок минут напротив сидит главбух. Немолодая эта женщина имеет крайне усталый и замороченный вид. Оно и понятно — инструкции, подзаконные акты, упражнения на тему налогов — только очень ленивый чиновник не изобретает.

***

Витя появляется без доклада, как и рекомендовано. Собственно, на этом из рассказа его можно отпустить. Не в том суть, о чем мы беседовали и как коньяку выпили. А суть в том, что любой, неизбалованный жизнью гражданин скажет, а если не скажет, то подумает, а когда подумает, то тут же и озлобится: басни про свои подвиги автор травит, про тяжкий труд рассказывает. Войдем сейчас в положение, жалеть начнем. Пока они на шикарных машинах в казино катаются. Прихватили все со своим Чубайсом, народ пограбили, денег наворовали. А как простому человеку во всем этом было разобраться? Мы-то думать и изворачиваться не тренировались, нас куда звали, туда мы и шли. А потом бросили нас, руководить и направлять перестали. Втирали про ваучеры — «волги». Ну ладно, это прошлое. А теперь-то как жить? Если я не начальник, не крутой, не коммерсант, не охранник, не бандит, не шофер на «Мерине», не проститутка, не секретарша — так мне и моей семье и не жить? С голоду загнивать в трущобах? Или в бичи податься, помойки проверять?

Не знаю! Не знаю, дорогой товарищ, что тебе делать. Пойди, помитингуй, коммунистов послушай. Может, дадут тебе 50 рублей, а то и бутылку поставят. А знаю я, что мне на предприятие каждый год по тысяче человек нужно. Платим по 10-15 тысяч, квалифицированным — до 30, некоторые работяги, кто действительно работать умеет и хочет, до 70 тысяч в хороший месяц зарабатывают. Знаю, что людей нормальных для работы найти не можем, хоть и вербуем по всей стране. У многих такая психология: «лучше я у себя дома 500 рублей с трехмесячной задержкой получать буду, чем у вас на севере вкалывать. Дома я, зато выпить всегда могу». Ну, раз не хочешь на морозе вкалывать, иди в банкиры. Что тебе еще предложить с твоей-то квалификацией?

Сейчас закон о труде активно обсуждается. О защите рабочего человека от поработителя. Главное тут, я думаю, защитить рабочего человека от нерабочего болтуна. Как люди работают, я не в кабинете изучаю. Всегда процентов 75 в коллективе знают, что честно работать и легче, и для себя выгоднее. Но всегда есть и такие, кто простую эту истину оспорить норовят. И как всегда именно они самые ораторы и есть. Так вот, от них надо рабочего человека защищать, дать законную возможность оградить нормальных людей от болтунов-бездельников-пьяниц.А от нанимателя чего его ограждать? Наниматель, если он не полный идиот и не аферист, сам отлично знает: хорошо относишься к подчиненным, платишь вовремя и по труду, создаешь условия — и будут работать люди небезразлично. И тебе прибыль будет, и человек заработает. Сейчас ведь не советское время, когда начальник-самодур хорошего специалиста только из личной неприязни мог третировать. И закон о труде тогда не очень-то помогал. Среди бизнесменов, во-первых, идиотов меньше. На то они и бизнесмены, а не назначенцы по партийной линии. А, во-вторых, зачем же себе прибыль уменьшать? Талант, умение, профессионализм, желание научиться или научить работать — все это статьи доходов. И не один бизнесмен от них не откажется.

А людей по России, на кого бизнес опирается — толковых, смекалистых, трудолюбивых, — несмотря на планомерное и многолетнее вытравление разными коммунистическими способами, — найти можно. Не все потеряно, условия надо создать подходящие.

***

Январь. За Полярным Кругом тепло, около нуля, но неуютно. День короткий, все вокруг серого цвета, небо давит, рваные тучи прямо над головой. Сумерки, несмотря на средину дня. По заснеженной, безлюдной дороге медленно пробиваются два джипа.

Еще летом наша компания в условиях жесткой конкуренции с именитыми иностранными фирмами выиграла тендер, объявленный в соседнем округе крупнейшим нефтяным концерном. Всю нашу работу постоянно контролируют иностранные специалисты. Особенно они любят проверять технику безопасности и проводить экологический контроль. Не то, чтобы они очень любили наших рабочих и беспокоились за их здоровье. В зарубежных компаниях при несчастных случаях выплачивают большие страховки, и сейчас мы проверяем, насколько исключены дорогостоящие происшествия у нас. Пикантность нашей экскурсии заключается в том, что в данный момент мы инспектируем нашего субподрядчика, за которого по условиям контракта отвечает наша компания. Субподрядчик тот еще, но других в этом районе нет, а сами мы на этот вид работ отвлекаться не хотим.

Впереди, прямо на дороге расположено некое сооружение, призванное пробурить неглубокую скважину. Оно представлено старым, разваленным Кразом, очень подозрительным на вид, небольшой вышкой и еще обляпанными глинистым раствором, разными элементами для деятельности буровой бригады. Бригада состоит из трех, крайне колоритных с точки зрения иностранного обывателя фигур в непотребно-грязной спецодежде, разумеется, без касок и рабочих рукавиц.

Быстро выхожу из машины и советую бригаде делать вид, что производственный процесс еще не начат, а только идет подготовка. Меня мужики не знают, но видят хорошие машины, кучу иностранцев в одинаковых «алясках», разноцветных касках, арктических чеботах и с совершенно дурацкими в данной обстановке красными респираторами, и благоразумно решают исчезнуть из поля зрения. Пока подходят проверяющие, около грохочущего всеми подвижными частями чудища не остается даже признаков бригады. Шесть-семь аппаратов одновременно засверкали вспышками, фотографируют все подряд, в том числе и кучу старых автопокрышек. Интересуются, зачем в столь удаленном от цивилизации уголке нужны колеса от легковых автомобилей. Поясняю в том смысле, что я точно не знаю, но люди эти, вероятно, не вполне богатые и во время свои деловых поездок по Северу собирают, очевидно, что где плохо лежит. Сомневаются. И правильно, поскольку я точно знаю, для чего покрышки: мерзлоту растепляют, чтобы шурфы ломами не долбить. В глазах представителей аккуратной Европы это есть неслыханное надругательство над экологией. Бедные дозированные, цивилизованные граждане никак не смогут осознать, что у нас этой экологии навалом, и черный дым от жженой резины на этих диких просторах рассеется без остатка прежде, чем будет составлен рапорт об экологической катастрофе. Позже они спросят у бригадира, зачем покрышки. Тот окажется более изобретательным и бойко поведает о том, что открыли они в этом районе побочный бизнес и ремонтируют старые колеса. Это абсолютно нелепое и наглое заявление, как ни странно, проверяющих успокоит.

Между тем, в процессе дальнейшей инспекции они гуськом направляются в сторону Краза. Но не тут-то было. На снегу лежит провод, местах в десяти порванный и сейчас соединенный без всякой изоляции. На конце провода, опять же на снегу брошен отражатель, в который вкручена мощная, прожекторная лампа. Объясняю, это переноска от автомобиля.

Все-таки, недоверчивые ребята приезжают к нам в Россию, к тому же с хорошими техническими знаниями. По порванному проводу на другом конце находят электрощиток. Это я так высокопарно объясняю, на самом деле железный ящик с оторванной дверцей, из которого хаотично торчат обрывки проводов, по-нашему, «сопли». Не может ли быть так, надоедливо спрашивают, что здесь не 24, а 220 вольт, идущие вон от того большого генератора? Подзываю бригадира, неусыпно наблюдающего из своего укрытия:

— Это чего у тебя, 220?

— Да Вы чо? Откуда 220? Этот пенсионер больше 180 не выдает.

Вот вроде не понимают по-русски, а метров за пятнадцать от провода члены комиссии оказались за секунду. Горы обугленных трупов привиделись, наверное. Провод, видите ли, не изолирован, снег мокрый и большое напряжение.

Ну что же, приходится принимать короткие, но энергичные меры. Громко и четко говорю бригадиру, который еще рот не успел закрыть от удивления на невиданную прыть иностранцев:

— Работы ваши я останавливаю, все нарушения ТБ, ПБ, охраны труда и прочее устраните, тогда снова с комиссией приедем принимать ваш объект. А сейчас работы запрещаю.

Ему, понятно, на мое запрещение есть, что положить. Но пока мы садимся в машины и разворачиваемся, он молчит как Лига наций. Видимо, Чемберлена испугался все-таки.

Поздний вечер того же дня. Из города приезжает начальник тех замечательных буровиков. Весь день он мотается в поисках запчастей, топлива, продуктов и т.д. Владельцы про них просто забыли, и выкручиваются буровики благодаря такому вот Сан Санычу. Я так думаю, что владельцы из своего города за 200 км появятся к окончательному расчету.

— Сан Саныч, извини, дорогой, но бригаду к работе в таком состоянии не допустят.

Невысокого роста, с лицом Платона Каратаева, пехотного сталинградского сержанта и дядьки Савельича одновременно, в замасленной телогреечке — сам и снабженец, и шофер старинной УАЗки, и ремонтник и отец родной для бригады. Невесело сидит на стуле в нашем ночном штабе и знает наперед все, что я ему скажу.

— Так чего ожидать от хламья ржавого? Хозяева этот станок на свалке металлолома нашли, подшаманили немного и нам подсунули. По телефону меня приглашали, говорили новый. Я людей сорвал. Куда теперь среди зимы устроишься? У нас-то дома совсем с работой плохо, а здесь платить много обещали. Я ведь, как увидел станок, сразу им сказал, не будет он к работе допущен. Сейчас хоть и не советские времена, и инспекции наши куда-то подевались, но ведь всему же есть предел. Элементарными вещами оснастить машину надо было? Тем более, на иностранцев работаем. Где я теперь столько кожухов на все ремни найду? Чем закрыть все опасные крутящиеся детали? На остальные мелочи времени не хватило, но их исправим. Серьезные как исправлять?

— Вряд ли, чем могу помочь тебе. У нас другой профиль и другая техника. Но ты же понимаешь, если закроют тебя, придется в срочном порядке другого субподрядчика искать.

— Так это понятно. Здесь обид никаких быть не может. Ну ладно, чего говорить, пойду я?

После полуночи прошу диспетчера найти Сан Саныча по какому-то другому делу. Оказалось, ушел он пешком к своей бригаде. Ко всему прочему автомобиль у него сломался, а у нас постеснялся просить.

Через день снова поехали. Морозец градусов на 15, ясно. Солнце в самой высокой точке для этого времени года находится: чуть-чуть выглядывает из-за горизонта. От этого небо меняет цвет с ярко-голубого на юге до темно-синего на севере. Два сверкающих джипа с антеннами радио и спутниковой связи, с различными фарами, отбойниками и прочими прибамбасами снова приближаются к бурстанку. Иностранная комиссия методично и упорно, не забыв респираторы, продолжает свою работу.

Бригада выстроена перед бурстанком, еще издали заметно что-то ярко-оранжевое на головах. Оказывается, совершено новые каски. Не ношенная, колом спецодежда, негнущиеся рукавицы с оттопыренным указательным пальцем. Какими путями Сан Саныч все это достал, могу только догадываться. Злополучная лампа висит на положенном месте, провод подвешен на кольях и замотан специзолентой, подозрительно смахивающей на полоски от грязных кальсон.

Но самая большая неожиданность — бурстанок. Вся эта немаленькая машина со всеми многочисленными, угрожающе вертящимися частями, сочащимися маслом и раствором шлангами, ужасным электрощитом и прочими, мало эстетическим подробностями, — все это закрыто рубероидом и представляет собой подобие саркофага. Для верности рубероид на земле придавлен бревнами. Чтобы не сдуло ветром. На совершенно бестактный вопрос, как же подобраться к отдельным механизмам, получен лаконичный ответ: а нечего, мол, туда пробираться, все автоматизировано и управляется вот с этого вычищенного до блеска пульта.

Все довольны, особенно касками. Представление окончено. Занавес.

Этот участок был самым тонким местом в нашем проекте. Хорошо, скважин стометровой глубины понадобилось всего три. Сам проект в условиях сложнейшей инфраструктуры месторождения более ста человек с 70-тью единицами техники выполнили точно в срок за пять зимних месяцев. Иностранный заказчик поразился, выразил удовлетворение и сделал главное — выплатил нам 14 миллионов долларов.

***

Ну что, любезный недруг бизнесменов, понравилось тебе? Если нет, ничем больше помочь не могу. Дети быстрее меня поймут. Если вдруг да, не надо думать, что я исключение. Главное хочу доказать: для наших империалистических целей обогащения нужны люди. А чтобы мы обогащались быстро и надежно, люди должны хорошо работать. А хорошо люди работают, когда им нравится. А понравится им, когда я создам подходящие условия. И чем шире у меня возможности вовлечь в мой бизнес как можно больше работящих людей, тем бизнес успешнее. Вот и решай, полезный я человек или паразит на теле общества. Только имей в виду: от твоего мнения, от наших с тобой разборок ничего не зависит. Жизнь набрала большие обороты и ее уже не остановить.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Я читал собственный рассказ как фантастику. Чуть со стула не упал. Неужели такое было? Кто же в это поверит? Сам бы не поверил, если бы не мой почерк. Датировано всего лишь 2000 годом, бумага слежалась. Сон какой-то…

Последний абзац, равно как и предыдущие глубокомысленные выводы, поразили меня собственной наивностью! «Жизнь … не остановить»… Вот олух простодушный. Остановили! И очень даже просто, спокойно и уверенно. И не какие-то там «обманутые, ограбленные», несчастные жертвы перестройки. Мощный, разросшийся за 15 лет до галактических масштабов класс чиновников с легкостью замазал густой олифой робкую картину бизнеса. Картину, писанную неопытной рукой в мучениях, но светлую своей перспективой. Бизнес они загнали на периферию, себе оставили центровое место в деле развития страны.

Сегодня бы Витя без работы в аппарате не остался. Уже попал в эту обойму, — при бурном развитии чиновничества работа всем своим найдется. И торговлей, кстати, оттуда легче заниматься.

Контроль госорганов и тогда был, — недаром бухгалтер уставшей выглядела. Без контроля нельзя. На то и щука, чтобы карасям не расслабляться. Но если природное равновесие видов нарушить в сторону щук, карасей они пожрут полностью, потом друг дружку начнут, и превратится озеро в болото.

Потом, что это за манера такая: по телефону решать вопросы? На слово верить? Купцы тоже, понимаете ли, нашлись. А как обсуждать «откаты», цифры на бумажках писать, опасаясь прослушки? Как условия обозначать в приватной беседе?

За 15 лет простая и ясная конкуренция производств заменилась соперничеством по близости к чиновнику, по родственности с ним, по тесным связям. По-моему, это называется коррупцией? И настолько успешно и завидно она настроена, что уже не только банальные госчиновники, — служивые люди из частных компаний, не говоря уж о госкорпорациях, норовят каждый на своем уровне скрысятничать, своих же начальников или хозяев обойти в ратном деле откатов. И никакие службы внутренней безопасности не помогают. Нет, конечно, проводятся тендеры и другие мероприятия с красивыми иностранными названиями. Но это так, для оформления.

А когда нет честной конкуренции, что происходит? Правильно! Деградация производства. Схема проста: есть выгодная ниша бизнеса, в которой трудится с десяток фирм. Заказ надо еще получить, его объем меньше, чем все фирмы могут сделать. К тому же заказы и условия оплаты бывают разными. Фирмы конкурируют между собой, стремясь предложить лучшее качество, скорость выполнения и цены. О невыполнении заказа даже и речи нет. Это все показано, когда заказчику очень важно получить конечный результат. Именно результат, а не побочные эффекты в виде личного интереса. В этом случае заказчик для своей выгоды получения хорошего результата стимулирует честную конкуренцию, повышающую эффективность фирм.

Когда это выгодное поле заметили, приходит видный господин, скорее всего из крупных госчиновников, а может, и их представитель. Скупает солидное количество фирм, а заказы получает с помощью административно-стимулирующего метода. Побочные эффекты начинают главенствовать над нужным некогда результатом. Персоналу бывших фирм, а ныне вассалам видного господина совершенно не обязательно стараться, развиваться, делать работу хорошо, вовремя, до конца — там, наверху все равно заказ обеспечат. Конкуренция исчезла, деградация производства неизбежна. Потом, понятно, банкротство и опять же с личной выгодой. Зато все участники административно-стимулирующих сделок довольны и к тому же по дороге изрядно расплодились. И укрепили свое центровое место в деле развития страны.

Может чиновники такие значительные из-за своей внутренней конкуренции? Нет среди них конкуренции, поскольку нет критериев их деятельности. Обычное подсиживание, карьеризм на лояльности — все старые советские приемы. Только дополненные покупкой должностей и алчностью, имеющей почти законную реализацию. Поэтому и действуют иногда фантастически глупо. Примеры видны каждый день. Одно только запрещение антифашистской литературы с фото свастики в контексте чего стоит! Остались, конечно, профессионалы чиновничьего дела, без которого ни одному государству не обойтись. Но чудовищно разбухшая, буйнорастущая бюрократическая плесень сводит на нет и имидж госмашины, и бизнес, и прогресс.

А наивные думали — обороты… не остановить…

Print Friendly, PDF & Email

12 комментариев для “Григорий Быстрицкий: Просто… до тошноты

  1. Прошу прощения. Но если после первых строчек я не вижу завязки и вообще того, почему автор взялся за перо, я перехожу к другим делам.

  2. Все неправда. Бабка с ваучерами завода, буровая с рубероидом, идиоты иностранцы — вся статья сплошной вымысел, да ещё написанный плохо. Нудный пересказ, ни образов, ни прямой речи, «сиротская проза», в стенгазету лучше писали. У меня было 250 ваучеров ( я их покупал — задешево). Я их вложил, как казалось, лучше не придумаешь, в «нефтянку». Была такая «шарага» — «Гермес-Союз» — где та «шарага», один Бог знает, и где те ваучеры тоже. Убежали и концов не найдешь. Сплошной обман — вся приватизация была. Только мошенники нажились. Директора заводов, комсомольский и партийный актив — посмотрите на списки «ФОРБС» — одно жулье наверху, а нынче ещё и «чекисты Путинские».

    1. Ну, так Вам же виднее. Это Вы в сезон 1999/2000 по Харьягинскому месторождению (Коми), по сейсмическим профилям мотались, бур станок (не путать с вышкой глубокого бурения) инспектировали, с иностранцами по полгода непрерывно общались… А автор, он что… В Бостоне от кого-то услышал сплетни, да и наврал. Гермессоюзов разных тогда сотни были. Не проще было в одну Роснефть-Пурнефтегаз вложиться? Последний чековый аукцион в Салехарде был. С 250 ваучерами в журнал врядли попали бы, но несколько USD М обеспечили бы наверняка.

  3. Уважаемый Григорий,
    а нет ли в Вашем рассказе элемента лукавства?
    Возможно, Вы правы, иметь на столе книгу Чубайса было условие необходимое, но достаточное ли? Может быть для того, чтобы сделать его полным — необходимым и достаточным — нужно было находиться в нужный момент в нужном месте?
    А если я прав, в чем, понятно, не уверен, то что это за система, где результат не зависит от твоих мозгов, а от набора случайных обстоятельств?
    Так, например, во Владивостоке был завод «Радиоприбор». На нем работало только основных производственных рабочих 6 тысяч человек, внутри по территории между цехами ходил автобус, а производили там головки самонаведения для ракет. Ракеты с такими головками ушли в прошлое, а вместе с ними все, кто работал там, переквалифицировались в «челноков», стали возить что-то из Китая. Помог бы им ваучер, правильно вложенный в родимое предприятие?
    А рядом был огромный фарфоровый завод, вещи делали просто уникальные. Но печи, ростом в шестиэтажный дом нужно загружать и топить, вне зависимости от того, полна ли печь, или там всего одна тарелка. Все бы хорошо, но в состав глины должен был входить еще один компонент, тоже глина, но какая-то особая, ее возили с Западной Украины. Дело не в конфликте, а в стоимости железнодорожных перевозок. В цену были продукции заложены взятые с потолка советские транспортные цены, для рыночной экономики они оказались неприемлемы. А продукция завода должна была обеспечивать население на территории от Тихого океана до Урала включительно. А в цену конечному потребителю доставка на Южный Урал не вписывалась. Им куда надо было вложить ваучер?
    Вам интересны такие примеры? «Их есть у меня!». Так что Ваш рассказ — счастливое исключение, по типу — «С неба звездочка упала… «

    1. Янкелевичу: Володя, извини, только сейчас прочитал твой пост: «…результат не зависит от твоих мозгов, а от набора случайных обстоятельств…» — могу сказать, что «…нужно было находиться в нужный момент в нужном месте…» это тоже немножко мозги. Задним числом мы все умные, например, только через годы я понял, что ваучер надо было вкладывать, еще скупать и еще вкладывать в другое направление, где финэффект оказался в разы выше… Для понимания, что данные ракеты больше не нужны, надо разбираться в военном деле профессионально, — тогда туда незачем вкладываться. Это тоже мозги. Но в примерах полегче, хоть не было у людей опыта, какие-то признаки прогноза можно было увидеть. Но это тоже мозги. В моем рассказе нет обобщений по стране. Есть конкретный пример, пусть даже и удачный. И есть настоящее время.

      1. Ведь Ваша статья, уважаемый Григорий, в большей степени про акции, чем о ваучерах, а акции — это основные фонды: станки и стены, которые не всегда теряют в цене, а иногда даже повышаются. Поэтому, удачное размещение ваучера — благо, а не удачное — выброшенная бумажка.

        1. Совершенно верно, уважаемый Ефим, акции, доля собственности — главное. Приобретается, ведь, разными способами: ваучерами, деньгами, опционами, интеллектуальным вкладом… Я педалирую тему ваучеров, поскольку это были не просто бумажки, а весьма важные ценные бумаги.

  4. «То ли дело при Брежневе. С утра разнарядка, потом пару часов разговоры по телефону и радио, после 11 уже стол накрыт и пуля расчерчена. А куда спешить? Все необходимые меры для безусловного выполнения плана приняты (о чем и доложено с утра куда надо), карьерного роста не предвидится — там другие механизмы работали. Денег больше зарплаты и положенной премии не заработаешь. Гореть на работе незачем. Зато общение с друзьями не лимитировано.»
    Вот здесь все ответы.
    Вы считаете, что стали жить хуже. Т.е. при советской власти ваше благосостояние наростало при вашей тогдашней расслабухе.
    А потом всё пошло не так, вы не вписались.
    Слишком вы привыкли к расслабухе.
    Бывает. Вот моё благосостояние, как я ни старалась, не возрастало. Посему, почуствовав, что перестройка кончится перестрелкой, я, при открытых Горбачёвым возможностях, бросив всё (собственно, ничего и не было, имущества было продано на 10 000 рублей при суммарном стаже всех членов семьи 100 лет, т. е 100 рублей в год оставалось при скромном питании), бежала.
    И получилось жить очень хорошо, В Америке. Об Израиле и мыслей не было.

  5. Если все выкупили за 6 ваучеров, в т.ч. один Ваш, — должны были стать владельцем 16.7%. Это тоже не мало, учитывая
    «… пришел на один день позже, настолько несерьезно я к этому отнесся». Или как-то по-другому сложилось?

    1. Нет, второй этап приватизации проводился совсем на других условиях, нежели первый. На первом — ваучер просто переводили в деньги по номинальной стоимости; было все равно, за деньги ты покупаешь акции или за ваучеры. Остаток акций покупался только за ваучеры, которые пришли на аукцион на втором этапе. Мои четыре, таким образом, не пришли.

      1. Тогда много интересного было… Одна из фишек Гайдара-Чубайса заключалась в том, что на ваучерных аукционах стоимость предприятия оценивалось по старому советскому балансу, который был копеечным и с перекосами по отраслям. Когда предприятие уже было приватизировано, по специальной, единой методике проводилась переоценка, стоимость возрастала. Таким образом, ваучер, оказывается, весил прилично. Осознали это не все, кто понял — тут же развели информвойну против ваучеров, народ побежал ваучеры продавать, а эти — скупать мешками. Кого тут винить? Сколько раз Чубайс призывал не продавать, а вкладывать? Но когда на экране телевизора ваучеры рвут, это действовало психологически эффектнее. Поэтому за один долл можно было купить 4 ваучера

  6. «Чубайса с ваучерами кто только не ругал. А, между прочим, все было очень понятно расписано, все разжевано в тех двух синих книгах, которые на два года стали настольными. Кто хотел нормально все сделать, кто хоть чуток извилинами пошевелил, у того и получилось. У нас бабушка-вахтерша ваучер свой единственный за бутылку не обменяла, а в родное предприятие вложила. Все эти годы, с некоторыми преференциями акционера, работу постоянную имеет. А сейчас за этот бесплатный ваучер, к зарплате еще и дивиденд добавился. А те, кто ваучеры по дешевке скупал (СМИ тогда хорошо на снижение цены поработали) и в свое предприятие вложил? А те, кто кроме ваучеров на денежный аукцион еще и выручку от продажи всей своей нехитрой, советской собственности принес? Таких у нас более трех тысяч человек и еще столько же, ничего не вкладывая, получили акции бесплатно. Был способ приватизации, когда 25% предприятия бывшим и настоящим работникам перешли. С какой же это стати все время долбят о «разграблении»?»
    ——————————————————————————
    Совершенно с Вами согласен! И я расскажу, как сам чуть не стал хозяином предприятия, на котором тогда работал. У меня было 5 ваучеров. Один ваучер я вложил на первом этапе приватизации, на котором я получил немного, порядка 30 акций. Второй этап был более серьезный. Для него я отложил оставшиеся 4 ваучера. Решил прийти на аукцион в последний день вложения, решил перехитрить кого-то. Но надо же, каким лопухом оказаться — пришел на один день позже, настолько несерьезно я к этому отнесся. В результате оказалось, что все предприятие было куплено всего за 6 ваучеров, настолько наш народ не верил никому, ни Чубайсу — рыжему, как его прозвали, ни вообще никому. Так я не стал капиталистом, владельцем завода, газет, парохода.

Добавить комментарий для Шейнин Леонид Борисович Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.