Интеллигент, помни: возврата к недипломированному прошлому нет! На дверях вузов давно пора написать: «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate».
Шеф и его подруга, или
Любовь на кафедре и в лаборатории
(Сексуальное шефство и карьера женщин в научных учреждениях)
Психосоциологический трактат
Написано в 1969–1974 гг.
Борис Родоман
Продолжение. Начало
Глава 3
НАРУШЕНИЯ И СТАГНАЦИЯ СЕКСУАЛЬНО-ШЕФСКОЙ СВЯЗИ
Толпа в метро прижала священника к женщине.
— Ого!
— Это вам не «ого», а ключ от собора.
Мы нарисовали идеальный путь научно-сексуальной карьеры. Но чаще всего этот путь не доходит до конца, а обрывается по причинам, не зависящим от партнёров. Иногда сама женщина бывает вынуждена неожиданно с него сойти. В этих случаях её продвижение в научном институте нельзя назвать благополучным.
Прекращение или невозникновение шефской связи на первой стадии наименее болезненно. Девушка ли не обнаруживает интереса к науке, Шеф ли разочаровывается в ней или она в нём, или её сразу заслоняет другая претендентка — научно-сексуальной пары не получается. Шеф всегда найдёт другую ассистентку, а молодой пансионерке академической богадельни творческое сотрудничество быть может и не нужно, как не нужна, скорее всего, сама наука, остающаяся лишь привычным и лёгким средством получать зарплату, которая в производственных учреждениях, особенно в тех, чьи здания имеют форму почтового ящика, гораздо выше, чем в научных. Ничто больше не привязывает такую женщину к институту, и она покинет его, если найдёт место получше.
Нередко бывает, что начальник женщины, претендующий на роль её научно-сексуального шефа, не удовлетворяет её запросов, так как является в её глазах неполноценным: физически (неопрятный, глубокий старик, урод, косноязычный, увечный, импотент), морально и социально (дурак, трус, перестраховщик, ханжа, мелочный тиран, болтун, грубиян, сквернослов, пошляк, жмот) или кажется таковым из-за странностей поведения (его поступки воспринимаются девушкой как атрибуты «мужской неполноценности»). Иногда для возникновения шефства нет никаких объективных препятствий, кроме случайно возникших у женщины предубеждений, нередко внушённых кем-то третьим.
Чтобы не спугнуть девушку, её Шеф, не обладающий внушительным набором мужских атрибутов (третичных и четвертичных научно-половых признаков), должен вести себя осторожно и не обнаруживать влечения к подшефной. Чрезмерная искренность в обращении с ней противопоказана. В лучшем случае, Шеф даёт ей возможность самой влюбиться в него. Он должен делать вид и уверить самого себя, что его отношения с Ассистенткой являются исключительно деловыми, что он требует от неё только работы и не собирается делать ей скидку на пол. Он не должен пользоваться первым же представившимся ему случаем для сексуального сближения, если не уверен в удаче. Не уверен — не обнимай! В то же время он должен казаться галантным кавалером и проявлять все так называемые «знаки внимания», которые способны заворожить женщину. Неплохо также распустить о себе какой-нибудь хороший слушок или совершить благо— родненький поступочек, после которого Ассистентка посмотрит на Шефа другими глазами. Для завоевания одного женского сердца учёный может устроить специальную конференцию, выступить с докладом или лекцией перед сотней новых слушателей, привлечь других обожательниц, воспользоваться своими опубликованными работами и отзывами коллег. Но главное — он должен ежеминутно казаться «настоящим мужчиной» — половос— пособным, разборчивым, имеющим приличный выбор женщин и набор их в прошлом; не должен выглядеть мужским аналогом синего чулка. Нужно, чтобы дамы говорили о нём стихами А. С. Пушкина:
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей.
Недостаток светских манер, игнорирование специфики женской души, слабохарактерность, положение под каблуком у жены, инфантильная зависимость от матери, заискивание перед женщиной и такие паниб— ратски-товарищеские отношения с нею, когда он превращается в её подружку, воспринимаются как недостаток мужественности. Мужчина, хотя бы косвенно не доказавший девушке своей сексуальной полноценности, не может стать её авторитетным начальником. Трудности нового руководителя при вводе его во владение цветником заключаются в том, что на первых порах эти доказательства могут быть только косвенными.
Приказания, отдаваемые женщине самым раскатистым басом, звучат как фальцет, если они не подкреплены половой силой, не обеспечены ею, как банкноты золотом. Идеи не овладевают женщиной, если ею не способен овладеть податель идей. Но это отнюдь не означает, что женщина понимает или слушается только того, кому она уже отдалась. Как раз наоборот — гораздо чаще бывает, что женщина отдаётся тому, кто уже оказал на неё идейное влияние. Да именно так и должно быть при нормальном, здоровом развитии научно сексуального шефства. Светлый мир науки тем и отличается от обыденного, обывательского мира, что у обывателя[1] путь к разуму женщины проходит через её нижние этажи, у интеллектуалов же путь к телесным низовьям проходит через духовные верховья, которые наш учёный должен пощекотать стереотипными атрибутами настоящего мужчины, выработавшимися в феодально-патриархальном обществе и своеобразно трансформировавшимися в среде научных работников и русских интеллигентов вообще. Но в конечном счёте повседневное управление женщиной и среди обывателей, и в научном мире осуществляется всё через ту же замочную скважину и всё тем же ключом, который для нашей Ассистентки становится ключом от кафедрального собора науки.
Идеи, повлиявшие на женщину до установления половой связи с ней — это аванс, который надо подкрепить половым удовлетворением. Если Шеф медлит или женщина успевает найти лучшего партнёра, то она теряет интерес к научным идеям вплоть до того, что их источник начинает её раздражать. Согласие или несогласие женщины с нашими высказываниями и позициями всецело зависит от характера и перспективы сексуальных отношений. Если девушка мною заинтересовалась, если я её чем-то очаровал, то мои научные работы кажутся ей интересными, а любой вздор, сказанный мною, воспринимается как научная консультация. Если же я уронил себя в её глазах, разочаровал как мужчина или позволил отбить другому мужику, то она будет при случае возражать мне и поддерживать моих противников. Наконец, если новый партнёр не оправдал её надежд и оказался гораздо хуже меня, а она вспомнила и представила себе то хорошее, что было или могло быть у нас, то она может снова прислушаться ко мне и подпасть под моё влияние.
Слюбились мы под трели соловья
На рубеже природных фаций,
И вздор любой, которым бредил я,
Был для тебя научной консультацией.
Вернулся муж. Здоровая семья
Восстановилась за ночь моментально.
Теперь методология моя
Объявлена порочной и банальной.
Муж опротивел, в трещинах семья,
Ты снова в состоянии фрустрации.
И вот опять знакомая скамья[2]
Соединила нас для консультации.
Готова диссертация твоя,
И на страницах пухлой монографии
Мы все, любовники и прежние мужья
Встречаемся в библиографии.
Бывает, что научный руководитель женщины, не сумевший завоевать перед ней авторитета, упрямится и старается добиться своего путём приказов, принуждения, придирок. Тогда у него развивается синдром научно— сексуального садизма, который является лишь тривиальным частным случаем садизма административно-сексуального. Многие мужчины тиранят подчинённых женщин за то, что те им не отдаются. Ни к чему хорошему для обоих это не приводит. Обычно пострадавшая женщина уходит из института, отдела, группы, кафедры, ставших ей ненавистными. Как правило, эта неприязнь распространяется на соответствующую отрасль науки, тему, профессию.
Низшая ступень морального падения горе-руководителя — тот случай, когда он преследует подчинённую женщину за аморалку. Известны факты, когда начальник отдела, заведующий кафедрой, преподаватель терзал отвергшую его невинную девушку, пришивая ей аморалку только за то, что она, по его представлениям, развязно держится: носит мини— юбки и прозрачные блузки, курит, много смеётся, кокетничает с молодыми людьми и т.д. Этот антиаморальный административно-сексуальный садизм развивается как профессиональное психическое заболевание у комендантов студенческих общежитий и преподавателей педагогических институтов. Обычно преследователь добивается того, что его жертву исключают, выселяют, увольняют из вверенного ему учреждения. Лишь то обстоятельство, что подобные случаи происходят не часто, мешает им попадать в поле зрения психиатров. Хотя полные импотенты среди мужчин редки, их больше всего среди такого рода начальничков.
Иной вариант, когда девушку преследует за аморалку или тиранит по служебной линии немолодая женщина, вполне естествен. Девушкам, не склонным к лесбийской любви, рекомендуется избегать научных руководительниц. Пусть лучше такая деятельница подберёт себе в ученики и подчинённые молодых мужчин и устраивает для них в квартире постоянный научный семинар (иногда с участием девушек — для прикрытия и для оживления, поскольку наша руководящая дама будет там блистать умом на фоне их наивности и глупости). При некоторой тренировке мужчины от этого семинара могут извлечь для себя немалую пользу. Автор не рассматривает такую разновидность гетеросексуального шефства за неимением личного опыта, ибо никогда не был близок с женщинами старше себя и не влюблялся в них даже в школьном возрасте.
Управлять научным коллективом нелегко из-за его повышенной раздираемости: его постоянно раздирают противоречия. Наука, как известно, не может развиваться без борьбы мнений. Вместе с мнениями сталкиваются и сами сторонники разных взглядов. Обычно ареной борьбы служит пол научно-исследовательского института, отдела, лаборатории, кафедры. На полное его покрытие коврами средств не хватает, поэтому он довольно скользок. Поминутно кто-то на нём падает, а кто-то поднимается. По отношению к полу различаются четыре рода научной борьбы: неполовая, половая, межполовая и внутриполовая.
Главным видом неполовой борьбы является борьба классическая — между классиками данной науки и её релятивистами. (Те и другие существуют не только в физике). Классиками называются маститые сторонники общепринятых концепций, безупречной службой завоевавшие право на теоретические обобщения, но из скромности этим правом не злоупотребляющие. Релятивисты же — это самонадеянные полусумасшедшие выскочки, надлежащих прав не завоевавшие, но называющие свой эгоцентричный бред теорией. Формальными объединениями классиков служат всякого рода коллегии, комиссии, комитеты, советы, съезды; неформальными — клики, камарильи, кланы, ку-клукс-кланы и мафии. Релятивисты предпочитают неформальные коллективы или невидимые колледжи (невидимые для классиков), обожают семинары, а также летне-осенне-зимне-весенние школы новых методов при спортивных лагерях и плавучих домах отдыха, во всякого рода Борках[3], Дубках и Лужках. Это релятивисты вытащили на свет божий и сделали модным словечко «симпозиум»[4], обозначавшее у древних греков пьянку и оргию. Классики печатают монографии в типографиях, а релятивисты — репринты на ротапринтах.
К классической борьбе примешивается борьба поколений. То дети хватают отцов за фалды, умоляя о признании, то отец предъявляет права на новорождённого, прикидывающегося сиротой. Иные годами ждут, пока pater familias преставится, т.е. перейдёт в другой сектор. При дележе научного наследия каждый называет себя любимым учеником и душеприказчиком усопшего и оглашает предсмертные слова, которыми был благословлён in extremis. Много сил уходит на борьбу с незаконнорождёнными науками и подыскание им приличных имён, если уж пришлось покрывать грех формированием нового отдела в институте.
Половая борьба — это борьба сотрудников за место на полу института, чтоб было где постоять и покурить в базарный, сиречь присутственный день. Раз в десять лет кое-кому удаётся поставить и письменный стол. Его тотчас же обмывают, уставляя бутылками, извлечёнными из портфелей — мужских хозяйственных сумок эпохи научно-технической революции[5]. Этим актом завершается очередной период удвоения объёма ассигнований на науку[6].
Межполовая борьба, т.е. борьба мужских индивидов с женскими, в научных коллективах распространена гораздо реже, чем в старших группах детского сада и младших классах средней школы. Это, пожалуй, странно, если принять во внимание повышенную инфантильность интеллигенции. Типична лишь такая ситуация, когда немолодой и неостепенённый мужчина, не доказавший женщинам своих половых достоинств и не очень галантный, точнее говоря, просто чудак, приходит в лабораторию только для того, чтобы работать, и того же требует от окружающих женщин, не будучи (и не имея перспективы) стать их начальником. Борьба заканчивается поражением прилежного сотрудника. В лучшем случае он сам смиряется, в худшем — его отправляют в психушку.
Внутриполовая борьба, т.е. борьба между лицами одного пола, не подходящая ни под один из вышеперечисленных пунктов, разворачивается главным образом внутри женской половины коллектива, поскольку мужская, как это принято думать, в окружении многочисленных «баб» прочнее спаяна пресловутой «мужской солидарностью». Некоторого ожесточения достигает конкурентная борьба молодых сотрудниц и аспиранток за место под солнцем, т.е. под руководящим светилом науки — за прочное положение под Шефом. Остальные виды противоречий в среде прекрасного пола несерьёзны, иррациональны, изысканно нелепы и глубоко мелочны. Они основаны на тонких, порою не уловимых простым и мужским глазом различиях между противостоящими дихотомическими категориями женских особей: Б и не-Б, Д и не-Д, З и не-З, К и не-К, Р и не-Р, Ц и не-Ц[7], а также мини- и макси-, меховыми и ватными, цельношубными и лоскутношубными и многими другими. Противоборствуют также различные школы косметики, кулинарии и пеленания младенцев. В присутственные дни на эти темы с утра до вечера ведутся перманентные дискуссии.
В ходе научной борьбы происходит половой отбор научных сотрудников. Фронты разного рода пересекаются, порождая довольно сложную картину. Возникают причудливые союзы и неожиданные блоки. Вывод напрашивается сам собой: чтобы руководить научным коллективом, надо обладать незаурядными половыми способностями.
Прекращение шефской связи на второй стадии трагично для женщины, влечёт для неё душевный надлом, иногда крах научной работы, или переводит её в состояние тягостного прозябания. Так бывает, если этот период слишком затягивается и Шеф, оставаясь безупречным в исполнении служебных обязанностей, не отвечает на любовь Ассистентки какими— либо интимными действиями. Женщина нервничает, в её работе появляются срывы. Её посещают мысли о переходе в другое учреждение.
Шеф может не отвечать явно на чувства Ассистентки по следующим причинам: 1) любит или ценит жену больше, чем Ассистентку; 2) любит или ценит обеих примерно в равной мере, но к жене привык и не хочет менять хрен на редьку; 3) в принципе не против обмена, но страшится скандала, неизбежного при внебрачной связи, или хлопот, связанных с разводом. Первая причина вызывает у несчастной Ассистентки утончённые терзания. За вторую и третью она склонна осуждать Шефа, считая его чрезмерно осторожным, нерешительным, малодушным, трусом. Она мечется от уважения к насмешке над ним, а затем и над собой. В её поведении появляется раздвоенность, неровность в отношениях с приятелями, поклонниками, сексуальными партнёрами (если таковые имеются), раздражительность, непонятные вспышки гнева и истерики.
Во втором, решающем периоде отношений женщины со своим сексуальным Шефом, в случае, когда до половой связи дело не доходит, отчётливо различаются две фазы: 1) восходящая, когда сближение продолжается; 2) нисходящая, когда оно по-видимому прекратилось. В восходящей фазе отношений девушка процветает: она весела, общительна, охотно завязывает знакомства, наваливает на себя новые дела, ведёт общественную работу, строит планы, записывается в кружки и на курсы, рвётся и ездит в командировки, секретарствует и членствует в комитетах и комиссиях, ей льстит внимание коллег. В нисходящей фазе преобладает стремление ограничиться прямыми обязанностями, сосредоточиться на заброшенной диссертации и снизить планку её качества, пока она окончательно не осточертела; теперь наша Ассистентка отбрыкивается от оргсуеты, её раздражает внимание коллег.
Ничто так не зависит от Шефа, как оценка женщиной результатов её собственной работы. В зависимости от обращения с нею Шефа, от его настроения и случайно обронённых слов Ассистентка может несколько раз бросать и возобновлять одно и то же дело. Её мнительность свидетельствует о недостатке чисто сексуальной струи в научной связи с Шефом.
У женщины, не получившей удовлетворения от сексуального шефства, развивается комплекс научно-сексуальной неполноценности, проявляющийся в том, что Ассистентка: 1) сомневается в своих научных способностях; 2) с пренебрежением отзывается о своих успехах; 3) заигрывает с мыслью о перемене профессии.
Один из синдромов комплекса научно-сексуальной неполноценности у женщин — самобичевание. 1) персональное: «Мне жизнь не удалась, не то, что другим»; 2) гендерное: «Нам, бабам, наукой лучше не заниматься»; 3) профессиональное. «Я ошиблась в выборе профессии; надо было поступить в другой вуз»; 4) социальное: «Лучше бы я родилась не в интеллигентной семье и вообще не получала высшего образования».
Так как отрицанию и осуждению обычно сопутствуют положительные идеалы, то при профессиональном и социальном самобичевании развивается культ иных профессий, соответственно в двух разных направлениях: 1) завистливый культ других наук и научных коллективов, где «общий уровень» якобы выше, люди интереснее, кадры моложе, меньше склок и т.д.; 2) идиллический культ простого труда: хорошо бы работать где-нибудь в издательстве или конструкторском бюро, отсидеть свои восемь часов и потом беззаботно потреблять свободное время. (Вот так же один мой знакомый, выездной[8] кинодраматург, мечтает ежедневно ходить на работу, пользоваться обеденным перерывом, давиться в метро, но ему этого счастья не дано). Крайним проявлением разочарования становятся мечты вовсе порвать с умственным трудом, поступить работать почтальоном или на завод. (Лучше всего устроиться вахтёршей, но для молодой интеллигентки это практически невозможно. Ну, кто же возьмёт в вахтёрши девушку? Это должна быть немолодая тётка, в состоянии климаксного остервенения). Одна аспирантка мечтала стать парикмахершей, но ограничилась тем, что продала лишь свои собственные волосы, выращенные за последние 15 лет; в конце концов, она написала и опубликовала научную монографию. Другая ушла из почтенного НИИ и стала приёмщицей белья в прачечной, но, затравленная тамошними бабами, с ужасом вернулась в родную научную среду. Успешные защиты диссертаций и рождение детей (всё-таки обманным путём зачатых от любимых Шефов) кое-как излечили обеих женщин от вышеописанных синдромов.
Лишь девушка, не имеющая высшего образования, может позволить себе роскошь часто менять место работы (службы); не поступив в дневной вуз сразу после средней школы, она побывает лаборанткой в нескольких совершенно различных институтах, пока от одного из них получит, наконец, вечернее высшее образование, которое намертво привяжет её к определённому кругу профессий. Интеллигент, помни: возврата к недипломированному прошлому нет! На дверях вузов давно пора написать: «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate».
Продолжение
___
[1] Обывателями я обзываю тех, кто не поддерживает, не понимает меня и не разделяет моих интересов в трёх главных сферах — науке, любви и туризме. Схему интересов (парагеографический картоид) см. в моей кн.: География, районирование, картоиды: Сборник трудов — Смоленск: Ойкумена, 2007, с. 367.
[2] Прототипом образа Скамьи послужили широкие деревянные диваны на 18-м и 21-м этажах географического факультета МГУ; там я познакомился с большинством своих коллег.
[3] Посёлок Борок Некоузского района Ярославской области — научный городок Института биологии внутренних вод АН СССР, организованного на основе имения революционера-народника Н. А. Морозова (1854–1946). Я дважды участвовал там в симпозиумах по теории классификации — в 1979 и 1985 г.
[4] «Симпозиум по семиотике» (в ВИНИТИ) — я обалдел, впервые услышав (где-то в 1958 г.) сразу два новых слова от своей приятельницы Зои Ибрагимовой.
[5] Портфель всё больше использовался для переноски бутылок, а не бумаг, и вскоре был вытеснен кейсом.
[6] Вышеприведённое описание борьбы в науке было актуально в по— зднесоветское время, когда статус и оклад научного работника, обладающего учёной степенью, был всё ещё относительно более высоким, чем в постсоветской России, но научные учреждения быстро загнивали. (См. также аналогичное замечание в Послесловии XXI).
[7] Б — бывшие в чрезмерно частом употреблении у мужчин, Д — имеющие детей, 3 — замужние, К — красивые, Р — рожавшие, Ц — целки.
[8] Выездной (в советское время) — тот, кому разрешены поездки в «капиталистические» страны. В данном случае это кинорежиссёр и сценарист А.А. Басаргин (Бенкендорф), с которым я пересекался на научных семинарах С.В. Чебанова.