Тамара Львова, Владимир Фрумкин: Расцвет и гибель «Турнира СК» (из истории легендарной передачи Ленинградского ТВ)

Loading

Вот и весь «секрет»: почти все мои авторы, Ведущие конкурсов, были редкими — от Бога! — педагогами; они любили свою науку или искусство, которыми занимались, и они любили своих юных турнирных бойцов.

Расцвет и гибель «Турнира СК»

Из истории легендарной передачи Ленинградского ТВ

Тамара Львова, Владимир Фрумкин

«Бойцы поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они…»
Александр Пушкин

Владимир Фрумкин

НЕСКОЛЬКО ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СЛОВ

«СК» расшифровывается просто: «старшеклассников». Турнирные бои между командами лучших ленинградских школ (не на шпагах — интеллектуальные) жители Северной столицы впервые увидели на своих телеэкранах осенью 1964 года и с нарастающим интересом наблюдали за ними вплоть до весны 1972-го. Не подозревая, что параллельно, «за кадром», разгораются баталии другого рода: между авторами передачи и телевизионным начальством, для которого эти турниры были большой и неутихающей головной болью. И немудрено: передача длиной в 1 час 30, а потом — в 1 час 45 минут шла, как и все тогда, «вживую», в прямом эфире! И хотя шла она по сценарию, который подвергался тщательной многоуровневой проверке, начальственное беспокойство от этого не утихало. Что из того, что там, на десятках страниц, дотошно изложены все вопросы, которые Ведущие конкурсов зададут их участникам? И что к вопросам приложены … «предполагаемые ответы», начиная с самых ожидаемых и кончая наименее вероятными? А вдруг всё пойдет не так и не туда? Вдруг эти юные интеллигенты, эти умники-очкарики ляпнут что-нибудь неожиданное, неподобающее, сценарием не предусмотренное? Такое случалось, и не так уж редко, за что крепко попадало в первую очередь Тамаре Львовне Львовой, редактору передачи (менеджеру, или продюсеру, как сказали бы мы сегодня).

Так выглядела студия первых турнирных лет. На ристалище, за столиками, две команды— соперницы. За каждой — их болельщики. Конкурс по геологии ведет Лев Евгеньевич Люфанов. Говорит командор Саша Губанов (команда 366 школы).

Так мы и жили, пока, к великой радости наших цензоров, не появилась на Ленинградском телевидении возможность «сомнительные передачи» предварительно записывать на видеомагнитофоны новой конструкции. Вначале нас цензурировали так: во время эфира, по отмашке звукорежиссера, ассистент в нужных (особо опасных!) местах «убирал звук», и удивленный зритель видел при полной тишине открывающие рты головы; потом — слава техническому прогрессу! — научились монтировать пленку, вырезая из неё всё, что казалось крамольным или хоть в малой степени подозрительным… У начальства моментально прекратилась головная боль, а перед авторами «Турнира СК» возник роковой, прямо-таки гамлетовский вопрос: быть или не быть?..

Но тут я замолкаю, чтобы передать слово моему другу и коллеге по Турниру Тамаре Львовой, редактору, организатору и вдохновителю этой передачи, рассказавшей о ней и ее участниках в дважды вышедшей книге (Тамара Львова и ее команда. Книга о «Турнире СК». СПб.: Лицей, 2005. 2-е изд. СПб.: Детгиз, 2014).

Тамара Львова

КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ

Мой — более полстолетия! — друг Володя, Владимир Аронович Фрумкин, не совсем точен: не только моя эта книга. Она звучит голосами наших блистательных Ведущих, создателей Турнира, «ОТЦОВ», и его участников, «ДЕТЕЙ», а значит, и его голосом, причем, одним из самых громких. На титуле обозначены авторы: ТАМАРА ЛЬВОВА И ЕЕ КОМАНДА…

В течение многих пробежавших лет — десятилетий! — я не могла вспомнить, кто из нас придумал это название — «Турнир СК»,

ставшее таким своим, казалось, существующим вечно. Но вот 28 декабря 2003-го года мне позвонила из Германии — поздравила с Новым годом Тамара Яковлевна Слуцкая … Она не была ни автором, ни Ведущей; в юности, всю войну — медсестра-фронтовичка, потом — замечательная школьная учительница физики. В нашу передачу она была влюблена, служила ей верно все 8 лет: постоянный член Коллегии Справедливости, выполняла множество незаметной, но такой необходимой «черной работы»… И советовала, придумывала, всегда была в курсе сценарных дел. А какие опыты по физике показывала на передаче! В Германии она оказалась в свои последние годы. Туда ее, инвалида 1-ой группы, вывезли внуки, которых она вырастила (Т. Я. перенесла три инфаркта и инсульт). Мне она часто звонила — очень скучала по Ленинграду…

И вот звонок в канун Нового года. Поговорили, друг друга поздравили. И уже под конец разговора — совершенно неожиданно сказала: «А помните, как мы сидели в предбаннике у Пономаревой (Главный редактор нашей Детской и Юношеской редакции, ждали приема — решающего разговора о будущей передаче.-Т.Л.) Все были: и Вы, и режиссер, и авторы-ведущие конкурсов. Волновались очень. И вдруг стали писать бумажки с названием — его тогда еще не было — и передавать друг другу.

— Ну и кто же первый сказал: «Турнир СК»? — с надеждой спросила я.

— Нет, не помню. Только точно — именно тогда впервые оно и прозвучало: «Турнир СК». И всем понравилось, и потому что «Турнир», и потому что «СК» — «старшеклассников». Я про «бумажки» не помнила — спасибо Тамаре Яковлевне. А вот «Как это начиналось», попробую рассказать.

СОАВТОРЫ

А начиналось это в длинном пустынном коридоре верхнего этажа Ленин­градской студии телевидения на ул. Чапыгина. Мы шли в одну сторону, до само­го конца, потом поворачивали и шли в другую, и так, наверное, ходили несколько часов: обсуждалась будущая передача — конкурс для старшеклассников, на­звания которой еще не придумали и которая должна была быть совершенно необыкновенной (это сейчас теле— и радиоконкурсов — хоть пруд пруди!). В гордыне своей мы замахивались, казалось, на недостижимое: «затмить» КВН — единственный, неповторимый, критикуемый нами яростно и восхищающий нас КВН, тогдашний, конечно, живой и дерзкий, не нынешнее шоу. Мы шли втроем: я — посередине, с пылающими щеками (как ни странно, чувствовала значительность момента!), они — по бокам: двое красивых, молодых, статных мужчин — мои будущие авторы; детский писатель, написавший к тому времени несколько хороших книг для подростков, опытный телевизионный сценарист Анатолий Николаевич Томилин и Эдуард Семенович Каташков — научный со­трудник, инженер (вскоре он защитил кандидатскую), работавший в каком-то таинственном, закрытом КБ. Много позднее я узнала, что он не один раз ездил на Байконур, конструировал какие-то приборы для полетов в космос!

Откуда я их взяла — таких? А.Н.Томилина мне «подарила» Главный редактор нашей Детской редакции Нина Владимировна Пономарева. Он был автор не «мой», а другого редактора, Натальи Вознесенской — делал у нее за­мечательный цикл — тоже тогда новинка! — научно-фантастических передач, с постоянными героями — взрослыми актерами и ребятами — «Сириус-2». Наташа никогда б его со мной не «поделила». Но коли предложила Пономарева… А вот Э.С.Каташкова нашла я, он полностью «мой автор». Точнее, он нашел меня. Вот как это случилось. Два молодых научных сотрудника закрытого КБ прислали на телевидение заявку на передачу для школьников о кибернетике. Кибернетика! Само название звучало заманчиво и призывно — еще недавно эта совсем неизвестная публике наука была под запретом. Заявку передали мне, так как именно я в нашей Детской редакции занималась старшеклассниками. Я об­радовалась, позвонила по указанному телефону… Передача о том «Что такое наука кибернетика?» состоялась. И не одна, а целых три! Авторов сценариев было двое, а вел ее один из них — Эдуард Каташков. Он покорил всю нашу редакцию — об этом говорили на летучке — какой-то мягкой, интеллигентной манерой держаться, обаятельной улыбкой и удивительным умением говорить об очень сложных вещах понятно и просто. Было это, вероятно, в начале 1963 года (в редакцию я пришла в конце 1962-го, до этого семь лет работала внештатно). А шагали втроем по длинному студийному коридору мы весной, а то и зимой 1964-го, ибо уже 26 сентября 1964 года, в самом начале нового учебного года, впервые прозвучали позывные: «Турнир СК — открывается!»

Представляем «отцов». Стоят (слева направо, 3–6): А.В. Брянцев, А.А. Пурцеладзе, В.А. Фрумкин, Э.С. Каташков. Сидят (слева направо): Р. Байбузенко, М.М. Ермолаев, Т. Львова. Стоят (справа налево, 6–8): Инна Артюшкова, Михаил Фалкин, Виктор Бочаров. Пристроились на полу: Лев Додин, Евгений Жиглинский

Роли между соавторами, казалось, были предопределены: «маститый» писатель и сценарист А.Томилин пишет сценарии; «новичок и технарь» Э.Каташков помогает ему в меру сил — это необходимо, чтобы быть «в материале» — но глав­ное, он будет вести научные и технические конкурсы. Жизнь, как это случается часто, опрокинула предположения. Наши соавторы с самого начала оказались на равных. Не помню, кто из них дал столь звучные имена нашим судейским коллегиям: «Справедливости», «Бестристрастности», «Точности». Они вместе закладывали рыцар­ские традиции поведения на ристалище команд-соперниц, сам стиль нашей передачи. А потом… потом мы с режиссером (о нем чуть позже) почти одновре­менно сделали для себя печальное открытие: Анатолию Николаевичу Томилину его «писательская душа» в нашей, по самой сути своей, импровизационной передаче не помогает, а … мешает!!! Он сочинял — того требовала его художниче­ская натура — выдуманных персонажей, которые очень украшали сценарий, но, столкнувшись с живой жизнью, тотчас же становились безмерно, до неудобства, до стыда за них — и за нас, их породивших — фальшивыми. Словом, соавторство А.Томилин–Э.Каташков оказалось недолгим. Сло­жилось, и уже до конца, иначе: Генеральный автор — Э.Каташков, вокруг него (и редактора) — ведущие, авторы конкурсов. А.Н.Томилин ушел от нас, наверное, обиженный. Я же испытываю к нему глубокое чувство благодарности: на заре «Турнира СК» он много для него сделал.

НАШ ПЕРВЫЙ РЕЖИССЕР

Собственно, не режиссер, а еще асси­стент режиссера. Совсем молоденький, почти мальчик. Юра Зандберг. До этого был помрежем — самая низшая ступенька служебной телевизионной иерархии: достань, привези, выпиши пропуск, встреть. Ассистент режиссера — это про­фессия, требующая высокого мастерства и совершенно особых психологических свойств личности. Я, например, никогда не могла бы стать ассистентом (так же, как и водителем машины — тут есть что-то общее: особая собранность, быстро­та — мгновенность реакции)… Ассистент, по команде сидящего рядом режиссера, «выдает» в эфир (или на запись) одну из трех-четырех-пяти картинок, посылаемых ему на мониторы в аппаратную операторами из студии. На ассистента сдавали экзамен, трудный, иногда по нескольку раз, иногда и вовсе заваливали.

Когда мне, начинающему редактору, было это в 1963 году, для моего нового цикла «Наши олимпиады» вовсе не дали режиссера, а назначили ассистента, причем новоиспеченного, только что сдавшего экзамен Юрочку Зандберга, я здорово обиделась и пошла к Главному режиссеру нашей Детской редакции Вадиму Петровичу Горлову. Пылко объясняла ему, как важна эта передача для редакции, для студии, для города, для ребят-старшеклассников; как нова, нестандартна она по форме — мы таких еще не делали (это должны были быть передачи-соревнования между командами школ-победительниц городской олимпиады), и посему нам нужен режиссер самый опытный, самый лучший… Вадим Петрович выслушал меня терпеливо — человек он был очень уравно­вешенный — и сказал окончательно-бесповоротно: «Передача режиссерски несложная. А ассистент тут нужен первоклассный. Так вот, поверьте мне: нет у нас в редакции сейчас ассистента лучше Юры Зандберга».

Я ушла от Главного режиссера неубежденная и непонятая. Как же я потом была благодарна ему! Мы провели с Юрой четыре олимпиады: по физике, хи­мии, математике, географии; их, вероятно, было больше, но я помню точно эти четыре. И когда через очень недолгое время на горизонте замаячил «Турнир СК», абсолютно само собой, как-то это даже не обсуждалось, режиссером его стал Юрий Зандберг — как раз тогда он поступил (это был первый набор) на заочное отделение телевизионной режиссуры Театрального института.

Наш первый режиссер Юрий Зандберг и «Генеральный автор» Эдуард Каташков. Интересно, почему Юра, во время передачи, в живом эфире, покинул свое место в аппаратной и спустился в студию? Что-то случилось? Нужен совет?

Юрий проработал с нами в Турнире первые два с половиной года. Потом были другие режиссеры, хорошие, разные, интересные — о них речь впереди. Но, и в этом я убеждена, передачу «Турнир СК» придумал — режиссерски — со­всем молодой тогда Юра Зандберг. Он более всех режиссеров, с которыми мне довелось встречаться за мои «телевизионные годы», был создан для «живого», а не художественного телевидения, которое и есть, с моей точки зрения, един­ственно настоящее телевидение — театр, кино, эстрада существовали много ранее и, только видоизменяясь (не всегда к лучшему), приспосабливались к ТВ.

Пусть эти строки будут памятью о первом режиссере «Турнира СК» Юрии Зандберге. Он не дожил до преклонных лет. Я узнала о его смерти, когда мы оба уже давно не работали на телевидении — и была потрясена его безвременной кончиной.

НАШ ГЛАВНЫЙ

Есть еще человек, без которого не получится правдивый рассказ о том, «Как это начиналось». Ее имя уже встречалось вам — Главный редактор Детской редакции Нина Владимировна Пономарева. О ней стоит рассказать хотя бы немного — она удивительная женщина! Вот уж о ком не скажешь одно­значно: хорошая или плохая, добрая или злая, на редкость чуткая или пораз­ительно жесткая, обаятельно приветливая или отчужденно холодная, наконец, все понимающая или… партийно-идейная. Все это было в ней намешано и как-то уживалось одновременно! Но какое может иметь значение все сказанное, если была она, безусловно, за всю историю Детской редакции ее лучшим Главным редактором! Фанатично преданным своему делу. Великим мастером, как сказали бы теперь, «запускать большие проекты» и поддерживать их своим мощным авторитетом, во всяком случае, на первых порах.

Разные авторы, редакторы, режиссеры, передачи, спектакли… Но за всем — цепкий ум, твердая рука, сильная воля Главного редактора Н.В.Пономаревой. Я полностью отдаю себе отчет: не будь ее — не появился бы «Турнир СК». Это она пригласила меня к себе в кабинет и, увлекая гран­диозностью идеи, поставила задачу: сделать передачу для старших ребят, веселую, как КВН, и умную, как «Наши олимпиады». Может быть, это более поздняя, наша с Юрой Зандбергом афористическая формулировка, но смысл был именно такой.

А потом начались будни, «турнирные будни», наполненные, все до единого, для меня, во всяком случае, бездной дел и волнений. Особенно выделялись дни — остро помню их до сих пор! — когда я с очередным, новеньким сценарием, создававшимся в наших общих — целой команды! — трудах: спорах, бесчислен­ных вариантах, встречах и ночных звонках, в найденном, наконец, радостном согласии, когда я с этим сценарием стояла у кабинета Главного редактора, гото­вясь и все же не решаясь открыть дверь, войти, извиниться, спокойно положить на стол наш солидный, иногда до 40 страниц, фолиант, и безразлично спросить: «Когда к Вам можно зайти?» Нина Владимировна должна была прочесть сценарий, поставить на нем свою визу (так и вижу: на первой странице, сверху слева, наискосок) и отправить, если ее все устраивает, в высшие инстанции.

Боже! Стыдно признаваться в том, как я ее боялась в эти минуты! И ведь не девочка была: 35 лет стукнуло. Клянусь: ни до, ни после, никогда и ни­кого так не боялась. До тошноты, до дрожи рук, до боли где-то глубоко внутри. Один ее маленький, на абзац, или большой, на страницу — на целый конкурс! — красный вопросительный знак, — и рухнет все хрупкое здание, в радостях и муках сотворенное нами…

Хочу напомнить вам, какое было время. «оттепель»! Она уже кончалась, но мы еще этого не понимали. Надеялись. Читали по ночам самиздат. Открылись тогда целые пласты отечественной культуры, до того наглухо закрытые: «Серебряный век», «Русское зарубежье», «Новый мир», с его потрясшими нас публикациями. Поэзия, которой мы не знали. А наука: генетика, кибернетика и многое другое. Нам все хотелось отдать ребя­там, участникам и зрителям Турнира, новому поколению, которое непременно должно быть иным, чем их отцы. Свободным, образованным, независимо мыслящим. И именно в этих, самых дорогих нам эпизодах, чаще всего появлялись «красные птички» и восклицательно-вопросительные знаки Главного редактора: Нина Владимировна не всегда могла и не всегда хотела понять нас: «Это детям не нужно», — звучит в моих ушах ее безапелляционный голос, от которого я сразу же теряла дар речи.

Но… Правильно говорят, что все в жизни познается в сравнении. С какой благодарностью — как самые для меня легкие! — вспоминала я потом первые три тур­нирных года, когда Главным редактором была Н.В.Пономарева. Если нам (мне или моим Ведущим, а им это удавалось лучше; я приглашала их «на таран», не спросив разрешения Н.В., и она часто соглашалась с их доводами: любила, как и я, талантливых людей, не могла устоять перед ними…), повторяю, если нам удавалось убедить ее — все! Все остальное она брала на себя. Ни разу при Нине Владимировне не пришлось мне самой ходить в кабинеты начальства, отстаивать наши сценарии. Ходила она. Считала своим долгом и делом чести — если поставила свою подпись. Кстати, чутье у нее было претонкое: новые, уже высокого начальства «птички» и вопросительные знаки чаще всего появлялись там, где прежде были у нее. Она возвращалась из дирекции (иногда хватало телефонного разговора!) и говорила мне, тоже спокойно-безразлично: «Все в порядке, работайте». Но, я узнавала стороной, доставались ей эти «победы» порой нелегко.

Спасибо, Нина Владимировна!

Потом все изменилось. Время пришло другое, и Главный редактор в Детской редакции появился другой…

Было бы несправедливым не назвать еще одно имя — нашего первых турнирных лет директора (точнее, заместителя Председателя Ленинградского Комитета Радио и Телевидения, мы называли его нашим директором) Бориса Максимовича Фирсова. Он тоже поддерживал нас как мог. И тоже вскоре сменило его совсем иное начальство. Но об этом позже. Пока ведь я только рассказала «Как это начиналось».

ТАЙНЫ «ТУРНИРА СК»

Меня нередко — и очень разные люди! — спрашивали: «Ну, в чем секрет, что Турнир ваш смотрят все: и совсем простые люди, и самая наша рафинированная интеллигенция?..

Да, это правда. После каждой передачи горячие споры — обсуждения можно было услышать и в университетской профессорской, и у аптечного киоска, и в салоне рейсового автобуса; я уж не говорю о школьных учительски. Наша Ведущая литературных конкурсов Александра Александровна Пурцеладзе всегда всюду опаздывала (такая у нее была «неизлечимая болезнь»): и в свой Театральный институт на собственную лекцию (она читала русскую литературу), и к нам на передачу (помню, как однажды — я уже была в предынфарктном состоянии! — обожавшие А.А. студенты буквально на руках вносили ее в Студию, когда Раиса Васильевна Байбузенко уже представляла команды, а полагалось ведь приходить за час!). Так вот, таксисты — сколько, при весьма скромных доходах, ей приходилось ездить на такси! — нередко отказывались брать у нее деньги, обижались даже: «Чтоб я у Ведущей «Турнира СК» деньги взял, да никогда! Вы звоните, звоните мне — всегда подвезу». А нашего Михаила Михайловича Ермолаева, Председателя Коллегии Справедливости, когда в магазин за мясом приходил — такая была у него «семейная обязанность» — сразу же, (ему даже неловко было, смущался), охотно расступаясь, пропускали к прилавку без очереди; продавец, мгновенно сменив обычное свое каменное лицо на искренне приветливое, отрезал ему лучший кусок — тогда это немало значило; и шел среди покупателей радостный шепот-шелест: «Турнир СК», «Председатель!». А совсем уже недавно, сразу после нашего юбилея (26 сентября 2014г. — полстолетия со дня рождения Турнира), когда прошло по «Радио России. СПб» мое интервью, позвонил незнакомый человек, представился постоянным в школьные годы (не участником, нет!) зрителем Турнира; просил, буквально умолял помочь ему достать («обошел все книжные магазины, куплю за любые деньги!») нашу Книгу о «Турнире СК»: «Сыну исполняется 18, хочу подарить. Я, конечно, «помогла» — подарила: как раз только что 2-е издание вышло.

Какие же «ТАЙНЫ» все-таки были у «Турнира СК»? И не одна. Несколько. Но главная (в этом я совершенно уверена!) — в абсолютной уникальности команды Турнира. Каждого из ее «отцов» — создателей. Авторов-ведущих…

«ОТЦЫ» — ВЕДУЩИЕ

Последуем на «комнатную встречу» за командами, будущими соперниками, прошедшими на очередной Турнир. Мы впервые приглашаем их на Студию: они знакомятся с редак­тором, режиссером и, главное, с ведущими конкурсов, предстоящего им состязания. Тут должно совершиться — и совершается часто! — некое таинство: ведущие «заво­евывают» ведомых, их признают, еще лучше — они вызывают восхищение, еще лучше — в них влюбляются! Если ничего из выше названного не происходит, вряд ли можно ждать захватывающего зрелища. О чем шла речь на наших предварительных встречах? Конечно, о том, что ждет ребят на Турнире. Но совсем немного, ведь вопро­сов, кроме тем Домашнего задания к Большому конкурсу и темы ораторской речи, мы им не открываем. О чем же тогда? Э.С.Каташков мог захватывающе интересно расска­зывать о кибернетике, только что вышедшей из подполья. В.А.Фрумкин — о недавней своей встрече с Булатом Окуджавой у него дома и спеть под гитару его новую песню. А.В.Брянцев — о яростных спорах в Эрмитаже по поводу реставрации знаменитой картины. В.М.Акимов (Ведущий литературных конкурсов до А.А. Пурцеладзе, потом — постоянный член Коллегии Справедливости, комментатор и консультант) — о сегодняшних своих раздумьях о поэте Н.Асееве. А.А.Пурцеладзе читала стихи — и как читала! — из тех, что в школе «не проходили». И т.д., и т.п. На наших позднейших встречах многие из тогдашних ребят утверждали, что самые яркие их турнирные воспоминания не студийные репетиции, «тракты» с камерами, и даже не сам Турнир, а эти «вольные разговоры» с ведущими, наши «комнатные встречи».

Вот и весь «секрет»: почти все мои авторы, Ведущие конкурсов, были редкими — от Бога! — педагогами; они любили свою науку или искусство, которыми занимались, и они любили своих юных турнирных бойцов. Потому и возились с ними, много, бережно возились, и в «кадре», и «за кадром». И еще. Были они все как один — тоже от Бога! — талантливы. Разговаривать умели. Импровизировать. Спорить. Согласитесь, далеко не всем это дано.

А в чем, спросите, моя роль, редактора, соавтора, организатора (называю: «за все — про все»)? Только в одном: сумела найти, «заманить», «соблазнить» — каждого по-своему — объединить в единую команду, сдружить. На всю оставшуюся жизнь. Вот и вся моя заслуга. Остальное — ерунда.

Какие «руководящие указания» дает редактор Тамара Львова перед самым началом передачи? Диктор Раечка Байбузенко у нас была Ведущей-организатором

Но хочется чуть вернуться назад и доказать, что были они, наши Ведущие, педагогами от Бога. Нестандартно было их общение: ведущих с ведомыми. Вот 2-3 примера.

Эдик Каташков. Было это, по всей вероятности, 30 декабря 1964 года на Турнире под девизом «Вокруг света за один час» (две сильнейшие команды сезона, 239 и 366 школ) должны были совершить путешествие по Пулковскому меридиану. Так вот, когда Ведущий задавал свой вопрос, раздался громкий, ликующий голос: «Неверно! Ошибка! На чертеже ошибка!»

— Где? — невозмутимо спросил Э.С.К. — Подойдите. Объясните. Исправьте.

Из фотоальбома, оформленного ребятами в конце года: «Валерий Акулиничев. Светлая голова. Жалеем, что не взяли автографа»

И командор 239-ой, Валерий Акулиничев, вихрем подлетел. Объяснил! Исправил! (Такая удача — есть это фото! Спасибо фотографу нашему, виртуозу, Б. Г. Байбородину: по доброй воле, приходил на каждый Турнир; мы и не знали, кого и когда он снимает.) Оказалось, что внимательный, педантичный Э.С.К. не заметил ошибки, когда проверял чертеж, сделанный по его эскизу художником, да и ошибка какая-то «скрытая», заметить ее было сложно.

Как поступает наш Ведущий? Смущается? Бормочет извинения (мальчишка заметил, а он, великий специалист, — нет!)? Ничего подобного! Он — в восторге! Просит Коллегию Справедливости дать 239-ой дополнительный балл, заработанный для своей команды лично командором…

Алексей Вячеславович Брянцев (искусствовед, старейший реставратор Эрмитажа), Ведущий всех наших конкурсов по изобразительным искусствам — я еще расскажу о нем.

Лет 15 спустя после разгрома Турнира в фойе театра, в антракте, я встретила нашего «мальчика» из 241-ой школы, тогда уже отца семейства. Так хорошо поговорили, повспоминали, пошутили, как вдруг лицо его приобрело какое-то отсутствувющее выражение:

— А фаюмский портрет Вы помните?

Я не сразу сообразила, о чем он. Какой портрет? Почему?

— Фаюмский портрет… Египетский… Помните, у нас на финале конкурс был? Этот портрет почему-то пронзил меня там. Я ведь потом к Брянцеву ходил в Эрмитаж, он мне про эти фаюмские портреты рассказывал, книжку дал.

Странно, что Алексей Вячеславович мне об этом не рассказал — ведь часто звонил. Наверное, скромность его удивительная «виновата», рассказал бы с радостью…

Могу добавить… К Михаилу Михайловичу Ермолаеву, бессменному Председателю Коллегии Справедливости наши «ветераны» домой ездили — советовались. И не раз. Вот несколько слов из письма Саши Карпова, поэта («певца!») нашего Турнира:

«Турнир СК» — одно из лучших воспоминаний, относящихся к замечательной поре жизни — последним школьным годам. Участие в нем, последующее общение и переписка с М.М. Ермолаевым сыграли важную роль в моем профессиональном самоопределении: в 1971 году, после трех лет учебы на физико-математическом факультете Политехнического института, я поступил на филологический факультет Университета. Знаю, что при определении дальнейшего жизненного пути Турнир имел большое значение и для многих моих товарищей по команде». (Саша, член команды 121-й физ-мат школы, победителя Турнира 1968 года. Теперь Александр Анатольевич Карпов — в родном Университете, СПбГУ, зав. кафедры истории русской литературы, профессор.)

Михаил Яковлевич Адамский, Заслуженный учитель России ( для меня — Миша, Мишенька, из команды 199 школы), директор одной из лучших наших гимназий. Советовался с А.А. Пурцеладзе по поводу своего второго высшего образования: после истфака в пединституте закончил театроведческий в Театральном; называет себя, с ее подачи, — «двоюродным сыном» А.А.).

Только одна строчка из письма Ирины Паперно (команда 11-ой, «английской школы»); она — ученый с мировым именем, преподает русскую литературу в далекой Калифорнии: «Хорошо помню А.А. Пурцеладзе. Она была моим кумиром»…

Такое совпадение: и Мише, и Ирочке А.А. (в разные годы, по разным поводам) посвятила стихотворение.

— «Мне впервые посвятили стихи!» — взволнованно сказал мне Миша при встрече… через 35 лет…

Владимир Аронович Фрумкин (В.А.Ф.). О его «педагогическом даре» пусть расскажет Лизочка Ананьева (команда 241 — ой школы), «наша девочка» с удивительной памятью, бесценный мой помощник, когда я собирала материал для книги о Турнире… Приведу — почти дословно — телефонный ответ Лизы на вопрос моей «анкеты»: «Ваше личное — именно Ваше — самое яркое воспоминание о Турнире»:

Это был первый, самый первый Турнир, в котором участвовала наша школа, я была еще в 9-м классе… Музыкальный конкурс… Сначала нам дали послушать ариетту Лоретты из оперы XVIII в. Гретри «Ричард Львиное сердце», а потом «песенку графини» из «Пиковой дамы» Чайковского. Их сравнивали, был какой-то интересный разговор… точно не помню. А потом снова прозвучала музыка. Ведущий Владимир Аронович Фрумкин спросил: «ЧТО ЭТО?» И мальчик из нашей команды — он сидел рядом со мной — первым поднял руку и сказал так уверенно: «Я знаю! Это тоже из «Пиковой дамы» — такая замечательная музыка, где Герман бежит и бросается в Лебяжью канавку!» Мы замерли… А наши противники начали смеяться и тянуть руки (и у них, и у нас были хо­рошие «музыканты»: спутать Чайковского с Шостаковичем!). Сейчас Ведущий высмеет нас, испепелит за этот ответ… Еще бы! Не Чайковский, а Шостакович! (Это был фрагмент из 3-й части Восьмой симфонии, 1943 г. — Т.Л.) Да и не Герман в «Пиковой даме» «бежит и бросается», а Лиза, и не в Лебяжью, а в Зимнюю канавку!

(Только теперь я подхожу к тому, отчего девятикласснице Лизе Ананьевой так ярко запомнился этот, в общем рядовой эпизод — редко ли ребята ошибались: еще и не то несли!)

…А Владимир Аронович знаете что сказал?..

— Это превосходный ответ, хотя и совершенно неверный. Превосходный! Вы и представить себе не можете, как пора­довали меня! В годы моего детства и молодости критики утверждали, что Шостакович — это не музыка!1 А современная молодежь путает его с Чайковским, значит эта музыка Вам нравится, кажется Вам прекрасной! Еще раз — большое спасибо Вам за ответ…

1 Тут был подтекст, молодым сегодня непонятный, да и тогда понятный не всем. Вспомним, какое было время. Кончилась хрущевская оттепель, снова закручивались гайки. И уже нельзя было сослаться в прямом эфире на печально-знаменитую статью в «Правде» (от 28 января 1936 года) — «Сумбур вместо музыки», с которой и начались гонения на Шостаковича. Но и намек был дерзостью со стороны В.А.Фрумкина — намеки у нас тогда понимать умели! Вот и Лиза Ананьева (она рассказала мне об этом сейчас), когда они с мамой дома в тот ве­чер, счастливые победой их команды, делились впечатлениями о Турнире, узнала от нее, ЧТО имел в виду наш Ведущий, и впервые услышала название той разгромной статьи…

Меня поразил рассказ Лизы. Столь красочный, с такими подробностями — че­рез 35 лет! Может ли такое быть? И я не поленилась — полезла в сценарии. Нашла. Совершенно верно. «Турнир СК»-5, февраль 1969 года…

Надеюсь, уважаемые читатели, вы убедились в педагогических талантах Ведущих «Турнира СК»… И не будете сомневаться в том, что лицо нашей передачи целиком и полностью определялось творческой индивидуальностью ее авторов. Сценарии многих телевизионных циклов — я говорю о лучших — попади они в руки столь же профессионально подготовленных людей, располагающих теми же техническими и материальными возможностями, могли бы, вероятно, быть воспроизведены на другой Студии, другими тележурналиста­ми и приглашенными ими гостями. Между тем, «Турнир СК» не мог быть проведен никем, кроме тех, кто придумал и написал (в связи с собственным кругом интересов, личной позицией и точкой зрения) данную передачу, данный конкурс. Другие люди поставили бы иные проблемы — их волнующие. У нас все зависело от Веду­щего: его знаний, эрудиции, человеческого обаяния (это очень важно!), умения общаться. Не раз бывало, что мы с огорчением прощались со специалистами — с таким трудом найденными! — высокого профессионального класса: они не выдер­живали наших особых «турнирных» требований. И складывался все эти годы — и сложился постепенно! — постоянный, дружный коллектив единомышленников, энтузиастов нашей передачи, людей очень занятых на своей основной, как пра­вило, творческой, напряженной работе и тем не менее отдающих Турниру много часов и еще больше души.

Итак, ведущие «Турнира СК». Представляю их вам.

Э.С.Каташков — наш главный придумщик, «разработчик» основного направ­ления передачи в целом и отдельных конкурсов, в частности, автор и ведущий своих, научных и технических конкурсов. Логический склад ума не колеблет его высокого авторитета у наших гуманитариев. По специальности — инженер, канди­дат технических наук, работал над докторской диссертацией в области автоматизации научного эксперимента.

Наш Генеральный автор отличался уникальным чутьем ко всему новейшему и пер­спективному, а также широчайшим кругом интересов: не только к точным, но и естественным, и гуманитарным наукам. Он превосходно знал и чувствовал литературу и искусство. В этом крылась разгадка не­понятного для посторонних нашего длительного тесного и радостного содружества: Генеральный автор, авторы конкурсов, редактор и режиссер, объединяющие всех. При обсуждении очередного сценария, сколь бурно бы оно ни протекало, наши авторы-ведущие, доктора и кандидаты наук, математики и биологи, филологи и исто­рики, искусствоведы и музыковеды, все великие знатоки в своей области и отнюдь не лишенные амбиций, на удивление охотно подхватывали его идеи, прислушивались к его мнению, принимали его советы. Безусловно, человек он был редкостно одаренный, наш Э.С.К. Кстати, современный читатель вряд ли почувствует ана­логию между придуманным нами для него титулом «Генеральный автор» и всем знакомым — «Генеральный конструктор» (космических кораблей), абсолютно тогда законспирированный, но тем не менее почитаемый всенародно…

Я хочу, чтобы вы, уважаемые читатели, услышали голоса наших Ведущих, чтобы каждый из них вспомнил один или несколько вопросов из своих конкурсов: ведь вопросы наши, «турнирные», тоже были особенные. В них тоже — наша «тайна».

Первым, конечно, даю слово Эдуарду Семеновичу (для нас — Эдику) Каташкову (в сценариях, вы уже поняли, мы писали — Э.С.К.).

Говорит «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ АВТОР»

Судя по многочисленным отзывам телезрителей, наша передача была интересна тем, что в ней, в игре-соревновании, старшие школьники показывают себя способными толковать о сложных, занимательных, отнюдь не школьных вопросах на­уки, литературы, искусства. Следовательно, если нам удается показать думающих, спорящих, рассуждающих юношей и девушек — это удача.

Но в сценарии могут быть заложены только вопросы. На первых порах стрем­ление украсить передачу толкало нас, неискушенных авторов, на придумывание таких вопросов, в которых обязательно упоминалось бы о далеких мирах или за­гадках природы, об ультрасовременных проблемах искусства или таинственных страницах истории. Первым «открытием» нашей практики было правило: «красивым должен быть ответ, и не обязательно — сам вопрос». Другими словами, главное — предоставить широкое поле возможностей соревнующимся для демонстрации своих знаний, рассказа об известном им. Кстати, опыт доказал, что сомневаться в обилии «экзотических» фактов в арсенале наших старшеклассников не приходится. Все то, что появляется на страницах популярных журналов, впитывалось ими, увы, порой даже лучше строгой школьной науки.

Вместо дальнейших рассуждений — пример. Казалось, простое задание. «Великий датский астро­ном XVI века Тихо де Браге не соглашался с учением Коперника. Он приводил такие возражения против утверждения о движении Земли:

  1. Непонятно, каким образом при вращении земли камень, брошенный с высокой башни, может упасть у ее подножья.
  2. Земля — большое, тяжелое, неприспособленное для движения тело, ко­торому невозможно кружить по воздуху наподобие звезды.
  3. Если Земля пробегает такое огромное пространство, то неподвижные звезды должны изменять свое кажущееся положение.
  4. Нельзя указать силу, которая поддерживала бы параллельность земной оси при ее перемещении.

Попробуйте защитить учение Коперника, разбить фактами перечисленные доводы!

По турнирной привычке, я предлагаю нашим читателям попробовать свои силы, замечу только, что придется вспомнить и о том, что закон инерции и точные измере­ния в астрономии, законы гироскопа и строение атмосферы земли — все это было много позже времени Тихо де Браге, который родился в 1546 году и умер в 1601-м.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Тамара Львова, Владимир Фрумкин: Расцвет и гибель «Турнира СК» (из истории легендарной передачи Ленинградского ТВ)

  1. Ирина Паперно (надо же, я это имя каким-то образом помню), из нашей первой английской. 11-я — полагаю, опечатка. спасибо за то, что вспомнили эту блестящую передачу. и как же я завидую этому поколению!!!

  2. Кончалась хрущевская оттепель, снова закручивались гайки… Испытал на себе эти гайки: в 1964 был капитаном команды КВН геологоразведочного факультета. На конкурсе капитанов задал мне соперник вопрос. Стал я напряженно думать над ответом, и так, видимо, искренне и красноречиво, что полный зал замер. Тишина стояла гробовая. Тут я что-то выпалил, и раздался гром аплодисментов. Наверняка, глупость сморозил, но было важно зрителям увидеть творческий процесс, «живую» картину, а не подготовленное шоу. А в 65-м уже назначили куратора — зав. кафедрой истории марксизма-ленинизма. Все выступления и реплики должны были быть согласованы заранее, импровизации на сцене не допускались. Постепенно ушли КВН-щики, опустели и залы.

Добавить комментарий для Григорий Быстрицкий Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.