Начался развал экономики и самого государства. Заработная плата стала выдаваться с большими задержками. Начали увольняться работники отделов и цехов. В этих условиях руководство КБ предложило искать хоздоговорные работы. Первая такая работа, в которой мне довелось участвовать, была связана с медициной…
Исповедь конструктора
(письмо другу)
Энгель Басин
Продолжение. Начало
В Москве и области в 1976 году была ранняя зима. Пока готовили все к испытаниям, прошло около 2-х недель. Водоем замерз. Толщина льда 15 см, а у берега до 20 см. Надо очищать водоем ото льда. От персонала пощадки поступали разные предложения. Но на одном варианте они настаивали особенно. Решили его испробовать. Были проложены рукава и на все зеркало и под него подавалась горячая вода. Но это мало что дало. И, кроме того, были очень велики затраты энергии и воды. И тогда с большой неохотой персонал комплекса согласился с нашим предложением заложить толовые шашки. Лед раскололи и ребята на плотиках и резиновых лодках баграми растаскивали лед на берег водоема. Сделали в один день несколько сбросов. Два дня ушло на расшифровку. Система работала отлично. Измерительный комплекс работал нормально. Просмотрели скоростную киносьемку. Все было отлично. Надо было набирать статистику. Мы проводили сбросы до конца декабря 1976 года.
Вернулись в Свердловск. Был проведен тщательный анализ полученных результатов и написаны отчеты. Я направил в Госком изобретений две заявки на способ и установку для создания нагрузок на изделия при их пологом входе и получения „отклика“ агрегатов внутри изделия. Забегая вперед, скажу, что через пару месяцев было получено два положительных решения. По результатам предварительных испытаний макетных изделий было принято решение провести испытания натурных изделий, полностью укомплектованных штатными блоками и агрегатами (в том числе и пороховым двигателем). Вместо боевых зарядов в торпеде и СБЧ устанавливались их весовые макеты. Было выбрано девять наиболее опасных (по сочетанию амплитуды ударного импульса и его длительности) режимов сброса. На всех блоках и агрегатах устанавливались в разных местах датчики, которые измеряли амплитуды и длительности на блоках и агрегатах в трех направлениях (XYZ). После каждого сброса должны проводиться комлексные испытания изделия. Было подготовлено 3 изделия. Одно с торпедой, второе с СБЧ. Третье изделие представляло ракетную часть, к которой должна была (по обстоятельствам) пристыковываться либо торпеда, либо СБЧ. Была сформирована экспедиция, в которую кроме бригады слесарей и комплексников от КБ“ Новатор“ входило 3 человека от двигателистов, бригада от торпедистов и бригада от СБЧ (НИИ АА).
В начале мая 1977 года я с бригадой прибыл в ННИИ „Геодезия“. Материальная часть из Свердловска, Питера и Москвы была уже на месте. Поехал на площадку. Обо всем договорился с руководством и затем пошли к водоему. И вдруг я увидел как из глубины на поверхность всплыла стая довольно крупных рыб. И тут работники комплекса признались, что когда вырыли водоем, они туда пустили мальков и боялись, что взрывами (когда пытались избавится от льда) мы их уничтожим. Поэтому и настаивали на других способах очистки зеркала водоема. Я им посоветовал написать в журнал Охота и Рыболовство (был такой очень популярный журнал) статью о выведении новой взрывостойкой породы рыб.
Мы проводили испытания до конца августа. После каждого сброса изделие отвозилось на комплексную проверку. Мы провели сбросы на всех режимах, с каждой ракетой, укомплектованной соответственно торпедой и СБЧ. Всего 18 сбросов (по 9 с каждой ракетой). Не было ни одного сбоя. Все функционировало нормально. Мы сэкономили одну ракету и две головные части. А сколько сэкономили выходов в море? После возвращения, приказом по НПО за подписью Генералного директора мне была объявлена благодарность и денежная премия (“…за инициативу и четкую организацию испытаний“.) Аналогичный приказ за подписью Л.В. Люльева был и по КБ „Новатор“, где также объявлялась благодарность с занесением в трудовую книжку и денежная премия. Комплекс «Водопад НК» был принят на вооружение в начале 80-х годов.
К началу 80-х годов у меня было 15 авторских свидетельств. На одном из заседаний Совета ВОИР было внесено предложение о выдвижении меня на звание Заслуженный Изобретатель СССР. Я попросил Совет этого не делать во избежание возможных пересудов. У меня был знак Изобретатель СССР, Лауреат областной и Всесоюзной премии ВОИР. Этого было достаточно. Главное — внутреннее удовлетворение от сделанного.
В конце 70-х годов в Свердловске был организован единственный в СССР Инженерно -педагогический Институт. Меня пригласили туда на кафедру теории механизмов и машин читать лекции и вести практические занятия на вечернем отделении. Ректором института был назначен Василий Васильевич Блюхер, доктор наук, профессор, сын маршала В. Блюхера, именем которого названа одна из крупных улиц Свердловска. До этого В.В. Блюхер был Генеральным директором Свердловского Электромеханического завода, затем заведовал кафедрой электротехники в Горном институте. Это был довольно высокий, широкоплечий мужчина. Крупная голова с густой с проседью шевелюрой. Лицо волевое, но глаза добрые, немного грустные. Мужик он был хороший, но общался я с ним редко. Я проработал год с небольшим по совместительству, но потом пришлось уйти, т.к. была очень большая нагрузка по работе, и мне приходилось надолго выезжать в командировки. Через несколько лет я в течение года (пока была возможность по работе) читал гидравлику на вечернем отделении Уральского Политеха.
В 1982 году на одном из заседаний НТС рассматривалась докторская диссертация О.П. Шорыгина. НТС предложил мне быть представителем КБ „Новатор“ на этой защите. Пришлось тщательно подготовиться и впервые выступать на таком авторитетном „сборище“. Олег в своей диссертации и выступлении ссылался на мои работы. После защиты были поданы автобусы в которых расселся ученый бомонд ЦАГИ, доктора наук, академики, представители от КБ Янгеля, ЛИИ, от КБ Макеева, Челомея и др. Всего более 50 человек. Поехали в Москву на квартиру Олега, чтобы по-семейному отметить новоиспеченного доктора. Я понимал, что мне возможно тоже предоставят слово за столом. Я забился в самый конец автобуса и думал, как и что сказать, чтобы было нестандартно. В нас сидит много „штампов“, которые могут вылезти в самый неподходящий момент. Думал, думал и придумал. Противолодочные комплексы ПЛО, к которым имел отношение Олег, назывались “Вьюга“, „Всплеск“, „Водопад“, “Ветер“, „Шквал“, „Вихрь“. Я решил в аллегорической форме описать тернистый путь виновника торжества и сделать это на мотив пушкинской „Песни о вещем Олеге“. За столом действительно мне как старому (почти 20 лет) „заклятому“ товарищу и коллеге Олега и как представителю известной фирмы предоставили слово. У меня было написано несколько четверостиший. Приведу часть из них:
…И, прячась, Луна из-за туч грозовых
В туманной дали выползала
И „Всплески“ огромной угрюмой волны
Сквозь тысячи брызг освещала…
Крутил его „Вихрь“
И рвал его „Шквал“
И „Вьюги“ его засыпали
Швырял „Водопад“, низвергаясь со скал,
И „Ветры“ на воду бросали…
Все эти стихии Олег усмирил
И лично его Посейдон поощрил.
Я под Посейдоном подразумевал учителя Олега академика Г.В. Логвиновича. Это поняли все присутствующие и сам Г.В. Логвинович. Немногословный и внешне несколько суровый („Индюк“), он расплылся в улыбке и первым захлопал в ладоши.
Где-то в середине 70-х годов КБ Новатор, КБ Челомея (у него, как ты наверно знаешь, работал сын Н. Хрущева, Сергей, который сейчас в США), и ряду других КБ было предложено дать заключение о возможности создания крылатой ракеты, снабженной СБЧ, с дальностью не менее 2500 км и недоступной средствам ПВО. Базирование сухопутное и морское. Эти КБ дали отрицательное заключение. Л.В. Люльев, предвидя такое направление в развитии ракетной техники, организовал группу, которая занималась разработкой такой ракеты и предоставил обоснование ее создания. Высота полета ракеты: минимальная — 60 м над поверхностью земли, максимальная — 1500-2000 м. Полет полностью автономный. Системы ориентации ракеты определяют ее положение по так называемым реперным точкам. Трассы боевого использования — любой район земного шара. Скорость полета 650-750 км/час.
Комплекс и ракеты приняты на вооружение в 1980 году. Серийная документация для производства разработана Машзаводом им. М.И. Калинина в Свердловске. Была выпущена первая установочная партия комплекса РК-55 Рельеф, уничтоженная по настоянию США согласно договору о сокращении РСМД в конце 1988 года.
Мне довелось участвовать в разработке ракеты КС-122 при решении следующих задач:
1. Какова вероятность обледенения ракеты?
2. Если она высока, то разработать предложения по борьбе с обледенением.
3. Разработать предложения по поддержанию в приборном отсеке заданного диапазона температур.
По первым двум вопросам я часто ездил в ЛИИ им. М. Громова в г. Жуковский. Вместе с сотрудниками ЛИИ анализировали результаты мониторинга атмосферы по земному шару с точки зрения вероятности появления атмосферных фронтов, содержащих переохлажденную воду. Такая вода, соприкасаясь с поверхностью предмета, мгновенно превращается в лед. Определяли протяженность таких фронтов, водность и другие параметры атмосферы. Бывал часто в НИИ ГВФ для ознакомления с материалами по борьбе с обледенением. Нужны были датчики и бортовая система анализа которая бы обеспечивала надежное определение наличия переохлажденной жидкости в атмосфере. Я предполагал, что при небольшой протяженности фронтов, в случае встречи с ними, увеличивать скорость ракеты. Второй вариант — обходить фронты с небольшой протяженностью. А если протяженность большая? Т.е. в любом случае нужна бортовая система нагрева поверхности изделия. Я рассчитывал различные варианты обогрева и энергозатраты. Остановились на комбинированной системе. На способ и устройство борьбы с обледенением вместе с группой ребят я получил авторские свидетельства.
Что касается системы охлаждения приборов, то мной были предложены и рассчитаны эжекторные варианты охлаждения. Были разработаны методы расчета дозвуковых, звуковых и сверхзвуковых эжекторов. К счастью, у меня сохранилась рукопись, в которой эти методы разработаны. Если тебя или твоих коллег это заинтересует, то я с удовольствием вышлю. В результате расчетов и натурных испытаний для реализации были приняты сверхзвуковые эжекторы. В этом случае активным газом является сжатый воздух, отбираемый от одной из ступеней компрессора, а пассивным (охлаждающим) газом является атмосферный воздух. Количество отбираемого сжатого воздуха было незначительным и не влияло на характеристики маршевого двигателя. Эта система охлаждения стояла на вариантах крылатых ракет, разработанных нашим КБ. На эту систему охлаждения я с группой ребят получил два авторских свидетельства.
К началу 80-х годов КБ Новатор завершило работы по 6-ти вариантам противолодочных ракет (все были приняты на вооружение), по модификациям ракет 3М8, по ракетам 5Я26 (53Т6), по ракетам комплекса С-300В, по модификациям крылатых ракет (3М10), по ракетам комплекса „БУК“, по различным типам пусковых установок. В 1982 году КБ Новатор, возглавляемое Л.В. Люльевым, было награждено Орденом Ленина. Случай уникальный. Никогда подразделение, являющееся структурной единицей предприятия, не награждалось орденом, а тем более Орденом высшей пробы. Все понимали, что это прежде всего заслуга Л.В. Люльева. Через 2.5 года Л.В. Люльеву вторично прсвоено звание Героя СоциалистическогоТруда.
В начале ноября 1985 года ушел из жизни выдающийся Конструктор, Организатор и Человек, наш Руководитель, наш Папа Л.В. Люльев. Началась горбачевская перестройка. Как сложилась судьба КБ, я об этом написал выше. Предприятиям ВПК было предложено заняться конверсией и самим искать заказчиков. Однажды меня приглашает к себе Смирнов и спрашивает, знаю ли я , что такое СПД (свободно-поршневой двиатель). Знаю, — говорю я. А в чем собственно вопрос? Оказывается необходима компактная силовая установка примерно на 400 квт для автономного обеспечения электроэнергией пусковых установок и пускового комплекса, установленного на железнодорожной платформе.
Сейчас, говорит Смирнов, мне будет звонить Главный конструктор энергоустановки. Переговори с ним. Зовут его Хесин Александр… — Михайлович, заканчиваю я и рассмеялся.
Вспомнил эпизод с Сашей Хесиным. Я познакомился с ним, когда пришел работать в 1955 году к А.Д. Чаромскому. Саша закончил ДВС ХПИ на три года раньше и занимался общей компоновкой. В конце 80-х годов он был в командировке в Свердловске и заезжал ко мне. Он через несколько лет после моего отъезда из Харькова ушел на завод „Серп и Молот“ Главным конструктором. Его увлекали свободно-поршневые двигатели. Он их стал разрабатывать на заводе, но полностью посвятить себя этому не мог. Он ушел с завода в Институт Механики Академии Наук Украины, который размещался в Харькове, и вскоре стал Главным конструктором и возглавил отдел двигателей. Здесь ему удалось разработать и изготовить целое семейство эти типов двигателей, а также ряд энергетических установок на базе этих двигателей, которые использовались в этом случае, как поршневые генераторы газа.
А рассмеялся я вот почему. Когда мы начали работать у А.Д. Чаромского, в отделах вначале было тесновато. Проходы узкие. Если чья-то попка (неважно мужская или женская) вытарчивала в проходе, когда прходил Саша Хесин, он обязательно шлепал по ней ладонью. Иногда довольно громко. На Сашу обижались, но терпели и прощали. Если шлепок приходился на женскую попку, то Саша говорил извиняющимся тоном: „не дотронуться до такой привлекательной выпуклости выше моих сил“. И при этом обескураживающе улыбался. Если на мужскую, то следовала фраза: „уберите оружие, которое может нечаянно выстрелить“. Дождался этой участи и я, когда однажды облокотился о стол, что-то обсуждая с коллегой. Саша, проходя вдоль кульманов, увидел чтот-то знакомо выпирающее. Привычно по нему шлепнул и вдруг услышал: входите, свободно! Хохот стоял гомерический. Саша на меня несколько дней дулся. Затем мы помирились. Шлепки прекратились. Я рассмеялся, когда об этом вспомнил. Смирнов на меня удивленно посмотрел. Но я ему конечно об этом не рассказал.
Тут раздался телефонный звонок и Валентин передал трубку мне. В результате разговора выяснилось, что несколько Сашиных установок прибыли в Киев на завод „Арсенал“, где будут проведены комплексные испытания, и мне нужо срочно туда вылетать. В Киеве мы жили с Сашей в одном номере, в гостинице недалеко от завода. Через пару дней мы пошли на испытания. Идем по цеху. Я ищу глазами привычные стенды для испытаний двигателей. Пришли в конец цеха. Остановились. Я ничего не могу понять и поворачивюсь к Саше. Он мне пальцем показывает вверх. Поднимаю голову и вижу: на двух тросах висит агрегат длиной метра 3,5 и диаметром метра 1,5. От агрегата вниз идет труба небольшого диаметра, которая подсоединяется к стоящему на полу другому агрегату — силовой турбине, соединенной с генератором. Висящий агрегат — это и есть СПГГ (свободно-поршневой генератор газа). В нем практически нет вращающихся деталей. Он изначально уравновешен. А висит он потому, чтобы показать некоторым скептикам, что при работе на всех режимах тросы останутся неподвижными.
Но кончилось финансирование на оборону. Начался развал экономики и самого государства. Все заглохло. Заработная плата стала выдаваться с большими задержками. Начали увольняться работники отделов и цехов. В этих условиях руководство КБ предложило искать хоздоговорные работы.
Первая такая работа, в которой мне довелось участвовать, была связана с медициной. Ты наверно помнишь о трагедии, которая произошла в Башкирии, в районе города Аша, когда взорвался продуктопровод, по которому поступал газ, и проходивший рядом с железнодорожным полотном, по которому шел пассажирский поезд. Много людей погибло, часть людей получила сильные ожоги и их пытались спасти. Было срочно куплено за границей несколько противоожоговых кроватей Klinitron англо-французского производства стоимостью (по тем временам) 75000$ каждая. Эти кровати представляли собой ванну, заполненнную псевдожидкостью, куда на специальную простынь, проницаемую только для воздуха, укладывался больной. Т.к. плотность псевдожидкости была больше плотности воды, то больной лежал на этой простыне как бы в невесомости. Удельное давление на тело больного было минимальным, поэтому существенно уменьшался болевой шок, а пролежни вообще исключались. Эта кровать была запатентована. Хоть она называлась противоожоговой, но спектр ее применения значительно шире (это практически все больные, которые длительное время должны быть неподвижными).
Группа ребят решила создать свою отечественную кровать. Душой этой группы был Борис Соломонович Гор, один из ведущих ТЭМовцев (нашего знаменитого Театра Эстрадных Миниатюр), начальник бюро отдела неметаллических материалов и покрытий, одного из наиболее крупных отделов КБ (более150 человек, включая собственные лаборатории.
Хотя потребность в этих кроватях была (и остается) высокой, В. Смирнов отказался финансировать эти работы. Финансирование обеспечивал Институт Механики УФАНа в лице зам. директора Г. Ямпольского. Его родной брат Валерий, мой коллега по отделу, работал в бюро, которое занималось гиперзвуком, и защитил на эту тему диссертацию. Валера подключился к этой работе и затащил меня.
Начинали все с нуля. Надо было научиться получать псевдожидкость, обеспечить однородность ее плотности, найти возможность получения специальных микросфер диаметром 15-25 микрон, найти тонколистный пористый металл, который бы обеспечивал максимальную равномерность поля скоростей при вдувании через него воздуха и, в то же время, выдерживал бы вес микросфер, засыпаемых в ванну, достигающий 750-800 кг, как очищать воздух и как его вдувать и т.д. и т.п. Нам предстояло решить много очень важных, но совершенно новых для нас задач. Моя состояла в разработке и изготовлении всей проточной части, обеспечении заданной чистоты воздуха, его напора, расхода, температуры и т.д. Надо было спроектировать компрессор (вентилятор) с параметрами, необходимыми как для получения псевдожидкости, так и для получения скорости воздуха, которая после прохода через простынь, на которой лежит больной, должна быть 10-15 см/сек при его обтекании. При всем этом уровень звука при работе проточной части дожен быть не более 55-60 децибел. У каждого из членов команды работы было выше крыши.
Расчеты показали, что для получения необходимых напора и расхода нужен центробежный компрессор диаметром 180-200 см, причем для простоты изготовления его можно сделать полуоткрытого типа. При этом число оборотов должно составлять 38000-40000 об/мин. Сразу возникла проблема, где взять микродвигатель необходимой мощности с таким числом оборотов? После долгих поисков удалось договориться с Московским НИИ Электротехники, который взялся за разрабоку и изготовление таких двигателей. Я ездил в Москву и в Жуковский во 2-ю Лабораторию ЦАГИ. Группа в ЦАГИ взялась за разработку технической документации на компрессор. Московский Вентиляторный завод взялся за изготовление всего блока компрессора. С Лабораторией аккустики в ФЦАГИ договорился об аккустических испытаниях. Поехал в Зеленоград (под Москвой) в Инстиут стекловолокна. Договорился с ними о поставке микросфер. Они тогда были побочным продуктом при изготовлении определенных видов стекловолокна. Со всеми этими организациями были заключены договора. Мы запланировали сделать 5 кроватей. Две для доводки и три на продажу, чтобы окупить затраты. На все это ушло почти 1,5 года. Были изготовлены ванны, завезены микросферы, изготовлены воздушные фильтры, подогреватели воздуха, диффузоры (мы так называли пластины из пористого металла), автоматика, пульты и т.д.
Я полетел в Москву. Было изготовлено 5 компрессоров, в НИИ Электротехники 5 электродвигателей. Корпусные детали изготовил Вентиляторный завод, где шла общая сборка. Я договорился с Лабораторией ФЦАГИ, и все 5 блоков отвезли туда, где всю неделю гоняли их на всех режимах, замеряя напорные и расходные характеристики. Пару блоков пришлось разбирать и дорабатывать в мастерских Филиала. Наконец гидравлические испытания закончились. Аккустические испытания мы проводили с 00.00 часов до 7.00 утра. А затем испытатели и я уезжали спать. Они домой, а я в гостиницу. Был составлен сводный отчет по результатам испытаний. Я поехал на вокзал и откупил все купе. На следующий день позвонил из ФЦАГИ на Вентиляторный завод, чтобы они забрали блоки для затаривания. Через день мы погрузили блоки и поехали на вокзал. Когда ребята втащили все блоки то оказалось, что я могу спать полулежа, упираясь спиной в стенку купе. Поезд прибыл ночью. Выглядываю в окно. Приехала почти вся команда во главе с Б. Гором (ныне покойным. Царство ему небесное).
Нашими работами по противоожоговой кровати заинтересовался Генеральный директор завода Пневмостроймашина Семенов. Завод изготовлял спецавтомобили для Минобороны. Семенов предоставил помещения для конструкторов, площадку в цехе для сборки, дал указания цехам срочно ваполнять заказы по нашим чертежам.Через несколько дней звонят ребята. Приезжай! Пропуск заказан. Привели меня на участок, где стояла собранная кровать. Пришел Генералный директор, начальники цехов, рабочие. Кровать выглядела солидно и изящно. Похоже, что все включено. Полежать, что ли? Снимаю обувь, пиджак, становлюсь на стул и осторожно ложусь на простыню. Она почти не изменила своей формы, а я лежу и не чувствую своего веса. Слышу реплику: ишь разлегся! Дай другим полежать!
Эту кровать мы отправили в областную больницу для клинических испытаний. Все врачи были в восторге. Через кровать прошли люди с тяжелыми переломами, инфарктами, послеоперационной реабилитацией, я не говорю об ожоговых больных. Клинические испытания этой кровати проводились в течение года. Не успели они начаться, как поступило сообщение из Донбасса. Взрыв метана. Несколько сильно обожженных. Особенно тяжело было с одним шахтером. У него вес 120 кг и рост 190 см Англо-французский Клинитрон не годится, т.к. рассчитан на вес 80 кг и рост до 180 см. Срочно отправили туда вторую кровать. Наши кровати были длиннее и рассчитаны на больший вес. Этого шахтера удалось спасти, благодаря нашей кровати. Все ребята, которые принимали участие в разработке противоожоговой кровати, кроме меня, ушли из КБ в организованную братьями Ямпольскими фирму. В течение последующих лет кровати были усовершенствованы, разработаны и изготовлены новые модели, которые не имеют в мире аналогов. В частности, были разработаны кровати для новорожденных, имеющих различные виды паталогии. Ребятам удалось с помощью псевдожидкости и, регулируя температуру, создать условия, соответствующие внутриутробным. Они наладили собственное производство миккросфер и пористого металла для диафрагм и многое другое. Но на международный рынок они пробиться не смогли. Не пускали зарубежные конкуренты.
Из КБ продолжали уходить люди, причем ведущие специалисты. Уходили в частные фирмы или организовывали свои. Большая группа ведущих специалистов ушла в серийное КБ завода. Наш завод кроме кроме оборонной продукции был основным разработчиком и производителем в СССР электропогрузчиков со щелочными аккумуляторами. На предприятиях, где они эксплуатировались в больших количествах, были специальные цеха по их ремонту, приготовлению электролита, зарядке аккумуляторов. Электропогрузчики выпускались грузоподьемностью от 1 т до 1,6 т с разным навесным оборудованием. Акционированные предприятия стали считать деньги. Возникла потребность в дизельных погрузчиках такого же класса и габаритов, но с пролонгированной до 3-3,5 т грузоподъемностью. Но малогабаритных низкооборотных дизелей в СССР никто не делал. Предприятия стали их закупать в Японии, Болгарии и других странах.
Ребята, которые ушли из нашего КБ в заводское СКБ, решили разработать свой дизельный погрузчик. Дали задание ряду заводов на разработку малогабаритных и маломощных дизелей. Все заводы отказались, кроме Владимирского и завода в Каспийске. Но т.к. дизельные погрузчики должны были работать и в закрытых помещениях, то встал вопрос об очистке выхлопа. Именно с этим вопросом СКБ завода обратилось В. Смирнову. А пока для первых 100 штук погрузчиков с Англией был заключен контракт о продаже 100 штук дизелей фирмы Pilstik c катализаторами. Эти дизели стоили очень дорого. Смирнов собрал совещание с предложением подумать над просьбой СКБ и через несколько дней дать свои соображения. Я ему сказал, что с этим вопросом надо сразу ехать в НАМИ. Остальные меня поддержали.
Я выписал командировку в Москву (НАМИ и ЦИАМ). В ЦИАМе я должен был встретиться с руководством отдела по внешнеэкономическим связям и выяснить возможность закупки за рубежом 20-ти штук поршневых двигателей мощностью 90-100 л.с. для малоразмерного самолета, разработанного в инициативном порядке группой наших ребят. Меня пригласили в эту группу, где я отвечал за силовую установку. Проект был интересный. Моноплан с двумя двигателями мощностью по 90-100 л.с. Вес полностью снаряженного смолета с пилотом составлял 750-800кг. Дальность полета до 800 км. Длина резбега и пробега до 100 м на грунте. Самолет мог быть оснащен аппаратурой для мониторинга атмосферы вдоль газопроводов, в промышленных зонах для контроля выбросов в атмосферу и т.д. Другое его использование — для деловых людей, туристов, пилотов-любителей. Мы послали проект на заключение в ЦАГИ и СИБНИА Заключения были положительными. Более того, СИБНИА предложило свои услуги для проведения всех видов испытаний, начиная от прочности и до постановки самолета на крыло, а также готово взять на себя переговоры с фирмой Сухого об изготовлении 10 штук самолетов. 5 штук для проведения всех видов испытаний, включая летные, и еще 5 штук на подажу. Дело было за малым. Найти спонсора и найти двигатели с нужными характеристиками. У нас в Союзе никто такими двигателями не занимался. В Европе и США — пруд пруди.
Мы достали атлас с характеристиками малоразмерных двигателей, которые производятся в европейских странах и США. Я договорился обо всем в ЦИАМе и поехал в НАМИ. Результаты переговоров в НАМИ я считал очень интересными. Во-первых они составили перечень необходимых для Автопрома разработок с последующим их изготовлением. Это могло выполнить наше КБ с опытными цехами, причем финансирование гарантировалось. Во-вторых они связали меня с Институтом Катализа в Сибирской Академии Наук, поскольку речь шла о разработке катализаторов для дизельных погрузчиков. Я позвонил В. Смирнову в Свердловск с предложением лететь в Новосибирск, в Академгородок прямо из Москвы. Получил деньги по телеграфу и через день улетел в Новосибирск. В Институте Катализа мне покзали полупромышленные установки по очистке газов, выхоящих из труб промышленных предприятий и по очистке отработанных предприятиями органических соединений (солярки, эмульсий, керосина, мазута и т.д.). При этом вся органика полностью окислялась, а тепло утилизировалось. На выходе была чистейшая питьевая вода, которую я с удовольствием попробовал.
По катализаторам для дизелей договорился, что 1000 штук они нам поставят в течение года, используя свои производственные мощности, а затем передадут нам техническую документацию, по которой мы могли бы их изготовлять самостоятельно.
Вернувшись в Свердловск, я составил докладную записку, в которой доказывал, что по линии Автопрма и по очистке газов и стоков промышленных предприятий у ОКБ есть все возможности для разработки промышленных установок и их реализации. При этом будут загружены все подразделения КБ и цеха. Автопром гарантирует сбыт указанной номенклатуры, а Институт Катализа дал перечень и телефоны руководителей предприятий, готовых финансировать разработку, изготовление и монтаж установок по очистке выбросов газов и органики.
Но все оказалось напрасным. Со стороны В. Смирнова никакой реакции не последовало. По самолетному проекту мы спонсора не нашли. В. Сирнов нам также отказал в каком-либо финансировании. Я пошел к новому Генеральному директору завода Казимирскому. Но он сказал, что завод более не будет заниматься ни оборонкой, ни авиационной тематикой. Но в изготовлении 10-ти штук самолетов он нам окажет помощь. Мы готовы были работать над реализацией этого проекта бесплатно. Но кто будет финанстровать остальное? Проект остался нереализованным.
Окончание
