История жизни моего отца — одна из многих, но для меня она уникальна. Прочтите и решите сами: какова была эта эпоха, и какими были судьбы живших в ней людей, все вместе и каждая по отдельности. Летят годы, бледнеют чудом сохранившиеся редкие фото родных лиц, но воспоминания о близких людях остаются в нас…

Воспоминания о моем отце

Влад Аронов

Очень непросто описать жизнь отца в силу сложившихся обстоятельств, — мы оказались разделенными войной 1941–45 гг. в самом начале моего детства, когда мне еще не было и 15 лет. Все, что буду описывать, — это мои впечатления от контакта с отцом в детском возрасте и дошедшие до меня воспоминания других людей, которые были знакомы с ним. Что побудило меня написать о нем по прошествии стольких лет?

За несколько лет до начала войны — ему было тогда примерно где-то 45 лет — мы сидели за обедом, и он высказался так: «Я могу уже сейчас спокойно умереть, — повидал и испытал в жизни столько, что большего уже ничего не желаю». Сегодня я вдвое старше своего отца. Не буду здесь сравнивать свою жизнь с его жизнью, — они проходили в разных условиях. Не стану также сейчас описывать все, что я успел в моей долгой жизни. Она была интересной для меня, я написал об этом много статей, которые были опубликованы в газетах и журналах многих стран, — желающие могут ознакомиться. Но, чем дольше я живу, тем чаще мысленно возвращаюсь к тому, как сложилась линия жизни моего отца, Якова 1888 года рождения., прожив к началу войны 1941 года всего 53 года.

Что я знаю об этом, и что могу об этом рассказать за него, — ведь он, к сожалению, не оставил после себя никаких заметок. Он не был широко известной личностью, но оставил после себя память у многих. Родившись в маленьком городке в конце XIX века, он сумел прикоснуться ко многим историческим событиям. Расскажу о том, что знаю и помню о нем и его недолгом, но ярком жизненном пути, в котором отразилась целая эпоха — сложная, полная надежд, возможностей и трагедий.

Знаю, что юность отца была связана со службой в Екатерининском полку в Петербурге. В полк, традиционно, набирались молодые люди, которые своей внешностью, красотой и статностью подходили для службы в этом особом подразделении, предназначенном для выполнения разных церемониальных процедур. Много рекрутеров рыскали по всей России в поисках таких мужчин. И одного такого обнаружили в небольшом провинциальном городе Умани Киевской губернии. Отец был еврей и, очевидно, имел запрет на службу в таком полку. Но если его все же не просто взяли в армию, а и определили в этот специальный полк, можно предположить, что данные он имел выдающиеся. К слову, еще в бытность Екатерины ІІ, смотр в полку часто проводила сама императрица. Солдаты, всегда одетые в парадную форму, выстраивались в один ряд, и шел смотр. Историки и биографы Екатерины много писали о том, что она очень любила мужчин: солдаты в обтянутых белых шароварах-рейтузах представали ее взору в самом выигрышном свете. Надо сказать, что форма эта действительно была очень красивая, отличная от форм всех других частей Российской армии. И вот, в такой парадной форме отец как-то приехал в отпуск в родную Умань… Из воспоминаний очевидца, отца моего соученика, с которым я занимался в одном классе семь лет. Отца встретили на вокзале, и он пешком шел домой. По мере движения по улицам толпа любопытных людей все время увеличивалась. Любопытство было объяснимо: для всех это была диковинка, — солдат-еврей служит в Екатерининском полку! Когда подошли к дому, где жила семья отца (не знаю, как назывался этот уманский адрес до революции, но на моей памяти позже это был угол Большой Фонтанной и улицы Ленина), толпа людей выросла до нескольких сот человек. Отец проживал в четырехэтажном доме, вместе с родителями и всеми их детьми. Здание дома возвышалось над всем районом. После революции 1917-го в период так называемой насильственной экспроприации, дом конфисковали большевики, а семья отца вынуждена была расселиться кто где. На этом история их частного владения закончилась навсегда.

Я предполагаю, что когда началась война 1914 года, отец участвовал в этой войне в составе своего полка: знаю, что он был ранен осколком снаряда в правую руку и был комиссован из армии. Также могу предположить, что именно после всех этих событий, хотя в семье было еще шестеро детей, родители отца, учитывая его большой потенциал и небанальное начало карьеры в армии, именно его отправили в заграничную поездку. Он уехал на Запад и, насколько мне известно, посетил почти все европейские страны. Это был не просто вояж, — он подолгу останавливался в каждой стране, фундаментально обосновывался, изучал жизнь людей, их язык. Отец хорошо знал три языка: немецкий, английский и французский. В отношении немецкого, о высоком уровне его знаний я могу свидетельствовать сам. Помню, когда он приходил в школу, по вызову из-за меня, и сталкивался с преподавателем немецкого языка, этническим немцем, и они вели беседу на немецком,. вокруг них вырастала толпа учеников, которые с интересом прислушивались к беседе. Как сейчас помню этого учителя: высокий мужчина, у которого из-за дефекта одной ноги ботинок был на очень высоком каблуке. За несколько месяцев до начала войны в 1941-м его арестовали как шпиона, — якобы в каблуке обнаружили какой-то тайник. Это сейчас мы хорошо представляем себе, как это тогда происходило, и сколько безвинных людей таким путем погибло.

Познакомившись с европейскими странами, отец перебрался в Америку. Сколько времени он проводил в каждой стране я не знаю, но, косвенно оценивая его путешествие, могу примерно предположить, что не менее 1,5 лет. Об Америке он много рассказывал нам, своим детям, — мне и сестре Розе, которая была старше меня на три года. Многое я просто не помню или не придавал значения, но отдельные факты остались в памяти, как-будто это произошло недавно. Отец говорил, что видел казнь на электрическом стуле. Наблюдал, как на площади перед Белым домом мужчина влез на табурет и во весь голос орал «долой Президента!». Тогда, слушая о таких фактах, я не мог дать оценку услышанному, так как в то время еще нигде сам не бывал и ни с чем не мог сравнить. Для того, чтобы самому разобраться, что же это за страна Америка, я 26 лет тому назад перебрался сюда и постепенно ее познаю. Удивительная страна, — ничуть не жалею, что попал сюда и смог увидеть своими глазами те города в которых, видимо, когда-то бывал мой отец.

Завершая свое заграничное путешествие, отец возвращался не со стороны Запада, куда уезжал, а со стороны Востока, где посетил Японию и Китай. По пути домой имел возможность также проехать всю свою страну, наблюдая ее из окон вагона. Его любознательность часто останавливала его в пути следования. Так, например, он решил ознакомиться с Верхоянском — полюсом холода. Из его рассказа об этом месте я запомнил такую почти анекдотическую зарисовку о погодных условиях тех мест: отец как-то шагал по улице и оказался позади другого пешехода, который сплюнул себе под ноги, а этот плевок, долетев до земли, превратился в ледышку, и мужчина, наступив на него, поскользнулся, упал, ударился головой и так и остался лежать. Скорей всего, история закончилась благополучно, но я хорошо запомнил именно то, какой там царит мороз, мгновенно схватывающий все вокруг.

В моей памяти запечатлелся адрес нашего проживания в Умани в довоенное время — улица Ленина, дом 58. У нас были две комнаты с печным отоплением в стене между комнатами. Мебель была старинной, антикварной по нашим временам. Предполагаю, что частично ее удалось вывезти в свое время из принадлежавшего семье отца большого дома.

Чем же занимался мой отец в советское время? Это все происходило на моих глазах… Какое-то время он работал в системе торговли, заведовал продуктовым магазином, а мать ему помогала. Он был абсолютно честным человеком. Не помню, чтобы за все время его работы там у нас появились бы какие-то продукты из магазина. Он был строг ко всем и к себе. На отдельных «вередлывых», как говаривали в наших краях, покупателей, которые иногда по-хамски себя вели, считая, что покупатель всегда прав, у отца не хватало нервов, — тогда вступала мать, сглаживая такие вспышки и спокойно разрешая конфликт. Мать, Лиза, 1898г. рождения вообще была чудесным человеком. Я мог бы многое написать о ней, но это мое описание относится только к отцу. Видимо, из-за таких порой негативных эпизодов со скандальными покупателями, отец ушел из торговли и поступил на работу на мотороремонтный завод в качестве слесаря. Завод был удачно расположен примерно в 400-х метрах от дома. Отец проработал там какое-то время в качестве слесаря, но его правая рука, покалеченная на фронте в период войны 1914-го года, стала опухать, и ему пришлось оставить эту работу и осваивать новые специальности. Помню, что он освоил работу на токарных и фрезерных станках, и эти навыки ему очень помогли в дальнейшей жизни.

Остались в памяти и смелые, порой безрассудные, поступки отца, которые, бывало, дорого ему стоили. Ему уже было за 50 лет, когда, идя на работу мимо парашютной вышки, решил тоже прыгнуть, не имея никаких необходимых знаний и навыков приземления. В результате он сломал ногу и где-то месяц провозился с лечением. Вот таков был отец: вобрав в себя многие хорошие качества, — смелость, любознательность, умение адаптироваться в любых сложных условиях, он также обладал вспыльчивостью, импульсивностью. Вместе с тем, я не помню, чтобы у нас в семье были какие-то скандалы по разным причинам, может быть потому, что мама никогда этого не допускала, и нас он тоже никогда не наказывал, хоть было из-за чего, особенно меня.

Вспоминаю, как-то у нас на обеде оказался мужчина, знакомый отца. Как он узнал наш адрес, и как они поддерживали связь, — не знаю. Но за столом они беседовали как старые приятели и вспоминали свое совместное пребывание в Китае. Этот знакомый напомнил отцу, как после посещения китайского ресторана, уже на улице, он его спросил: «А ты знаешь, что ты ел?». Отец ответил, что какую-то очень вкусную еду. Когда знакомый ему объяснил, что в действительности это было (а китайцы, как известно, отличаются безграничной затейливостью в том, что используют в пищу), отец прямо на улице оскандалился. Мы все за столом были свидетелями этой живой и остроумной беседы о молодости и путешествиях. Все это у меня в памяти, как будто это было вчера…

За два года до начала войны отец еще раз сменил работу. Ушел с завода и поступил в техникум механизации, где вел предмет труд, обучая студентов работе на станках. Видимо, тогда для работы в учебных заведениях были не обязательны дипломы или «лайсенсы», как мы сейчас это называем, главное, надо было знать свой предмет. Отец, действительно, не заканчивал никаких специальных учебных заведений, но был положительно оценен для ведения занятий по труду. После окончания 7-ми классов, получив неважную оценку по поведению и столкнувшись из-за этого с невозможностью поступления в Одесскую артспецшколу, я готов был идти на учебу в техникум, где работал отец. Однажды я пришел к нему на работу: увидел его, сидящем на стуле в белом халате… Он читал газету у фрезерного станка, а станок-автомат сам нарезал фрезу на диске. Мне понравилась работа отца, но поучиться у него в техникуме мне не довелось… Судьба распорядилась так, что оценку по поведению мне исправили, и я поступил в Одесскую артспецшколу за месяц до начала войны 1941-го года. Я уехал в Одессу, а все мои оказались на территории, занятой немцами.

Продолжая, и, собственно, заканчивая мои воспоминания об отце, хочу описать последний период его жизни, основываясь на письме брата моей мамы, который вошел в Умань с войсками в 1944 году. Он получил эти данные от очевидцев событий, произошедших в конце 1941-го года. Из описанного в этом письме я узнал, что отец отказывался спускаться в бомбоубежище, даже когда ему осколком оторвало руку, и оставался все время в своей комнате. Для окончательного уничтожения еврейского населения Умани немцы разделили мужчин и женщин. При повороте ул. Ленина было здание пионерского клуба, и в подвальное помещение этого здания стали наталкивать мужчин в таком количестве, что они сами задохнулись. Женщин и детей вывели за город и в поле всех расстреляли, даже места этой зверской расправы не осталось. Там, в этом скопище, находились моя мама и сестра. Вот такая судьба сложилась у моей семьи, и такая кончина моего отца.

История жизни моего отца — одна из многих, но для меня она уникальна. Прочтите и решите сами: какова была эта эпоха, и какими были судьбы живших в ней людей, все вместе и каждая по отдельности. Летят годы, бледнеют чудом сохранившиеся редкие фото родных лиц, но воспоминания о близких людях остаются в нас, формируя нашу личную историю и историю нашей страны. Пока мы живы, — их линия жизни, прерванная войной, продлевается в нас и нашей памяти…