Анатолий Зелигер: Баба Tата

Loading

Объясняю. Даем обязательную программу. Пипл, то есть публика, в начале слушает нахаляву. Но вот половина одиннадцатого. Мишка торжественно объявляет: «Концерт окончен». И тут выясняется, что мы им даже очень необходимы. Клиент на дыбы — что за кутеж без музыки, требует продолжать…

Баба Tата

Пьеса в трех действиях

Анатолий Зелигер

Действующие лица:

Яна — девушка из сказки, 18–19 лет.
Иван — юноша из сказки, 18–19 лет.
Татьяна Семеновна Гусакова (Тата) — домохозяйка, 70 лет.
Анна Семеновна Гусакова (Аня, Нюра) — сестра предыдущей, пенсионерка, 60 лет.
Георгий Алексеевич Рудаков (Жора) — зять Татьяны Семеновны, эко­номист, 50 лет, также играет роль кота Жоры.
Леонид Алексеевич Рудаков (Леня) — брат предыдущего, кандидат технических наук, 40 лет.
Настя — дочь Георгия Алексеевича, ин­женер, 28 лет, также играет роль дворняги Насти.
Александр Алексеевич (Саша) — жених, а потом муж Насти, музыкант ресторанного ор­кестра, 30 лет.
Андрей Николаевич (Андрей) — на работе не устает, 35 лет.
Ленина Никитична (Ленина) — мать Саши, на работе то ли пишет, то ли чертит, 50 лет.
Матвей Иванович (Матвей) — муж предыдущей, работает не по специальности, 70 лет.
Матильда Львовна (Матильда) и
Аделаида Львовна (Аделаида) — сестры, 50—70 лет.
Высокий, 60 лет.
Седой, 40 лет.
Евангелист, 35 лет.
Кришнаит, 30 лет.
Человек в группе Высокого.
Вожди, люди в черном, народ.

Санкт-Петербург, 1989-ый год.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1

Лето. Солнечный день. Сад. Яна — она и земная, и сказочная. Красивое, вдохновенное лицо, водопад красиво уложенных русых волос. Одета в необы­чайное платье серебристого оттенка, а на ногах светлые туфли на высоком каблуке. Иван красивый, искренность написана на лице, он высокий, стройный, похож на балетного актера, одежда светлая, скромная.

Яна (смотрит вокруг с восхищением, гладит листья, погружает в них лицо). Зеленый, зеленый, роскошный мир! И как будто нет ничего на свете, кроме этого мира — темно-зеле­ного, светло-зеленого, то еле освещенного, то сверкающего на солнце. Она, живая, эта зелень, — внимательная, наблю­дающая, все понимающая. Смотри, она купается в тепле и наслаждается своим существованием. Давай учиться у нее жизнелюбию. Она беззаботна и спокойна, нисколечка боязни чего-то, ни капельки тревоги. Как будто жизнь дана ей навсегда, и нет впереди какой-то там смерти. Блажен­ство быть и радостная уверенность в том, что, как есть, так и нужно. Зелень! Счастливая зелень! Вечная зелень! Ранней весной запахла счастьем черемуха, затем любовью сирень, а теперь ты, благородный жасмин, облагодетельствовал нас. Кто мудрее вас гордые сосны, упоенно пью­щие свет и жар солнца? Сосны, листья, травы, цветы, по­любите славную девочку Яну! Она, как и вы, ничего не знает о подлости и злобе. Она хочет дышать, петь, смеяться, смотреть на самое прекрасное в мире и любить, любить, лю­бить.

Иван. Любить, любить, любить. У меня от любви к тебе кру­жится голова.

Яна (погружает лицо в соцветье гвоздики). Ты когда-нибудь делал так? Она вся прогрета солнцем, и ее аромат горячий. Ну! (Иван нюхает гвоздику). Опьяняет? Да? Задурмани­вает, заманивает куда-то?

Иван. Ты лучше всего на свете — цветов, листьев, неба! Я обо­жаю тебя.

Яна. Если любишь, как цветы друг друга, сосны — солнце, жас­мин — вечер, то и я полюблю тебя.

Иван. Люблю тебя, как ветер любит кроны деревьев, чайка море, человек свою родину.

Яна. Тогда поцелуй. (Иван осыпает ее поцелуями). Нет, нет, не так. Ты целуешь, как пьешь шампанское. А я хочу, чтобы твои поцелуи были нежны, как лепестки розы или пальчики младенца. Ты бывал на юге?

Иван. Много раз.

Яна. Иногда на берегу моря теплый, нежный ветер обнимет всю, всю и не посмеет поцеловать, а только понежит лас­ково своим дыханием. А высоко в горах дует резкий, злой ветрище, который нагло сжимает, гнет и жаждет швыр­нуть на землю. Так пусть меня любит тот, кто, как ветер на берегу моря.

Иван бросается на колени и закутывает лицо в платье Яны.

2

Гостиная современной малогабаритной квартиры.

Тата. Пропал, ушел, как в могилу провалился, в пещеру ка­кую. Не позвонит тяпа-растяпа такая, не понимает, что людей трясет аж.

Настя. Не волнуйся, бабулинька, здоровье твое всех квартир дороже, скоро появится.

Тата. Сумеет ли, сможет ли, тесто блинное. Уж я-то взбивала, взбивала, а будет ли толк, не знаю.

Настя. Папа, он умный.

Тата. Умный, умный! Умного по двое суток не заряжают.

Настя. Конечно, бабушка, до тебя ему далеко, я не спорю. Только будь он умнее в тысячу раз, все равно ничего ему не сделать. Как можно уговорить бабушку Машу переехать в нашу скромненькую квартиру из роскошной трехкомнатной? Да она и жить одна боится. А дядя Леня? Он же с женой разъехаться хочет, а квартиру свою ей оставлять не желает.

Тата. А какое нам дело до этого Лени? Лишний, ненужный для нашей семьи человек. Какое счастье иметь зятя без брата! Живет этот Ленечка, место занимает, свет заслоняет. То ему родители что-то давали, то он право на что-то имеет. Делись и делись с посторонним.

Настя. Конечно, бабушка.

Звонок в дверь.

Тата. Сеич идет. Беги! (Настя бежит открывать дверь, входит Жора). Ну!?

Жора. Скоро въедем.

Тата. Жоринька, умничка ты мой! Героинька ты наш!

Настя. Папочка, миленький, хорошенький. (Обнимает, чмо­кает).

Тата. Сразу согласилась, не упиралась, Лене не звонила?

Жора. Что Леня? Леня был там.

Тата. И не навредил?

Жора. Не так все получилось, как мы планировали с вами, Татьяна Семеновна. Освинятился я перед матерью и Ле­ней с этими нашими планами. Сказал я матери — поезжай в нашу, а мы в твою трехкомнатную. А Леня мне и говорит, а я как же, так и останусь со зверем в одной квартире. Вы же знаете, онсвою бывшую зверем называет. Ну что мне сказать, молчу, молчу, потому что сказать нечего. И они молчат и смотрят на меня внима­тельно, внимательно, черт. Вот так помолчали, а потом Леня и говорит, дело решилось. Оказывается, он нашел четвертной обмен — мы в мамину квартиру, мама к нему, жена его с сыном к какому-то Андрею, ну а Андрей в нашу. Леня сюда Андрея приведет минута на минуту, квартиру смотреть, но не беспокойтесь, возьмет — ему главное больше жилплощади. Зря, зря я пачкаться ходил.

Тата. Ничего не зря. Застыдился, тихоня! Эх ты! Каждый за себя, за свое близкое, а то, как же иначе. Ты же за дочь родную, за семью свою боролся. Что может быть благо­родней.

Звонок в дверь. Настя открывает. Входит Леня и Андрей.

Леня. Благословение дому сему и обитателям его, а руково­дителю, мыслителю и вдохновителю душевнейшей нашей Татьяне Семеновне особое почтение наше. Позвольте пред­ставить вам Андрея делового, толкового и при том моло­дого человека, который жаждет поселиться в этой трех­комнатной квартире, ибо в настоящее время квартира его двухкомнатная.

Тата. Татьяна Семеновна.

Андрей. Андрей Николаевич.

Настя. Настя.

Жора. Георгий Алексеевич.

Тата. Андрей Николаевич, я вам сейчас все, все покажу.

Леня. Не скрывать ничего, баба Тата. Пусть все познает.

Тата. Это у нас гостиная, окна на двор. Пройдемте дальше, Андрей Николаевич.

Уходят.

Настя (Лене). Не можешь человека нормально в дом привести без кривляний. Противно даже.

Жора. Настенька, успокойся родная!

Леня. Настусенька, Настусенька, жученька ты моя серьезная. А от того ты такая, что все у вас дома баба Тата духов­ностью пропитала. Когда я попадаю к вам и вижу твои одухотворенные глаза и, белорозовые щеченьки, я весь облегчаюсь, а затем естественно возвышаюсь. Святость и благолепие, сияние, сияние.

Настя. Нагрешил ты много — вот тебе и чудится церковь на каждом шагу.

Леня. Да уж мы такие — обыкновенные, помятые, измазюкан­ные. Куда нам до вас — возвышенных, утонченных, исто­чающих ароматы. Мы сюда приходим на вас ангелочков взглянуть, а в душе-то тогда все елейчики, елейчики, елейчики..

Настя, раздраженно махнув рукой, уходит.

Жора. Зря ты. Мы с Настей Надю потеряли. (Помолчали). Ангела. (Снова помолчали) Сам знаешь наше положение — под тридцать, а мужа хоть с лампой ищи. Да… так что все в порядке?

Леня. Все получается. Андрей берет вашу квартиру на обмен, хочет разъехаться с женой. Серьезнейший, увлеченнейший сексуалист. Живет сейчас вквартире холостяком. Когда к нему не зайдешь, две женщины сразу.

Появляются Тата, Настя и Андрей.

Тата. Андрей Николаевич согласен. Уважаемый Андрей Ни­колаевич, садитесь с нами чай пить. А?

Андрей. Нет, извините, тороплюсь.

Леня. Значит оформляемся?

Андрей. Как договорились. До свидания. (Пожимает всем руки. Насте). Еще увидимся.

Уходит. Тата и Настя провожают его.

Леня. Ух! Дело сделано. Сам удивляюсь, как это все полу­чилось.

Входит Тата.

Тата. Какой ты, Леня, молодец. Волшебник-кудесник, иначе не скажешь. Такое дело провернуть! Честь и слава!

Леня (очень доволен). Да, трудно было.

Тата. Давайте, друзья мои, отметим. Пообедаем, выпьем.

Леня. Это на новой квартире. Я побежал — дел невпроворот. Да, Настуся, Андрея не приобщай.

Настя. Как так?

Леня (торжественно). Кто хочет заработать СПИД, та с каж­дым встречным переспит.

Жора. Настеньке!

Леня. Жора, объясни мою мысль своему потомку. До свида­ния. (Уходит).

Тата. Что это он намолол? Не поняла.

Жора. Хочет сказать, что Андрей летун.

Тата. Таких нам не надо.

Жора. Ой, ей, ей! Переедем на новую квартиру, заживем про­сторно, весело.

Тата. Веселиться будем с утра до ночи.

Жора уходит бодрым шагом.

Веселиться, конечно, веселиться. Прыгать и бить себя пят­ками по заду. Тебе уже двадцать восемь, а мужа нет, как нет. Несчастная ты, а он веселиться. Тряпка он из книж­ного магазина, вот кто твой папашка, ничтожество — весе­литься. Мужа нужно найти хоть из-под земли, а потом веселиться. Но не любого — нужен муж подходящий. Чтобы понимал, что глава дома, хозяйка — я, что все в доме на мне держится. Чтобы не лез в руководители, натуру свою всюду не совал и вообще не выскакивал и не вылезал — знал свое место, свое пространство, как Жора. Если муж, так ласкай, чем больше, тем лучше, на то ты и муж, жену развлекай, по хозяйству помогай, когда ска­жут, а фантазии свои заоблачные, да мнения заумные, да претензии — потензии всякие оставь на прежней квартире у мамашки в закромашках. Мы тебе квартиру-люкс, обслу­живание по высшему разряду и вообще сладкую жизнь, а ты за это зарплату сдавай и не кукарекай — будь коти­ком ласковым и хвостиком приятно помахивай. Так, где же он муж, нужный муж! Вижу его, ощущаю всего, до пече­нок его, селезенок, знаю, что где-то он близко, рядом, но как его за шиворот-то ухватить и сюда приволочь, ума не приложу.

Настя. Бабулинька, может зря мы с Галиной Никодимовной порвали.

Тата (гордо, воображаемой Галине Никодимовне). Унизить за­хотела? Прочь! Нет тебе прощения. {Насте). Никогда, Настя, не позволяй себя в холопку превращать. Мы не навоз, чтобы нас с землей перемешивать. Жадная я? По­дарки жалею? А за что? За наглых да лысых? Пусть сама с ними трется, если чешется у нее. Ну, ее подальше вместе с ее зоопарком. Ни к чему нам ее зверята-лысята.

Настя. Бабушка, наш технолог хочет познакомить меня со своим племянником Сашей, музыкантом.

Тата. Обязательно. В нашем положении ничем пренебрегать нельзя.

Звонок в дверь. Тата идет открывать и возвращается вместе с Аней.

Аня. Меняетесь! Молодцы, бабыньки!

Тата. Эх, я баба — молодец, нужен крепкий удалец.

Аня. Ты у меня, сестра, девка в цвету. (Хлопает Тату по заду, обнимает и чмокает). Рада я за вас. В огромную, трех­комнатную квартиру с высокими потолками в центре го­рода, у самого парка. (Растроганно). Ах, ты наш министр, вождь ты наш. (Снова обнимает Тату).

Тата. Да, здорово повезло. Успех огромный, девочки! На эту квартиру и мужа поймаем. (Напевает и приплясывает). Эх, бах бабах, да тах таратах.

Аня танцует, подпрыгивая и поднимая высоко колени.

В саду моем
Соловей поет.
Всю ночь поет,
Внучке спать не дает.

Танцуют все трое и вместе поют.

Куплю ружье,
Убью соловья.
Спи спокойно,
Внучка моя.

Настя. Веселые вы, бабуси.

Аня обхватывает Тату и Настю. Все валятся на диван и хохочут. Входит Жора и удивленно смотрит на них.

3

На новой квартире. За длинным столом Тата, Аня, Жора, Леня, Матильда Львовна и Аделаида Львовна.

Тата. Когда мы сюда переехали, был ад кромешный. Ужас! Все вверх дном. Ни присесть, ни прилечь. Настя и Жора сели на какой-то узел и говорят: «Боже мой, что же это такое!» А я им: «Если я жива буду — все будет в порядке». Как я сказала, так и получилось. Дворец! Мать бы их сюда. Пусть поискала бы то, в чем жила.

Леня (тихо). Нахальный баб!

Матильда. Ай да Татьяна Семеновна!

Аделаида. Чудесница вы, просто чудесница!

Жора (встает). Вы нам очень нужны, дорогая наша Татьяна Семеновна, и дай вам бог энергии и здоровья. За нашу Татьяну Семеновну.

Все пьют.

Аня. Ты сестра показала на что мы Гусаковы способны — как голова у нас варит и как работа кипит.

Тата. Мы Гусаковы знаем себе цену.

Леня (встает, он немного пьян). За нашу добрую, просто­душную бабулю Таточку. Уже тридцать лет я знаю бабу Тату. И за эти тридцать лет сколько я наблюдал, сколько я познавал. И всегда восхищение. Ай, лю, лю, баба Тата, люли, люшеньки. Как людей уважает, как достойно зани­мает свое место. Ай да баба Тата! А за хорошее отношение ко мне благодарен. Ой, как благодарен. Баба Тата, есть человек. (Показывает на себя). Есть на свете человек, на которого вы можете опереться, который не подведет, умрет, а защитит. А сейчас я скажу вам всем то, что никому из вас еще не говорил. И вы, баба Тата, через мгновение поймете, какого друга вы имеете. Уважаемые и почтенные мои родственники и сотрапезники, есть на свете весьма достойная женщина тетя Нюся, жена широко известного покойного Андрона Семеновича, брата бабы Таты, круп­нейшего специалиста по шлакобетону. И вот у тети Нюси есть неврозик, и неврозик этот — бабушка Тата. Когда тетя Нюся упоминает бату Тату, она зеленеет, вся напрягается и кажется вот-вот, как кошка, прыгнет на нее, вцепится ей в лицо и начнет, визжа, царапать. И слова всякие гово­рит про бабу Тату — и баба Тата это, и баба Тата то, и баба Тата такая и этакая, и разэтакая, простите, повторять не хочу. Чуть ли не бандит и так далее. А я, баба Тата, всегда в таких случаях ей говорю: Тетя Нюся, дорогая и многоуважаемая тетя Нюся, вы были преданным другом, самоотверженной женой нашего глубоко почитаемого по­койного дяди, достойнешего Андрона Семеновича, крупней­шего специалиста по шлакобетону, и я вас за это бого­творю и преклоняюсь перед вами. Вы хранили его ста­рость, как скудельный сосуд, вы были его второе я. Осанна! Но не трожьте, почтенная тетя Нюся, бабу Тату. Здесь мне с вами не по пути. Здесь, тетя Нюся, стена, и эта стена я. (Кричит). ”Нюся! Не трожь бабу Тату! Не замай!” (Более спокойно). Вот какой друг я вам, баба Тата. Вот какое преданное вам сердце бьется здесь. (Прикладывает руку к груди). Так выпьем же за нашу добрячку, за нашу простодушную, за нашу наивную, за нашу добросердечную. Котя моя! Пуся! Ура! (Идет к Тате, обнимает ее и много раз целует).

Тата (широко улыбаясь). Ах, ты наш забавник-ударник, комик ты наш ломик.

Матильда (встав, восторженно). Я буду говорить о Ней, о Ее возвышенной, прекрасной и чистой душе, высоком по­рыве и полете, огромном уме, о Ней — источнике радости и вдохновения для всех нас. Воспарение к большому и са­мому главному — вот что Она для людей. Жизнь крушила Ее, но Она сохранила в себе все самое заветное, самое лучшее. Чудная вы наша, Татьяна Семеновна!

Жора (растроганно). Жалко вас женщины. Какую жизнь про­жили — все в очередях, все впопыхах. Надо вас на руках носить.

Аделаида. Вы прелесть, прелесть, Татьяна Семеновна.

Леня (втягивая слюну). Ссс! Вкусная до чего. Слюнки текут. Дайте хоть лизнуть разок.

Жора. И жалко, и страшно. Что сейчас от женщин осталось. Вчера зашел в универсам, одна рванулась к рыбе, корзи­ной мне пальто порвала. Они дичают, теряют свой облик, созданный природой, они обижены.

Аня. Сестра! Сестра!

Звонок в дверь.

Тата. Нюра, открыть! (Аня уходит). Все преобразилось. Настя с женихом. Решается судьба человека. Серьезность и со­лидность. Жених должен понять, что попадает в прилич­ную достойную семью. Не дай бог что-нибудь не то ска­зать. Имей в виду, Леня, если погубишь Настю, ее несчаст­ная судьба доконца твоих дней будет на твоей совести.

Леня. Что вы, баба Тата. Серьезность и солидность, солид­ность и серьезность.

Входят Настя, Саша, за ними Аня.

Настя. Это Саша.

Саша. Здравствуйте.

Все. Здрасте, здрасте, день добрый, милости просим, очень рады и т. д.

Тата. Садитесь, садитесь, милые, хорошие. Вот сюда на мяг­кие стулья. Ну, как, удобно?

Настя. Удобно, бабушка.

Тата. Попробуйте салатик и студенек возьмите. Это такой сту­день, просто объедение, телячий и кусочки свинины, ку­сочки свинины. Это Настенька, Настенька, готовила. А вот хрен, хреночек. И помидорчики, помидорчики — красненькие, вкусненькие. Это я закатывала, летом закатывала.

Жора наливает вино Насте и Саше.

Жора. С мороза согреться совсем неплохо.

Саша. Спасибо.

Леня. За Александра…

Саша. Алексеевича.

Леня. За Александра Алексеевича!

Жора. Папы у нас тезки.

Леня. До чего приятно.

Все пьют.

Тата. И черемшой закусите, и чесночком, чесночком марино­ванным.

Жора. Еще налить, Александр Алексеевич?

Саша. Можно.

Матильда (громким шопотом). Царская пара!

Аделаидаоже громким шопотом). Красавцы. Писаные!

Леня. Как живется тебе на свете, тезка по папе?

Саша. Да, как в Польше.

Леня. То есть?

Саша. У кого больше, тот и пан.

Матильда. Вот именно. Как умно!

Леня. А у тебя много?

Саша. Этого мусора хватает.

Матильда. Умница!

Леня. Смотри-ка.

Саша (важно и многозначительно). Деньги — это мусор, но,

к сожалению, не всякий мусор — это деньги.

Аделаида. Умен, как Бенедикт Сарнов!

Леня. А к мусору и жену неплохо.

Саша (тихо Лене). Конечно. Онанизм хорошо, а баба лучше.

Леня (изумленно). А ты звавый!

Саша. Вот такие пироги!

Тата с тревогой наблюдает за Сашей и Леней. Что-то шепчет Насте.

Настя. Саша-Сашок, Сашок-пушок!

Саша обнимает Настю и целует.

Леня (Саше). Еще налить?

Саша. Больше не надо.

Леня. А что так?

Саша. Это чревато.

Настя. Бабушка, папа, мы с Сашей решили записаться.

Леня. Гром грянул.

Тата. Ой, милые, родные, дожила я. (Обнимает и целует их по очереди). Внученька, золотая, поздравляю. Сашенька, сы­нок мой родной!

Матильда и Аделаида. Как трогательно! Очаровательно! Прелестно!

Леня. Создавайте ячейку, создавайте. Это нужно.

Жора. Дорогие Настя и Саша. Вы приняли решение наверно самое главное в вашей жизни. Я уверен, что к своему вы­бору вы отнеслись серьезно, и ваша новая, молодая семья будет излучать свет для всех нас. Любите друг друга, бе­регите друг друга и будьте верными друзьями друг другу!

Леня. И уважайте друг друга, как друг друга.

Тата. Ленечка, в такую минуту шутить.

Матильда (громким шопотом). Это цари, цари.

Аделаида (тоже громким шопотом). Как смотрят, как смот­рят, профиль божественный.

Саша (очень вежливо Матильде Львовне). Скажите, пожалуй­ста, вы не из Тель-Авива?

Матильда (растерянно). Нет.

Саша. А то говор такой у вас, простите, пожалуйста.

Аня. Я женщина простая, в личной жизни несчастная и краси­вых слов говорить не умею. В общем, скажу прямо — люблю я вас. (Рыдает, обнимает и целует Сашу и Настю).

Настя. Ну не надо, тетя Аня, успокойтесь.

Леня (запевает).

Слава, слава Насте и Нерону!
Слава, слава Насте и Нерону!

Все поднимаются из-за стола.

Тата. Идите, дорогие, в ту комнату, проветритесь, поговорите о том, о сем, а мы тут с Аней приготовим сладкий стол. Ой, какой стол!

Все, кроме Таты и Ани, уходят.

Тата. Мужика нашли. Событие-то какое, а я вся дрожу. Плеватель проклятый, ни дна ему, ни покрышки.

Аня. Мазурик. Дожил до лысины, а что хочет, то и говорит.

Тата. Когда бьют по одному и тому же месту, я не терплю, а он прицепится к какому-нибудь пустяку и, пока не доконает, не отстанет.

Аня. Ох, задел он тебя, сестра, прямо в душу ударил.

Тата. Мутит и грязнит, поддевает, лезет прямо в печенку, по­ганыш. Зачем Нюсю вспомнил? А затем, чтобы объявить, что она меня ненавидит и невзначай бандитом обозвать. Враг! Смертельный враг!

Аня. И это тебя — благодетельницу его брата.

Тата. А если я завтра перестану стирать вонючие жоркины кальсоны и брошу их Леньке в рожу?

Входит Жора.

Жора. Татьяна Семеновна, помощь нужна?

Тата. Да какая такая помощь? Проп пропади! Немедленно! Не отходи от Леньки ни на шаг, не оставляй его один на один с женихом ни на секунду — он все погубит. Беги!

Жора поспешно уходит.

Аня. И с шуточками со своими в такой-то момент. Ни умиле­ния, ни радости — ничего. Родственничек называется.

Тата. Ни дна ему, ни покрышки. Он у меня скоро попрыгает. Несика грязь из помойного ведра. Мы ему сейчас в кисель подмешаем.

Аня. Правильно. Людей учить надо.

Аня уходит и быстро возвращается.

Аня. Самая гадость.

Тата. Сюда, быстро, только немного, чтобы ничего не заметил. (Колдуют над стаканом с киселем). Он у меня в туалет, как из рогатки, полетит.

Аня. Дристун!

Тата. Дристун технических наук. Зови!

Аня выходит, слышен ее голос: «Просим, просим». Комната наполняется людьми.

Дорогие, милые, рассаживайтесь. Ленечка, вот твоя люби­мая чашечка. Детки родные мои, берите торт.

Леня. Ну, баба Тата, ну, баба Тата, не стол, а шедевр. Вы не просто кок, а адмиральский, нет, кок его величества. Баба Тата — вы гений кулинарного искусства.

Жора. В этот торжественный день, кажется, само солнце при­ветствует молодых.

Тата. Матильда Львовна, Аделаида Львовна, попробуйте пирог.

Матильда. Спасибо, наша необыкновенная, чудесная.

Аделаида. Вы прелесть, прелесть, Татьяна Семеновна!

Леня (пробует кисель). Ну и кисель. Уха из петуха. Тфу! Хочу абрикосик! Дайте мне румяный, мягкий абрикосик. (Идет к Насте, чмокает ее в щеку. Саше). Не ревнуешь?

Саша. Кто же к дяде ревнует? Что я чокнутый?

Леня. Горько!

Все. Горько!

Саша и Настя целуются.

Леня. Александр Алексеевич, сделай перерыв ненадолго, дело есть. (Леня отводит Сашу в угол и становится перед ним, упираясь руками в стены). Удовлетвори любопытство: рас­скажи, как ты в твоем кабаке мусор зарабатываешь. Пока не скажешь, ей бо не выпущу.

Саша. А почему не сказать? Не граблю, не ворую. Главный наш заработок в карасе.

Леня. Рыбная ловля? Круто взял.

Саша. Какая там ловля? Башли гребем в карман.

Леня. Что такое башли?

Саша. Башли не знаете. А может, знаете, что такое боши?

Леня. Тоже нет.

Саша. А шурши?

Леня. Шурши, шурши — не деньги ли.

Саша. В нашем молодежном языке вы профан, но догадли­вость у вас есть — видно, что кандидат технических наук. Так вот шурши, боши и башли — это одно и тоже.

Леня. Ну, а рыба причем здесь?

Саша. Напрягите, дядя Леня, все свои способности и постарай­тесь понять. Карась — это башли, но не любые, а те, ко­торые идут нашему брату музыканту прямо в карман.

Леня. Знаю, играете по заказу посетителей.

Саша. Если бы только это, то я бы просил милостыню на па­перти недавно открытого Владимирского собора. К нам же карась плывет крупный, жирный весело и, хвостиком помахивая. Объясняю, так как на лице у вас недоумение. Даем обязательную программу. Пипл, то есть публика, в начале слушает нахаляву. Иногда закажет что-нибудь, но вообще-то пьёть, жуёть, воть. Но вот половина одиннадцатого. Мишка торжественно объявляет: «Концерт окончен». И тут выясняется, что мы им даже очень необходимы. Чуете психологию. Клиент на дыбы — что за кутеж без музыки, требует продолжать и начинает нас обильно кор­мить карасем. Бывает и до полпервого кормит.

Леня. И много достается?

Саша. Раз на раз не приходится. Чаще двадцатник, а иногда и сороковик унесешь. Ну, а если вышел из кабака с сороковиком, чувствуешь себя королем — берешь тачку и с ши­ком домой. Кайф. Чуете, если сорок заработал, то пол-чирика зачем экономить.

Леня. Таких богачей небось и прекрасный пол милует.

Саша. Это конечно, но только не в кабаке. Там у меня желез­ное правило: соло на трубе, но не на кожаном диване. Ра­бота есть работа. Да и вообще-то я семьянин по натуре. Дайте мне жизнь семейную, удобную, хая рейт — вот что я хочу. Я вам, вы мне.

Леня обнимает Сашу за плечи и подходит с ним к столу.

Леня. Сашка! Родственник ты мой кровный! Выпьем от души. [Наливает). После третьей рюмки, если есть в человеке гадкость, сразу видно. (Пьют. Леня берет Сашу за уши и всматривается ему в глаза). Прозрачность идеальная, просматривается до самого затылка. Настюшка, поздравляю, парень высшей марки, ему палец в рот не ложи.

Саша (изображает гудок теплохода). У-у! (Изображает тепло­ход). Теплоходом — мимоходом!

Тата. Ленечка! Сашенька! Хватит вам шутить. (Толкает Жору).

Жора. Герою нашего вечера, нашему дорогому новому род­ственнику, ура.

Все. Ура! Ура!

Саша обнимает Настю.

Настя. Ну что тебе нужно, хорошенький?

Саша целует ее взасос.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Анатолий Зелигер: Баба Tата

Добавить комментарий для Исраэль Кац Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.