МЕНДЕЛЕ МОЙХЕР–СФОРИМ (1836 – 1917)

Три фрагмента

Перевод с идиш и примечания — Берл Вайншток

Предисловие переводчика

Три отрывка из произведений писателя : первый – актуальная для наших дней притча, второй – юмористический, третий – лирический, напомнят читателю о многогранном таланте забытого дедушки идиш-литературы.

 

СУДЬБОНОСНАЯ ЦИТАТА

Как только наш праотец Авраам дошёл своим умом до идеи единого еврейского Бога, с ним начинается то, что предписывает глава Торы с заголовком «Лэх-леха» — «Изыди и иди» (*1), то есть начинается серия странствий с тем же названием. Авраам покидает родной Харан и скитается в эмиграции. Затем и сын его Ицхак мыкается по свету. Сын Ицхака, наш праотец Яаков — снова беженец под угрозой погрома, затем спустя годы снова «Лэх-леха», с жёнами и кучей детей бежит дальше с Лаваном-арамейцем, скитается до старости, пока не оказывается в Мицраиме (*2), где его сын Иосиф давно уже — важный вельможа у фараона, монопольный хранитель и продавец пищевых продуктов. Позже потомки Яакова в горестях и лишениях умножаются в Мицраиме, врагам назло. Моше-рабейну, который с детских лет уже знал главу «Лэх-леха» (*3), чудесами добивается того, что дети израилевы (*4) на три дня обретают свободу, вырываются из рабства у фараона, и далее уже навечно судьба их была постоянно учить главу «Лэх-леха».

Они забирают Тору на горе Синай и «Лэх-леха» с нею в пустыню на приличный отрезок времени. Разбитые, уставшие, они приходят в страну Кнаан, хотят немного отдохнуть, но всё время приходится противостоять врагам со всех сторон. Затем они как будто становятся хозяевами со своим святым Храмом, сидят себе в тени виноградников, под инжирными деревьями. И только стали жить как люди, как вдруг распадаются на два куска с отдельными домами, отрывают друг у друга головы (*5), пока не приходит Сальманасар, царь Ассирии, и говорит детям израилевым : «Лэх-леха» — туда , где чёрный перец растёт, и до сих пор никто не знает, куда запропали их останки. Позже приходит в Иудею царь Вавилона, Навуходоносор, и снова говорит иудеям : «Лэх-леха», и все иудеи попадают в галут, игнание.

Через некоторое время часть иудеев возвращается в родные места, но дальше уже у них не жизнь, а пытка. В гордыне и безбожии они рвут носы друг у друга, получают тумаки от соседей, пока наконец римский злодей Тит не повторяет с иудеями очень основательно главу «Лэх-леха» (*6). И уже с этого момента и по сей день потомки их всё повторяют и повторяют эту главу Торы.

ПРИМЕЧАНИЯ

(*) Текст взят из рассказа «Старая сказка»

(*1) «Лэх-леха» (иврит) – буквально: «изыди, иди себе» — заголовок главы в Торе. «И сказал Господь Аврааму: уйди из земли твоей…в землю, которую укажу тебе. И я сделаю тебя народом великим…И взял Авраам Сарай, жену, и Лота, племянника, всё достояние…и вышли в землю Кнаан. И прошёл Авраам по земле сей до Шхема…,и странствовал Авраам, продвигаясь на юг…»

(*2) Мицраим (иврит) – Египет

(*3) Моше-рабейну – легендарный вождь Моисей, выведший евреев из рабства в Египте. Ребёнком его вынесли из дома и спрятали в кустах на берегу Нила от убийц еврейских младенцев. В юности он бежал в пустыню и скитался там.

(*4) Дети израилевы – образное наименование евреев по второму имени праотца Яакова – Израиль

(*5) Распад царства Соломона после его смерти на северный Израиль и южную Иудею.

(*6) При подавлении восстания Иудеи (66 – 70 г.г.н.э.) против владычества римлян около миллиона иудеев погибло и около ста тысяч было взято в плен (С.Дубнов «Краткая история евреев»)

 

КАК Я БЫЛ ПЕВЧИМ У КАНТОРА
(РАССКАЗ НЕСЕРЬЁЗНОГО МАЛЬЧИКА)

Однажды в наш городок приехал один из странствующих канторов и вместе с двумя певчими отслужил субботние молитвы (*1). Из всех синагог прихожане бежали послушать его службу…Была жуткая теснота,прямо по головам лезли, и я тоже вклинился, так как я, как и все евреи, люблю петь и слушать пение. У кантора был мальчик-певчий, моего возраста. И я ему отчего-то так сильно завидовал, что он стоит у кафедры кантора, водит указкой по тексту и одновременно тралялякает, я б последнюю рубашку отдал,лишь- бы стать певчим, как он… Я просто млел от его пения. Придя из синагоги домой, я всё пробовал ему подражать, рот не хотел ни на минуту закрыться. Вся семья,кроме меня, уже отобедала, а я всё пел. Когда мама увидела, что я не думаю закругляться и не даю ей чуть отдохнуть после субботнего обеда, она меня прилично отшлёпала и выбросила из дома. Куда же бежит мальчик субботним днём? – скорее всего в бейс-медреш(*2). О-го-го! – я там встретил всех знакомых мальчишек, это было чудо! Я думал, что только я подражаю маленькому певчему – нет! Другие мальчики делали то же самое: один повизгивал, другой рычал, третий рвал себе горло, ржал, четвёртый закручивал рулады, как кантор, ещё один разливался голоском красиво. Мы мяукали, пищали, надрывали себе горло, пока не появился шамес(*3), он обрызгал нас водой и выгнал нас оттуда…

Мне пришло в голову просить маму, чтобы она отдала меня на обучение местному кантору, я так донимал её, что вынудил её наконец отвести меня к кантору. Загнанная жизнью вдова, бедняжка, была тоже довольна избавиться от такого товара, как я. Кантор велел мне что-то пропищать, и , послушав, сказал, что берёт меня. В великой радости я уже думал, что весь мир – мой!.. Но послушайте только, чем кончилась моя певческая история!

Рош-ашоне(*4) – еврейский новый год, можете себе представить, как мой кантор, бедняга, трудился. Он работал на полную катушку, иногда каждое слово молитвы закручивал в руладах десять раз наверх и вниз, жестикулировал пальцем, от зычного голоса переходя вдруг в фальцет, можно сказать, лез на гладкую стену. Певчий-бас охрип, подпевая, обливался потом и всё обтирался платком, который он не выпускал из рук и которым он также жестикулировал в воздухе….Я подпевал своим детским голосом, подлялякивал, подбумкивал. Работали «на чём свет стоит», так, что голос иногда уже не подчинялся.

В синагоге один из прихожан был молодой человек, из богатых, большой шутник, любил дурачиться с детьми и терпеть не мог нашего кантора за его дрожжащие рулады. Когда кантор разогнался в мусафе в шмонэ-эсре (*5), разошёлся, как упряжка лошадей на почтовой дороге, выбрасывая по-молодецки отточенные коленца, тогда ко мне, как котёнок, подвинулся этот клоун, богач, и серьёзно и тихо спросил меня: « скажи-ка, малый, ты можешь сделать вишню?» — и у него на нижней губе образовалась вишня, большая, красная, было страшно смешно, я громко засмеялся. В этот момент кантор уже разделался с текстом и ожидал моего подголоска. Когда народ увидел,как кантор вдруг заглох, будто подавился, все стали стучать палочками-указками по столам, кантор с гневом смотрел на меня, как будто я его ограбил и не хочу отдавать награбленное. Глаза его горели огнём, а лицо покраснело и пропарилось, как цимес (*6)… Но только я собрался с силами и начал свою партию, как этот шут напротив снова показал мне вишню на губе, и я в ходе своего подголоска невольно снова выстрелил хохот с визжанием. Кантор растерялся, заблудился, запутался и выскочил из оглобель, свернул с прямой дороги, пропустил кусок текста и к тому же ещё сделал несколько грубых ошибок в тексте. Люди со всех сторон делали от удивления «ай-яй-яй!», били по столам указочками, шумели, кто-то наверху на женской галлерее испугался шума и закричал «Ой, горит!»…

ПРИМЕЧАНИЯ

(*) Текст взят из повести «Маленький человечек»

(*1) Субботние молитвы –вечерняя в канун субботы и вечер субботы, утренняя в субботу, послеполуденная и вечерняя на исход субботы

(*2) Бейс-медреш (идиш), бейт-а-мидраш (иврит) – здание, помещение для чтения еврейских канонических фолиантов, диспутов

(*3) Шамес (идиш) – служитель

(*4) Рош-ашоне (идиш), рош-а-шана (иврит) –буквально –голова года, наступление новолетия по еврейскому календарю, бывает в сентябре или октябре.Вечерняя молитва, утренняя первого и второго дня новолетия, Мусаф в первый и второй день, послеполуденная в первый и второй день, вечерняя молитва второго дня новолетия

(*5) Мусаф – дополнительная молитва, шмонэ-эсрэ (иврит, идиш) – молитва «восемнадцать благословений» или «Амида»

(*6) Цимес – блюдо еврейской кухни из моркови, деликатес

 

МАЛЬЧИК И ТЕЛЁНОК

…Зимняя ночь, обжигающий мороз, вьюга завывает, дует, свистит, рип-скрип, как на свадьбе тысячи чертей, скачут, танцуют, закручиваются столбом снежинки, бешено крутясь по улицам. Стучат, трясутся крыши, кто-то гукает, плачет в печках, жужжат, звенят ставни в окнах… Наша роженица-корова ночует в тёмном стойле, в грязи и воде, где дует сверху, снизу, отовсюду, где негде спрятаться от холода. Что же делает корова? – пережёвывает жвачку, испускает вздохи, которые разносятся далеко вокруг, слышны и в комнате. Ранним утром меня разбудил горький плач, рыдания, как будто оплакивают покойника. Это плачет мама.Что такое? – Умерла корова ! В доме царит траур, все стоят опечаленные, тут же и женщины – соседки. Мама оплакивает покойницу, восхваляет её молоко, творог, масло, такие её достоинства, о которых я раньше никогда и не слышал…Одна из соседок, что пересыпает всегда свою речь словами из мудрых книг, перебивает плач : — Превечный, благословен Он и имя Его, прав, и суд Его прав! Пусть она, корова, будет искупительной жертвой, очищающей, как красная корова (*1), вас и весь народ еврейский от всех грехов и недостойных поступков.Мой добрый совет был бы – телёнок, плод её материнского тела, чтобы остался жив. Он у вас прокормится, когда остатками вашей пищи, когда кожурой картошки, когда отрубями, того, сего понемногу. Все женщины поддакивают, маму уговорили. Телёнок будет жить (*2).

Один я истинно и сердечно любил телёнка, сильно жалел его, несчастного, одинокого сиротку. Когда его за какую-то провинность одаривали тумаками, шлепками, я выставлялся, защищал сиротку, и схватывал за это свою долю тумаков. И, повидимому, у телёнка я заслужил доверие. Он подставлял мне голову, чтобы его почесали, взяли за ушки, при этом он смотрел на меня грустными глазами, будто хотел мне что-то сказать, и я как-будто понимал его, чуял, что у него на душе, почему он лижет меня своим языком.

Тем временем я закончил изучение Торы в хедере и начинаю учиться в бейс-мелреше самостоятельно, полагаются на мою сознательность, присмотр за телёнком переходит целиком в мои руки, в добрый час! И я становлюсь его воспитателем. Для нас обоих открывается новый мир – светлый,красивый, свободный, который ни я,ни телёнок не знали до сих пор. «Лэха,дуди»(*3) – пошли, друг мой, говорю я,взяв его за повод, «ницэ а садэ»(*4) – выйдем в поле, туда, на зелёную траву! Ай-ай, как там хорошо, истинное наслаждение! Живёт, движется всё вокруг, божьи твари, до сих пор бывшие чуждыми мне, птички всяких видов , всякие жучки, кузнечики такие и такие летят, прыгают в траве весело-живо со стрекотаньем, жужжанием, звоном. Слышен концерт, веет ароматами трав, рябит в глазах от разноцветных полевых цветов. Дышится легко, свободно, -оп-оп-оп! – я скачу, кувыркаюсь несколько раз и вытягиваюсь на пахучем лугу на животе. Солнце светит прямо в лицо, улыбается, будто говорит : -да, малыш, хорошо?

Как-то безсознательно, сам по себе, открывается мой рот, и мелодия субботней и праздничной молитвы громко звучит ребячьим голоском. Телёнок посматривает на меня и делает «мэ-э-э!» Наверное, говорит : «Ша!, в чём дело?». Он углубляется в сочную еду с аппетитом, с пониманием. Я смотрю, задумавшись, и мне видится праотец Яаков, как он пасёт овец у Лавана-арамейца, как он встречается с Рахель(*5) у родника там, они целуются, обнимаются с любовью. Я смотрю на телёнка и думаю:

…Ох и хорошо нам обоим ! Мы оба должны друг друга благодарить за то, что мы здесь. Если бы не я, ты бы сейчас толкался в стойле, и если бы не ты, я бы сейчас торчал в бейс-медреше…

ПРИМЕАНИЯ

(*) Текст взят из рассказа «Телёнок»

(*1) Красная корова – заповедь Торы об очищающей жертве, особой масти корове

(*2) Подразумевается, что телёнок женского пола превратится в корову, источник молочных продуктов для семьи

(*3) Лэха, дуди(иврит) – иди, друг мой — цитата из «Песни песней» и одновременно начало песни встречи субботы

(*4) Ницэ а садэ (иврит) – выйдем в поле – продолжение цитаты из «Песни песней»

(*5) Эпизод из Торы о жизни праотца Яакова.