Леонид Шейнин: Республика или Монархия? Окончание

Loading

Немало сторонников Единовластия считает, что Единовластие — это «всегда хорошо для общества». Их оппоненты обычно утверждают, что Единовластие — это «всегда плохо». Правильный ответ заключается, по-видимому, в том, что даже «хороший институт бывает полезным только для своего времени».

Республика или Монархия?

Леонид Шейнин

Окончание. Начало

3. Буржуазное общество и социальное государство. Российские правители в XIX и начале XX века последовательно проводили «буржуазную» политику, и так успешно, что народ остался практически наедине с частными собственниками — обладателями производственных капиталов. После Крестьянской реформы 1861 г. в России был во многом осуществлен тезис Манчестерской школы английских либералов о невмешательстве государства в экономическую жизнь. Но первоначальное распределение собственности было далеко от справедливого, поэтому свобода экономических отношений в России (как и в ряде европейских стран) приводила к болезненным последствиям для некоторых слоёв населения. К тому же надо добавить, что многие виды теоретически совершенного рынка на самом деле являются несовершенными.[1]

В до-буржуазном обществе была другая идеология. Известна старинная притча о том, как мясник на рынке потребовал платы от бедного носильщика, державшего свой хлеб над жаровней с мясом. Когда носильщик отказался платить, мясник потащил его к судье. Судья же велел носильщику расплатиться с мясником звоном своей монеты.

Но в современном обществе подобные судебные решения «не проходят», по крайней мере, теоретически.[2] В буржуазном обществе действует правило: «Каждый за себя», или «Каждый платит за себя». Или, как говорили администраторы в СССР о распределении между ними государственных обязанностей: «Каждый несёт свой чемодан». Гражданские кодексы России содержали и содержат статьи, направленные против того лица, которое неосновательно обогатилось или сэкономило на своих расходах благодаря работе, выполненной другим лицом.

В старой России, как и в других странах, язвы капитализма служили почвой, которая питала появление социалистических, партий, делавших ставку на свержение капитализма. В этих партиях оценки капитализма были резко отрицательными, поскольку заработки рабочих не шли в сравнение с доходами их хозяев. В случае же экономического спада, когда рабочие теряли работу, под угрозой оказывалось их физическое существование.[3]

Выходом из положения считался «социализм»; это слово понималось радикалами как насильственная справедливость. Правда, в слово «справедливость» они вкладывали разный смысл. В России последних десятилетий XIX и начала XX века идеи социализма питали программы народников и социалистов-революционеров, мечтавших о справедливом перераспределении земли (частично — иной собственности) и об учреждении Республики. Что касается Ленина, то он шёл много дальше. Простое перераспределение земли он презирал, как не обеспечивающее высокой производительности труда крестьянина, а ещё — как не исключающее рыночной экономики, порождающей капитализм. В перераспределении земли в России он видел лишь побочный результат социалистической революции, которая «мимоходом» должна выполнить задачи демократической революции. Высокая же цель заключалась в национализации всех орудий и средств производства и в предоставлении Государству выполнять в стране (выражаясь языком капиталистического мира) функции Предпринимателя.

Аналогичные программы, питавшиеся неустройством буржуазного общества, были популярны и в странах Европы, но только до поры до времени. В последней четверти XIX века в политике ряда европейских государств произошёл сдвиг от невмешательства к ограниченному вмешательству в хозяйственную жизнь. Так, в Германии (а затем и в России) было принято социальное страхование рабочих; при этом часть взносов за своих работников должны были платить их хозяева. В XX веке в ряде стран были проведены аграрные реформы с целью более справедливого распределения земли между сельскими жителями. Принимались законы о труде, защищавшие интересы наёмных рабочих. С помощью государственной власти и независимо от неё развивались профсоюзы. Многие государства стали вмешиваться в конфликты между рабочими и предпринимателями, а нежелательные экономические кризисы предупреждать с помощью подвластных им финансовых инструментов.

Вместо либерального государства — идеала Манчестеровцев, возникло то, что именуется социальным государством. Исторический опыт показал, что эгоистическое буржуазное общество может быть «исправлено», если и когда государство принимает на себя ряд социальных обязанностей, и если оно облагает состоятельные слои населения в пользу бедных и несчастных членов общества (или прикидывающихся таковыми).

Обращение ряда государств к поддержке недостаточно защищённого рабочего класса, к оказанию помощи не обеспеченных членов общества подорвало политические позиции ряда европейских и не европейских радикальных партий, включая тех, на которых делали ставку руководители большевиков после их прихода к власти в России в 1917 году.

4. Буржуазное общество: Монархия или Республика? Как упоминалось, в до-буржуазный период в России (возможно, как и в ряде других стран Европы) поддерживалась государственная дисциплина, не всегда считавшаяся с частной собственностью. Такую дисциплину создавал и укреплял институт Монархии, который в некоторые периоды выступал как Абсолютная власть. Под Монархией понималось такое государство, которое полностью командует обществом. Общество и государственный аппарат нередко были вынуждены мириться даже с крупными недостатками своего монарха, ибо всякая критика грозила подорвать его авторитет и вызвать серьезные осложнения, как у государственного аппарата, так и у общества. Поддержка монарха практически всеми слоями общества отразилась на политическом языке. В Северо-Восточной Руси в XV веке сама страна получила название Московского Государства, то есть пространства, на которое распространяется власть Московского Государя.

По — другому обстоит дело при развитом буржуазном строе. В этот период государственный аппарат «знает своё место». Он действует в пределах, предписанных для него законом. Закону подчиняется сам монарх (если он остаётся). Налоги по идее должны поддерживать лишь действительные общественные нужды и необходимый для этого государственный аппарат. Избытки доходов граждан остаются в их руках и расходуются на улучшение их жизни и на развитие производства.

Некоторые монархи, понимая необходимость частных накоплений, сами способствуют (по крайней мере, на словах) развитию буржуазных порядков. Н.М. Карамзин сообщает о политическом жесте выбранного в 1598 г. на царство Бориса Годунова. Новый царь отверг преподнесённые ему богатые дары и сказал, что «богатство в руках народа ему приятнее, чем в Казне».[4] В 1606 г. примерно такое же заявление сделал выбранный на царство Василий Шуйский.

В России период перехода от всевластия государства к признанию и защите частной собственности падает на вторую половину XVIII — начало XIX веков. Подавая в 1811 г. Александру I свою записку о некоторых неустройствах страны, Н.М. Карамзин озаглавил её так: «О древней и новой России».

Если раньше государство забирало себе все избытки, получаемые от народного труда и от предпринимательства, то теперь оно допускало, чтобы немалая часть этого избытка, в том числе от предпринимательства, оставалась у его истоков. Правда, «по традиции» солидную долю народного дохода государство продолжало тратить на нужды, мало отвечающие интересам народа.[5] Но такое распределение народного дохода рассматривалось уже как злоупотребление. Недовольная часть общества ждала только подходящего момента, чтобы расправиться с Самодержавием, как это и произошло в Феврале 1917 г.

В буржуазную эпоху Монархию нередко сменяет Республика — синоним такого государства, которое (по идее) не только служит обществу, но и находится под его контролем. Но ещё до свержения монархии абсолютизм, выражавший всевластие государства, подвергся сомнению и насмешкам в фольклоре. В некоторых русских сказках (ср. «Конек-Горбунок» Ершова) царь — это глуповатый и мелкий деспот; таковы же его придворные. Поскольку подобные сказки создавались при царях, то с политической точки зрения, критическое отношение к монархии в фольклоре — это показатель того факта, что она пережила своё время.[6]

Сознавая неизбежное упрощение, историю некоторого условного европейского государства можно представить как разделённую на два основных периода: 1) Буржуазный. 2) До-буржуазный. Под буржуазным периодом надо понимать такое время, когда государство получает от народонаселения минимум на свои нужды, тогда как основные избытки остаются в руках народа. До-буржуазным же периодом следует считать такой, при котором почти все избытки труда и предпринимательства поступают государству, которое расходует их на общественные (или на якобы общественные) нужды, оставляя народу лишь некоторый минимум,

Существовало, конечно, и промежуточное время, когда просвещённая монархия руководила буржуазным обществом, а последнее терпело самовластное государство, поскольку не в силах было подчинить его себе. В России это время растянулось почти на весь XIX и первые годы XX века, причём Монархия всячески противилась, чтобы её власть была связана народным представительством. В то же время в ряде стран, начиная с Англии 17 века, монархия была поставлена под контроль общества [7]

В до-буржуазный период народ имеет то, что ему оставляет государство. У этого периода есть и другая особенность: все должны работать на государство или служить ему. В результате, положение богатого и бедного человека в какой-то части уравнивается. Когда же государство попадает под контроль общества, положение меняется. Появляется раздражающий фактор в виде роскоши одних и бедности других, в том числе честно работающих, Правда, в какой-то мере это раздражение гасится с помощью государственных мер, вроде прогрессивного обложения индивидуальных доходов, социального страхования, призрения сирот, стариков, больных и иных не самодостаточных членов общества. Наряду с этим развиваются институты общественной помощи нуждающимся.

В этом смысле показательными можно считать конституции многих государств, утверждающие республиканскую форму правления. Указание в них на республику следует рассматривать как на (не явное) подчинение государства нуждам общества. С этих же позиций включение в титулы РСФСР и СССР слов «республика» или «республики» надо понимать как претензию «не отставать от века» — в смысле желания поставить государство на службу обществу.

Как известно, в начале 1990-х годов в России произошёл существенный перелом. Он затронул и государственную идеологию. Это видно по двум обстоятельствам. Во-первых, пусть не официально, Россия вернулась к идеалам буржуазного общества. Во-вторых, она провозгласила себя (ст. 7 Конституции РФ) «социальным государством». Однако и первое, и второе пока что слабо себя проявляет. Первое — из-за не подконтрольности государства обществу. В результате, государство часто ведёт себя своенравно (если не сказать произвольно), и во многом «работает на себя», а не на общество. Второе во многом есть следствие той же причины: государство неважно справляется со своими социальными функциями, потому что «слишком занято самим собой». Оно не желает давать воли общественным институтам, без которых государству трудно выполнять свои разнообразные обязанности, в том числе свою социальную функцию. Поэтому социальное положение современной России нельзя признать устойчивым.

5. Буржуазная идеология и подделка истории До-буржуазное государство пользовалось поддержкой общества, которое понимало, что не будь всевластия государства, общество может потерять гораздо больше. Ведь государство обеспечивало главное: внешнюю безопасность своих граждан, защиту от «своих» воров и разбойников, судебное разрешение споров между членами общества (вместо выяснения отношений с помощью силы). Оно же (во всяком случае, в Европе) помогало рыночным отношениям, выпуская и блюдя монету, организуя дорожные работы, строительство портов и каналов, устраивая почтовое сообщение, содействуя образованию. Оно же (как умело) боролось с эпидемиями. Уже в XVI веке такие обязанности государства по отношению к его гражданам начинали признаваться как бы само собой разумеющимися.

Когда государство обеспечило своим подданным относительно безопасный режим проживания в своих пределах и создало минимальную инфраструктуру, общество стало в нём нуждаться меньше. Однако, несмотря на изменение обстановки, многие государства в Европе продолжали сохранять за собой командные позиции по отношению к обществу. [8] Такое положение не могло оставаться стабильным.

Сначала граждане (в основном городское население) постарались отстранить государство от грубых методов сбора налогов, предлагая взамен бездоимочно собирать эти налоги самим. Затем они попытались взять на себя функции полиции (в этом отношении показательна известная картина «Ночной дозор» Рембрандта) и выполнение некоторых других публичных обязанностей. На этой почве возникло так наз. Магдебургское право городов, которое сводилось к самоуправлению тех слоев общества, которые были к этому более или менее готовы.[9] Дальше — больше. Просвещённые слои населения стали претендовать на государственное управление, которое до этого являлось как бы наследственным уделом знати, а также на сокращение финансовых аппетитов государства, которые считались чрезмерными и не оправданными

Французская революция 1789 г. началась именно вследствие того, что указанные слои, получившие признание в народе, саботировали высокие налоги; король же пытался «уговорить» налогоплательщиков поддерживать казну по-прежнему. Как известно, возникший конфликт закончился свержением монархии, отстранением от власти аристократии и установлением того, что можно назвать народовластием. (К сожалению, русский читатель может только гадать, насколько в последующие годы ослабло налоговое бремя во Франции, и стало ли государство удовлетворяться минимальными суммами своих доходов.) Свержению монархии способствовала революционная пропаганда, разоблачавшая злоупотребления королевской власти.

Историю стали делить на два периода: период Невежества, мрака, угнетения, несправедливости, он же период Тиранства Монархов, и период Разума, свободы, равенства и братства, он же период Республики. Первый период был окрашен в черные, второй — в светлые тона. Правда, светлые периоды бывали и раньше, но только тогда, когда вместо Монархии была Республика. Как это было, например, в до-императорском Риме или в до-московском Великом Новгороде.

Но революционная идеология, направленная на борьбу с пережившей себя монархией, не была объективной. Поскольку монархия не шла навстречу народу и не желала демократизироваться, её стали выставлять «плохой» не только в данный момент, но и во все времена. Реальность же такова, что в своё время монархия была желанна и необходима для общества — хотя бы потом это общество от монархии отказалось и даже против неё восстало. Общество как бы забыло, что долгое время оно мирилось с монархией (абсолютизмом, самодержавием) и поддерживало её — поскольку никакого другого способа для обеспечения общественных нужд прежде не было.

Эпилог «Общий фон» развитых стран к XX веку — это буржуазное общество при наличии более или менее развитых социальных институтов. Но на этом фоне резко выделялась пост-Октябрьская Россия, ставшая, как известно, ядром СССР. К концу 1920-х годов СССР, а вместе с ним и Россия вернулись к до-буржуазному периоду. Народ должен был отдавать государству свои избытки, и все должны были трудиться на государство — официально ради построения коммунистического общества. Поэтому слово «республика» в титуле РСФСР (с января 1918 года) не должно вводить в заблуждение. РСФСР — не обычная республика, которая возникает после свержения монархии. Впрочем, основатели РСФСР и не скрывали этого обстоятельства. Они подчёркивали, что РСФСР — это не буржуазная и не парламентская, а советская и вдобавок социалистическая республика.

Как известно, в начале 1990-х годов в России произошёл существенный перелом. Он отразился и в государственной идеологии. Это видно по двум обстоятельствам. Во-первых, пусть не официально, Россия вернулась к идеалам буржуазного общества. Во-вторых, она провозгласила себя (ст. 7 Конституции РФ) «социальным государством». Однако и первое, и второе пока что слабо себя проявляет. Первое — из-за не подконтрольности государства обществу. В результате, государство часто ведёт себя своенравно (если не сказать произвольно), и во многом «работает на себя», а не на общество. Второе во многом есть следствие той же причины: государство неважно справляется со своими социальными функциями, потому что «слишком занято самим собой». Оно не желает давать воли общественным институтам, без которых государству трудно выполнять свои разнообразные обязанности, в том числе свою социальную функцию. Поэтому социальное положение современной России нельзя признать устойчивым.

В современном Российском обществе наблюдается: рост монархических настроений. Может показаться странным, но в основном он выражается в реанимации культа Сталина. Этот феномен имеет своё объяснение. Ему способствует разочарование в демократических и якобы демократических институтах, о расцвете которых мало ответственные политики и публицисты России много раз сообщали молодым и не очень молодым политизированным поколениям. Лозунги Демократии оказались во многом скомпрометированы. Реакция на не всегда уместные чрезмерно бодрые заявления во многих случаях оказалась не адекватной. Немало сторонников Единовластия считает, что Единовластие (Монархия, или иной вид Единоправления) — это «всегда хорошо для общества». Их оппоненты обычно утверждают, что Единовластие — это «всегда плохо».

Правильный ответ заключается, по-видимому, в том, что даже «хороший институт бывает полезным только для своего времени».

___

[1] Шейнин Л. Б. Инфляция как результат несовершенства рынка труда. — Общество и экономика. 2013, № 5, 144-149.

[2] В своё время Госкомцен СССР предложил горнодобывающим предприятиям не препятствовать тем организациям, которые захотели бы вывезти для своих нужд отвалы пустой породы. Предложение Госкомцен СССР свидетельствует о том, что горнодобывающие предприятия не горели желанием отдавать «свои» отвалы породы кому-либо бесплатно.

[3] В то же время молодой Ленин, трезво оценивая обстановку, замечал, что Россия страдает «не столько от капитализма, сколько от недостаточного развития капитализма». Смысл этого тезиса в том, что конъюнктура на рынке труда была НЕ в пользу рабочих; число лиц, ищущих работу, было больше, чем количество новых рабочих мест.

[4] Карамзин Н. М. «Истории Государства Российского». — СПб., 1843, изд. 5, книга III, том XI, с. 6.

[5] При Александре II Россия впервые прибегла к иностранному займу. В качестве условия кредиторы потребовали, чтобы была опубликована роспись государственных доходов и расходов. Но цифры, которые должны были там стоять, представлялись до того раздражающими (для народа), что некоторые финансовые руководители России предвещали царю революцию, если он рискнёт пойти на такой шаг. Тем не менее, государственная роспись была опубликована, а революции не последовало.

[6] По новейшей версии, поэму о Коньке-Горбунке написал Пушкин. Якобы он через Плетнёва предложил авторство Ершову и таким образом скрыл от своих кредиторов появившийся у него гонорар. Так это или не так — судить не берусь. Но во всяком случае, идея замены старого и недалёкого монарха на более молодого и дельного в этой поэме присутствует.

[7] О некоторых достоинствах монархии напомнил Черчилль. В 1917–1918 годах европейские либералы приветствовали свержение монархов в некоторых европейских странах. Но предвидел ли кто-нибудь (спрашивает Черчилль), что если бы в Германии сохранилась монархия, там был бы невозможен приход Гитлера к власти?

[8] Для России такое парадоксальное состояние между государством и обществом специально отметил Д. П. Маковский. См его «Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве русского государства в XVI веке». — Смоленск, 1963.

[9] Французское слово «буржуа» — горожанин произошло от французского же bourg — город. В русском языке презрительное слово «буржуй» обычно означает состоятельного человека, живущего в своё удовольствие и не думающего об интересах общества. Русское слово «гражданин» (от слова «горожанин») имеет корни в том же слове «город», но воспринимается с положительной стороны.

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Леонид Шейнин: Республика или Монархия? Окончание

  1. Согласно концепции Хантингтона, неверно распространять закономерности развития западной цивилизации на все остальные, в частности на российскую или православную, как он ее называет. Коренное отличие состоит в том, что в России фактически не развито понятие частной собственности. В Московии, а за ней и в Российской империи не было независимых хозяйств: вся страна принадлежала государю императору на правах частной собственности. Он распределял блага среди приближенных лиц. Одним из способов вознаграждения приближенных лиц была вотчина, «кормление» воеводы, а потом губернатора, на подведомственной территории. Это привело к чрезмерной роли чиновнического, бюрократического аппарата, в котором царили те же порядки. В стране до начала 20 в. существовал специальный Конфискационный департамент, который мог отчуждать любую собственность в пользу государя, если ее владелец в чем либо ему провинился. После революции это право распределения собственности «среди своих» перешло к партийному аппарату. После 1991 г. мало что изменилось: собственность перераспределили между бюрократами и коррумпированными олигархами, приближенными к власти. Эта структура не приспособлена к современной динамической модели, по которой живет Запад. Поэтому ее ждет очередной кризис, который может быть и приведет в конце концов к созданию гражданского общества, но когда и как — неясно.

    1. 1)Я исхожу из того, что Россия — европеизированная страна. Чисто формально : примерно четверть русских имён — греческого и латинского происхождения, то есть имеет те же истоки, что и б.ч. стран Европы. Более материально : в России, как и в Европе, гос-во принимало на себя заботы, с которыми не справлялось общество. Например, мало известное рвение монархов по поддержанию денежного обращения. (Л.Б. Шейнин . Петербург и Российский меркантилизм. Эпоха Петра 1. — М., 1997)
      2) Я исхожу из того, что надо различать отношения гос. власти и гос. собственности. («Всё моё, сказало злато. Всё моё, сказал булат») И ни в коем случае не валить всё в одну кучу. В частности, не приписывать (часто вымышленной) гос. собственности проявлений гос. власти.

      1. «Конфискационный департамент» в 19 веке — какая-то фантазия или недоразумение. Канцелярия по конфискациям дворянских имений за отлынивание от службы существовала при Анне Иоанновне (1730-1740 гг).
        Уже в 1826 г. , когда ссылали и казнили декабристов, их имения оставались нетронутыми. Впоследствии, когда Пётр Кропоткин убежал из лазарета при Петропавловской крепости и скрылся за границей, его имение в Калужской губ. не было конфисковано. Равно как имение помогавшего ему брата, Александра Кропоткина, сосланного в Сибирь.
        Исключения составляли карательные меры против мятежной польско-литовской шляхты, После подавления восстаний (1830, 1863 гг.) имения казнённых и сосланных лиц перечислялись в казну.

      2. Полностью согласен, что Россия европеизированная страна. Но не европейская. Даже Ваше возражение по поводу Конфискационной канцелярии свидетельствует, что конфискации зависели от решения властей. Характерный пример: некий издатель (забыл фамилию) добился аудиенции у Бенкендорфа с жалобой на незаконное закрытие его газеты. На что получил ответ:»Законы пишутся для подданных, а не для государства».

  2. «(К сожалению, русский читатель может только гадать, насколько в последующие годы ослабло налоговое бремя во Франции, и стало ли государство удовлетворяться минимальными суммами своих доходов.»)
    После свержения Бурбонов, новый король Луи-Филипп, правивший в 1830-1848 гг, выходил на улицу с зонтиком, чтобы не испортить костюма, если пойдёт дождь. Он же провозгласил политику «Ни гроша для славы», которая означала снижение военных расходов. Тем не менее, он чем-то не угодил французам и был свергнут в ходе революции 1848 г.

  3. «Первоначальное распределение собственности было далеко от справедливого». Это касалось и крестьянской соб-сти на землю. Она была подчиненна фискальному приоритету, чтобы каждый налогоплательщик имел землю, с которой он будет платить подати. Частная соб-сть крестьян на землю угнеталась также, исходя из (спорного) представления, что продавший землю крестьянин не сможет себя прокормить и превратится в «пролетария». См. А.А. Риттих. Зависимость крестьян от общины и мирв. 1903. (М., перпеч. 2016 г.)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.