Борис Родоман: Шеф и его подруга, или Любовь на кафедре и в лаборатории. Продолжение

Loading

Интеллигент, помни: возврата к недип­ломированному прошлому нет! На дверях вузов давно пора написать: «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate».

Шеф и его подруга, или
Любовь на кафедре и в лаборатории

(Сексуальное шефство и карьера женщин в научных учреждениях)
Психосоциологический трактат
Написано в 1969–1974 гг.

Борис Родоман

Продолжение. Начало

Глава 3
НАРУШЕНИЯ И СТАГНАЦИЯ СЕКСУАЛЬНО-ШЕФСКОЙ СВЯЗИ

Толпа в метро прижала священника к женщине.
— Ого!
— Это вам не «ого», а ключ от собора.

Мы нарисовали идеальный путь научно-сексуальной карьеры. Но чаще всего этот путь не доходит до конца, а обрывается по причинам, не зависящим от партнёров. Иногда сама женщина бывает вынуждена нео­жиданно с него сойти. В этих случаях её продвижение в научном инсти­туте нельзя назвать благополучным.

Прекращение или невозникновение шефской связи на первой ста­дии наименее болезненно. Девушка ли не обнаруживает интереса к науке, Шеф ли разочаровывается в ней или она в нём, или её сразу заслоняет другая претендентка — научно-сексуальной пары не получается. Шеф все­гда найдёт другую ассистентку, а молодой пансионерке академической богадельни творческое сотрудничество быть может и не нужно, как не нужна, скорее всего, сама наука, остающаяся лишь привычным и лёгким средством получать зарплату, которая в производственных учреждениях, особенно в тех, чьи здания имеют форму почтового ящика, гораздо выше, чем в научных. Ничто больше не привязывает такую женщину к инсти­туту, и она покинет его, если найдёт место получше.

Нередко бывает, что начальник женщины, претендующий на роль её научно-сексуального шефа, не удовлетворяет её запросов, так как явля­ется в её глазах неполноценным: физически (неопрятный, глубокий ста­рик, урод, косноязычный, увечный, импотент), морально и социально (дурак, трус, перестраховщик, ханжа, мелочный тиран, болтун, грубиян, сквернослов, пошляк, жмот) или кажется таковым из-за странностей поведения (его поступки воспринимаются девушкой как атрибуты «муж­ской неполноценности»). Иногда для возникновения шефства нет никаких объективных препятствий, кроме случайно возникших у женщины преду­беждений, нередко внушённых кем-то третьим.

Чтобы не спугнуть девушку, её Шеф, не обладающий внушительным набором мужских атрибутов (третичных и четвертичных научно-половых признаков), должен вести себя осторожно и не обнаруживать влечения к подшефной. Чрезмерная искренность в обращении с ней противопоказана. В лучшем случае, Шеф даёт ей возможность самой влюбиться в него. Он должен делать вид и уверить самого себя, что его отношения с Асси­стенткой являются исключительно деловыми, что он требует от неё толь­ко работы и не собирается делать ей скидку на пол. Он не должен пользо­ваться первым же представившимся ему случаем для сексуального сбли­жения, если не уверен в удаче. Не уверен — не обнимай! В то же время он должен казаться галантным кавалером и проявлять все так называемые «знаки внимания», которые способны заворожить женщину. Неплохо так­же распустить о себе какой-нибудь хороший слушок или совершить благо— родненький поступочек, после которого Ассистентка посмотрит на Шефа другими глазами. Для завоевания одного женского сердца учёный может устроить специальную конференцию, выступить с докладом или лекцией перед сотней новых слушателей, привлечь других обожательниц, восполь­зоваться своими опубликованными работами и отзывами коллег. Но глав­ное — он должен ежеминутно казаться «настоящим мужчиной» — половос— пособным, разборчивым, имеющим приличный выбор женщин и набор их в прошлом; не должен выглядеть мужским аналогом синего чулка. Нуж­но, чтобы дамы говорили о нём стихами А. С. Пушкина:

Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей.

Недостаток светских манер, игнорирование специфики женской души, слабохарактерность, положение под каблуком у жены, инфантиль­ная зависимость от матери, заискивание перед женщиной и такие паниб— ратски-товарищеские отношения с нею, когда он превращается в её под­ружку, воспринимаются как недостаток мужественности. Мужчина, хотя бы косвенно не доказавший девушке своей сексуальной полноценности, не может стать её авторитетным начальником. Трудности нового руководи­теля при вводе его во владение цветником заключаются в том, что на первых порах эти доказательства могут быть только косвенными.

Приказания, отдаваемые женщине самым раскатистым басом, звучат как фальцет, если они не подкреплены половой силой, не обеспечены ею, как банкноты золотом. Идеи не овладевают женщиной, если ею не способен овладеть податель идей. Но это отнюдь не означает, что женщина понимает или слушается только того, кому она уже отдалась. Как раз наоборот — гораздо чаще бывает, что женщина отдаётся тому, кто уже оказал на неё идейное влияние. Да именно так и должно быть при нормальном, здоровом развитии научно сексуального шефства. Светлый мир науки тем и отличается от обыденного, обывательского мира, что у обывателя[1] путь к разуму женщины проходит через её нижние этажи, у интеллектуалов же путь к телесным низовьям проходит через духовные верховья, которые наш учёный должен пощекотать стереотипными атри­бутами настоящего мужчины, выработавшимися в феодально-патриархальном обществе и своеобразно трансформировавшимися в среде науч­ных работников и русских интеллигентов вообще. Но в конечном счёте повседневное управление женщиной и среди обывателей, и в научном мире осуществляется всё через ту же замочную скважину и всё тем же ключом, который для нашей Ассистентки становится ключом от кафед­рального собора науки.

Идеи, повлиявшие на женщину до установления половой связи с ней — это аванс, который надо подкрепить половым удовлетворением. Если Шеф медлит или женщина успевает найти лучшего партнёра, то она теря­ет интерес к научным идеям вплоть до того, что их источник начинает её раздражать. Согласие или несогласие женщины с нашими высказывания­ми и позициями всецело зависит от характера и перспективы сексуальных отношений. Если девушка мною заинтересовалась, если я её чем-то оча­ровал, то мои научные работы кажутся ей интересными, а любой вздор, сказанный мною, воспринимается как научная консультация. Если же я уронил себя в её глазах, разочаровал как мужчина или позволил отбить другому мужику, то она будет при случае возражать мне и поддерживать моих противников. Наконец, если новый партнёр не оправдал её надежд и оказался гораздо хуже меня, а она вспомнила и представила себе то хорошее, что было или могло быть у нас, то она может снова прислушать­ся ко мне и подпасть под моё влияние.

Слюбились мы под трели соловья
На рубеже природных фаций,
И вздор любой, которым бредил я,
Был для тебя научной консультацией.

Вернулся муж. Здоровая семья
Восстановилась за ночь моментально.
Теперь методология моя
Объявлена порочной и банальной.

Муж опротивел, в трещинах семья,
Ты снова в состоянии фрустрации.
И вот опять знакомая скамья[2]
Соединила нас для консультации.

Готова диссертация твоя,
И на страницах пухлой монографии
Мы все, любовники и прежние мужья
Встречаемся в библиографии.

Бывает, что научный руководитель женщины, не сумевший завоевать перед ней авторитета, упрямится и старается добиться своего путём при­казов, принуждения, придирок. Тогда у него развивается синдром научно— сексуального садизма, который является лишь тривиальным частным слу­чаем садизма административно-сексуального. Многие мужчины тиранят подчинённых женщин за то, что те им не отдаются. Ни к чему хорошему для обоих это не приводит. Обычно пострадавшая женщина уходит из института, отдела, группы, кафедры, ставших ей ненавистными. Как пра­вило, эта неприязнь распространяется на соответствующую отрасль науки, тему, профессию.

Низшая ступень морального падения горе-руководителя — тот слу­чай, когда он преследует подчинённую женщину за аморалку. Известны факты, когда начальник отдела, заведующий кафедрой, преподаватель терзал отвергшую его невинную девушку, пришивая ей аморалку только за то, что она, по его представлениям, развязно держится: носит мини— юбки и прозрачные блузки, курит, много смеётся, кокетничает с молоды­ми людьми и т.д. Этот антиаморальный административно-сексуальный садизм развивается как профессиональное психическое заболевание у комендантов студенческих общежитий и преподавателей педагогических институтов. Обычно преследователь добивается того, что его жертву исключают, выселяют, увольняют из вверенного ему учреждения. Лишь то обстоятельство, что подобные случаи происходят не часто, мешает им попадать в поле зрения психиатров. Хотя полные импотенты среди муж­чин редки, их больше всего среди такого рода начальничков.

Иной вариант, когда девушку преследует за аморалку или тиранит по служебной линии немолодая женщина, вполне естествен. Девушкам, не склонным к лесбийской любви, рекомендуется избегать научных руково­дительниц. Пусть лучше такая деятельница подберёт себе в ученики и подчинённые молодых мужчин и устраивает для них в квартире постоян­ный научный семинар (иногда с участием девушек — для прикрытия и для оживления, поскольку наша руководящая дама будет там блистать умом на фоне их наивности и глупости). При некоторой тренировке мужчины от этого семинара могут извлечь для себя немалую пользу. Автор не рассматривает такую разновидность гетеросексуального шефства за не­имением личного опыта, ибо никогда не был близок с женщинами старше себя и не влюблялся в них даже в школьном возрасте.

Управлять научным коллективом нелегко из-за его повышенной раздираемости: его постоянно раздирают противоречия. Наука, как известно, не может развиваться без борьбы мнений. Вместе с мнениями стал­киваются и сами сторонники разных взглядов. Обычно ареной борьбы служит пол научно-исследовательского института, отдела, лаборатории, кафедры. На полное его покрытие коврами средств не хватает, поэтому он довольно скользок. Поминутно кто-то на нём падает, а кто-то поднима­ется. По отношению к полу различаются четыре рода научной борьбы: неполовая, половая, межполовая и внутриполовая.

Главным видом неполовой борьбы является борьба классическая — между классиками данной науки и её релятивистами. (Те и другие суще­ствуют не только в физике). Классиками называются маститые сторонни­ки общепринятых концепций, безупречной службой завоевавшие право на теоретические обобщения, но из скромности этим правом не злоупотреб­ляющие. Релятивисты же — это самонадеянные полусумасшедшие выс­кочки, надлежащих прав не завоевавшие, но называющие свой эгоцентрич­ный бред теорией. Формальными объединениями классиков служат всяко­го рода коллегии, комиссии, комитеты, советы, съезды; неформальными — клики, камарильи, кланы, ку-клукс-кланы и мафии. Релятивисты пред­почитают неформальные коллективы или невидимые колледжи (невидимые для классиков), обожают семинары, а также летне-осенне-зимне-весенние школы новых методов при спортивных лагерях и плавучих домах отдыха, во всякого рода Борках[3], Дубках и Лужках. Это релятивисты вытащи­ли на свет божий и сделали модным словечко «симпозиум»[4], обозначав­шее у древних греков пьянку и оргию. Классики печатают монографии в типографиях, а релятивисты — репринты на ротапринтах.

К классической борьбе примешивается борьба поколений. То дети хватают отцов за фалды, умоляя о признании, то отец предъявляет права на новорождённого, прикидывающегося сиротой. Иные годами ждут, пока pater familias преставится, т.е. перейдёт в другой сектор. При деле­же научного наследия каждый называет себя любимым учеником и ду­шеприказчиком усопшего и оглашает предсмертные слова, которыми был благословлён in extremis. Много сил уходит на борьбу с незаконнорож­дёнными науками и подыскание им приличных имён, если уж пришлось покрывать грех формированием нового отдела в институте.

Половая борьба — это борьба сотрудников за место на полу инсти­тута, чтоб было где постоять и покурить в базарный, сиречь присутствен­ный день. Раз в десять лет кое-кому удаётся поставить и письменный стол. Его тотчас же обмывают, уставляя бутылками, извлечёнными из порт­фелей — мужских хозяйственных сумок эпохи научно-технической рево­люции[5]. Этим актом завершается очередной период удвоения объёма ассигнований на науку[6].

Межполовая борьба, т.е. борьба мужских индивидов с женскими, в научных коллективах распространена гораздо реже, чем в старших груп­пах детского сада и младших классах средней школы. Это, пожалуй, странно, если принять во внимание повышенную инфантильность интелли­генции. Типична лишь такая ситуация, когда немолодой и неостепенённый мужчина, не доказавший женщинам своих половых достоинств и не очень галантный, точнее говоря, просто чудак, приходит в лабораторию только для того, чтобы работать, и того же требует от окружающих женщин, не будучи (и не имея перспективы) стать их начальником. Борьба заканчи­вается поражением прилежного сотрудника. В лучшем случае он сам смиряется, в худшем — его отправляют в психушку.

Внутриполовая борьба, т.е. борьба между лицами одного пола, не подходящая ни под один из вышеперечисленных пунктов, разворачивает­ся главным образом внутри женской половины коллектива, поскольку мужская, как это принято думать, в окружении многочисленных «баб» прочнее спаяна пресловутой «мужской солидарностью». Некоторого оже­сточения достигает конкурентная борьба молодых сотрудниц и аспиранток за место под солнцем, т.е. под руководящим светилом науки — за прочное положение под Шефом. Остальные виды противоречий в среде прекрасно­го пола несерьёзны, иррациональны, изысканно нелепы и глубоко мелоч­ны. Они основаны на тонких, порою не уловимых простым и мужским глазом различиях между противостоящими дихотомическими категориями женских особей: Б и не-Б, Д и не-Д, З и не-З, К и не-К, Р и не-Р, Ц и не-Ц[7], а также мини- и макси-, меховыми и ватными, цельношубными и лоскутношубными и многими другими. Противоборствуют также различ­ные школы косметики, кулинарии и пеленания младенцев. В присутствен­ные дни на эти темы с утра до вечера ведутся перманентные дискуссии.

В ходе научной борьбы происходит половой отбор научных сотруд­ников. Фронты разного рода пересекаются, порождая довольно сложную картину. Возникают причудливые союзы и неожиданные блоки. Вывод напрашивается сам собой: чтобы руководить научным коллекти­вом, надо обладать незаурядными половыми способностями.

Прекращение шефской связи на второй стадии трагично для жен­щины, влечёт для неё душевный надлом, иногда крах научной работы, или переводит её в состояние тягостного прозябания. Так бывает, если этот период слишком затягивается и Шеф, оставаясь безупречным в исполне­нии служебных обязанностей, не отвечает на любовь Ассистентки какими— либо интимными действиями. Женщина нервничает, в её работе появля­ются срывы. Её посещают мысли о переходе в другое учреждение.

Шеф может не отвечать явно на чувства Ассистентки по следующим причинам: 1) любит или ценит жену больше, чем Ассистентку; 2) любит или ценит обеих примерно в равной мере, но к жене привык и не хочет менять хрен на редьку; 3) в принципе не против обмена, но страшится скандала, неизбежного при внебрачной связи, или хлопот, связанных с разводом. Первая причина вызывает у несчастной Ассистентки утончён­ные терзания. За вторую и третью она склонна осуждать Шефа, считая его чрезмерно осторожным, нерешительным, малодушным, трусом. Она мечется от уважения к насмешке над ним, а затем и над собой. В её поведении появляется раздвоенность, неровность в отношениях с прияте­лями, поклонниками, сексуальными партнёрами (если таковые имеются), раздражительность, непонятные вспышки гнева и истерики.

Во втором, решающем периоде отношений женщины со своим сексу­альным Шефом, в случае, когда до половой связи дело не доходит, от­чётливо различаются две фазы: 1) восходящая, когда сближение продол­жается; 2) нисходящая, когда оно по-видимому прекратилось. В восходя­щей фазе отношений девушка процветает: она весела, общительна, охотно завязывает знакомства, наваливает на себя новые дела, ведёт обществен­ную работу, строит планы, записывается в кружки и на курсы, рвётся и ездит в командировки, секретарствует и членствует в комитетах и комис­сиях, ей льстит внимание коллег. В нисходящей фазе преобладает стрем­ление ограничиться прямыми обязанностями, сосредоточиться на забро­шенной диссертации и снизить планку её качества, пока она окончательно не осточертела; теперь наша Ассистентка отбрыкивается от оргсуеты, её раздражает внимание коллег.

Ничто так не зависит от Шефа, как оценка женщиной результатов её собственной работы. В зависимости от обращения с нею Шефа, от его настроения и случайно обронённых слов Ассистентка может несколько раз бросать и возобновлять одно и то же дело. Её мнительность свидетель­ствует о недостатке чисто сексуальной струи в научной связи с Шефом.

У женщины, не получившей удовлетворения от сексуального шеф­ства, развивается комплекс научно-сексуальной неполноценности, прояв­ляющийся в том, что Ассистентка: 1) сомневается в своих научных спо­собностях; 2) с пренебрежением отзывается о своих успехах; 3) заигры­вает с мыслью о перемене профессии.

Один из синдромов комплекса научно-сексуальной неполноценности у женщин — самобичевание. 1) персональное: «Мне жизнь не удалась, не то, что другим»; 2) гендерное: «Нам, бабам, наукой лучше не заниматься»; 3) профессиональное. «Я ошиблась в выборе профессии; надо было по­ступить в другой вуз»; 4) социальное: «Лучше бы я родилась не в интел­лигентной семье и вообще не получала высшего образования».

Так как отрицанию и осуждению обычно сопутствуют положитель­ные идеалы, то при профессиональном и социальном самобичевании раз­вивается культ иных профессий, соответственно в двух разных направ­лениях: 1) завистливый культ других наук и научных коллективов, где «общий уровень» якобы выше, люди интереснее, кадры моложе, меньше склок и т.д.; 2) идиллический культ простого труда: хорошо бы рабо­тать где-нибудь в издательстве или конструкторском бюро, отсидеть свои восемь часов и потом беззаботно потреблять свободное время. (Вот так же один мой знакомый, выездной[8] кинодраматург, мечтает ежедневно ходить на работу, пользоваться обеденным перерывом, давиться в метро, но ему этого счастья не дано). Крайним проявлением разочарования стано­вятся мечты вовсе порвать с умственным трудом, поступить работать почтальоном или на завод. (Лучше всего устроиться вахтёршей, но для молодой интеллигентки это практически невозможно. Ну, кто же возьмёт в вахтёрши девушку? Это должна быть немолодая тётка, в состоянии климаксного остервенения). Одна аспирантка мечтала стать парикмахершей, но ограничилась тем, что продала лишь свои собственные волосы, выра­щенные за последние 15 лет; в конце концов, она написала и опублико­вала научную монографию. Другая ушла из почтенного НИИ и стала при­ёмщицей белья в прачечной, но, затравленная тамошними бабами, с ужа­сом вернулась в родную научную среду. Успешные защиты диссертаций и рождение детей (всё-таки обманным путём зачатых от любимых Ше­фов) кое-как излечили обеих женщин от вышеописанных синдромов.

Лишь девушка, не имеющая высшего образования, может позволить себе роскошь часто менять место работы (службы); не поступив в днев­ной вуз сразу после средней школы, она побывает лаборанткой в несколь­ких совершенно различных институтах, пока от одного из них получит, наконец, вечернее высшее образование, которое намертво привяжет её к определённому кругу профессий. Интеллигент, помни: возврата к недип­ломированному прошлому нет! На дверях вузов давно пора написать: «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate».

Продолжение

___

[1] Обывателями я обзываю тех, кто не поддерживает, не понимает меня и не разделяет моих интересов в трёх главных сферах — науке, любви и туризме. Схему интересов (парагеографический картоид) см. в моей кн.: География, районирование, картоиды: Сборник трудов — Смо­ленск: Ойкумена, 2007, с. 367.

[2] Прототипом образа Скамьи послужили широкие деревянные дива­ны на 18-м и 21-м этажах географического факультета МГУ; там я позна­комился с большинством своих коллег.

[3] Посёлок Борок Некоузского района Ярославской области — научный городок Института биологии внутренних вод АН СССР, организованного на основе имения революционера-народника Н. А. Морозова (1854–1946). Я дважды участвовал там в симпозиумах по теории классификации — в 1979 и 1985 г.

[4] «Симпозиум по семиотике» (в ВИНИТИ) — я обалдел, впервые услышав (где-то в 1958 г.) сразу два новых слова от своей приятельницы Зои Ибрагимовой.

[5] Портфель всё больше использовался для переноски бутылок, а не бумаг, и вскоре был вытеснен кейсом.

[6] Вышеприведённое описание борьбы в науке было актуально в по— зднесоветское время, когда статус и оклад научного работника, обладающе­го учёной степенью, был всё ещё относительно более высоким, чем в по­стсоветской России, но научные учреждения быстро загнивали. (См. также аналогичное замечание в Послесловии XXI).

[7] Б — бывшие в чрезмерно частом употреблении у мужчин, Д — имеющие детей, 3 — замужние, К — красивые, Р — рожавшие, Ц — целки.

[8] Выездной (в советское время) — тот, кому разрешены поездки в «капиталистические» страны. В данном случае это кинорежиссёр и сцена­рист А.А. Басаргин (Бенкендорф), с которым я пересекался на научных семинарах С.В. Чебанова.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.