Александр Левинтов: Май 15-го

Loading

В Крыму сейчас не ненавистный украинский травень, а наш, исконный, русский май, названный так в честь дружественного народа майя… Объявили «танцы!», и рука сама собой потянулась открывать бутылку водки.

Май 15-го

Заметки

Александр Левинтов

Вверх по реке Стикс

вверх по реке Стикс
уходят рожденные не умирать,
те, чьи дела и мысли
переживут и нас,
вверх по реке Стикс
движутся одиночки,
их пытаются сдвинуть воды,
но ещё больше — толпы,
кричащие «так нельзя!
базис эрозии есть закон!»,
но те, кто всему вопреки,
здравому смыслу и
глупым законам природы,
плывут вверх по реке Стикс,
знают: плыть надо только так,
если хочешь быть человеком

вверх по течению рек,
что называются Стикс

В комнате

из моего окна видно чистое небо, не наивное голубенькое небо летнего утра, а зрелый ультрамарин, ещё немного — и оно, небо, начнет обугливаться с восточного края, густеть, темнеть, будто ливневая туча, но ливневые и грозовые тучи не приходят к нам с востока, и потому так тихо и томно в воздухе, наивные плети березы, что совсем близко от моего окна, висят, невесовые, почти без движения и не шелестят — лепечут друг другу свои полудетские сказки и секреты, под березой что-то не поделили воробьи и гулко, жадно гукают лощёные голуби, у них какой-то шарнир в шее вставлен не по габариту, поэтому при каждом шаге голова мотается вперед-назад, мне было бы больно, а им хоть бы хны, считают, что у всех не по габариту и надо терпеть, и уже зреет, наливается перистая рябина, пока гроздья не красные, а лишь слегка кирпичные — в них медленно, изо дня в день, из луча в луч, горечь вытесняется сладостью, вяжущей и одновременно бодрящей; а рядом — одичавшая яблоня, усыпанная мелкими, с грецкий орех, завязями — им уже не хватает породы и сортности, чтобы стать настоящими яблоками: будь это в деревне, они пошли бы на шипучий и острокислый квас, а здесь они висят как малоприметное украшение; высоко-высоко делают стремительные и остроконечные зигзаги ласточки, их посвист говорит: дождя не будет, радуйтесь дальше!, роль сеней теперь играет застеклённая и обшитая вагонкой лоджия — здесь всегда как-то с особой радостью светло и чисто, на Троицу пол устлан березовыми ветками, вон, и сейчас ещё где-то в пазухах застряли завялившиеся листочки — дверь на лоджию распахнута навстречу липовому аромату, заливающему собой всю округу и весь свет — сладко и томно; на столе передо мной невысокая ваза с ночными фиалками: говорят, их вкрадчивый аромат опасен и дурманит, но для меня эти меленькие цветочки пахнут детством и лесными прохладными закутями, тихими укромными карманами солнечных полянок с колокольчиками и ромашками — эти совсем почти не пахнут; хрупкие и нежные, фиалки долго не вянут; чай давно уже остыл в моём любимом стакане с подстаканником, тяжелом, гранёном, будто колёса вагона стучат; картины на стенах, мои любимые картины и фотографии смотрят на меня со всех сторон, ждут, когда я опять всмотрюсь в них и вспомню те далёкие-далёкие места и времена, где я был счастлив, или мне казалось, что я счастлив, или я не замечал и не понимал, что счастлив; и книги, книги, не ровными нечитаемыми рядами, а вповалку, взъерошенные, неровно положенные и криво поставленные, с кудрями закладок, с полураскрытыми мыслями и смыслами, всё время говорящими мне то, что я хотел бы от них услышать; календарь медленно отсчитывает дни, недели, месяцы — такое впечатление, будто время для того и существует, чтобы его отмеривали, отсчитывали, но это уже всё без меня…

Актуарные расчеты

В коридоре неистребимо несло неудавшейся попыткой сварить борщ — кажется, из каждой квартиры.

Толик вышел к лифтам покурить — их не было. Всего неделю, как семья переехала по обмену из девятиэтажки в пятиэтажку, и от этого переезда до сих пор стучало в висках и тянуло на рвоту из-за долголетнего и, наверно, уже прокисшего спирта «рояль», который батяня, царство ему небесное, велел не вскрывать без особой нужды и причины.

Как же. Всё равно бы, конечно, вскрыли, кабы нашли, но нашли только сейчас, при переезде: пятилитровую бутыль батяня сховал на дне промасленной коробки с ворованными на заводе деталями, свёрлами, уголками и прочей дребеденью — мастер был не только тырить, но и заныкивать. Такое в один приём не выдуешь, это ж больше ящика водяры, неделю пришлось пить с Анькой, пока не кончилась, наконец, эта зараза.

От сигареты жесть во рту стала кровельной — не проплюёшься. И сильно из пасти несло ливерной, из каких крысиных хвостов её только делают?

Голова болела — и в затылке, и в висках, и вообще — обручем. Смутно, но помнилось, что время от времени его шкивало как при землетрясении тогда, в Абакане, прямо об стену. Нет, не идёт в нас это их импортное империалистическое пойло. То же мне, гуманитарная помощь.

Толик тоже не дурак заныкивать: разницу от потери в метрах от Аньки не утаишь, но всё остальное… плевать слюнями, что они потеряли на этом какие-то жалкие сто тысяч, зато у него теперь — почти полмиллиона! Да на такие деньги можно, если скромно, по поллитра в день, семь лет пить, без закусона, конечно.

Эта мысль — единственное, что оставляло пока Толика на этом свете, а иначе — да пошло оно всё конём по диагонали.

Анька, небось, свои планы кроит, как раздолбать эти два лимона — и как можно быстрей. Фиг ей! И трёшка была на его имя, и эта якобы двушка — его. Эти деньги пойдут только из его рук, только за фатеру платить, только на совместную выпивку и закусь, только на курево, только на совсем износившееся шматьё — по каким театрам им ходить? Они из дому-то не дальше магазина и сберкассы, которая дверь в дверь с магазином.

Толик сидел на корточках и всё вычислял, вычислял годы беззаботного благополучия и до пенсии и после неё. И инфляцию включил, и даже все свои травмы и переломы. Лет набиралось немного, но до пенсии аккурат хватит и даже немного останется.

— Хорошо всё-таки, что защищался на мехмате по актуарным расчётам. — думалось ему. Он ведь не знал, что пенсионный возраст отодвинут…

На Оке (художник Н. Гурин)

Таруса

Мы впервые приехали сюда летом далёкого 72-года, такого же жаркого и пожарного, как и недавнее 10-го.

За Дракино дорога пошла взлетать и падать, то показывая нам захватывающие зеленые дали, то таясь в прохладной тени берез.

Городок был потрясающе пуст и сонен, будто это и не городок, а его картинное изображение. И в этой тиши стояло звонкое от кузнечиков умиротворение.

Недалеко от дома писателя мы нашли могилу Паустовского, удивившую нас простотой и скромностью: в лесу, на склоне, без всякой ограды приземистый валун красного гранита и надпись КОНСТАНТИН ПАУСТОВСКИЙ (сейчас это место облагорожено и поэтому сильно потеряло в простоте).

В застывшем от жаркой дрёмы городе мы нашли нечто вроде рынка, купили кулёк красной смородины, постояли на высоком берегу Оки, по которой бегала всякая судоходная мелочь, склевали ягоды и, разморённые и очарованные, уехали. Но пока стояли над Окой, сама собой пелась нехитрая:

Целый день стирает прачка.
Муж пошел за водкой.
На крыльце сидит собачка
С маленькой бородкой.
Целый день она таращит
Умные глазенки,
Если дома кто заплачет —
Заскулит в сторонке.
А кому сегодня плакать
В городе Тарусе?
Есть кому в Тарусе плакать —
Девочке Марусе.
Опротивели Марусе
Петухи да гуси.
Сколько ходит их в Тарусе,
Господи Исусе!
— Вот бы мне такие перья
Да такие крылья!
Улетела б прямо в дверь я,
Бросилась в ковыль я!
Чтоб глаза мои на свете
Больше не глядели,
Петухи да гуси эти
Больше не галдели!
Ой, как худо жить Марусе
В городе Тарусе!
Петухи одни да гуси,
Господи Исусе!

Знакомство с городом растянулось более, чем на сорок лет и всё продолжается, и продолжается…

Таруса прекрасна в любой сезон:

Таруса весной (худ. Н. Гурин)
Летний вечер в Тарусе (худ. Н. Гурин)
Осень в Тарусе (худ. Н. Гурин)
Зимой в Тарусе (худ. Н. Гурин)

Сколько славных имён связано с Тарусой! И ведь никто слова худого не сказал об этом месте, только самое заветное и тёплое. Здесь жила и хотела быть похороненной Марина Цветаева. Это странно, но камень на её могиле лежит здесь, а не в далёкой Елабуге, где и места-то точного на кладбище не найдено.

Здесь жил и похоронен Константин Паустовский, романтик вопреки соцреализму. Здесь жил и похоронен печальный и романтичный художник Борисов-Мусатов, здесь жили поэты Николай Заболоцкий и Белла Ахмадулина, интимнейший режиссер Андрей Тарковский, пианист Святослав Рихтер и много других, славных и знаменитых. С высокого берега Оки на другом берегу видна усадьба Василия Поленова. Что объединяло всех их? — тихая и искренняя грусть, чистая как тонкий ключ в глубоком овраге…

И ещё — любовь к Тарусе, которая отвечала им такой же любовью.

Таруса с её холмами, оврагами, домишками, заросшими за покосившимися заборами садами-огородам, далями, березовыми кулисами будто создана для живописи и воспевания, для музыки и непроходящего счастья бытия.

…Увы, Таруса заметно теряет себя. Понаехали богатенькие москвичи, понастроили свои краснокирпичные капища за глухими высоченными заборами: если тебе свет не мил, чего ты припёрся сюда? Смотрится весь этот новодел вызывающе и нелепо. Прямо у спуска построили кареобразный мотель цвета пятнистой коровы, в городе стало заметно шумней и крикливей. 

Таруса 

Из тьмы во тьму стекает мгла,
Гуляют призраки над тихою водою,
И внятно вторит щучьему разбою
Недальний дансинг — перекресток зла.

И даже суета сюда пришла нежданно
В подслеповатые до одури дома,
Чтоб раздавать беспечные корма
В провинциально тощие карманы.

И кровью жертвенной обрызгана рябина
Над обмелевшей от невзгод Окой,
И впала в непрощаемый покой
Трагически прекрасная Марина.

Горбатенькая, уютная — мы расстаемся с Тарусой, но тихо шепчем ей: до встречи…

Комсомольская улица (худ. Н. Гурин)
Тарусские холмы (худ. Н. Гурин)

Ранний май

вот и дóжили, вот и дóжили
до белёсых беспутных ночей,
смерть на время скрывается в прошлое,
жизнь приятельски просит: «налей!»
все последние десятилетия
не настали — пока? навсегда?
май — безропотная отметина
на аллее с названьем «года»
и черёмух фата ароматная —
меж берёз, меж домов, сквозь меня,
в небе сини стоят неоглядные —
неохота на тьму их менять
вот и пóжили, вот и пóжили —
и за что эта мне благодать?
в мыслях, в рифмах, в таинственных странствиях ли
я успел сердце маям отдать

Реки, текущие вверх

Читая несохранившуюся «Книгу мёртвых» этрусков, более древнюю, чем её египетская и тибетская версии, я кое-что узнал, а, всё-таки скорее догадался о том, что это за реки, текущие вспять и какие смыслы они несут. Надо при этом заметить, что и этрусская книга — вторична. Её первоисточником считаются тексты, написанные людьми золотого века, до крито-микенской катастрофы и гибели Атлантиды, о чем глухо, но говорят Гесиод в «Теогонии» и Платон в «Федоне» и «Государстве».

Эти пять рек текут вверх, из Ада.

Самая коварная из них — Лета. Она находится в Беотии, на самом юге Эллады, очень близко к другой реке, Мнемозине, текущей, как и положено всем рекам, вниз. В том месте, где они почти сходятся, их течение сильно замедляется, почти останавливается, и потому человеку трудно определить куда какая из них течет.

Мнемозина — река памяти и всезнания, мать всех девяти муз, зачатых Зевсом, — желанная и манящая цель людей творческих и любящих искусства. Попав в величавый поток Мнемозины, человек может потом, в дельте реки выбрать любую из проток: Каллиопу (Эпическая Поэзия), Клио (История), Мельпомену (Трагедия), Полигимнию (Пантомима и Гимны), Талию (Комедия), Терпсихору (Танец), Уранию (Астрономия и Космогония), Эвтерпу (Лирическая Поэзия и Музыка) или Эрато (Любовная Поэзия). Все они удивительным образом судоходны и доступны челнам счастливцев, плывущих к своему бессмертию и богоподобию.

Лета заканчивается эстуарием, широким настолько, что берегов и не видно. Это — река забвения и безрассудства. Опьяненный и одурманенный, попадая в Лету, долго надеется, что это опьянение или дурман выведут его к одной из проток, но когда берега начинают расходиться он с безнадежным ужасом понимает, в какой поток попал — поздно и нет пути назад, вниз. Мощно и неумолимо несут воды Леты несчастных в небытие и беспамятство о них среди людей.

Ахерон — река Скорби. Траурная река, несущая сожаления и угрызения совести от свершённого в жизни зла и несовершённого добра. Невыразимо тяжело плыть по Ахерону и всё время хочется вернуться и исправить свою жизнь. Провожающие плывущего по Ахерону плачут, но это притворный плач. Они причитают: «ах, да куда же ты? да как мы без тебя? Да вернись же к нам!», но это — чистое притворство, ещё более распаляющее скорбь уплывающего: никто не хочет и боится возвращения мёртвого, способного среди живых приносить только несчастья. По Ахерону Харон сплавляет в Ад бестелесные души умерших. И именно здесь гигантский Цербер охраняет не вход, но выход из Царства Мёртвых.

У Ахерона два притока — Коцит (Плач) и Флегетон (Огонь), один страшней другого. Плач — это вырываемые фрагменты и атомы души человеческой, в плаче мы теряем свою одушевлённость и каменеем плотью. В кипящей лаве Флегетона сгорает и плоть — от человека остается лишь пепельно-серая тень, унылая, безрадостная, бесчувственная и безразличная ко всему. Порожистым Флегетоном следуют убийцы и самоубийцы.

Самая страшная и самая нижняя река — Стикс (Смерть). Она начинается далеко на Западе, в Стикском болоте, где увязли самые отъявленные негодяи и мерзавцы, настолько отъявленные, что ещё при жизни и они и окружающие их люди понимают, куда они попадут, и это делает их ещё более злобными и отчаянными. Здесь место самозванцам, тиранам и узурпаторам, всем захватившим власть незаконно и потому не имеющими удержу во властолюбии. В водах Стикса купала Фетида новорождённого ею Ахилла, но мёртвая вода Стикса — самый сильный и верный яд.

Трудность пути по всем пяти рекам в том, что они текут вверх из Ада, а умершему надо плыть против течения вниз.

Все привычные нам реки, ручьи и потоки — лишь явления, лишённые сути. Первознания о Земле гласят: наша планета — живое существо. По её жилам течет геомансия, кровь Земли. Как и наземными реками, потоками геомансии покрыта вся Земля, но это — внутренние потоки, стремящиеся наружу. Они сплетаются в узлы, растекаются плёсами, низвергаются порогами и водопадами — вверх, они подвижны и живучи, они несут на себе энергию Земли.

И там, где эти энергетические потоки выходят на поверхность или подходят к ней очень близко, опасно близко, находится герой, способный пригвоздить и усмирить этот вихрь энергии. Мы знаем, как Персей усмирил такой поток, спасая Андромеду, как архангел Михаил поражал дракона, как землепашец Егорий пригвоздил камнем змея (позже власть имущие и их церковные приспешники превратили крестьянина Егория в князя Георгия и вооружили его копьём) и стал истинным основателем Москвы — он же основал Егорьевск, также убив змия. Святой Георгий, поражающий змея — центральная фигура в гербах многих городов, ведь города, настоящие города, возникают там, где герои и святые, а нередко и непорочные Девы, усмиряют реки и ручьи геомансии.

Кадм камнем убил священного дракона бога войны Ареса и на этом месте основал Фивы. Малхиседек, установив скинию на вершине плоского холма в Салеме, усмирил подземные духовные стихии и тем заложил Город Бога, Иерусалим.

Вот еще несколько примеров тому:

В гербе Грузии св. Георгий, в честь которого и названа страна, убивает копьем дракона. В гербе Исландии также присутствуют рыцарь и дракон, в Клагенфурте (Австрия) городской фонтан изображает битву св. Георгия с драконом и этот же сюжет — в гербе города. Любляна (Словения), Тараскон (Франция), Уэллс, королевство Бутан, многие города Китая, Вьетнама, Кореи, Киевщина, Лондон украшены драконами и их укротителями (Георгиевский крест — символ Англии, а сам св. Георгий — покровитель этой страны).

Символы всегда первичны относительно вещного, реального мира.

Дисциплина

Отдельным людям, группам людей и целым народам свойственно обеспечивать своё совершенствование, благосостояние за счет вовлечения внешних относительно них ресурсов: недр, чужих территорий, завоеваний, наследований чужого труда и его плодов, сверхъестественных сил и т.п. Их антиподами являются те, кто также строит своё благополучие, благосостояние и богатство за счёт собственных усилий и ресурсов, за счёт способности и желания учиться.

Фольклорным героем первых является Емеля и подобные ему сказочные персонажи, вторые ориентированы на Синдерелу (Золушку) и подобных ей.

В XI веке в Европе, в период расцвета схоластики сформировалась аскеза школяра, выражавшаяся в добровольном принятии на себя послушания, прилежания, усидчивости, покорности, усердия. Эта аскеза получила название disciplina, дисциплина. Суровая аскеза принималась с пониманием того, что образование дает путь к дальнейшей трудовой деятельности, вознаграждаемой внешним образом в виде денег, статуса, общественного положения: основная масса людей жила в условиях самообеспечения, натурального хозяйства, бескорыстного и никем не оплачиваемого труда.

Само учение и аскеза школяра приучали его к тому, чтобы быть послушным, быть управляемым и флексичным, отзывчивым на внешние условия (например, законы, предписания, ритуалы), воздействия и испытания.

Дисциплина вовсе не синонимична конформизму, лежащему в плоскости человеческих отношений: дисциплина есть внутреннее состояние человека и его индивидуальный, добровольно избранный жребий и вектор.

Можно сказать, что дисциплинированное общество доказало за прошедшую тысячу лет не только свою жизнестойкость, но и то, что это — правильный путь, действительно ведущий к всеобщему благосостоянию.

После того, как М. Лютер в Германии и германо-язычных странах (Австрия, восточная Швейцария, Дания, Голландия), а также Ж. Кальвин во Франции и западной Швейцарии произвели протестантскую революцию (XVI в.), в Западной Европе утвердилась мирская аскеза трудолюбия, industria: не молитва, индульгенция и уход в монастырь — только труд во благо и на пользу другим людям ведет к спасению и формированию себя по образу Бога, не только по его подобию.

Путь дисциплины и индустрии — вовсе не путь потери индивидуальности и обезличивания, поскольку обе эти аскезы — сугубо личный выбор. Именно англо-саксы, скандинавы и немцы, демонстрируя самые яркие образцы дисциплины и трудолюбия, являются одновременно и наиболее индивидуалистическими народами. Каждый занят своим спасением, а не спасением мира.

Попытки отклонения от дисциплины и трудолюбия, имевшие место в европейской истории, как правило, катастрофичны.

Вот наиболее наглядный пример.

В фашистской Германии, где народ талантлив именно дисциплинарно и индустриально, пополнением национального богатства не столько за счет приобретения новых ресурсов и территорий (например, Судетов и Чехословакии), сколько за счёт экспроприации вкладов, недвижимости, материальных накоплений людей, объявленных идейными или расовыми врагами рейха: эти приобретения через социальные программы распределялись между основной частью населения и были платой за лояльность. Немцы искренне поддерживали Гитлера именно потому, что видели и ощущали рост своего благосостояния и благополучия прежде всего за счёт ограбленного или завоёванного. Немецкие байерши, например, из числа тех, чьи мужья воевали на Восточном фронте, в виде компенсации получали советских военнопленных как рабочий скот.

После войны понадобились усилия немецкой элиты (Ясперс, Эрхард, Аденауэр), чтобы заставить немецкий народ признать свою вину именно в этом и вернуться к ценностям дисциплинированного и индустриального общества.

Принудительный переход к аскезе дисциплины и трудолюбия, имевший место в колониях европейских метрополий в Африке, Азии и Латинской Америки, вызывал бурное и многовековое сопротивление, сломленное в конце концов не во всех, но во многих странах «третьего мира». Вставшие на индустриальный и дисциплинарный путь и бывшие до того типичными феодальными государствами Индия и Китай сегодня демонстрируют, наряду с европейцами, плодотворность и благотворность этих двух аскез.

Мировой исторический опыт учит: сначала дисциплина должна охватывать управленческий слой и только затем — управляемый.

По сути аскеза дисциплины есть путь освоения позиции быть управляемым, уметь встраиваться в предлагаемые условия и соответствовать выдвигаемым требованиям.

Этот путь предстоит и нам, так и не вошедшим в дисциплинированное общество. Этот переход будет тяжёлым, трудным, долгим, но не катастрофичным. И выиграют на нём прежде всего те, кто встанет на него первым.

Роль и позиция

Их многие путают, и эта ошибка никогда не приводит к успеху, но очень часто дарит разочарование.

Всё началось, как мне кажется, с диалогов Галилея, введшего в употребление три, теперь уже классические, позиции в «Диалоге о двух системах мира — Птолемеевой и Коперниковой» (1632 г.) :

— Галилей, делегирующий свою позицию флорентийцу Сальвиати,
— выступающий pro в роли венецианца Сагредо,
— выступающий с тезисами contra венецианец Симпличио, провоцирующий проблематизацию своими вопросами и возражениями.

Критики и оппоненты Галилея «делали стойку» именно на роли, а вовсе не позиции, что вполне устраивало Галилея в соображениях безопасности.

Позже эту триаду, но уже безо всяких ролевых примесей, использует Карл Поппер: теория верифицируется (подтверждается) опытом, но фальсифицируется (опровергается) только другой теорией.

Роль вымышлена, позиция — подлинна.

Часто роль придумывается не нами, а нам вменяется. Когда от нас по роли требуют изображения позиции, например, гражданской, вместо этого получается поза. Относительно нас самих наша позиция подлинна. Само слово «под линем» означает «выстраданное» (линь, подобно дыбе, — средство пытки).

Роль съёмна — позиция ответственна

Утром мы выполняем роль члена семьи, затем играем «пассажира», весь день исполняем служебную роль, вечером в роли собутыльника или фитнесианца отдыхаем — за день мы исполняем множество социальных ролей, независимо от того, есть у нас позиция или ее нет (очень часто, увы, нет и мы «как все», «не выпендриваемся», и «нам всё равно, у нас всё есть, мы всем довольны»). Позиция всегда ответственна и, уж если занял её, пересесть невозможно. Невозможно быть членом разных политических партий одновременно, невозможно бороться с коррупцией и одновременно брать взятки. Очень удобно подменять позицию ролью, но это означает потерю позиции.

Позиция не отдираема от нас — это она диктует нам наши действия. Именно про позиции можно говорить, когда мы говорим о совести (памяти, обращенной к предкам) и чести (памяти, обращенной к потомкам).

Роль сценарна, позиция индивидуальна

Роль — производная от сюжета, она не может возникнуть сама по себе. Позиция строится индивидуально, и столкновение позиции (взаимодействие, противоборство, кооперация и конкуренция) формирует сценарий, драматургию деятельности, в которой мы участвуем.

В стратегической сессии как игре можно играть роль: наблюдателя, ученика, слушателя и т.п., то есть отказываться от позиции, а можно иметь или начать вырабатывать свою позицию — с гневом или с энтузиазмом, в зависимости от того, кто вы — Симпличио или Сагредо. Личный горький опыт учит, что самый эффективный способ построения позиции — бунт. Но каждый выбирает своё.

Роль безосновательна, основаниями позиция имеет основания

Роль достается нам по обстоятельствам, распоряжениям начальства, для соблюдения приличий и традиций (мне очень нравится роль современной читающей и слушающей публики, что позволяет ей не уступать место старикам и беременным в общественном транспорте, прибыв на нужную остановку, можно встать с занимаемого места и вновь начать играть роль приличного и воспитанного человека). Именно поэтому роль всегда функционарна: она теряет свой смысл, если не выполняет никакой функции относительно других ролей и персонажей, даже если это роль «народ безмолвствует».

Что же является основаниями позиции?

— знания, компетенции, профессиональная принадлежность;
— религиозные и мировоззренческие убеждения;
— эстетические предпочтения и табу;
— этические запреты и ограничения;
— цели как представление об искомом результате и пути его достижения;
— …

Отношения и взаимодействия с другими позициями строятся именно на этих основаниях и прежде всего в жанре коммуникации, а не общения или просто трёпа.

Плацдарм взаимодействия разных позиций, за каждой из которых может быть любое количество людей, исчерпывающе описывает понятие ситуации.

Позиция — это всегда процесс (а не акт) самоопределения и поиска ответов на вопросы:

— Кто я? (рамочное самоопределение).
— В каком я мире или в какой я ситуации? (рамочное самоопределение).

При этом надо понимать, что самоопределение не есть самоидентификация (назначение себя на то или иное место в уже известной классификации).

Пастух (басня)

пастух по утру выгнал стадо в поле,
работа не из лёгких, это правда;
они ушли на пастбище подальше,
пастух устал, сморился и заснул,
а стадо разбрелось — что со скотины взять?
на то, ведь, и пастух, чтоб сохранялось стадо;
вернулся на село пастух с одним кнутом:
да, стадо не вернулось,
но полработы выполнено мною,
я требую оплаты половины;
— ты, верно, сбрендил: ты того не стóишь,
что растеряли мы твоей недоработкой…
мораль: полдела хуже, чем безделье,
полшага — не ходьба, а лишь паденье

Россия, какой она видится Путину

В ходе ожесточенной оборонительной войны, приведшей к потере половины населения, Россия немного изменила свои границы и очертания: на севере она вернула себе исконный Грумант (бывший Шпицберген), Финляндию, страны Балтии, Польшу, 10 восточных и северных земель Германии, исконно русскую Голландию, ведь это в Амстердаме Пётр I научился пить водку, закусывать её селёдкой и солёным огурцом, а также лакать кофий и курить трубку, Белоруссию (вошла в состав России добровольно), Украину. Чехию, Словакию, Венгрию, Восточную Австрию, Румынию с Молдовой, балканские страны за исключением Словении и Хорватии, проливы и исконно русский Константинополь, Закавказье, Персию (вошла добровольно, после чего Россия стала более исламской страной, нежели христианской), Афганистан для выхода к Индийскому океану, где по старинному русскому обычаю мыли сапоги, Казахстан, Центральную Азию, Внутреннюю Монголию (Манчжурию), Хоккайдо и побережье внутреннего моря Японии (наш исконный Сингапур, где ещё в 1891 году цесарeвич Николай Александрович изволил гонять по городу на рикше, называя их всех по-отечески макаками), Аляску и Алеутские острова.

Освобождение территорий от населения привело к понятию одноразового поколения: на местах оставлялось только нетрудоспособное население (до 10 и после 70-ти лет), оставленное на самовымирание и одичание, а всё трудоспособное от 10 до 70 лет перемещалось вглубь России для восстановления народного хозяйства страны. Расселяемое в лагерях отдельно для женщин и отдельно для мужчин, освобожденные от территорий массы смогли беспрепятственно заниматься столь полюбившимся ими однополым сексом. Те очень немногие, что достигали в исправительных лагерях 70 лет, отправлялись на родину на заслуженный отдых, без права переписки и пенсионных выплат.

Демобилизация армии в несколько миллионов человек привела к полному исчезновению профессий и профессиональной деятельности, за исключением профессионального воровства, то есть воровства, дающего средства к существованию. Это профессиональное воровство стало называться стильбонитетом.

Стильбонитет привёл к быстрому росту экономики и динамизму экономических отношений: в отличие от собственности, которой свойственна капитализация, стильбонитет стал требовать быстрого потребления. Неважно, что своровано: картина, кусок леса, должность или имя, важно, что это надо как можно быстрее растратить, до того, как у тебя это своруют. Если это лес, то надо успеть спилить его, с тем, чтобы следующий стильбионер разворовал растительный и почвенный слой. Но даже если дойти до скального основания, то можно своровать и это, потому что воруется уже место. Но и это тоже можно своровать, потому что финалистской формой имаго, которую своровать уже невозможно, является пустота.

И эта стильбонизация характерна для всех без исключения видов и объектов бывшей собственности.

Богатство стало определяться не размерами наворованного, а частотностью стильбонитета. Бедный — это тот, кто однажды что-то своровал, а потом только этим всю жизнь и жил. Но Россия — богатейшая страна, и в ней почти совсем не осталось бедных: воруют все и непрерывно.

Ученые галактики ZWU236 в южном квадранте звездного неба открыли это удивительное космическое явление и назвали его Черной Дырой планетарного масштаба.

Невесёлые соображения 

В Калифорнии засуха, падает уровень воды в водохранилищах и растут цены на воду, а у нас только цены растут.

Спасибо деду за «победу», тебе, собес, — за «мерседес».

Московское метро открыли в честь минус десятой годовщины победы, Императорское географическое общество основали в честь минус столетия победы.

Цунами, вызванная землетрясением в Гималаях, дошла до берегов Патриарших, Чистых и некоторых других водоёмов Москвы и Подмосковья и смыла инвестиции в социальную сферу на 647 миллиардов рублей с копейками.

Сражаясь бок о бок в окопах всех фронтов, страны антигитлеровской коалиции Россия, Науру, Вануату и Тувалу победили фашизм и готовы противостоять украинскому, натовскому и швейцарско-шведскому фашизму.

Россия требует признания выхода её из Антанты и присоединения к союзу с Германией в соответствии с Брестским и Раппальским мирными договорами и наказом В.И. Ульянова (Ленина).

«А у меня и в ясную погоду» дурь на душе, и байкеры в пути, тасую крàпленую Путиным колоду, нас побеждают вши, как ни крути.

В ходе прямой трансляции парада на Красной площади на Дальний Восток в 10 часов по местному времени были замечены серьезные огрехи, которые в течение семи часов были полностью устранены во время прямой трансляции этого парада в Москве в те же часы, но по московскому времени.

Вот и произошло полное импортозамещение баранины: 86% взрослого населения страны отправились, возглавляемые козлом, на скотобойню.

Найдено кардинальное и верное решение резкого омоложения населения и проблемы его постарения: резкое сокращение медицины и рабочих мест в системе здравоохранения, резкое ограничение импорта медикаментов, увеличение пенсионного возраста на 5 лет для мужчин и на 10 — для женщин. Теперь мало, кто доживёт до пенсии, а те, кто доживёт, долго в этом состоянии не протянут.

Авокадо вредно тем, что очень полезно, банан полезен тем, что очень вреден, есть куча вредно-полезных и полезно-вредных вещей, но нет просто полезных или просто вредных.

В Крыму сейчас не ненавистный украинский травень, а наш, исконный, русский май, названный так в честь дружественного народа майя.

Объявили «танцы!», и рука сама собой потянулась открывать бутылку водки.

Вот, представьте себе, коммуналка: по длинному коридору висят оцинкованные корыта и туалетные круги. На кухне — десять столиков и куча примусов и керогазов, одна 15-тисвечовая лампочка вечно завешана мокрым бельем, ни ванной-ни душа, отопление печное, в каждой комнате, по стенам — клопы, ждущие, когда, наконец, потушат свет — и при всём этом — ни одного айфона! Как живут люди?!

И вот когда проститутка на нашем бульваре будет стоить дешевле бизнес-ланча на том же бульваре, а за кружку пива или чашку кофе ей надо будет отпахать полночи — вот только тогда я поверю, что началось нравственное выздоровление нашего общества.

Образование у нас остается по большей части бесплатным, а вот за запись в зачетке каждый платит сам за себя.

Раньше меня любой цвет стройнил, и всё висело, как на вешалке; теперь этот же цвет меня полнит, и всё, как на чемодане.

Однажды случайно Карл Маркс включил ещё не изобретённый двухпрограммный радиоприёмник и услышал лекцию по придуманной кем-то вслед за ним полит. экономии социализма — монотонную, без интонаций, с произнесением всех знаков препинания. Основоположник бухнул в колокол, чтобы разбудить Гегеля, но разбудил Гоголя, тот перевернулся и растолкал Герцена. Герцен хотел дать отпор, но получился топор. Дальше вы знаете всё сами.

«Не уберегли, — молча произнес я, захлопывая изнутри крышку своего гроба, — и даже такую простую вещь не смогли сделать, и не пришёл никто, неужели самому придётся тащить эту тяжесть?»

Наставление

ты была хорошей женой,
будь и вдовой хорошей,
и подолгу не плачь надо мной,
знаю — память тяжелая ноша

и на тихих поминках друзьям
раздари мои тексты и книги,
что успею, то сам я раздам,
чтоб облегчить наследий вериги

иногда про меня вспоминай,
но не часто, а в редкие даты,
в годовщину мне крест поправляй,
да травой засевай мне заплаты

не грусти, не грусти — всё пройдёт,
ты нужна своим внукам и детям,
не спеши за ушедшим в полёт,
занимайся не будущим миром, а этим.

«Знание — Сила» в моей жизни, моя жизнь в «Знание — Силе»

Позднепионерское и комсомольское тинейджерство моё проходило во второй половине 1950-х. Я счастливо избежал чтения Виктора Гюго, Фенимора Купера, Майн Рида, Жюль Верна — романтических фантастов или фантастических романтиков, Николая Островского, Александра Фадеева, Дмитрия Фурманова и других апологетов соцреализма. Но читал я очень много. И не только Достоевского — тогда процветала молодежная журналистика: художественные журналы «Юность» и «Смена», научные — «Знание — сила», «Техника — молодежи», «Наука и жизнь», «Вокруг света». Это — киты, но были и из отряда сельдёвых: «Юный техник», «Юный натуралист», «Умелые руки», уж совсем беспородный «Вожатый» и куча теперь позабыт-позаброшенного.

Всё это, за исключением сельдеобразных в бочке, читалось взахлеб и с упоением, но не от корки до корки, а избирательно: техника в её чистом виде, марксистко-ленинское, научная фантастика меня абсолютно не интересовали. Всё остальное — с благодарностью.

Названные первыми четыре кита: «Знание — сила», «Техника — молодежи», «Наука и жизнь» и «Вокруг света» появились у нас в стране почти одновременно (до революции издавались «Вокруг света» — с 1861 года и «Наука и жизнь» — с 1890-го, но они заглохли, и пришлось не только возобновлять их, но и открещиваться от дореволюционности их происхождения).

Эти журналы появились неслучайно. «Знание — сила» — в 1926 году. «Вокруг света» — в 1928-м. «Техника — молодёжи» — в 1933-м. «Наука и жизнь» — в 1935-м.

Это было связано с культурной революцией, в ходе которой формировалась новая, советская интеллигенция, новое образование и новая наука, а также с индустриализацией, для которой требовались инженерные кадры, с инженерным образованием и мировоззрением.

Долгие годы скрывалось, что тезис «Знание — сила» принадлежит «буржуазному философу» Фрэнсису Бекону, но и до сих пор, как мне кажется, его формула «Knowledge is power itself» переводится неверно. Дословно это означает: «Знание само по себе — власть». Но кто ж у нас допустит власть, иную, чем господствующая?

Моя жизнь в «Знание — силе» началась только в середине нулевых — с подачи и легкой руки Ольги Балла.

Как ни странно, первую мою статью приняли, а потом — по две-три статьи в год. Сколько их набралось за эти десять лет я, конечно, не считал, но думаю — уже много. Более того, однажды, в 2013-ом году, вошел в число лучших авторов журнала, что со мной случалось в этой инкарнации нечасто.

Редакция оказалась у Новоспасского моста, в палатах XVII века, куда и подойти-то непросто. Было что-то в этих помещениях подпольное, похожее на редакцию газеты «Искра», как её изображали в советских псевдоисторико-революционных фильмах.

Здесь можно было получить несколько авторских экземпляров и даже получить гонорар за свои статьи, но надо заметить, что на эти гонорары — ну, точно не проживёшь, хоть каждый месяц занимай собой весь журнал.

Несколько лет тому назад я был зван на презентацию новейших номеров «ЗС», устроенное редакцией вместе с культурным центром «Пунктум». Дело было на Новослободской, опять в глухой подпольной обстановке, в подвале полусуществующего дома. Мы пили чай в полумраке, а за стеной или чуть ниже каждые две минуты грохотали трамваи.

Ощущение было полное, что это — где-то под ногами, и что это черти гоняют вагонетки с грешниками. И от этой близости Преисподней было как-то лихо и бесшабашно, как бывает обычно после расстрела. Да, это было очень мило и романтично.

И это ставит журнал в одну шеренгу с нашей отечественной и нищей культурой: в Центральной музыкальной школе при Московской Консерватории, где я преподавал по классу географии четыре года, я получал 600 с чем-то рублей в месяц, в киноколледже — 40-50 тысяч в год, за «Книгу о вкусной жизни» и «Книгу о красивой жизни» я получил по 50 копеек (по нынешним временам — 1 цент) за экземпляр, который в Интернете стоил 500 с гаком рублей. О научных публикациях лучше вообще ничего не говорить. Великое счастье, если опубликуют бесплатно, но чаще всего с тебя требуют от 500 до 1500 рублей за каждую страницу текста в никем не читаемом сборнике, при этом корректуру, аннотацию и реферат на английском, и прочие прибамбасы ты должен делать сам. Я порой даже думаю, что у нас в стране самый верный индикатор таланта — нищета его носителя.

Поэтому никаких претензий к бедности «ЗС» быть не может. Наоборот — распирает гордость. Почти.

Японский городовой

Это ругательство существует в русском языке с конца 19 в.

У нас как-то сразу не заладились отношения с Японией, с первого визита сюда русской дипломатической миссии Николая Резанова в самом начале 19 в. Визит этот был настолько нелеп, а его последствия настолько несуразны (русские военные моряки стали разорять японские рыбацкие деревушки, ни в чем не повинные и более, чем миролюбивые), что японцы до сих пор, уже более двух веков, находятся в недоумении. Да и вся последующая история российско (советско-)-японских отношений — цепь наших ошибок, грубостей, имперской наглости и беспардонности. Единственное исключение — в ходе первой мировой войны мы были союзниками, правда, сугубо номинальными.

В самом конце 19 века мы, говоря современным языком, отжали у Японии Ляодунский полуостров, насильно арендовали Порт-Артур, построили железные дороги (одну, правда, Южно-Манчжурскую, пришлось отдать японцам после русско-японской войны 1904-1905 гг.). Печально известная КВЖД (Китайско-Восточная ж.д.) от Наушек до Владивостока проходила не по территории Российской империи, но исходя из стратегических целей России. Это потом проложили дорогу от Владивостока до Хабаровска, а затем и от Хабаровска до Наушек — так возник Транссиб. На КВЖД мы построили — за пределами своих границ — стотысячный город Харбин. Получив по Пекинскую трактату Внешнюю Манчжурию, Россия оккупировала Внутреннюю Манчжурию, планируя в комплект с Малой, Новой, Червонной, Белой Русью учредить здесь ещё и Желтую Русь.

Эта тотальная агрессия и экспансия не могли не закончиться войной, позорно проигранной Россией (полумиллиону российских войск противостояли 300 тысяч японцев; российский тихоокеанский флот был разгромлен под Цусимой, Порт-Артур сдан, Южный Сахалин возвращен Японии и т.д.).

Мы много и пространно пишем о том, что Япония начала войну первой, но умалчиваем, что вся эта война шла не нашей территории.

В 30-е годы СССР выступил как агрессор на острове Хасан и в районе Халкин-Гол. Блюхеру, установившему факт нашей агрессии, это стоило жизни: он был расстрелян чекистами в Крыму во время отпуска.

Во второй мировой войне Япония не нападала на СССР, но после Хиросимы и Нагасаки советские войска вторглись в Манчжурию (ныне это — китайская провинция Внутренняя Монголия), уничтожили миллионную Квантунскую армию, почти не оказывавшую сопротивления, так как Япония подписала капитуляцию.

И уж совсем нелепо выглядит оккупация Южного Сахалина и Южно-Курильских островов (японская префектура Карафуто): 5 апреля 1945 года СССР денонсировал в одностороннем порядке пакт о ненападении от 13 апреля 1941 года, который оставался в силе до 13 апреля 1946 года и мог быть расторгнут, если одна из сторон заявит об отказе от него за год до истечения этого срока. Боясь остаться без трофеев и приобретений, СССР начал войну с Японией через 4 месяца. Мы много раз и много лет обещаем Японии вернуть им хотя бы Южно-Курильские острова…

Вернёмся, однако, к «японскому городовому».

Цесаревич Николай Александрович, будущий царь Николай II путешествовал морем в компании с греческим цесаревичем Георгом. По пути во Владивосток они заглянули в Японию, где радушно и торжественно были встречены японским принцем Арисугавой.

Принц Николай Александрович в Нагасаки

Передвигались принцы рикшами. В японском городе Оцу на российского престолонаследника напал местный полицейский Цуда Сандзо и нанёс Николаю два сабельных удара по голове. Раны оказались несерьёзными — Николай во время перевязки курил. И мало заметными — 9 и 10 сантиметров каждая, оставившие шрамы под волосами императора на всю жизнь. Придурка скрутили, судили, он получил пожизненный каторжный срок и вошёл в русский фольклор.

Это произошло 11 мая 1891 года.

Японцы были очень перепуганы инцидентом, вдоль железной дороги, по которой компания принцев возвращалась на корабль, люди при виде поезда с высочайшими пассажирами становились на колени и приносили свои извинения. В деревне, откуда родом был преступник, было принято решение впредь запретить называть младенцев именем Сандзо и давать им фамилию Цуды, а все родственники полицейского стали изгоями. Хотели даже переименовать деревню. Перед мэрией Киото, тогдашней столицы Японии, 27-летняя девушка, Хатакэяма Юко, зарезалась кинжалом, не выдержав национального позора.

Николай, перепуганный насмерть, более не покидал российское военное судно и забрал 37 циновок из гостиничного номера, в котором останавливался.

К сожалению, злопамятство — в крови российских властителей, даже если они инородцы, как Николай II, или шпионы-топтуны, как нынешний. Японцев царь звал не иначе, как макаками и даже не пытался подавить в себе страх и ненависть к соседнему народу.

Тень

во мне есть Я,
как то, что в семени
пусть неживой, — толкает жизнь
и потому его зовут Земля

вот так — из тлена в тлен,
из пепла в пепел, никем неслышен
немотен и незаметен,
а жизнь — всего лишь сладкий плен

я — тень теней, и тень ушедшей тени,
полупрозрачный серый полумрак,
уже не существо, не вещь, и не предмет,
не стоящий ни драхмы и ни пенни

и в тихой влажности по имени Земля
прилягу мёртвым, ни на что не годным,
свершившим путь… и я увижу сны
немеркнущего Я

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Александр Левинтов: Май 15-го

  1. Мы много и пространно пишем о том, что Япония начала войну первой , но умалчиваем , что вся эта война шла не нашей территории.
    В 30-е годы СССР выступил как агрессор на острове Хасан и в районе Халкин-Гол. Блюхеру , установившему факт нашей агрессии , это стоило жизни: он был расстрелян чекистами в Крыму во время отпуска.
    Во второй мировой войне Япония не нападала на СССР , но после Хиросимы и Нагасаки советские войска вторглись в Манчжурию (ныне это — китайская провинция Внутренняя Монголия), уничтожили миллионную Квантунскую армию , почти не оказывавшую сопротивления , так как Япония подписала капитуляцию … — всё это очень грустно .

  2. Мнемозина — река памяти и всезнания, мать всех девяти муз, зачатых Зевсом, — желанная и манящая цель людей творческих и любящих искусства. Попав в величавый поток Мнемозины, человек может потом, в дельте реки выбрать любую из проток: Каллиопу (Эпическая Поэзия), Клио (История), Мельпомену (Трагедия), Полигимнию (Пантомима и Гимны), Талию (Комедия), Терпсихору (Танец), Уранию (Астрономия и Космогония), Эвтерпу (Лирическая Поэзия и Музыка) или Эрато (Любовная Поэзия). Все они удивительным образом судоходны и доступны челнам счастливцев, плывущих к своему бессмертию и богоподобию…
    ——————
    Поразительная работа , похожа на сложнейшую многослойную симфонию , которую хочется слушать бесконечно , ещё и ещё ; чудесные фотографии. Спасибо .
    Спасибо И.Ю. за подсказку.

  3. Игорь, спасибо на добром слове.
    Не хулят — и уже за это спасибо.

  4. Все, очевидно, настолько привыкли к замечательным заметкам автора, что ленятся повторять комплименты. А жаль. Очередная «порция» того стоит.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.