Александр А. Локшин: Шесть коротких рассказов

Loading

Подавальщица Маша, которая там работала, была Егору в высшей степени симпатична. Он даже собирался пригласить ее в театр, но не решался. “С одной стороны, она намного моложе меня, — мысленно взвешивал Егор свои шансы, — и это безусловный минус. С другой же стороны, я — доцент…”

Шесть коротких рассказов

Александр А. Локшин


1. МЕСТЬ

Как случилось, что я переехала к нему? Честное слово, всех деталей уже не упомню. Конечно, он мне не нравился, но я не настолько разборчива, как некоторые дурочки, которые до сих пор не могут понять, что жизнь — довольно-таки грубая штука… Кто не успел — тот опоздал. Мало ли что — кто-то тебе не нравится. Нужно уметь себя перебороть. Да не как-нибудь, шаляй-валяй, а так, чтоб он ни в жисть не догадался!

Нельзя упускать свой шанс! Следующего шанса может и не быть… Или попадется такой жлоб, что не приведи Господь!

А насчет всяких этих “оформили — не оформили” я вам так скажу. Мне на эти бумажки плевать с высокой горы.

Главное, чтобы он был обеспечен. Со своей квартирой. Дача тоже никому не помешает.

И, конечно, никаких домашних животных. Ненавижу этих мопсиков, попугайчиков…

Короче, переехала я.

Обнялись напоследок с Машкой, поревели. С Джоном холодно попрощались. И на этом все. Здравствуй, так сказать, новая жизнь!

Так вот, первое, что я поняла, переехав к нему, — это то, что у нас с ним нет общих интересов.

Да откуда бы им и взяться, если у него нет никаких интересов вообще!

Чем он занимается на работе — ума не приложу. Как-то раз спросила, но он посмотрел на меня безумным взглядом, пробурчал: “Померещилось”, а отвечать не стал. Уткнулся носом в какой-то фолиант и стал бессмысленно шуршать страницами. Иногда мне кажется, что он сумасшедший.

Но жить с человеком, с которым невозможно ни о чем нормально поговорить, нелегко. Все сводится к ублажению собственного желудка и так далее…

Вскоре его стали одолевать беспричинные приступы ярости. Он обвинял меня в каких-то идиотских вещах. Гонялся за мной и кричал: “Куда ты дела мои карандаши?!” Но я никогда не прикасалась к его карандашам. Только один раз, помню, и то случайно… Зачем мне его карандаши? Я же не художник…

Конечно, я тоже не соткана сплошь из одних достоинств. Меня, например, выводят из себя некоторые запахи, и я даю ему об этом понять.

Впрочем, он туповат и не всегда реагирует на мои намеки.

Еще есть у меня хобби (а как же иначе!), которое ему не нравится. Что это за хобби? Ну, как вам сказать… Ничего особенного. Пустяки, чтобы убить время, тянущееся перед ужином. Клянусь вам, действительно, совершеннейшие пустяки!

Но главное, что отделяет нас друг от друга, это невозможность поговорить по душам… Он использует меня, как неодушевленный предмет, а потом надолго перестает обращать на меня внимание. Это, в конце концов, унизительно.

Неужели все мужчины устроены одинаково?

И вот, в один прекрасный день, когда светило июльское солнце, а цветы на соседском балконе источали свой пряный аромат и трава на газоне под окнами так призывно шелестела, я почувствовала, что у меня кружится голова…

Не понимаю, как это произошло, но в следующую секунду я уже стояла на этой траве и смотела вверх на окно, из которого выпала. Слава богу, что ничего себе не повредила и сразу же смогла подняться на ноги…

Мысль о том, что я свободна и могу, если захочу, начать жизнь сначала, пьянила меня.

Я спряталась за деревом и с интересом ждала, когда же он, наконец, обнаружит мою пропажу. Ждать пришлось целых десять минут, а то и больше. Он выскочил во двор, весь всклокоченный, в домашней одежде и тапочках на босу ногу. Я с удовольствием наблюдала, как он мечется по двору в поисках меня, не догадываясь взглянуть на дерево, на которое я успела вскарабкаться. Наконец-то мне удалось ему отомстить за все то пренебрежение к моей персоне, которое я испытала.

Потом, правда, пришлось целую неделю кантоваться в грязном подвале, испытать страх и голод.

Если бы он тогда прекратил свои поиски и не выманил меня в конце концов наружу, я бы, скорее всего, в этом подвале и умерла.

Мне, наверное, скажут: “Стоило ли тогда сбегать от него?” Но сладость мести не может быть опровергнута доводами разума…

2016

2. РАЗОЧАРОВАНИЕ

— Если уж говорить о разочаровании, — сказал Валерий Евгеньич, откусывая кончик сигары специальными щипчиками, — то такого разочарования, как я, не испытал еще никто! Я встретил спустя сорок лет девочку, в которую был влюблен до умопомрачения, когда еще сам был ребенком…

— Ну, положим, спустя сорок лет она уже перестала быть девочкой, — ехидно заметил Леонид Витальич, едва прикасаясь губами к рюмке.

— Естественно… Но каково же было разочарование! Толстые ноги, всякие обвислости в разных местах, а волосы — про волосы я вообще не говорю! И полное отсутствие какого-либо ухода за собой! Это женское преступление — так пренебрегать своей внешностью… И должен вам сказать, что самое грустное было впереди. Воспоминание о моей детской влюбленности стерлось, исчезло! У меня как будто украли часть моей прежней жизни, причем самую, как бы вам сказать, самую…

— Да, действительно, впечатляет! — задумчиво пробормотали Леонид Витальич и Петр Иваныч.

Наступила непродолжительная пауза, наполненная смутным шепотом дождя и ветра за окнами веранды.

— И все-таки, — прервал общее молчание Леонид Витальич, — и все-таки, я должен вам сказать, что то разочарование, о котором нам поведал Валерий, — это еще не настоящее разочарование!

— Как?! — ахнули Валерий Евгеньич и Петр Иваныч.

— А вот так! Разочарование, боль от которого проходит за день, два, за неделю — это пустяки. Настоящее разочарование остается с тобой на всю жизнь. И это, доложу я вам, господа, — разочарование в самом себе!

— Тебе ли это говорить! — возмутился Валерий Евгеньич. — Ты, можно сказать, из всех нас… наиболее… Общепризнано, что ты… И вообще…

— Нет, Валерий, — с грустью отозвался Леонид Витальич, — дело совершенно не в этом. Не имеет значения, что я и то, и сё, и пятое-десятое… Когда-то я должен был совершить один поступок, долго готовился к нему, а когда пришло время… не смог… И не могу этого себе простить. Я должен был преодолеть инстинкт самосохранения! И оттого, что не смог, разочаровался в себе. Понимаете?

Наступило всеобщее молчание, никто не стал требовать от Леонида Витальича разъяснений.

— Да, Леня, — вымолвил, наконец, Валерий Евгеньич, — признаю, хоть это и мне и обидно, но твое разочарование, так сказать, более значительно, чем мое… Похоже, у тебя все шансы выиграть… Не думаю, что Петька сумеет тебя переплюнуть!

Дождь к этому времени уже прекратился, и ворона, сидевшая на заборе, трижды каркнула, как бы подтверждая правоту слов Валерия Евгеньича.

— Ну что, Петя, чем ты нас порадуешь? — обратились Валерий Евгеньич и Леонид Витальич к Петру Иванычу.

— Эх, господа, — раздался в ответ надтреснутый голос, — что-то вы мелочитесь. Не мыслите глобально. Любовные какие-то воспоминания дурацкие вас угнетают. Инстинкты какие-то зачем-то преодолеваете. Вы только подумайте — мы все живем, непонятно зачем. Пройдет не так уж много времени, и не останется ничего. Ни нас с вами, ни вороны вот этой, ни забора, ни дождя, ни людей вообще, исчезнет всякая жизнь — разумная и неразумная. Разве не это — главное разочарование, а? Разве это нам обещали в детстве, господа?

— Петь, понимаешь, конечно, ты выиграл и мы тебе заплатим, — обреченно сказали Валерий Евгеньич и Леонид Витальич, — но как-то некрасиво это с твоей стороны. В следующий раз ты уж так не делай. Ты же не только у себя, но и у нас отнимаешь вот это самое, ну, которое, как оно называется…

2016

3. ПОСЛЕ ЛЕКЦИИ

Подойдя к аудитории и взявшись за ручку двери, Егор Аркадьич услышал чей-то звонкий голос:

“… Серега на выставку Ван Гога!”

— Это хорошо, что вы интересуетесь живописью! — пробормотал Егор и плотно закрыл за собой дверь. — Я и не знал, что сейчас открылась такая выставка… Ван Гог, признаюсь, мой любимый художник…

В ответ раздался сдержанный смешок, которому он не придал значения. Он прощал студентам все, а студенты, в свою очередь, прощали ему многое. Например, нечищенные туфли.

Продвигаясь к лекторскому столику неряшливой шаркающей походкой и мысленно уже усаживаясь на единственный свободный стул, он с ужасом заметил, как одна из студенток хватает этот вожделенный предмет и уносит вглубь аудитории.

“Ох, придется всю лекцию промучиться на ногах,” — с грустью подумал Егор. Происшествие со стулом выбило его из колеи, и он, стирая с доски надписи, оставшиеся после вчерашнего дня, перемазался мелом еще больше обычного.

После лекции он был уже совершенно весь в мелу.

Полностью отчиститься от этого мела не было никакой возможности, поэтому Егор Аркадьич, взмахнув пару раз рукавами пиджака, отправился, как обычно, в буфет.

Подавальщица Маша, которая там работала, была Егору в высшей степени симпатична. Он даже собирался пригласить ее в театр, но не решался. “С одной стороны, она намного моложе меня, — мысленно взвешивал Егор свои шансы, — и это безусловный минус. С другой же стороны, я — доцент, а она — человек без образования. И это — безусловный плюс!”

Что касается Маши, то она умеренно благоволила к Егору. Здоровалась с ним и обслуживала без очереди. Иногда перекидывалась с ним парой слов: “Вам покрепче?” или “Вам как обычно?”

Поболтать наедине им никак не удавалось — каждый раз мешали не вовремя появлявшиеся студенты и преподаватели. И вот, сегодня удачный случай, наконец, представился.

— Маша! — сказал вконец осмелевший Егор Аркадьич, твердо решив пригласить милую девушку в театр. — Маша, скажите…скажите…сколько стоит этот салат?

Как случилось, что вместо приглашения на свидание появился этот злополучный салат? Объяснить это самому себе Егор Аркадьич так и не смог.

— Салат стоит столько-то, — ответила ему Маша, тонко улыбаясь и одновременно разглядывая Егора, сплошь покрытого белой меловой пылью. — Кстати, я давно хотела вас спросить — кем вы работаете?

Потом была еще лекция, а потом, возвращаясь домой и перебирая события прошедшего дня, Егор Аркадьич недоумевал: “И за кого же она меня приняла? Разве кто-нибудь, кроме преподавателя математики, может так вымазаться мелом? Неужели она думает, что я…”

Неутешительный вывод, к которому пришел Егор Аркадьич относительно самого себя, было трудно, почти невозможно произнести вслух.

“Вероятно, я ничем не лучше его,” — думал Егор, проходя мимо дворника-олигофрена, методично сгребавшего осеннюю листву в большие желто-серые кучи. Жалость к самому себе и к этому дворнику внезапно переполнила сердце Егора.

Случайно это произошло или неслучайно, но взгляды их встретились. “Неважно, что я доцент, я такой же несчастный дебил, как и ты”, — телеграфировал дворнику свою мысль Егор. С удивлением он прочел в ответном взгляде испепеляющую ненависть.

2016

4. ОКНО

— И давно это у вас, — спросил Марков бесцветным голосом, не выражающим никакого сочувствия и поглядел в открытое окно.

Ждал он, что ли, кого-то?

— Да нет, не очень, — ответил Семен, запинаясь, — вот с тех пор, как…

— А часто ли повторяется, — поинтересовался Марков и интеллигентно зевнул, прикрывая рот ладонью.

— По-разному бывает, — сказал Семен, — иногда целый месяц ничего нет. А иногда — просто каждый день. Вот как выйду на улицу, услышу, как листья шуршат, тут же как будто из листвы раздаются их голоса : ”Сеня, Сеня!”. Меня, значит, зовут — отец и мать, и другие родственники тоже. Те, которые умерли. Что бы это значило, доктор? Это — шизофрения?

— Нет, Семен Евгеньич, не торопитесь так. Скорее всего, нет. Просто измененное состояние психики. Временное. Остальные-то тесты у вас все приличные. Да и не похожи вы на шизофреника. Уж поверьте моему опыту!

— Ох, спасибо, доктор…

— Кстати, что там у нас с наследственностью? — осведомился Марков, снова поглядев в окно. — Были какие-то отклонения, случаи или что-то такое?

— Ну вот, разве что, прадед мой… Он перед смертью сошел с ума совершенно. Его держали в железной клетке для буйных… а он, значит, требовал, чтоб ему принесли портрет Сталина…

— Надо же, — сказал Марков, — просто так требовал или для чего-то?

Семен задумался — говорить или не говорить, но ответил:

— Чтобы подтереться.

— А, — сказал Марков. — И вы уверены, что он был сумасшедший?

— Как вам сказать… Раньше был уверен. Теперь вот не уверен…

— Интересная у вас наследственность, — отозвался Марков, глядя в открытое окно. — Кстати, позвольте вас спросить: а сейчас вы слышите эти самые голоса?

— Да, сейчас снова слышу…

— Надо же, — сказал Марков. — Я тоже.

2016

5. ЖИВОТНОЕ

— Понимаешь, — говорит Семен, обращаясь почему-то ко мне, хотя на кухне толпится целая куча народу, — графоман, если он осознал, что он графоман, уже не так опасен для общества…

— А ты, собственно, о ком? — интересуюсь на всякий случай.

— Ну не о тебе же! Конечно о себе самом.

Тут все начинают потихоньку прислушиваться. Когда Семен слегка выпьет, от него можно услышать кое-что интересное.

— Ох, неискренен ты, Семен, — говорю, чтоб позлить его.

Все притихли, ожидают: что-то будет!

А Семен-то, оказывается, уже прилично нализался. Криво ухмыляется:

— Что, — говорит, — ты хочешь убедить присутствующую публику, что я, хоть и графоман, но этого еще не осознал? Что я притворяюсь?

Тогда я говорю:

— Прости, — говорю, — Семен… Это я неловко так сказанул… Ты же знаешь, что я не считаю тебя графоманом! Честное слово, не считаю!

— А мне начхать, — говорит он (на самом деле он крепче выразился), — что ты там считаешь или не считаешь! Главное, что я сам так про себя считаю! Но я пишу короткие рассказы, а они менее вредоносные, чем длинные! И уж конечно от меня меньше вреда, чем от всяких романистов проклятых, из-за которых леса вырубают и планету без кислорода вот-вот оставят!

Я говорю тогда:

— Да, — говорю, — Семен дорогой, конечно, от тебя вреда намного меньше, чем от всяких романистов, не спорю!

Смотрю, он успокаивается и начинает нам втолковывать:

— Дамы и господа! — говорит, — сейчас я вам все про себя объясню… Конечно, нет у меня дара слова! И сюжет я придумать не могу … Ну, нет у меня фантазии! Не Герберт я Уэллс!

Я опять удержаться не могу и злю его:

— А что же у тебя взамен этого есть, дорогой Семен?

А он:

— Зато у меня есть то, что я ищу необычные состояния духа и описываю их. Понимаешь? Необычные!

Тут кто-то из нас спрашивает:

— Какие-такие необычные? Это в каком таком смысле?

Он говорит (а сам уже как будто трезвый стал):

— Вот вам пример, дамы и господа, который вас, может быть, убедит. Представьте — два человека в возрасте полюбили друг друга, но у них семьи или что-то в этом духе, и они запретили себе это самое… Ну, вы понимаете. И тут пока ничего необычного нет. Запретили и запретили. Молодцы. Но они не могут, как нормальные люди, разбежаться в разные стороны. Они по какой-то причине вынуждены видеться каждый день. И вот здесь начинается необычное. Любовь отделяется от них и начинает жить собственной жизнью, как такое животное… И они это животное сообща мучают и убивают и никак не могут до конца убить. Оно плачет, скулит, прячется по углам … Вот такое необычное состояние.

Тогда я говорю:

— Знаешь, Семен, это не тема для короткого рассказа. В коротком рассказе должен быть сюжет, ударный конец, ясная мысль. А тут ничего этого нет.

И со мной кто-то из наших друзей соглашается:

— Вы, Семен Васильич, только не обижайтесь. Но в коротком рассказе эта тема не прозвучит. Никто не поймет, что вы хотите сказать. Животное какое-то, прячется по углам… Вы уж лучше про что-нибудь другое напишите!

Он отвечает (уже совсем трезвый и грустный):

— Да, пожалуй, не получится. Не буду писать. Ведь не поймет никто.

2016

6. ПРОБУЖДЕНИЕ

Когда я бодрствую, все идет отлично. Или, по крайней мере, хорошо. Хотя мне уже много лет, я по-прежнему занят рыбной ловлей. Я ловлю рыбу старинным способом, которому научил меня отец. Молодые не хотят брать с меня пример, но это их дело. Пусть сначала поживут с мое, тогда, может быть, поймут что к чему… Еще люблю сидеть на камне и смотреть, как солнце погружается в море. Если солнце такое горячее, то почему море не закипает? Наши старики не знают, но их это не волнует. Они говорят: “Этого все равно никогда не узнать.”

А некоторые добавляют: “Если бы вода закипела, то вся рыба передохла бы. А мы тогда умерли бы с голоду.”

Но, так или иначе, день проходит. А ночью меня преследуют кошмары. Точнее, один и тот же кошмар, который повторяется снова и снова.

Как будто я живу не на острове, а в огромном чужом городе, темном и мрачном. Существа, населяющие этот неприятный город, не похожи на людей, но называют себя людьми.

Как избавиться от этого сна? Как проверить — сон ли это на самом деле? Вообще, как отличить сон от яви? Раньше я не задумывался над этим, но сейчас такое умение мне стало необходимо.

Вот, что я придумал. Днем, на песчаном берегу я выложил из маленьких камешков надпись: это не сон.

На следующий день, вернувшись на то же место, я не обнаружил сделанной надписи. И это было совершенно естественно. Ночью, как мне рассказали, был сильный шторм, и волны смыли мои камешки… Это было логично, а ведь именно логика событий отличает явь от сна, где нам могут мерещиться самые невероятные, безумные вещи!

Но ночные кошмары продолжались.

Мне снилось, что я вместе с другими такими же несчастными, которых отобрали по какому-то непонятному мне признаку, должен был явиться на вокзал. Никаких теплых вещей брать с собой нам не разрешалось, хотя мороз пробирал буквально до костей.

Никто не сопротивлялся, и смотреть на это было совершенно невыносимо. Ощущение общего безумия укрепило меня в мысли о том, что все это только сон. Я попробовал что-то сказать в нашу общую защиту, но язык буквально прилип к гортани, и, как это обычно бывает во сне, не смог вымолвить ни слова. Только хрип вырвался из моего горла!

Я проснулся.

Солнце уже начало выползать из моря, и тени от меня и моих друзей, спавших на берегу, были такие длинные, что, казалось, им не было конца. Я оттолкнулся от валуна, на котором сидел, и полетел над прозрачной водой, наблюдая стайки резвящихся разноцветных рыб.

2016

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Александр А. Локшин: Шесть коротких рассказов

  1. Уважаемый А.А!
    Толька крайняя занятость не дала мне возможность своевременно откликнутся на Вашу очередную, заслуживающую самых добрых слов публикацию.
    Каждая миниатюра у Вас сама по себе — законченное произведение, а создавая из них цикл, Вы словно вяжете связку перца сладкого, горького, жгучего и душистого в расчете на любителя знающего толк в пряностях.
    М.Ф.

  2. «Подавальщица Маша, которая там работала, была Егору в высшей степени симпатична.
    Он даже собирался пригласить ее в театр, но не решался. “С одной стороны, она намного
    моложе меня, — мысленно взвешивал Егор свои шансы, — и это безусловный минус.
    С другой же стороны, я — доцент…”
    — — — —
    «.. Вот, что я придумал. Днем, на песчаном берегу я выложил из маленьких камешков надпись: это не сон..» (А. А. Локшин. ПРОБУЖДЕНИЕ)
    ——————————————
    БЛЕСТЯЩИЕ ШЕСТЬ КОРОТКИХ РАССКАЗОВ

  3. Спасибо автору. Рассказы обращены к мысли и чувству. Не знаю, входило ли это в его (автора) намерения, но читатель (я, во всяком случае) соотносит ситуации и ощущения героев к собственному жизненному опыту.

  4. «Наступило всеобщее молчание, никто не стал требовать от Леонида Витальича разъяснений.
    — Да, Леня, — вымолвил, наконец, Валерий Евгеньич, — признаю, хоть это и мне и обидно, но твое разочарование, так сказать, более значительно, чем мое… Похоже, у тебя все шансы выиграть… Не думаю, что Петька сумеет тебя переплюнуть!
    Дождь к этому времени уже прекратился, и ворона, сидевшая на заборе, трижды каркнула, как бы подтверждая правоту слов Валерия Евгеньича.
    — Ну что, Петя, чем ты нас порадуешь? — обратились Валерий Евгеньич и Леонид Витальич к Петру Иванычу.
    — — — —
    — Вы, Семен Васильич, только не обижайтесь. Но в коротком рассказе эта тема не прозвучит. Никто не поймет, что вы хотите сказать. Животное какое-то, прячется по углам… Вы уж лучше про что-нибудь другое напишите!
    Он отвечает (уже совсем трезвый и грустный): — Да, пожалуй, не получится. Не буду писать. Ведь не поймет никто.
    — — — —
    Но, так или иначе, день проходит. А ночью меня преследуют кошмары. Точнее, один и тот же кошмар, который повторяется снова и снова.
    Как будто я живу не на острове, а в огромном чужом городе, темном и мрачном. Существа, населяющие этот неприятный город, не похожи на людей, но называют себя людьми.
    ——————-
    Существа, населяющие этот странный мир, так похожи на людей, но нет у меня слов, чтобы объяснить это — ни себе, ни другим, не стану и пытаться.
    Ваши короткие рассказы, как мне кажется, вся эта необыкновенная мозаика, — это и есть наш странный мир. Из этого он (мир) м.б. и состоит?
    Автору поклон.

  5. Мне кажется, что это хорошие рассказы, как, впрочем, и предыдущие. Но объяснить — не могу.

Добавить комментарий для Марк Фукс Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.