Сосуществование — восприятие друг друга — диалог между странами и народами, взаимообогащение — созидание нового.
Человек в мире. «Израиль — Умани»
Галина Подольская
(Проект Объединения профессиональных художников Израиля, Уманского художественного музея, Украино-израильского центра образования, науки и культуры — UKRIS)
«Знай! Весь мир — это очень-очень узкий мост…
И главное, совершенно не бояться!»
Рабби Нахман
Если хочешь сделать мир лучше, подари миру частичку художественного образа страны, в которой ты живешь, укрепи «узкий мост» даром сердца, вложенного в твою работу. Дар в искусстве — особый дар: в нем — залог мира и взаимопонимания друг друга. Этот мост соединяет Землю Обетованную со священной землей Умани.
Известно, что художественный образ представления о мире складывается через эстетическое восприятие предмета искусства и познание — изучение истории, традиций, национального колорита. Искусство — эмоциональная составляющая человеческой культуры, форма общественного сознания, способная созидать мир. Художественный образ, созданный в сознании художника и запечатленный рукой мастера в произведении искусства непременно находит свой путь к сердцу зрителя и находит точки соприкосновения. Искусство объединяет мир, обнимает его, одевает в духовную броню, побуждая к позитивному восприятию действительности. Вот почему сама тема акции — «Человек в мире», — по которой подобраны работы израильских художников, переданные Уманскому художественному музею, ныне является своеобразным культуртрегером в пространстве сближения людей и культур.
Историко-культурное обоснование проекта
Дружеские связи и общее представление о назначении искусства в мировом культурном пространстве стали основой для создания международного проекта «Человек в мире. Израиль — Умани» — первого совместного проекта Объединения профессиональных художников Израиля, Уманского художественного музея и Украино-израильского центра образования, науки и культуры — структурного подразделения Уманского государственного педагогического университета имени Павла Тычины (UKRIS).
Идея создания совместного проекта родилась сразу, как глоток воды, — в знойное лето 2014 года в Иерусалиме — в день нашего знакомства с профессором Натальей Цымбал, руководителем Украино-израильского центра. Мною была предложена концепция акции передачи картин Уманскому художественному музею, без промедления получившая поддержку со стороны Натальи Цымбал, взявшей на себя бремя будущих ступеней, которые предстояло пройти в Украине прежде, чем Умань увидела картины членов Объединения профессиональных художников Израиля включенными в собрание художественного музея. Началась рутинная работа по подготовке сопроводительного материала к передаче картин художников — работа организаторов проектов, которую, как правило, не видно на торжественных мероприятиях, если все сложилось, а если нет… то начатый проект может так остаться «начинанием».
И вот в канун Рош ха-Шана 2014 года в Уманском художественном музее в присутствии городских властей и общественности была осуществлена передача работ израильских художников Виктора Бриндача, корни рода которого связаны с Уманью, Андриана Жудро и Анны Зарницкой. Эти работы включены в постоянную экспозицию художественного музея. Ретроспективно эти события можно рассматривать как первый этап проекта «Человек в мире. Израиль — Умани».
28 марта 2015 года перед студенческой аудиторией факультета искусств Уманского госпедуниверситета состоялась презентация израильской коллекции в полном составе. Ее дополнили работы Аарона Априля, Анатолия Баратынского, Бориса Геймана, Рут Гроссман, Эдуарда Гроссмана, Вениамина Клецеля, Иосифа Капеляна, Шауля Космана, Аркадия Лившица, Маргариты Левин, Сергея Москалева, Анатолия Метлы, Любови Минкович, Германа Непомнящего, Аркадия Острицкого, Анатолия Финкеля, Григория Фирера, Ильи Хинича. Все работы были представлены на прочитанной мною лекции об Израильском изобразительном искусстве с демонстрацией фильма об этих художниках, чьи работы имеются во многих музеях мира. И я считаю для себя честью представлять израильских художников такого уровня, продвигая Израильское изобразительное искусство в мировом музейном пространстве.
После презентации в университете в этот же день состоялась церемония передачи 22 картин израильских мастеров Уманскому художественному музею, располагающемуся в помещении величественного католического костела Успения Богородицы в стиле классицизма 18 века.
Работы были переданы на открытии выставки израильского художника Виктора Бриндача «Камни Двенадцати колен Израилевых» из собрания Одесского Дома-музея имени Николая Рериха, организованной Уманским художественным музеем и Украино-израильским центром (UKRIS, УГПУ). Выставка была тепло принята уманчанами. Директор музея Тамара Гай организовала экспозицию так, что она начиналась с жемчужины в коллекции Уманского художественного музея — работы Виктора Бриндача «Шаббат».
Все эти торжественные мероприятия в Умани были приурочены к Песаху и Дню рождения Рабби Нахмана — дням знаковым для еврейской истории и культуры, объединяющим наши земли.
Цадик Нахман из Брацлава — правнук основателя хасидизма цадика Бешта — ныне один из духовных лидеров этого движения. Он бывал в Эрец Исраэль — в Цфате и Тверии, но счел себя недостойным священного Иерусалима. Последние годы жизни рабби связаны с Уманью, где с 1810 года его захоронение стало местом паломничества хасидов, подобно осколку Стены Плача в Иерусалиме. Как и все, приезжающие из Израиля, я посетила это реликтовое место, приложила руку к святая святых хасидов мира … Женщины с покрытыми головами и молитвенниками в руках… Не буду говорить о политике… Мир перевернулся, а нормальный человек жаждет мира, потому и тянется к святым местам, идя к реликвиям за своей надеждой…
Хасидский район в Умани — удивительное место. Попадаешь, словно в Меа-Шеарим. Все вывески на иврите. Люди в традиционном еврейском облачении. Гигантская синагога — на шесть тысяч человек! Не представляла, что такое бывает не в Иерусалиме, а оно просто есть в Умани!
Что и говорить, Умань — особая страница истории евреев — колыбель хасидизма, одна из главных вех в его истории. Иначе говоря, проект «Израиль — Умани» вырос из исторических предпосылок, как восполнение утерянного культурного звена, восстановление которого ныне и происходит.
Проект «Человек в мире. Израиль — Умани» знаменует внутренний вектор движения, поскольку исходит от самих деятелей израильской культуры, их личностной потребности участвовать в этом процессе. Отсюда возможность осуществления такого проекта на некоммерческой основе, без помощи государственных структур и спонсорских вложений.
В данном случае важны этическая и эмоциональная стороны. Это и определило желание столь ярких художников участвовать в акции, хотя никто из дарителей, как и организаторы, материальной выгоды не имеет. Но всеми участниками проекта движет стремление донести до наших современников позитивный образ Израиля.
Запечатленный в изобразительном искусстве, такой образ сродни метафорическому «Обновлению души», о котором писал Рабби Нахман в своей книге «Мешиват нефеш». Эмоционально он обладает художественной силой воздействия, подобно противостоянию добра насилию во имя духовного в человеке.
Книга Книг о человеке
Книга Книг… Так говорят о Библии, когда хотят наиболее емко обозначить ее место в человеческой культуре. С течением времени ее созидающая энергия не убывает. Почему? Она о человеке в мире сотворенном. И в век стихийных, как египетская казнь, бедствий, человек тянется к тем основам жизни, которые служили опорой бытия, как к искомому равновесию в себе и мире.
Идея Творения как Творчества пронизывает Библию:
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков».
И в произведениях художников яркого дарования приобрело характер искусства творящего.
Моше выводит евреев из Египта. Но дойти до Земли Обетованной не каждому по силам. И человеку не хватает чуда, в реальность которого хочется верить. И вот «Моисей изводит воду из скалы». И утоляют страждущие жажду, и возвращается утраченная в скитаниях надежда. Оранжево-огненный закат подчеркивает напряженность момента запечатленной Анатолием Финкелем сцены.
С 10 века до н.э. Иерусалим — столица Царства Иудейского (по имени колена Иегуды — сына Иакова-Израиля). Акварель Аарона Априля «Яков и его сыновья» мысленно обращает наше внимание к ключевому для евреев сюжету «Благословений Иакова», воплотившему пророчества о судьбе нации через судьбы своих двенадцати сыновей. Земельные наделы сыновей — это территория нынешнего Израиля. Идея воссоединения Двенадцати колен Израилевых на земле Сиона была положена в основу создания Государства Израиль в 1948 году. В работе художника дается образ обобщённый, вне конкретного времени, скорее символический, созданный в стилистике характерной для искусства эпохи постмодернизма. Но и в этой стилистике, сочетающей акварели и белила, художнику удается воплотить совершенно определенный сюжет: Яков дарит Иосифу кафтан из кожи и света, который вносит смятение в мысли и поступки других его сыновей. Жить среди людей и остаться человеком — во веки веков — испытание нравственное.
В работе Аарона Априля «В походе. Пала лошадь» из серии «Маккавеи» художник оживляет страницы истории национальной борьбы за свободу иудеев во времена Маккавейской войны… До начала нашей эры иудеи одержали победу над Селевкидской державой… Война и мир — и противостояние, и генетическая потребность человека выжить, и пережить Холокост, и вновь обрести свою Землю Обетованную, и созидать ее во имя мира и человека в нем.
В многофигурной композиции, складывающейся из цветовых пятен — ощущение действа, в котором переплетены чувства, индивидуальные характеристики героев и глубокий философский смысл.
Образно-символический характер носит работа Эдуарда Гроссмана. В ней рождение Иерусалима подобно клубку света. Свет «ползет» по полотну и превращается в цвет, точнее, в цветовую гамму, в которой — желтый, голубой, зеленый, красный и все их оттенки… Цветовой речитатив художника захватывает фантазийным совмещением предметности и абстракта, преобразуясь в квинтэссенцию искусства творящего, как библейское: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Он был сотворен во имя мира и человека в нем.
Портреты иудеев
Значительная часть переданных израильскими художниками работ, — портреты евреев и это понятно, учитывая святыни иудаизма, находящиеся в Израиле и Умани. К тому же сама история распорядилась так, что Рабби Нахман, могила которого стала местом паломничества хасидов мира, бывал на Святой Земле. И эта полная таинств поездка, совершенная цадиком 1798 описана в книге «Путь земли».
Рабби Нахман был убежден, что «всё в мире — всё, что существует, и всё, что происходит, — это испытание, предназначение которого — дать тебе свободу выбора. Выбирай с умом». Не о том ли — только в изобразительном искусстве — работа Анатолия Метлы «Читающий Тору»? Две свечи — выбор — рассеивают свет по всему полотну. Работа полна неповторимой игры света с глянцевыми и матовыми бликами. Мощные размашистые мазки. Перед нами — собирательный образ неведомого иудейского Учителя. Кажется, сам Рабби Нахман в Тверии или в Цфате углубился в страницы Пятикнижия, постигая магию мудрости. Характер волевой, убедительный, сильный, афористичный, словно «Книга нравственных качеств» духовной жизни.
В центре учения Рабби Нахмана стоит отношение единоверцев к своим приверженцам. Цадик — душа, человек — тело. Эти понятия взаимно дополняют друг друга. Хасид «должен прилепиться к цадику», впитывать его слова и, отбросив мудрствования, прислушиваясь к суждениям цадика, научиться мыслить его умом. В этом — «основа благочестия». Однако и цадик нуждается в хасидах, поскольку постижение Божественного смысла в его озарениях происходит через людей. Примечательно, что до Рабби Нахмана хасиды рассказывали друг другу лишь истории о прославленных цадиках. Рабби ввел в хасидизм фольклорные сказки и притчи, оказавшиеся особенно привлекательными для подрастающего поколения. «Праведный дедушка» Маргариты Левин – и впрямь светлый сказочник. Через приключенческую фабулу и сказки-аллегории он открывает юным мудрость мира. Это им предстоит жить в новом мире, но искры любви к нему должны запасть в сердце сейчас. Теплые коричнево-палевые тона с кипенно-белыми всполохами, словно зарницами.
В работе «Еврей с Торой» Вениамина Клецеля — иной хасидский характер — горячий, веселый, задорный, с юмором. Художник изобразительно воплощает мысль Раби Нахмана о том, что в мире не должно быть места отчаянию, что «уныние — худший враг веры». О влиянии положительных эмоций на человека Рабби Нахман писал: «Развивай в себе привычку всегда напевать какой-нибудь мотив. Он даст тебе новую жизнь и пошлёт радость в твою душу». «Симхат Тора» — «радостная Тора» — радостные краски, фовистская манера исполнения и еще — художественная память о бытии восточно-европейского местечка…
Эта же художественная память о штетле, но в мотиве «Скрипач на крыше» звучит в жизнеутверждающих красках на полотне Ильи Хинича, пропитанном образами «Блуждающих звезд» Шолом-Алейхема, впитавшем музыкальные впечатления от мюзиклов «Скрипач на крыше» и «Шербурские зонтики» одновременно. А сейчас…
В злате струнных созвучий скрипки звонкой, певучей
И творятся молитвы иудейских созвучий.
Иешивы, как дети, слыша скрипку на крыше,
Крутят чуткие пейсы, чтоб казаться повыше
И моленья возносят высоко-невесомо
К небу, отчему небу, как к единому дому.
Работа Виктора Бриндача — «Шаббат» — синтезирует ощущение национального романтизма, эмоционально объединяющего представление о еврействе в переданной коллекции. Семья — главное достояние мира, его продолжение. Какими мы вырастим своих детей? Что принесут они в этот мир? В изображении художника семья несет свой мир — миру.
На лицевой стороне работы, внизу у подписи, каллиграфически выведено трогательное посвящение: «Вере Моисеевне Уманской от внука. Виктор Бриндач». Примечательный факт из биографии семьи художника: бабушка Виктора по материнской линии была из семьи ультрарелигиозных евреев. Она родилась в Умани и проживала здесь до замужества. В самой фамилии Веры Моисеевны запечатлелась принадлежность к месту рождения — еврейскому местечку конца 19 века, ставшему местом паломничества хасидов мира. Ее муж, Григорий Давидович Могилевский, дед художника, — родом из Любавичей Могилевской губернии — места более чем известного евреям: здесь родился Йосеф Ицхок Шнеерсон — шестой Любавический реббе.
Известно, что в истории все возвращается на круги своя. Работы Бриндача-внука, израильского художника, находятся в Бруклине, ставшем стараниями седьмого Любавического реббе — Рабби Менахема-Мендл Шнеерсона — центром молодежного движения хасидов Хабада. На одном из автопортретов художник изображает хасидского раввина — в субботнем халате, в меховой шапке –штраймл. В глазах — свет Иерусалима небесного… А теперь вот — и в Умани!
Темы, связанные с семейным укладом, имеют для Виктора Бриндача одно из первостепенных значений. Семья для евреев — та ценность, которую человек может создать лишь с благословения Всевышнего. Семья — взаимоуважение и ответственность друг перед другом, воспитание детей. На жанровом полотне «Шаббат» запечатлен момент приготовления к субботней трапезе. Отец, четверо сыновей, дочка с каштановыми волосами в красном сарафане с расшитым подолом. На мальчиках белые крахмальные рубашки с голубоватым отливом в заломах ткани. Все торжественно стоят, торжественно сосредоточившись на молитве перед шаббатной трапезой. На стуле — младшенький. Рядом с ним — мать. Только не сидится непоседе в ожидании халы… Так в семье ребенок получает первое представление о правилах поведения и традициях своего народа, любовно несущего устойчивую верность царице Субботе. Почему все так нарядно одеты? Почему стол устлан праздничной скатертью с выбивкой по краю? Две свечи в барочных подсвечниках, сосуд с кошерным вином, салфетки, серебряные приборы…
Сам интерьер дома полон тепла внутреннего мира его владельцев — книжный шкаф с книгами в богатых переплетах, большие напольные часы, стулья, обитые зеленым сукном. Общий вид дополняют бордово-синие сатиновые портьеры с благородным рисунком и бронзовая люстра. По самим деталям интерьера можно судить о достатке и европейской культуре дома, которую эта семья привезла с собой в Иерусалим. И сейчас Святой Иерусалим благословляет семью на шаббат, как нежный нарождающийся месяц в ночном пейзаже за отворенным окном.
Таков влюбленный реализм, как образно определил манеру Виктора Бриндача П.Люкимсон. Вот она — красота еврейских традиций, очищенных от суеты, когда всё реалистично и, кажется до нереальности прекрасно.
Это то, чего никогда не было в детстве Виктора Бриндача, совпавшем со Второй мировой войной и послевоенной разрухой, но заронившем немыслимую мечту — стать художником. В одной из книг Рабби Нахмана есть слова: «Ты находишься там, где твои мысли. Так позаботься о том, чтоб твои мысли находились там, где ты хочешь быть». Мистическая тайна? Нет… Тропа истины, по которой идет художник.
И, Рабби Менахем-Мендл Шнеерсон, известный как Любавичский (Любавический) реббе седьмой и последний реббе Хабада, один из самых ярких еврейских деятелей 20 века. Известное хасидское высказывание «Каждый хасид видит в своём Реббе — Машиаха» послужило толчком к тому, что хасиды Хабада стали открыто говорить о том, что Рабби Менахем-Мендл Шнеерсон и есть Машиах. Вместе с тем невозможно отрицать роли Рабби Шнеерсона в процессе национального самоутверждения евреев в мире, особенно в воссоздании еврейских общин в странах СНГ после распада СССР. 14 апреля 1992 года было принято раввинское постановление о том, что Любавический Реббе считается потенциальным Машиахом (бехезкат Машиах).
Таков человек в мире, созидающий его своей деятельностью.
Среди портретов иудеев, переданных в собрание Уманского художественного музея есть и портрет Рабби Шнеерсона, выполненный в гиперреалистической манере израильским художником Аркадием Острицким. Энергичный, доброжелательный, с потрясающе прописанной бородою. Кажется, что портрет написан с натуры.
В 1967 году в период Шестидневной войны в одном из своих выступлений в поддержку Израиля Рабби Менахем-Мендл Шнеерсон заметил:
«Это великое чудо, посредством которого Б-г позволил еврейскому народу жить независимо на Святой Земле — земле наших праотцев, земле, которую завещал еврейской нации Создатель неба и земли. Эта истина налагает особую ответственность на граждан Израиля».
В продолжение претворения этой Истины в жизнь — работы, переданные Объединением профессиональных художников Израиля Уманскому художественному музею.
На земле наших праотцев
Земля Израиля — по многоцветью, географическим достопримечательностям, историко-культурным объектам, находящимся на этом ближневосточном кусочке «войны и мира», — это то место, где каждому всегда найдется, что писать, и то, что потом способно тематически объединить самых разных представителей изобразительного искусства, наконец, напомнить Умани о земле, на которую когда-то совершил паломничество Рабби Нахман.
Израильские города-порты — Яффо, Ашдод, Эйлат… В них слились история и легенды, перековавшись в замысловатую цепь серьезных проходных событий. И теперь современные яхты отзываются бесчисленными огоньками на зов своего прадедушки портового маяка в импрессионистическом Яффо Сергея Москалева. Старый маяк, он помнит, как
В Яффо везли финикийцы все лучшее в мире,
Хоть возмущались немало Ашдод, Ашкелон:
Кедр ливанский, что рос в чужеплеменном Тире, —
Кедр для Храма — и выстроил Храм Соломон.
«Яффо» Иосифа Капеляна стоически выдержал ход истории, вопреки выпавшим на его долю событиям. Картина выполнена в реалистической манере. Но видно от голубизны неба и моря сами стены суровой крепости, словно насытились голубоватыми отсветами… И ветви веерных пальм, подобные раскрытым хвостам павлинов, теперь мерно покачиваются, как опахала.
Ласково Средиземноморское море Бориса Геймана. Оно не гудит — помогает тем, кто решил основать здесь город, в котором хочется жить, созидая мир. «Город у моря» Бориса Геймана — светлый, с мягкими переходами цвета, пастозный, словно сотканный из капелек застывшей на холсте росы.
А вот «Эйлатское утро» Германа Непомнящего — древний семитский порт, ныне более известный, как курорт. Гигантский горный хребет Эйлатских гор, текстурный, розово-палевый, дышащий жаром, он, будто медведь, прильнул к студеному морю.
И… почти славянские пейзажи. Степные раздолья, прозрачные полесья севера и средней полосы Израиля. Так художественно объединяются разные по ментальности культуры. Это тот зрительный ряд, который дорог выходцам из стран восточно-европейской диаспоры и тем, кто родился в Израиле. В этом смысле постель «Раздолье», масло на ДВП «Вечер» Рут Гроссман и акварель «Деревья» Любови Минкович, несомненно, родственны.
Просторы — не горы. Просторы — земля…
В ней — радость и горе, и доля моя.
Рахель ее пела, как жизни родник.
Израиль мой, — ЭРЕЦ — и вечность, и миг.
И вот Цфат — город, в котором в 1798 году непосредственно пребывал Рабби Нахман, как описано в книге «Путь земли». Цфат — город астрологии и каббалы, мистический чертог мудрецов и праведников, второй по святости после Иерусалима город:
От солнца белый, синеглазый Цфат —
Йерушалаиму молочный брат…
Здесь словно разговариваешь с Богом,
Освоив вмиг еврейский алфавит…
И на ухо мне что-то говорит
Сам цадик Нахман в граде белолобом…
Работа Аркадия Лившица построена по сути на двух цветах — белом и голубом. Белые дома с голубыми дверями, оконными проемами и сине-голубыми ставнями и… ощущение мистического дуновения ветра вдохновенья, который отточил, переточил, заморочил и вдохнул животворящую силу в письмена переплетенных тут дорог…
Иерусалим — город-псалом
В своей книге «Всеобщее исправление» (Тикун а-Клали) Рабби Нахман собрал и расположил в определенном порядке десять псалмов царя Давида. Цадик был убежден, что, прочитанное вслух в обозначенной им последовательности, помогает исправить дурное в душе человека, совершенствуя его духовно. И тогда Всевышний посылает читающему здоровье и удачу в его начинаниях. Иерусалим — город Давида, автора этих всесильных псалмов. Иерусалим — город-псалом, город-завет, подобный договору со Всевышним о спасении человечества в его бытии земном. Он и камень краеугольный, и сердце Вселенной, и пуп земли, с пуповиной которого связаны мировые религии. Он — город духа, опоэтизированный в искусстве стран восточно-европейской школы, искони тяготевшей к ощущению вечности.
Иерушалаим… Он расположился у подножия Масличной горы, застыв в графике Григория Фирера — вневременной, ландшафтной, этнографической, документально точной. Художник запечатлел архитектурный облик столицы Земли Израилевой со всеми историческими реалиями. Он подобен гигантскому белому кораблю, что пришвартовался в гавани Елеонского моря…
Желтым золотом отливают крепостные стены древнего града Давида, прописанные с гиперреалистической точностью в работе Андриана Жудро «Ворота 2. Дороги в Иерусалим». Воплощенное чувство пути, оно в дорогах, которым полны нахоженные за тысячелетия пути паломничества к Иерусалиму. Сизо-сине-голубые, словно в продолжение полос на талите или израильском флаге, они даны свободными, широкими, размашистыми мазками, будто заряженными энергией и теплом ступней тех, кто по ним идет. Работа называется «Ворота — 2», поскольку ранее художник уже обращался к самому объекту изображения. Речь идет о Мусорных воротах, находящихся в южной стене, обращенной к Хеврону. Это ворота, ведущие в Еврейский квартал города и к Стене Плача. И кипенно-белыми пастозными мазками обозначены фигуры людей в праздничных талитах — людей, идущих к еврейским святыням. Белое и оттенки синего — цветовые полюса, контрастные по цвету, но неразрывные, как цветовой символ Земли Израилевой. Это сочетание пронизано непрекращающимся движением к Иерусалиму и убежденностью художника в том, что дорогу осилит идущий. Декоративно в работе сошлись два изобразительных начала. Движению дорог и людей, изображенных, словно произвольно, в модернистской стилистике, противопоставлена статичность сияющего в вечернем мареве града Давида.
Правда, в течение тысячелетий «псалом» Иерусалима словно чуть-чуть стерся. И появились наслоения, как комментарии древнего текста. И вспыхнули алой зарею улочки Ершалаима, внося экспрессионистическое смятение в камни древнего града. Перед нами — полотно Анны Зарницкой — живописное, насыщенное по колориту, запечатлевшее состояние переходности. День переходит в вечер, и мир преображается сиянием предзакатного солнца, ощущение которого ты запомнил скорее чувством, чем разумом. Ввысь устремились фасады зданий, соединенные стрельчатой аркой. Стены домов дышат красками еще не свернувшегося базара. Крытый балкон, старое кресло, дверь приоткрыта возле прилавка. Сырость старого камня хранит зажатая в их тисках улочка. И… люди, люди, люди. Их силуэты читаются в мимолетных мазках, задающих работе общий ритм и движение. Жизнь неизменна, как текучая будничность, которой жив квартал под сводами арки. Этот контраст подчеркивают белые талиты и традиционные черные костюмы идущих евреев. Куда они идут?
К Западной Стене, где можно выплакаться и очиститься, пройдя все круги, предначертанные Всевышним. В работе Анатолия Баратынского, выполненной в постмодернистской манере, Стена Плача снимает экспрессионистическую напряженность. Графические линии — воздушные и тонкие. Фигуры молящихся, словно выгравированы на влажном от слез на камне. Нет! Высечены упрямым кремнем, подобно живому тексту на поверхности святыни иудеев. Каждый камень кладки Котеля прописан художником с ощущением самой текстуры строительного материала, в расщелины которого мы вкладываем свою судьбу. И вот уже наши письмена выстраиваются в разные линии смысла длиной в три тысячи лет… И животворящ дух добра, сострадания, совести и покаяния в «псалме неукротимом»…
А вот «Иерусалимская симфония» Шауля Космана — работа, захватывающая цветовой яркостью. Фантазийность и импровизационное мышление на лету подсказывают художнику пути музыки города. Янтарный сюрреализм Шауля Космана — весь из откликов и парафразов, в которых соединяются знакомые архитектурные строения с виолончелями, скрипками и клавишными в джазе. Работа выполнена в пастозной манере, объемная, словно архитектурно вылепленная молдинг-пастой.
Таков образ города Давида в «изобразительных псалмах» художников, проживающих на Земле Израиля. Таков нынешний художнический Иерусалим, до которого Рабби Нахману не пришлось добраться во время своей поездки на Святую Землю, хотя помыслы его и были обращены к духовной столице мира.
История как основа сотрудничества и создания общей культуры
В 1810 году, предчувствуя близкую смерть, Рабби Нахман решил поселиться в Умани, где за несколько лет до его рождения произошла кровавая резня. «Души умерших там за веру, ждут меня», — говорил цадик. 16 октября он скончался от чахотки и был похоронен на еврейском кладбище рядом с теми, кто погиб в дни Уманской резни во время восстания гайдамаков Колиивщины.
Со дня кончины Рабби Нахмана паломничество к месту его захоронения в дни главных еврейских праздников, особенно на Рош Ха-Шана, стало традицией брацлавских хасидов, — традицией, соблюдаемой до середины 1920-х гг. . В годы Советской власти вековая традиция была искусственно прервана, но в свете новых политических веяний возрождена в конце 1980-х гг. С 1991 года, согласно указу президента Украины, место захоронения Рабби Нахамана цадика получило официальный статус Историко-культурного центра брацлавских хасидов, выкупивших землю, на которой расположена могила. В январе 1993 г. во время официального визита в Израиле, Леонид Кравчук дал согласие на перенос останков цадика в Иерусалим, однако инициатива украинского президента противоречила завещанию рабби, поэтому против этого выступили лидеры брацлавского движения. Примечательный факт: в 1996 году двое израильских хасидов совершили попытку похищения священных останков для перезахоронения в Иерусалим. Инцидент был пресечен украинскими правоохранительными органами.
Сегодня, вследствие роста популярности брацлавского учения в Израиле, ежегодно на Рош ха-Шана могилу праведника посещает 20-25 тысяч паломников, что заставляет городские власти задуматься об организации их досуга. В этой связи понятно, почему проект «Израиль — Умани», с одной стороны, привлекателен для Умани, с другой, — нашел столь широкий отклик у израильских художников. Итог очевиден: теперь в Уманском художественном музее появилась коллекция, представляющая Израильское изобразительное искусство.
В современном Израиле выходцы из стран постсоветского пространства завоевали свое прочное место, обогатив коренные традиции страны Сиона школой стран восточно-европейской диаспоры. Объединение профессиональных художников Израиля в полной мере подтверждает это явление.
Проект «Израиль — Умани» демонстрирует единство взглядов выходцев из разных стран диаспоры. Среди дарителей есть те, кто по рождению или профессиональному образованию связан с Украиной, — это Виктор Бриндач, Вениамин Клецель, Анатолий Метла, Аркадий Лившиц, Герман Непомнящий, Григорий Фирер, Анатолий Финкель.
Кроме того, желание передать свои работы выразили и те, чья жизнь до Израиля была связана с Литвой (Аарон Априль, Шауль Косман), Молдовой (Борис Гейман, Эдуард Гроссман, Аркадий Острицкий), Беларусью (Андриан Жудро, Иосиф Капелян, Любовь Минкович, Илья Хинич), Россией (Анатолий Баратынский, Анна Зарницкая, Сергей Москалев), Рут Гроссман родилась в Иерусалиме.
Искусство обнимает мир! Израиль объединяет нас здесь и личностно делает другими. Дарение работ Уманскому художественному музею — подтверждение тому. Так вместе с эволюцией социальных эстетических норм изобразительное искусство обретает свою общественную функцию.
Обновление души
Участники проекта «Израиль — Умани» — члены Объединения профессиональных художников Израиля (председатель А. Зарницкая) — организации деятелей изобразительного искусства, созданной по типу общественных профессиональных союзов в странах восточно-европейской диаспоры. Тяготение к такого рода сообществам в Израиле понятно и естественно для выходцев из стран постсоветского пространства. Они получили лучшее, что было в Советском Союзе — профессиональное образование, в традициях которого было заложено представление о созидательной роли искусства в обществе. Вот почему ныне современное израильское изобразительное искусство представляет палитру, на которой сияют краски разных ментальностей, направлений и школ. Изобразительное искусство — своего рода лакмус воспитания чувств и эстетического вкуса, привитого спецификой профессионального образования, полученного в разных странах диаспоры и проросшего в новом качестве на новой почве.
Рабби Нахман был убежден в силе обновления души («Мешиват нефеш»). Через дарение и принятие дара душа обновляется. Дар через произведение искусства несет эмоциональный положительный заряд. И отношения между людьми становятся дружественнее. Переданные в коллекцию Уманского художественного музея работы израильских художников выполнены в разной стилистике, с большим или меньшим приближением к художественным исканиям 20-21 вв. Их объединяет главное — стремление донести до зрителя положительный образ Израиля, традиций иудаизма, бережно хранимых на Святой Земле, и образ Иерусалима, как святыни мира. Не случайно на обороте многих картин есть дарственные подписи художников: «В Умань из Израиля», что подчеркивает осмысление ими духовной нити между людьми в странах диаспоры.
Помимо всех художников, принявших участие в проекте, хочется поблагодарить тех, кто принял активное участие при подготовке проекта в Израиле, — Председателя Объединения профессиональных художников Израиля Анну Зарницкую за помощь в решении организационных вопросов, Владимира Боксера и Андриана Жудро — за подготовку фотографий к каталогу, Нинель Мерлин — автора фильма-презентации «Человек в мире. Израиль — Умани. Израильское изобразительное искусство в собрании Уманского художественного музея», который можно посмотреть в ютубе. Видеоряд с картинами проходит на фоне потрясающей израильской песни «Ben Adam» («Человек» или «Сын Адама», слова Амоса Римона, музыка Эдны Граната) в исполнении этнической исполнительницы Офры Хаза. Ее вокальные данные, гортанный выговор в сочетании с невероятной мелодией, подчеркивают вечность темы «Человек в мире» и романтическую убежденность человечества в том, что этот мир зависит от каждого из нас:
Человек, сын Адама!
Обними мир и держи его крепко в своих объятиях,
И делай это лучше всех…
Проект «Человек в мире. Израиль — Умани» отражает открытость Объединения профессиональных художников Израиля к культурному сотрудничеству и желание участников проекта своим вкладом обратить взор на позитивные действия Израиля в мировом пространстве.
Мост уже есть
Хочется поблагодарить профессора Наталию Цымбал, директора Украино-израильского центра Просвещения, Науки и Культуры (Уманский государственный педагогический университет), Тамару Гай, директора Уманского художественного музея, Татьяну Гейко, начальника отдел отдела по культуре и спорта Уманского муниципалитета, доцента Ольгу Музыка, заведующую кафедрой изобразительных искусств (УГПУ имени П.Тычины), Сергея Шандра, директора Уманского арт-объединения, — всех тех, кто проявил участие в организации выставки и воплощении в жизнь на Земле Умани международного проекта «Человек в мире. Израиль — Умани».
Замечательно, что на выставку в музей пришло столько людей. Сегодняшний мир рациональный и холодный, поэтому для того, чтобы отозвались сердца твоих читателей, слушателей, зрителей, нужно или очень много отдать себя, или просто оставить эту стезю. Впрочем, настоящая проблема, по-видимому, существовала во все времена. Не потому ли Рабби Нахман писал: «Знай! Весь мир — это очень-очень узкий мост»? Но и был убежден, что «главное, совершенно не бояться!» Сегодня этот мост уже есть.
Сосуществование — восприятие друг друга — диалог между странами и народами, взаимообогащение — созидание нового. Таковы звенья в цепи нынешней культуры «рассеянного племени». Не потому ли то, что раньше из диаспоры пришло в Израиль, сегодня в новом качестве обрело возможность возвратиться?
