Евгения Кравчик: «Барзилай»: фронтовой госпиталь под огнем

Loading

Евгения Кравчик

«Барзилай»: фронтовой госпиталь под огнем

(репортаж нашего корреспондента; фото автора)

Число ракет, выпущенных террористами из сектора Газа за сегодняшний день, пока не уточнено. Известно, что несколько десятков. А с начала операции «Облачный столп» по нашим городам и поселкам из Хамастана было выпущено 1128 ракет и мин. 37 из них  поразили жилые дома, курятники, коровники, школу…
Несмотря на чрезвычайную ситуацию, жизнь в огромном регионе страны не приостановилась: большинство жителей Беэр-Шевы, Ашкелона, Ашдода, мошавов и кибуцев исправно являются на работу.
Что уж говорить о медиках… Южная оконечность территории региональной больницы «Барзилай» выходит к морю. Ракеты запускают с юга – любой «град» может поразить многоэтажный корпус, в котором хирурги проводят ургентные операции.
У входа в приемное отделение («скорые» подъезжают одна за другой – с утра сюда уже доставлены 11 раненых и пострадавших от нервного шока) мое внимание привлекает хрупкая женская фигурка.
 Знакомимся. У моей собеседницы два имени: медицинского клоуна, роль которого она исполняет уже четыре года («Я начала работать с ранеными во время антитеррористической операции «Литой свинец») зовут Мими. А скрывающуюся под забавной маской маму двух сыновей-школьников, оставшихся сегодня дома по случаю продолжения ракетных атак, зовут Хагар.
— Живем мы в мошаве неподалеку от Ашкелона, — рассказывает Хагар. – По пути в больницу трижды пришлось останавливать машину и выскакивать: обстрелы.
С утра Мими успела побывать в единственном на огромную больницу тесном бункере, куда с началом ураганных ракетных обстрелов перевели пациентов педиатрического  отделения. На клоуна малыши реагируют с удивлением и светлой радостью.
— Что же касается раненых и горожан, доставленных в приемное отделение в состоянии нервного шока, то им я, конечно, не стану рассказывать сказки или смешные истории, — объясняет Хагар. – Кого-то нужно обнять, до смерти напуганную женщину – прижать к себе. Прикосновение тоже снимает стресс – человек чувствует себя защищенным…
Врачи, медсестры и санитары «Барзилая» не только работают под обстрелами, но и живут.
 
Утром 18 ноября 38-летняя Майя Литта, операционная медсестра хирургического отделения и мать пятерых детей (младшему всего год), мылась под душем у себя дома.
— В минувшую среду вечером мы уехали к родителям в Иерусалим, но и там нас с детьми настигла сирена, — рассказывает муж Майи, архитектор Ран Литта. – В субботу днем мы с Майей вернулись в Ашкелон: у жены вечернее дежурство. Дети остались у бабушки. А сегодня утром взвыла сирена, Майя мокрая выскочила из-под душа и, накинув на себя первую попавшуюся под руку одежду, помчалась вниз по лестнице (встроенного убежища в нашей квартире нет). На лестничной клетке (ноги мокрые) поскользнулась, упала, расшибла руку, получила жуткий удар в спину и в голову и порезалась торчавшими из-под перил железяками.
Как только ракета была сбита, Ран привез жену в больницу.
 
— Пока Майины коллеги-медики осматривали ее в приемном отделении, ХАМАС возобновил обстрелы, а спустя несколько минут неподалеку от больницы взорвалась ракета, на сей раз – без предупредительного сигнала, — говорит Ран. – Швы Маей уже наложили, но боли так скоро не прекратятся.
В ЦАХАЛе Ран Литта был связистом («Мы обслуживали артиллерию», — рассказывает он).
— В Первую ливанскую я неоднократно входил с нашими войсками на вражескую территорию, был ранен во время боевых учений, чуть не потерял правую руку, — говорит Ран. – Когда после «размежевания» ХАМАС впервые обстрелял Ашкелон ракетами, мы думали, что это одноразовая атака, но с тех пор уже пять раз оказывались в заложниках у террористов. На мой взгляд, операцию «Облачный столп» необходимо довести до полного разгрома исламистов — в противном случае обстрелы огромного региона страны возобновятся. Знали бы вы, что творится вот уже семь лет в близлежащих кибуцах и мошавах, например, в Нетив а-Асара. Находится он в нескольких метрах от забора, отделяющего нашу территорию от сектора Газа. По мошаву постоянно стреляют – ракетами и из минометов.
— Свой первый репортаж из Нетив а-Асара я подготовила вскоре после «размежевания», когда в результате ракетного обстрела в мошаве была убита девушка-студентка, — уточняю я. – С тех пор бывала там (по случаю террористических атак) настолько часто, что там у меня появились друзья – семья Марголиных.
— Я проектировал их дом! – восклицает Ран. – И дом Рогольских тоже.
— Девушка, убитая в результате ракетного обстрела, — родственница Рогольских, не так ли?
— Верно. Вот мы и требуем довести операцию в Газе до логического завершения, чтобы не допустить повторения подобных трагедий.
Входим в служебное помещение (ремонт еще не закончен), в котором коллега Майи – медбрат Леонид Гитин только что провел ей перевязку.
— Как вы себя чувствуете?
— Боли жуткие, но кровотечение прекратилось, — говорит Майя. – Когда муж привез меня в больницу, я вся была в крови… Трудно передать, в каких условиях работают наши хирурги: чуть не каждые десять минут – сирена, новая ракетная атака. Мы вздрагиваем, пугаемся – медики такие же люди, как все. А дома прежде, чем пойти (простите за прозу) в туалет или в ванную, приходится хорошенько подумать: вдруг сирена застанет тебя в самый неподходящий момент… Сегодня я, видимо, не рассчитала – и вот…
Майя устало прикрывает глаза.
— Как, по-вашему, мы сильный народ?
— Внешне – очень сильный, — говорит Майя, — но вы-то знаете, как непросто постоянно делать вид, будто нервы у тебя железные. Лично мне очень тяжело. Каждый живет со своими страхами. Просто мы умеем их скрывать, как никто другой…
— Мы с Майей коллеги, а сегодня она внезапно стала моей пациенткой, — говорит Леонид Гитин. – Непривычно…
— А у вас сколько детей? – спрашиваю Леонида.
— Четверо. Старшая дочь — Алина служит в армии. А с тремя младшими постоянно приходится бегать в убежище.
Врач-психиатр Андрей Белгородский репатриировался из Донецка 22 года назад. Заместитель заведующего психиатрическим отделением больницы «Барзилай». Двое сыновей – школьники, старшая дочь готовится к призыву в ЦАХАЛ. Жена Андрея тоже врач-психиатр, работает в поликлинике Кирьят-Гата («Этот город тоже постоянно обстреливают», — напоминает доктор Белгородский).
— Несколько ракет взорвались в последние пару дней неподалеку от нашего дома, но прямых попаданий пока не было, — говорит он.
— В условиях войны врачи-психиатры тоже испытывают страх или тревогу?
— Тревога – вполне конкретный защитный механизм, а те, кто никогда ее не испытывал, давным-давно вымерли, — отшучивается доктор Белгородский. – Главное – чтобы тревога была адекватной. Если вы приведете ко мне на прием человека, который вообще не боится ракетных атак, я непременно заинтересуюсь этим случаем.
— В каких случаях реакцию человека на грозящую ему опасность можно назвать утрированной, патологической?
— Обычно это люди, у которых механизмы тревоги не отрегулированы: либо они реагируют на опасность чересчур бурно, либо полностью ее игнорируют. За те годы, в течение которых террористы обстреливают Ашкелон, у нас уже появились пациенты, психика которых серьезно пострадала. Я вижу их и в повседневной клинической практике и в местном отделении Института национального страхования, членом комиссии которого являюсь. Таких горожан становится все больше. В последние дни в приемный покой больницы поступило немало жителей Ашкелона, перенесших нервный шок. Нетрудно предположить, что впоследствии у части из них может развиться серьезная душевная болезнь.
Спускаюсь в убежище. Хронические больные терпеливо дожидаются своей очереди на диализ.
Рядом кричат младенцы.
Юлия с малюткой-дочкой находится в бункере уже не первый день. В педиатрическое отделение больницы «Барзилай» она приехала из Ашдода утром того дня, когда наши ВВС ликвидировали террориста Ахмеда Джабари, «начальника генштаба» регулярной армии ХАМАСА.
— В тот же день к вечеру начались ракетные обстрелы и нас эвакуировали в подземный отсек, — говорит Юлия. – Первая сирена взвыла в тот момент, когда у дочки брали анализ крови. Все мы вздрогнули, включая медсестру. У малышки до сих пор ручка в синяках…
Сегодня к вечеру было сообщено: в ближайшие 24 часа, скорее всего, с помощью всевозможных посредников будет заключено соглашение о прекращении огня.
Природа исламских террористов такова, что они должны, просто обязаны поставить в любой проигранной ими войне последнюю жирную точку. Для нас это означает лишь одно: в ближайшие сутки в городах и населенных пунктах, находящихся в радиусе ракетных обстрелов, будет жарко. Очень жарко…
Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Евгения Кравчик: «Барзилай»: фронтовой госпиталь под огнем

  1. Всегда с большим удовольствием читаю ваши замечательные репортажи. Спасибо.

    В отношении ургентных (операций и пр.), то слово это привилось в европейских языках, а не только в медицинском жаргоне.
    Происходит от латинского urgentus — срочный. Современного высокоанглийского тогда ещё не знали.

  2. Евгения, Ваши репортажи превращают сухие сводки новостей в конкретные судьбы и живые лица израильтян. Но как бы хотелось, чтобы у врачей и журналистов навсегда закончились горячие дни. Но только не ценой очередного перемирия, а ценой Победы.

  3. хирурги проводят ургентные операции…

    По-видимому, это новое слово — калька с английского «URGENT»- срочные ?

Обсуждение закрыто.