Михаил Ермолаев, Тамара Львова: Три главы, в книгу об Арктике не предназначенные. Из воспоминаний М.М. Ермолаева. Продолжение

Loading

Так почему же оказался замороженным по существу весь наш Север­ный морской флот, в том числе, обыкновенные торговые, транспортные суда, абсолютно к дрейфу в Арктике неприспособленные, и ведь не на неделю-другую, а на целых полгода? Только ли погода виновата?

Три главы, в книгу об Арктике не предназначенные

Из воспоминаний М.М. Ермолаева

Михаил Ермолаев, Тамара Львова

При творческом участии Владимира Фрумкина
Продолжение. Начало
М.М. Ермолаев, 1950-е годы

II

ПО МОТИВАМ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ПЕРЕДАЧИ

( В двух частях. Соавторы сценария ‒ М. Ермолаев и Т.Львова.
Первая часть прошла в конце 1988 года, вторая ‒ в начале 1989 года.)

Тамара Львова (Т.Л.)

Попытка, признаюсь сразу, сомнительная. Телевизионный сценарий предполагает так называемую «левую сторону», где подробно расписы­ваются кинофрагменты, фотографии, схемы и пр., и пр. — словом, весь изобразительный ряд. Кроме того, в подобной передаче, в частности на­шей, участвуют несколько человек: диктор или журналист — ведущий, гости программы. Без всего этого сценарий— не сценарий…

Но что же делать? Передача, о которой я хочу здесь рассказать, про­шла, по общему мнению, хорошо; Михаил Михайлович Ермолаев обаятель­но держался в кадре, то, что он говорил, заинтересовало многих: было смело и неожиданно — шел только 88-й год, что-то уже разрешали, что-то еще запрещали; после передачи было несколько писем, звонки теле­зрителей; одни благодарили за правду, кто-то возмущался — как посмели поставить под сомнение подвиг челюскинцев! Передача прошла — и исчез­ла, нет ее, запись, по всей видимости, стерта. А мне, когда я го­товила книгу воспоминаний М.М.Ермолаева к печати, захотелось воскре­сить и эту нашу общую работу. У меня в архиве сохранились и сценарий, и полная расшифровка магнитофонной записи беседы с М. М.

Как, собственно, возник замысел этой передачи?

Я тогда не работала уже в штате телевидения, но сотрудничала как автор с редактором научно-познавательной программы «Куранты» На­тальей Ильиной. В основном передача была об истории города, но иногда отдельные сюжеты посвящались не только Ленинграду, но и ленинград­цам, заслуженным, ярким, неординарным. Вот я и предложила редактору как бы страничку воспоминаний М.М.

Почему именно эту страницу? Скажу сразу. Были и другие. Мы за­думали еще несколько тем. Но… Не успели. Здоровье М.М. резко ухуд­шилось (передача записывалась у М.М. дома, к нему приехала очень громоздкая тогда ПТС — передвижная телевизионная станция). Но я рада и тому, что успели. Для Михаила Михайловича Ермолаева чрезвычайно важно было сказать то, что он сказал в этой передаче и до чего мы с ним так и не успели дойти в книге. Все-таки он это сказал!

Итак, вы читаете сценарий двух телепередач.

ПЕРЕДАЧА ПЕРВАЯ
ТАК НУЖНО ЛИ БЫЛО ДРЕЙФОВАТЬ?

Напоминаю, мы подобрали для передачи богатый и разнообразный иллюстративный материал: документальные фото, кинофрагменты, газеты.

Ведущая (за кадром):

Еще многие десятилетия философы, историки, психологи будут раз­гадывать тайну всеобщего энтузиазма и всеобщего ослепления крова­вых тридцатых годов… Как это делалось? Как обрабатывалось массовое сознание и готовилось принять 1937 год?

Живых свидетелей тех лет осталось совсем немного. Воспоминания их бесценны. Они воскрешают неизвестное или забытое, или намерен­но утаенное от нас. А бывает, освещают неожиданным, новым светом, с иной стороны, всем как будто хорошо знакомое, многократно слышан­ное и описанное…

Газета «Правда», 9 июня 1933 года: «В середине июня в Ленинград­ский порт прибывает новый ледокол«Челюскин», построенный по заказу СССР в Дании». Обратим внимание: ледокол.

И еще: Ленинград, 25 июня. «Сегодня в Ленинградский порт прибыл новый ледокольный пароход «Челюскин».

7 июля. Незадолго перед отплытием: «Ледокольный пароход “Челю­скин” готовится к выходу в свой первый полярный рейс»… И, наконец, 12 июля 1933 года. Сообщает корреспондент «Правды» из Ленинграда: «На берегу Невы тысячи ленинградских ударников собрались на проводы ледокольного парохода “Челю­скин” в героический сквозной рейс через Ледовитый океан»…

Между тем, никто из участников экспедиции, ни сам ее начальник Отто Юльевич Шмидт, никогда «Челюскин» ни ледокольным пароходом, ни тем более ледоколом не называли. И все, что случилось потом, по­тому именно и случилось, что «Челюскин» не был ледоколом…

Но не будем забегать вперед… Вы замечаете, однако, как настойчиво внедряется в сознание: «ледокол», «ледокольный пароход»? Начальник, Отто Юльевич, молчит, поглаживая свою бороду, словно не слышит — не возражает. А миллионные тиражи всех газет страны, радиопередачи, восторженные выступления на митингах повторяли и повторяли это словосочетание: «ледокол Челюскин». Оно сделалось неразделимым, при­вычным, прочно вошло в сознание как современников, так и всех последующих поколений.

Что же такое «Челюскин»?

Далее следует дословная расшифровка фонограммы рассказа М. М. Ер­молаева:

…«Челюскин», сделанный по нашему заказу в Дании, обыкновенный пароход под названием «Лена»; до этого они построили «Енисей» и «Ин­дигирку»… Он был совсем не приспособлен для арктических плава­ний. И вот снаряжается экспедиция с заданием пройти из Мурманска во Владивосток по трассе Северного морского пути. Экспедицию воз­главил Шмидт, капитаном был Владимир Иванович Воронин. Перед от­правлением судно переименовали в честь известного русского путеше­ственника Челюскина, сделали кое-какие незначительные переделки для укрепления корпуса. И все. Я хочу подчеркнуть: каждому специалисту с самого начала было ясно, что такое плавание, вне каравана, без мощ­ного ведущего ледокола, было обречено. Поэтому, когда «Челюскин» был раздавлен 13 февраля 1934 года даже не очень тяжелыми льдами в Чукот­ском море, те, кто знали Арктику, не удивились, они этого ждали.

«Челюскин», 1933 год. Последний рейс…

Почему я говорю об этом с такой уверенностью? Потому что имею для этого основания. Когда пароход «Лена», только что переименован­ный в «Челюскин», прибыл в Ленинградский порт, его принимала боль­шая комиссия кораблестроителей и портовиков во главе с Н.К. Дормидонтовым. В комиссию входил академик А. Н. Крылов. В акте приемки отмечалось, что пароход «построен без учета заданных условий и совер­шенно не пригоден для ледового плавания».

Уже после катастрофы опытнейший капитан «Челюскина» Владимир Иванович Воронин с горечью признается, что ему предложили осмотреть судно, когда оно было уже загружено. Но и тогда он отметил, что по сво­ей крепости судно сильно уступает «Седову» и «Сибирякову»… Это было почти обычное торговое судно, только с несколько более толстой обшивкой. «Челюскин» не мог считаться достаточно подходящим судном для плавания в Арктике, особенно для сквозного пути от Ленинграда до Берингова пролива. Даже в «Правде» промелькнула одна-единственная заметка: «Всякое судно, не имеющее специальной формы, способ­ствующей выпиранию его изо льда, почти неминуемо в этих условиях будет раздавлено!»

Здравых голосов мы более не слыхали…

Что же все-таки произошло? Почему, возникает вопрос, пошел на это плавание такой опытнейший капитан как Владимир Иванович Во­ронин? Почему согласился взять на себя такую ответственность Отто Юльевич Шмидт — возглавить экспедицию? Я понимаю это так.

Сталиным была поставлена задача немедленного освоения Северного морского пути для регулярных плаваний. Но необходимого для этого ледокольного флота у нас еще не было. Оставалось пойти на авантюру: послать непригодный для этой цели корабль. Специалистов не слыша­ли. Их просто не хотели слышать. Товарищ Сталин поставил задачу! «Сверху» начали на Шмидта давить, а он человек был, безусловно, често­любивый — вот и понадеялся на русский «авось». Воронин же — он сам мне об этом говорил — понадеялся на «везучесть» Отто Юльевича, кста­ти, он согласился вести корабль после долгих уговоров…

С В.И.Ворониным я очень дружил, он был свой человек, архангелогородец. Мы как-то, уже через несколько лет после гибели «Челюскина», выпили немного, и он мне рассказал поразительные подробности тех дней…

Остались люди на льду. Перед огромной полыньей, которая оказа­лась на месте «Челюскина». Они не знали, что делать. Шмидт с Воро­ниным закрылись у себя в палатке. Они не представляли, что за этим последует. Они буквально дрожали. Что их ждет? В лучшем случае — от­ставка, в худшем — «высшая мера». Воронин еще на что-то надеялся, а Шмидт прямо говорил — расстреляют… Да и чего ждать иного? «Челю­скин», затертый льдами, унесен в открытое море и раздавлен. Провал. Поражение. Катастрофа. Виновные должны быть наказаны. А кто ви­новные? В первую очередь они — Шмидт и Воронин… И вдруг — такое замечательное поздравление: «Поздравляем вас как героев Арктики!» Они в своей палатке смотрели друг на друга и ничего не понимали… Кому это адресовано? Кто герои Арктики? Им! Им адресовано! Они герои! Их изумление было безгранично. Они, оказывается, герои, они такие герои, какие превосходят все, что можно себе представить…

Капитан В.И.Воронин на палубе «Челюскина»

Надо было разыграть эту комедию. И ее великолепно разыграли. Сталин умел, когда ему это было нужно, поражение превращать в побе­ду. Вот почему начала твориться легенда. Почитаем заголовки газет:

«Блестящая победа завоевана»…
«Секрет успеха»…
«Гордость всей страны»…
«Герои спасают героев»…
«Восхищены и потрясены»…
«Мы чувствовали заботу Сталина»…
«Как Отто Юльевича вывезли из лагеря»…

Продолжить можно еще и еще. Так поражение превратилось в победу. Так возникла легенда о героях-челюскинцах.

Ремарка Т.Л. — из 2015-го

Мне тогда, в 33-м — 34-м, было всего 3-4 года. Хотите верьте, хотите — нет! Но я помню, клянусь вам, помню, это «волшебное», звучавшее, как прекрасная музыка слово — «ЧЕЛЮСКИНЦЫ»! Мы, дети, даже такие малявки, повторяли его бессчетно — играли в «челюскинцев»: плыли с тонущего корабля по ледяной воде, ставили из стульев палатки, покрывая их простынями; спасали героев, замерзавших в этих палатках на лютом морозе: мальчишки были летчиками, девчонки — врачами и медсестрами. Отто Юльевича Шмидта, летчиков, за ними прилетавших, буквально обожествляли! А какое было общее ликование, и наше, детишек, и пап и мам наших, когда последнего челюскинца сняли со льдины! Михаил Михайлович нашел — вы еще прочитаете — очень точное слово: «ЭКСТАЗ»! Да, общий ЭКСТАЗ!..

Дрейф и гибель «Челюскина» в Чукотском море

М.М. продолжает…

Были ли на самом деле челюскинцы героями? Они вели себя в тяже­лейших условиях жизни на льдине мужественно и достойно, но не более многих других потерпевших в Арктике бедствие и оказавшихся в подоб­ном положении. Не более…

Истинными героями этой эпопеи были летчики. В конце концов, те, кто были на льдине, сидели и ждали. Спасли людей летчики. Вот где был подлинный героизм! Только с 29-й попытки удалось сесть на льдину Ляпидевскому!!! Совершенно справедливо они были удостоены тогда — впервые! — звания Героя Советского Союза. Мне хочется еще раз назвать их имена, потому что сегодняшняя молодежь их, к сожалению, забыла. Вот они, подлинные герои челюскинской эпопеи: М.В.Водопьянов, М.В.Доронин, Н.П.Каманин, С.А.Леваневский, А.В.Ляпидевский, В.С. Молоков, М.Т.Слепнев.

Первые Герои Советского Союза:

М.В. Водопьянов
М.В. Доронин
Н.П. Каманин
С.А. Леваневский
А.В. Ляпидевский
В.С. Молоков
М.Т. Слепнев

Но легенда сделала свое дело. И что самое интересное: не только для всего многомиллионного населения нашей страны, во всех самых отдаленных ее уголках, от мала до велика, слово «челюскинец» стало абсо­лютным синонимом героя, «челюскинцев» искренне любили, ими гордились, вос­хищались, в «челюскинцев» играли дети (см. мою ремарку! — Т.Л.), им подражали, с них «дела­ли судьбу». Повторяю, самое интересное, заключается не только в этом, а в том, что легенда сделала свое дело и с ее участниками: Отто Юльевич Шмидт со временем и сам поверил, что возглавлял героическую экспедицию!

Мое отношение к О.Ю.Шмидту двояко. С одной стороны, он безус­ловно оказался для власти удобным: не сумел или не захотел отказаться от заведомо гибельного плавания. Я не сомневаюсь — Р.Л.Самойлович, будучи на его месте, не согласился бы. Ни за что. А с другой стороны, будем справедливы: много ли нашлось бы в то время лю­дей, которые сумели бы противостоять этой власти? Очевидно, на него крепко давили «сверху»… А перед великим искушением — жаждой славы — тоже не всякий устоит.

Отто Юльевич Шмидт — руководитель Главсевморпути

Теперь давайте подумаем вместе: нужен ли был вообще рейс это­го корабля, не приспособленного к самостоятельному арктическому пла­ванию; рейс, опасный для жизни многих людей (один из членов экипажа, 26-летний Могилевич, погиб при высадке на льдину), связанный с преодо­лением нечеловеческих трудностей жизни на льдине (ведь там были и женщины, и двое детей, одна — новорожденная!); рейс, приведший к огромным затратам на организацию спасательной экспедиции?! Но если уж все это прои­зошло, каков должен бы быть общественный резонанс? У нас в те дни и месяцы, в газетах и на улицах — только восторг. Экстаз. Всеобщий без­думный энтузиазм…

Единственный положительный результат челюскинской экспедиции все-таки был, и результат немаловажный. Больше обычные пароходы в такие рейсы без сопровождения ледоколов не посылались… Но не слиш­ком ли дорогая цена? О цене тогда уже не думали.

Ремарка Т.Л.

…Когда мы готовили эту передачу — такое совпадение! — в газете «Книжное обозрение» от 4 ноября 1988 года было напечатано письмо почетного полярника, ленинградца, С. Попова, в котором есть такие строчки:

… «В истории нашего Севера вообще масса громадных прорех. Мы до сих пор делаем вид, что ничего не знаем о массовой гибели оказавшихся на вынужденной зимовке у берегов Чукотки заключенных, которых должны были вывозить самолеты, спасавшие челюскинцев…».

Вот какая, оказывается, еще неожиданная цена — массовая гибель людей, «каких-то заключенных», у далеких берегов Чукотки. О них, ко­нечно, тогда никто и словом не посмел обмолвиться. Абзац в статье С. Попова в «Книжном обозрении» заметили не только мы. (Кстати, статья в целом посвящена совсем не «Челюскину».) Заметили и оби­делись несколько очень немолодых уважаемых ветеранов. Обиделись за легенду своей молодости участники челюскинской эпопеи. В резком письме протеста они упоминали еще об одной статье, в журнале «Театр», № 8 за 1988 год, в которой тоже, очевидно, была сделана попытка при­коснуться к бывшему десятилетиями неприкосновенным. И тут, словно участвуя в полемике (о которой мы и не знали!), выходит наша передача. Совершенно случайно, уже позднее, разыскивая совсем другой материал, я нашла в журнале «Театр», № 6 за 1989 год, ответ ветеранам-челюскинцам. А. Антонов-Овсеенко в статье «“Челюскин” в театре Иосифа Сталина» называет уже все своими именами: экспедиция, которую воз­главлял О.Ю.Шмидт на непригодном для ледового плавания пароходе, была авантюрой. И… в качестве одного из аргументов приводит недавно прошедшую в ленинградском эфире телепередачу, нашу передачу, выступ­ление ученого, полярника Михаила Михайловича Ермолаева, который очень убедительно и аргументированно высказал точку зрения, абсолют­но идентичную его, А. Антонова-Овсеенко, мнению. Словом, «“Челю­скин” в театре Иосифа Сталина» — лучше не скажешь. И от правды не уйдешь. Даже если это и обидно и горько…

ПЕРЕДАЧА ВТОРАЯ
ЛЕДОВЫЕ ГОДЫ

Ведущая:

Мы продолжаем вспоминать давно забытое, или специально утаен­ное, или искаженное, иногда до неузнаваемости, из истории освоения Арктики 20—30-х годов, когда исчезали для потомков имена людей, фак­ты, события. Представляем вам результат (конечно, не претендующий на строгую научность) проведенного нами эксперимента-опроса несколь­ких групп-команд старшеклассников, участников передачи «Турнир СК», в самом конце 60-х годов. Были это ребята разносторонне одаренные, нередко — талантливые, и «физики», и «лирики» одновремен­но. Их попросили назвать знакомые им имена наших советских поляр­ников. Они вспоминали многих: челюскинцев, папанинцев, героев — полярных летчиков, им знакомо было имя Умберто Нобиле, они читали о ледоколе «Красин» и современных наших полярников знали… Имя Самойловича не назвал никто. Его не знали, о нем не слышали. После десятилетий полного забвения, в 1977 году, вышла маленькая книжка Зиновия Каневского — «Директор Арктики» — о Ру­дольфе Лазаревиче Самойловиче. Там, кстати, есть строки о Мише Ер­молаеве, который начал юнгой в экспедиции Самойловича, проработал с ним бок о бок почти 15 лет, был одним из самых «крылатых птенцов гнезда Самойловича» …

Молодой полярник Михаил Ермолаев. (Матрос. Коллектор. Топограф. Геодезист. Ассистент по геологии)

Ремарка Т.Л. — из 2015 г.

Прочитайте, пожалуйста, уважаемые читатели, — ВДУМАЙТЕСЬ! — этот, спокойно констатирующий вполне обычное, а на самом деле — чудовищный документ, признает абсолютно ни в чем не виновным зверски погубленного человека. И какого человека!

СПРАВКА

Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР

3 августа 1973 г.

Дело по обвинению Самойловича Рудольфа Лазаревича пересмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 16 апреля 1957 года.

Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 4-го марта 1939-го года в отношении Самойловича Р.Л. по вновь открывшимся об­стоятельствам отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Самойлович Р.Л. реабилитирован посмертно.

Начальник Секретариата Военной коллегии Верховного суда СССР полковник юстиции
В. Чикин

Ремарка Т.Л. — 2015 г.

…Когда-то мама читала мне вслух — я еще читать не умела — замечательную повесть английской писательницы 19-го в. «Нелло и Патраш» (совестно, но фамилии автора не помню, да, наверное, и не знала) о талантливом нищем мальчике Нелло, рисовавшем палочкой на тротуаре, и о верной его собаке Патраш. Долго искал его увидевший эти удивительные рисунки художник и нашел, наконец, обоих, мальчика и собаку, обнявшихся, умерших от голода, на куче мусора. Повесть заканчивалась словами, которые врезались в память на всю жизнь: «ХУДОЖНИК ПРИШЕЛ СЛИШКОМ ПОЗДНО»… Так и Михаил Михайлович Ермолаев «СЛИШКОМ ПОЗДНО» прочитал документ о «реабилитации посмертно» своего бесконечно почитаемого учителя, старшего друга, родственника — мужа сестры… И сколько их было — этих «СЛИШКОМ ПОЗДНО»…

Сокращенная запись рассказа М.М. Ермолаева:

«…О расстреле Рудольфа Лазаревича я узнал в камере внутренней тюрьмы НКВД на Литейном от человека, которому нельзя было не пове­рить, и это было для меня ударом, от которого очень долго оправиться я не мог…

Почему я вновь возвращаюсь к Самойловичу? Дело в том, что я хочу рассказать об одном эпизоде в истории освоения Арктики, позорном эпизоде, который остался в тени, его «забыли», потому что хотели за­быть. И свидетелей почти не осталось; лучше других мог бы свидетельствовать Самойлович, он и поможет мне — у меня в руках его дневник — по-моему, это единственный экземпляр, я им очень дорожу — он чудом сохранился. Но начнем сначала…

Наша экспедиция 1937—1938 годов была третьей высокоширотной экспедицией 30-х годов. Я участвовал во всех трех. И на этот раз мы шли на ледокольном пароходе «Садко»; капитаном был Николай Иванович Хромцов, самый молодой и энергичный из ледовых капитанов того времени.

Экспедиция была комплексная. В ее состав входили океанологи, аэрологи, биологи — все специалисты высокого класса. Моей узкой специальностью была геоморфология: я изучал закономерности рельефа прибрежной мелководной области склона, обращенного в сторону полярного бассейна, рельеф дна. Мне в ту пору было 32 года, за спиной уже многократные полярные экспедиции, две полярные зимовки, одной из них я руководил.

Возглавлять такую экспедицию, с предстоящими сложными, много­образными исследованиями мог только серьезный ученый, широко об­разованный человек, пользующийся высочайшим авторитетом как среди научных сотрудников, так и среди команды, уважаемый самим капи­таном. Таким человеком был Рудольф Лазаревич Самойлович…

Р.Л. Самойлович возглавлял высокоширотную экспедицию на «Садко». Его выбрали начальником общей зимовки

В плавание «Садко» вышел 26 июля 1937 года, и до середины октября оно протекало нормально. Расскажу о нем коротко — оно осталось в моей памяти незабываемым, да ведь и для меня, и для Самойловича эта экспедиция оказалась последней.

Мы выполнили очень большой объем научных работ: нашей главной задачей было всестороннее изучение морей, лежавших к северу от Ново­сибирского архипелага, как варианта северной трассы Северного морско­го пути; исследование северо-восточной группы островов Новосибирско­го архипелага — островов Де-Лонга, названных так в честь погибшей здесь на яхте «Жаннетта» американской экспедиции Де-Лонга, открыв­шей несколько островов из этой группы. Два были названы женскими именами: Жаннетта и Генриетта, два — мужскими: остров Беннета и остров Жохова. По­мню очень торжественный момент: на острове Жаннетта, впервые посе­щенном человеком, был поднят государственный флаг СССР… На остро­ве Генриетта мы построили полярную радиостанцию и оставили там зимовать наших товарищей… И еще воспоминание. Мы проходим мес­то 77°15 северной широты и 150°00 восточной долготы, место гибели «Жаннетты», где она была раздавлена льдами в 1881 году. На баке вы­строились все участники экспедиции с винтовками. Поднимается наш государственный флаг. Гудок. Троекратный залп. Трижды приспуска­ется флаг. Так экспедиция «Садко» салютовала памяти Де-Лонга и его отважных спутников.

Высокоширотная экспедиция Р.Л.Самойловича, 1937—1938 годы. Точками показан маршрут «Садко»; сплошная линия — дрейф «Садко», «Седова» и «Малыгина»: более полугода во льдах

Попутно мы вели поиски так называемой Земли Санникова, которой не нашли, потому что ее не оказалось…

Выполнив успешно свою программу, мы были переключены на­шим начальством на проводку караванов судов, на оказание им по­мощи, ввиду неблагоприятных ледовых условий и рано начинающей­ся зимы.

21 сентября на косе мыса Буор-Хая мы увидели выброшенное на берег гидрографическое судно «Хронометр». Отправили катер и вельбот к берегу; только с третьего захода удалось подойти, так как был сильный прибой. Спасли всех. На имя Самойловича потом пришла телеграм­ма: «Поручению команды выражаю горячую признательность братский прием, чего никогда не забудем. Вологдин» (командир «Хронометра»). Помогали мы пробиваться другим судам: «Искре», «Кузнецкстрою», вместе с другими ледоколами пытались провести на чистую воду карава­ны торговых судов, застрявших во льдах.

…Вот мы, собственно, и подошли к главному, к тому, что я назвал позорной страницей в истории Главсевморпути, о которой теперь уже почти никто не помнит. А прошлое забывать нельзя. Во имя будущего.

В 1937 году весь наш полярный Морфлот был выведен на трассу. 27 кораблей распределились равномерно на этом пути. И все 27 кораб­лей разом замерзли — буквально за нескольких часов. (В томе 4-м « Истории освоения Северного морского пути» М.И. Белова указана другая цифра — 25. Иные цифры находим в других источниках.) Волна холода прошла по Арктике, и все сразу остановилось. Такие годы называют «ледовыми». Зима 1937/38 гг. — это были «ледовые годы».

Так почему же оказался замороженным по существу весь наш Север­ный морской флот, в том числе, обыкновенные торговые, транспортные суда, абсолютно к дрейфу в Арктике неприспособленные, и ведь не на неделю-другую, а на целых полгода? Только ли погода виновата?

Нет, утверждаю я, не только, и даже не столько. Дело во многом в ор­ганизации, а была она возмутительной, безобразной. Я попробую обос­новать высказанное. Но сначала — о нас самих.

В конце октября после многочисленных попыток найти другое реше­ние и все-таки во что бы то ни стало вернуться домой, мы начали при­готовления к будущей зимовке. Рядом во льдах оказались «Садко», «Се­дов» и «Малыгин».

Ремарка Т.Л.

Когда мы готовили эту передачу и, где только могли, искали, как говорят телевизионщики, иллюстративный материал к ней — и многое нашли! — к сожалению, удалось отыскать только одно, и крайне сквер­ного качества, фото в музее Арктики и Антарктики: три точки, зате­рянные в снегу — три дрейфующих в зимних льдах корабля. Режиссер настаивал снять эту фотографию, но мы уговорили его, показали, изви­нившись перед зрителями за ее качество.

Ремарка Т.Л. — из 2015 г.

Извиняемся и сейчас…

Три точки, затерянные в снегу — три дрейфующих в зимних льдах корабля: «Садко», «Седов», «Малыгин». Более полугода длился этот тяжелейший дрейф…
Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Михаил Ермолаев, Тамара Львова: Три главы, в книгу об Арктике не предназначенные. Из воспоминаний М.М. Ермолаева. Продолжение

  1. Уважаемая Тамара, обращайтесь просто Григорий, и еще: про Сталина и все страхи я знаю не из книг. Если честно, я был уверен, что абзац со слова «Сталиным» и заканчивая «уговоров» написан Вами. Потому и обратился к автору данной статьи. Стилистика не та, не мог Ермолаев так просто объяснить «позорное» поведение опытных полярников, которых принудили идти во льды на «Лене». Парторганы боялись сильно, слов нет. Но разве не боялись провалить экспедицию? А посылать посудину в зиму без сопровождения ледоколов – это не заведомый провал? Не верю, что Ермолаев так объяснял. Скорее всего, при расшифровке старых записей с голоса Вам так захотелось услышать. Извините.
    Жду продолжения с нетерпением. И в любом случае спасибо Вам за Ермолаева огромное!

    1. Уважаемый Григорий… (все-таки ОТЧЕСТВА мне не хватает)! Неудобно мне, соавтору, продолжать дискуссию в комментариях к нашему с М.М. тексту… Надеюсь, позволите (по-рыцарски — к даме, к тому же … не очень юной!), как смогу кратко, возразить Вам и закрыть тему: буду с надеждой и интересом ждать Вашего отклика на ПРОДОЛЖЕНИЕ…

      Заверяю Вас, что ни СЛОВОМ, НИ РАЗУ о фактах, точке зрения на ту или иную проблему, раздумьях, я не «ПОДМЕНЯЛА» собой рассказ Михаила Михайловича, очень четко выделяя свои высказывания. Вы видели их в тексте: «РЕМАРКА», «ПРИМЕЧАНИЕ», «ПРЕДИСЛОВИЕ — ПОСЛЕСЛОВИЕ» — Т.Л.

      И второе… Вы обратили внимание на то, что М.М. Ермолаев ТОГДА, как и Вы — СЕГОДНЯ, недоумевал:

      «Почему, возникает вопрос, пошел на это плавание такой опытнейший капитан, как Владимир Иванович Воронин? Почему согласился взять на себя такую ответственность Отто Юльевич Шмидт — возглавить экспедицию? Я понимаю это так…»

      И он на этот вопрос ответил. Как понимал… Прошу Вас, обратите внимание еще на одну фразу М.М.:

      «Я не сомневаюсь — Р.Л. Самойлович, будучи на его месте (О.Ю. Шмидта — Т.Л.), — НЕ СОГЛАСИЛСЯ БЫ. Ни за что…»

      Скажу (вот это — от меня! — Т.Л.): И я не сомневаюсь. М.М. Ермолаев, будучи на его месте, тоже не согласился бы. НИ ЗА ЧТО…

      Закончу словами А. Антонова-Овсеенко из моего примечания после 1-ой телепередачи:

      «Словом, “Челюскин”, в театре Иосифа Сталина» — лучше не скажешь…

      Т.Л.

  2. Вопрос к автору: как-то неубедительно выглядит версия назначения торгового парохода «Лена» флагманом нешуточного мероприятия под названием «немедленное освоение Северного морского пути для регулярных плаваний»
    Ледоколы были, все перечислять не буду, достаточно хотя бы назвать «Седова». По статусу он был грузовым пароходом ледокольного типа с усиленным корпусом. Интересно, что О.Шмидт с капитаном В.Ворониным проводили на нем полярные экспедиции в 1029-30г.г. Хорошо знали его прочность, равно как и ледовую обстановку в Арктике. И вдруг Сталин велит «немедленно» освоить СМП. Со страху хватают первую гражданскую посудину, переименовывают в «Челюскина» и под осень с зимой (в середине июля) отправляют в одиночку осваивать? Могу, конечно, и сам раскопать всю историю, но автор взялся за тему, надо как-то серьезнее показывать.
    Вот то, что Сталин выкрутил из этой катастрофы героическую эпопею, это да. Здесь уж гениальный пиарщик постарался…

    1. Уважаемый Григорий… (простите, отчества не знаю — обращаюсь к Г. Быстрицкому)! Во-первых, спасибо Вам большое за комментарии к обеим публикациям «Мастерской» «ТРЕХ ГЛАВ» из «Воспоминаний» М.М. Ермолаева, ибо ничего не может быть важнее для нас, пишущих, чем внимательный думающий читатель… Но позвольте и мне, в данном случае, только скромному соавтору, сказать несколько слов — «вступиться» за автора, который, увы, сам этого сделать не может: Михаил Михайлович Ермолаев ушел от нас 24-го ноября 1991-го года.

      Не могу согласиться с Вами, причем, не соглашаюсь КАТЕГОРИЧЕСКИ в том, что «неубедительно выглядит версия назначения парохода “Лена”» флагманом нешуточного мероприятия под названием — “Освоение Северного морского пути для регулярного плавания”,… только … “СО СТРАХУ”», потому что “Сталин велит”…» Еще как могла! Вы, наверное, гораздо моложе меня, тем более — М.М., и не представляете себе до конца, ЧТО ТОГДА ПРОИСХОДИЛО ТОЛЬКО “СО СТРАХУ”…, ТОЛЬКО ПОТОМУ ЧТО “СТАЛИН ВЕЛИТ”… И обратили ли Вы внимание на Вами же приведенные слова: …“для регулярного плавания”?.. Сколько их было тогда у нас — ледоколов? Сталин “ВЕЛЕЛ”, чтобы “регулярно”», значит, обыкновенным пароходам предстояло плавать!

      Я стучала на машинке, слушая М.М., не пропуская ни слова (моя заслуга, пожалуй, только в ВОПРОСАХ, которые задавала ему), и как раз глубоко убеждена, что М.М., который тогда, в 30-ые гг., был уже опытным полярным исследователем, одним из самых «крылатых птенцов гнезда Самойловича», да, повторю, глубоко убеждена в том, что рассказ его «выглядит» в высшей степени УБЕДИТЕЛЬНО… Надеюсь, Вы, наш внимательный читатель, согласитесь со мной, когда «Мастерская» еще в нескольких номерах опубликует ПРОДОЛЖЕНИЯ…

      Т. Львова

  3. Шла ли «Пижма» с рабочими-заключёнными за Челюскиным».? А если не шла, то КУДА направлялся «Челюскин»?
    По невнятным воспоминаниям: менять зимовщиков на о-ве Врангеля. Но даже попыток к этому не сделал ! Начальника зимовки не было на месте — уехал куда-то на собаках. Выходит, он не ждал смены.
    Согласно тем же воспоминаниям, буд. начальник зимовки ехал с женой и ребёнком, а некая дама была даже на сносях. Что это за традиция везти на зимовку роженицу ?
    Вранья вокруг рейса «Челюскина» немало. Наиболее убедительно, что ехали специалисты осваивать оловянное месторождение на Чукотке, а рабочих им должна была подкинуть «Пижма»: либо сразу, либо погодя.

    1. Шейнин Леонид Борисович 20 Январь 2016 at 19:53
      Шла ли «Пижма» с рабочими-заключёнными за Челюскиным».?
      ===================
      Уважаемый Леонид Борисович!
      «История» с вторым судном — давно разоблачённая фальшивка.
      Подозреваю (и только!), что такие штуки выделывают для последующего оплёвывания «Мемориала». Вот, мол, что эти оппозиционеры выдумывают.

Добавить комментарий для Григорий Быстрицкий Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.