Юрий Ноткин: Хай-тек. Продолжение

Loading

Юлик доставал из кармана сравнительно небольшой прибор, ловко подключал его известным нам способом к входным и выходным клеммам счетчика и на глазах у восхищенной публики диск начинал почти столь же быстрое вращение, но только теперь в обратную сторону, «сматывая» назад показания счетчика.

Хай-тек

Отрывки из книги

Юрий Ноткин

Продолжение. Начало

Книга вторая
IN PURSUIT OF PERFECTION

Первая командировка

Шел июль 1993 года. Боинг 747 компании EL AL ровно гудел на высоте 10 000 метров. Рядом со мной, сняв тяжелые армейские ботинки и вытянув ноги далеко под откинутое на него кресло, похрапывал Итай Дери.

Не так давно закончивший службу в ВМС Армии Обороны Израиля под непосредственным начальством Харифа, восседавшего сейчас в бизнес классе, Итай, так же, как и шеф, сделал докторат в знаменитом MTI и теперь руководил в CSD проектом «Локатор».

В Каракасе, куда с промежуточной посадкой в Нью-Йорке лежал наш путь, он должен был встретиться с высокопоставленным чиновником министерства обороны Венесуэлы и попытаться заключить контракт на поставку разработанных CSD систем раннего подводного обнаружения субмарин.

Я, как ни пытался, не мог заснуть ни на минуту, и тщетно старался управиться в полутьме со встроенным в ручку кресла пультом управления видеоканалов,. Хаотическое нажимание кнопок не привело к каким-либо положительным результатам и на маленьком экранчике по-прежнему мерцали данные о высоте, скорости полета, температуре за бортом и времени, оставшемся до посадки в аэропорту им. Кеннеди. Там нам предстояло расстаться с родимым El Al и пересесть на самолет компании TWA, который должен был доставить нас в Каракас.

Известие о том, что я вместе с Дери и Харифом лечу в Венесуэлу, а затем уже вдвоем с последним продолжаю вояж в Бразилию, обрушилось две недели назад и, хотя позади оставались путешествия из Ленинграда в Омск и Ужгород, наполнило меня с трудом скрываемым от окружающих душевным трепетом, граничащим с паническим страхом. В мою миссию входило участие в презентациях электрическим компаниям Южной Америки проекта «Счетчик» и обеспечение функционирования демонстрационной модели (демо) -установки дистанционного считывания показаний электрических счетчиков.

Установка была выполнена в виде серебристого цвета раскладного металлического чемодана. Перед демонстрацией он достаточно просто преображался в стойку, на передней панели которой располагались три электрических счетчика в элегантных коробках из папье-маше, прикрывавших нашу еще не столь элегантную электронику.

К выходам счетчиков были подключены нагрузки, речь о которых пойдет ниже. Позади между задней и передней панелью размещался концентратор, подключавшийся к той же электрической сети, что и счетчики и имевший специальный кабель для присоединения к телефонной линии. При включении питания диски счетчиков начинали вращаться в лад, накручивая киловатт-часы.

В удобном для демонстрации месте, подальше от стойки со счетчиками я устанавливал и так же включал в телефонную сеть наш лаптоп. На его дисплее, либо, при наличии проектора, на большом экране, сменялись слайды, иллюстрирующие достижения фирмы СSD. Под слайды должна была проходить лекция доктора Сэмюэля Харифа, описывающего наши Высокие Технологии.

В кульминационный момент доктор С.Хариф обращался к доктору Ю.Ноткину с просьбой, связаться «с нашими счетчиками». Я нажимал клавишу и на экране возникала анимация, созданная с помощью Visual Basic и искусства примкнувшего вскоре к нашей стартовой пятерке Алекса Хаскина.

Симпатичный джентльмен Оператор в комбинезоне и каске электрической компании Израиля набирал видимый зрителям номер телефона и на нашем стенде со счетчиками начинал мигать индикатор вызова. На экране телефонную трубку снимал осклабившийся в прямоугольной улыбке Концентратор.Из него исходили красные линии, изображавшие трехфазную электрическую сеть, к которой там и сям присоединялись через счетчики схематически изображенные электрические нагрузки— дома, заводы, двигатели, электрические лампы и т.п.

Концентратор обменивался с Оператором звуками, весьма напоминавшими английскую речь, и кивал согласно головой, после чего на экране возникала надпись ONLINE. Теперь из Концентратора выбегали вопросительные знаки и по красным электрическим проводам неслись к счетчикам. В ответ, из счетчиков дружно выкатывались похожие на используемые в лотерейных розыгрышах шары с цифрами данных и скатывались по тем же проводам в лоток, услужливо подставленный Концентратором.

Закончив сбор данных от счетчиков, Концентратор вновь освещался квадратной улыбкой и чирикал что-то в телефонную трубку. Джентльмен из Электрической Компании торжествующе простирал руку и апофеозом всей этой интригующей истории на экране крупным планом возникали наши счетчики, как две капли воды похожие на те, что висели на стенде, а в их окошечках появлялись те же цифры, что и у оригиналов. Зрителям и слушателям предлагалось сравнить цифры показаний реальных счетчиков на стенде и виртуальных счетчиков на экране и убедиться, что они совпадают вплоть до последней цифры, медленно плывущей вверх по мере вращения дисков…

Отчаявшись в попытках найти что-нибудь путное в предлагавшейся фильмотеке, я оставил в покое кнопки в подлокотнике, снял наушники и, по примеру Дери вытянув ноги, закрыл глаза. Перед моим мысленным взором поплыли картины состоявшейся более года назад презентации нашего первого Демо представителям Тайваньской фирмы TUTANG. Основанное в 1920 году семейством Ли предприятие, имело своим девизом «Честь и Честность, Трудолюбие и Бережливость», успешно котировалась на бирже Тайпея, ворочало ныне многомиллиардным оборотом и инвестировало капитал в перспективные проекты в области энергетики по всему миру. Во время презентации Почетный Президент TUTANG, очередной господин Ли Старший, лично возглавлявший делегацию, выглядел весьма заинтересованным и согласно кивал, когда его советники поочередно подходили и, почтительно склонившись, что-то шептали ему на ухо.

После отъезда делегации президент Зингер собрал всю нашу фирму в актовом зале и сообщил, что господин Ли Старший подписал с нами протокол о намерениях, согласно которому TUTANG собирается вложить 2 миллиона в наш проект. Зингер добавил , что после реализации финансирования из Тайваня CSD получит такую же сумму государственных субсидий, согласно решению Израильского правительства о поощрении предприятий, привлекающих иностранные инвестиции. Еще около миллиона обещало ведомство Главного Ученого при Министерстве Науки.

Описав эти радужные перспективы, президент отметил личный вклад Шмуэля Харифа в развитие наукоемких проектов CSD и помянул добрым словом команду Юрия.

По неведомым нам причинам к моменту нашей нынешней экспедиции в Южную Америку деньги из Тайваня еще не поступили. Сочились слухи, что дело тормозит господин Ли Младший, Председатель Совета Директоров и фактический хозяин фирмы, якобы упрекнувший папу в нарушении четвертого принципа из девиза TUTANG. Зингер однако слухи опровергал, утверждая, что у него не забалуешь, неважно, кто у них там папа или сын главнее, протокол есть протокол, и в случае чего он вытащит их в Венский суд.

В приятных воспоминаниях я уже почти заснул, когда ощутил неожиданную встряску и ровный гул за бортом сменился какими-то непонятными чиханиями. После двух весьма ощутимых толчков спавший рядом Дери открыл один глаз и сказал « Как дела? Следи за порядком.» и снова закрыл глаз. Однако после третьей ухабы в салоне зажегся свет, толчки прекратились, но из динамиков раздался уверенный голос на иврите, а затем на английском, попросивший нас сохранять спокойствие, пристегнуть ремни и в связи с неисправностями в одном двигателе приготовиться к посадке в аэропорту Шипол в Амстердаме. Дери сладко потянулся и спросил: «Ты бывал в Амстердаме, Юрий?» и после моего отрицательного покачивания головой добавил: « Есть у тебя такое счастье. Теперь увидишь его бесплатно!»

В аэропорту нас уже ожидал автобус и в сопровождении двух джипов, один спереди, другой сзади, явно с нашими людьми, пассажиры из Израиля с представительницей El Al тронулись в отель. По дороге я не без помощи Дери понял, что в отеле мы отдохнем, в 18:00 по местному времени нам сообщат детали, но вечером, так или иначе, мы продолжим свой путь через Нью-Йорк в Каракас.

Через час, наскоро перекусив и оставив свои паспорта для оформления все той же представительнице El Al, мы с Дери вышли в Амстердам. В этот первый короткий пеший тур по исхоженному вдоль и поперек туристами всего мира городу, бродя вместе с моим добровольным гидом вдоль многочисленных рек и протоков, я, конечно, не мог не вспоминать Мойку, Фонтанку, канал Грибоедова и не бормотать про себя, что это еще большой вопрос, какой город по праву называется «Северной Венецией».

Лепившиеся друг к другу разноцветные дома шириной в три, а то и в два окна, если смотреть на их отражение в воде, казались декорацией, а многочисленные лодки и катера, пришвартованные к узким набережным взывали к экскурсиям. Однако, помня о сроке явки в отель, мы ограничились лишь обязательным по словам моего спутника визитом в музей Рембрандта и квартал красных фонарей. По причине светлого времени фонари не горели и обитательницы этой Мекки плотских утех были представлены обозрению через окна среди бела дня. Среди проходивших чередой зрителей я отметил немало пожилых, аккуратно прибранных дам в сопровождении не менее аккуратных седовласых спутников.

В отель мы вернулись, когда у конторки администратора уже происходила раздача паспортов и новых билетов. Мы встали в короткую очередь, когда неожиданно наша дама из El Al поднесла ко рту микрофон и объявила, что господина Юрия Ноткина просят подождать до окончания процедуры, а затем подойти к стойке администратора.

Один

«А вы, Штирлиц, останьтесь!» Когда я, наконец, прожил эти нелегкие 10 минут, наша неизменная покровительница сообщила мне, что в Нью-Йорке мы теперь не успеваем на запланированный ранее рейс в Каракас и вынуждены будем выйти из аэропорта им. Кеннеди по прибытии и переехать в аэропорт Ла-Гардиа, чтобы поспеть на следующий ближайший рейс. В самом этом мероприятии нет ничего сложного, однако в моем паспорте, украшенном визами Венесуэлы и Бразилии, к сожалению, отсутствует виза США, поскольку выход из аэропорта запланирован не был.

Видя выражение моего лица, она, не давая мне упасть в обморок, быстро продолжила, что все уже организовано— в Амстердамском аэропорту, куда мы сейчас вернемся, все полетят в Нью-Йорк, а я через 3 часа вылечу во Франкфурт на Майне. Там мне забронирована гостиница, где я переночую, а ранним утром вылечу в Каракас и присоединюсь к своим коллегам. Я не смог оценить тогда всей четкости и быстроты, с которой обо мне позаботились! Перед моими глазами стояла отчетливая картина — в так прекрасно начавшийся полет на Марс с опытнейшими астронавтами Дери и Харифом внезапно включается мой выход в открытый космос правда со страховочным тросом!

В аэропорту, несмотря на мои слабые протесты, Дери в дополнение к своим двум чемоданам забрал мой багаж, включавший сундук-демо, чемодан с личными вещами и, похлопав меня по плечу, произнес классическое ивритское «Не беспокойся! Все будет в в порядке!» На этом мы расстались. С портфельчиком в руках я уселся в пустоте огромного зала ожидать свой рейс на Франкфурт.

За три часа ожидания перед моими глазами проплыли истекшие полтора года, вместившие так много событий. Если попытаться коротко охарактеризовать период первых месяцев нашей деятельности на фирме, то я бы выбрал для него название «Время взаимных разочарований и несбывшихся надежд». Руководство фирмы видимо буквально восприняло возникшее с нахлынувшей волной ученых и инженеров из бывшего Советского Союза и длительное время бытовавшее мнение о том, что, если высококвалифицированного специалиста хорошенько подкормить, посадить в чистую комнату с карандашом и бумагой и подбросить ему пусть и неосуществимую на первый взгляд идею, то через месяц-другой продукцию его мозгов можно будет собирать, как апельсины и виноград.

Почти буквально следуя этой идее, Хариф поначалу дважды в неделю собирал в комнате для совещаний всех вновь принятых PhD для мозговых штурмов по разнообразным актуальным сверхзадачам, типа, например, раннее обнаружение спрятанной взрывчатки бесконтактным способом из движущегося объекта. Не все задачи, однако, были связаны с военной техникой.

Однажды Сенька Шварц, физик-теоретик, или физик’ай в местном определении, автор почти десятка статей в знаменитом журнале Physical Letters, вышел из кабинета Харифа, кипя от возмущения: « Шмулик! Изобретатель хренов! Несёт бредятину и меня же упрекает в негибкости мышления!» Замечу кстати, что уменьшительное от Шмуэль— Шмулик отнюдь не носило в Израиле характерного для русскоязычного восприятия уничижительного оттенка и звучало сплошь и рядом в обращении к Харифу со стороны коллег и даже подчиненных. Этому немало способствовала Израильская армия— ЦАХАЛ, намеренно снижавшая пиетет даже по отношению к самым высоким чинам и наделявшая их краткими формами имен, а то так и прозвищами, прилипавшими намертво и заменявшими надолго, если не навсегда, собственное имя.

— Представляешь, — продолжал разгневанный Сенька, — толкуют мне про микроволновые печи и предлагают под большим секретом «дерзкую» идею — развернуть каким-то образом процесс в противоположном направлении, с тем, чтобы вместо выделения тепла вызвать его поглощение и на этом принципе получить вместо печки холодильник. Я ему про необратимость законов термодинамики, а он мне с кривой ухмылкой — «я так и знал, что ты сразу скажешь НЕТ, а ты покрути своими мозгами, может до чего и додумаешься, только идею не разбалтывай».

Постепенно градус ожидания прямого экономического эффекта от дерзких идей понизился и регулярные мозговые штурмы сменились редкими атаками, а затем и вовсе затихли.

Со своей стороны я с немалой грустью вскоре осознал, что с образом инженера, за которым ходит девочка с карандашиком, дабы записывать его мысли и потребности, надо расстаться и чем скорее, тем лучше. Конечно, незнание иврита, доморощенный английский, а главное весьма смутное представление об окружающих реалиях, существенно умножали скорбь, иногда близкую к отчаянию, а порой приводили к парадоксам. Так, найдя в снятом с какой-то полки каталоге фирмы Hewlett Packard опто-электронный датчик, подходивший по моему мнению для производства вожделенного электрического импульса при каждом обороте диска, и озадачившись дерзкой идеей достать его для первого макета, я не нашел ничего лучше, чем звонить и писать по этому поводу в посольство США в Израиле.

Поразительно в этой истории, что кроме одобрившего естественным образом такой нетривиальный способ снабжения Леши Липмана, совершенно спокойно отнесся к нему и Маген. Не выразили удивления и представители посольства, когда, не без труда, уяснили суть моего к ним обращения. Через несколько недель искомый элемент был доставлен к нам в фирму в большом пакете с множеством печатей.

Мне понадобилась не менее пары месяцев, чтобы осознать, что Израиль буквально усыпан представительскими и посредническими конторами, способными раздобыть и доставить любой электронный компонент практически из любой точки земного шара в короткий срок, а порою и немедленно со своего собственного склада. Нескоро и немалыми усилиями мне удалось затем преодолеть сопротивление Харифа и убедить его, что в фирме должен быть снабженец. Так возник неунывающий лысый Нахман Нисим и у нас завелись электронные и другие детали для первых макетов.

Не без труда, нам удалось запихнуть в нутро совсем не предназначенного для этого типового израильского квартирного счетчика электрической энергии с такими хитростями добытый оптоэлектронный датчик и он послушно стал производить электрический импульс при каждом обороте диска. Лена Ройзман, не поднимая головы, буквально с кончика моего карандаша распаивала все новые и новые варианты схем соединений модема с усилителями и фильтрами, успевая однако изредка заметить вскользь, что у них в «Бонч-Бруевиче» все сделали бы иначе. Фима Штрумин не обманул моих ожиданий и почти на коленях создал наш первый микропроцессорный контроллер. Леша Липман и Алекс Хаскин колдовали над первой версией концентратора.

Как я и предполагал в самом начале, самой трудной задачей оказалась передача информации по электрическим линиям. Охотно пробегавшие сотни метров и даже километры по бухтам кабеля от счетчика к компьютеру, наши сигналы запутывались на пути между двумя торчащими из пола на расстоянии 10-15 метров друг от друга штепсельными розетками, соединения между которыми шли неведомыми нам подпольными, подпотолочными и сквозьстенными путями через лабиринты распределительных щитов, соединительных коробок, предохранительных автоматов, временных скруток и паутины трехфазных соединений.

Гера Раскин, получивший от меня задание определить принадлежность к фазам и пронумеровать все розетки в огромном зале, занимаемом фирмой, расхаживал всюду с видом заправского электрика, обвешанный, как пулеметными лентами, специальными поясами с множеством отделений, из которых торчали мотки провода, различные пробники и тестеры, разнокалиберные пассатижи и отвертки.

Нимало не смущаясь, входил он не только в кубики-пеналы, служивого люда, сидевшего за компьютерами, но и в кабинеты высокого начальства. Таща за собой длинный провод он залезал под столы, достаточно корректно отодвигал мешавшие ему ноги и погружал щуп в очередную исследуемую розетку. В результате его исследований в фирме практически ежедневно отключалось электричество и со всех сторон с воплями бежали программисты, не успевшие сохранить в неразрушаемой памяти наработанные с таким трудом строки нового кода, исчезавшие бесследно при очередной пропаже питания.

Буря возмущения привела к тому, что Гера стал расхаживать по фирме, монотонно выкрикивая: « Save! Всем делать Save!». Программисты срочно нажимали на клавишу сохранения, а перед моим мысленным взором неизменно возникал образ ходившего по дворам в первые послевоенные годы точильщика. На плече он нес нехитрый, но увесистый станок с круглыми точильными камнями и монотонным, нараспев, голосом выкрикивал: « Точить! Точить, полировать ножи, ножницы! Мясорубки, бритвы править!»

Но вот однажды наступил знаменательный день и у двух компьютеров, разнесенных в большом зале CSD на максимальное расстояние прямой видимости собрались две группы. В первой, вокруг меня, сгрудились сам президент Давид Зингер и все более или менее высокое начальство, за исключением Харифа, который возглавлял собравшуюся у второго компьютера группу, включавшую Магена и всю нашу команду. Компьютеры, подсоединенные к электрической сети через наши свежеиспеченные модули дистанционной связи, были готовы к общению.

-…In pursuit of perfection (… В поисках совершенства…) — послал Зингер девиз фирмы, отпечатанный или вытисненный на всех блокнотах и буклетах CSD.

— Now and forever! (Теперь и всегда), — почти мгновенно появилось на экране ответное сообщение Харифа.

— Go ahead! (Вперёд!), — продолжил Зингер.

— Roger! (Вас понял, конец связи) — заключил короткую беседу Хариф.

Инвесторы одобрительно кивали головами в ответ на торжествующе вопросительный взгляд Зингера, а подключившийся к нам Хариф уже повторял, как мантру: «Демо! Демо! Демо! Ты понимаешь Юрий, что все это только начало, главное, на чем сейчас нужно сосредоточить все усилия и при том немедленно –это демо!»

Конечно, я понимал, что это только начало, но, согласно кивая головой, я с трудом удерживался от возражения, что наши главные усилия надо сосредоточить вовсе не на этом, а…

Предаваясь воспоминаниям, я чуть было не пропустил мимо ушей объявление о начале регистрации пассажиров, следующих рейсом на Франкфурт. Я прибыл туда незадолго до полуночи. Вылететь в Каракас мне надлежало в 6 утра, к счастью отель находился на территории самого аэропорта. Встретившая меня за стойкой администратора миловидная китаянка без труда разобрала загодя заготовленную мною фразу, произнесенную предположительно по-английски, хриплым срывающимся голосом и благосклонно взяла протянутые паспорт и ваучер. В ответ она вручила мне конвертик и, мило улыбнувшись, прощебетала предположительно на том же языке нечто, из чего я однозначно уловил пожелание иметь хорошую ночь.

В свою очередь, одарив ее слегка вымученной улыбкой, я ретировался за ближайшую колонну и стал изучать содержимое пакетика, пытаясь обнаружить ключ и координаты номера. Действуя методом проб и ошибок, я отыскал нужный лифт, добрался до дверей своего номера, сверхинтуицией обнаружил в ней отверстие для ввода извлеченной из конвертика пластиковой карточки и проник внутрь. Был час ночи по местному времени. Я забрался на широченную кровать, но о сне не могло быть и речи, и перед глазами снова поплыли картины недавнего прошлого.

Как ни странно, отнюдь не электроника представила для нас наибольшую сложность при разработке демо. Неожиданной для всех головоломкой оказалась задача найти нагрузку, которую можно было бы подключить к счетчикам, чтобы заставить их диски вращаться, а показания потребленной электрической энергиии в киловатт-часах соответственно увеличиваться со скоростью заметной для глаз публики, удостоившей нашу демонстрацию своим драгоценным вниманием, сосредоточив его на наших счетчиках хотя бы в течение одной-двух минут.

Напрашивающееся, по крайней мере для начальства, решение— использовать в качестве нагрузки электрические лампочки, было отвергнуто мною как непригодное. Несложный расчет показал, что непрерывно светящаяся в течение двух минут стоваттная лампочка не обеспечит вращения диска даже на пол-оборота и уж подавно не изменит ни на йоту показаний счетчика. С другой стороны иллюминация, созданная тремя стоваттными лампочками произведёт ослепительный в прямом, а не в переносном смысле эффект, способный раз и навсегда отпугнуть публику от нашего элегантного демо.

Следом за лампочками последовали предложения использовать печи-обогреватели, портативные холодильники и даже электрические чайники. Эти приборы, превосходящие по мощности в десять и более раз отвергнутую лампочку, естественно заставляли диск вращаться на порядок более энергично, хотя даже при этом приращение показаний счетчика за две минуты оставалось почти незаметным для глаза.

Подходящего решения не находилось, пока я не вспомнил молодость. В мои еще холостые годы мы с институтскими друзьями часто снимали на зиму коллективную дачу в одном из пригородов Ленинграда. Прекрасно было заехать туда морозным зимним вечером с друзьями и подругами, протоптав к дому тропу чрез синий хрустящий снег, открыть примерзший замок, войти в давно нетопленный дом, натаскать заготовленных дров и растопки, затопить сразу две круглых печки. Трещали промороженные сосна и осина, однако время шло и нечего было думать о теплой дружеской, а тем более интимной обстановке ранее чем через полтора, а то и два часа.

Всеединство нашего разума, духа и бренной плоти не могло вынести таких провалов во времени и в ход вступали отработанные технологии. Электрические пробки заменялись ловко приспособленными могучими тугоплавкими предохранителями. В розетку включалась привезенная немалыми трудами из ЛЭТИ электротермическая установка, мощностью десятки киловатт, составлявшая основу подготавливаемой Юликом Смирновым кандидатской диссертации по индукционной плавке огнеупорных материалов.

При включении установки напряжение в поселке садилось на четверть, предохранители калились добела, зато температура в наших комнатах росла как на дрожжах. Бешено вращавшийся диск счетчика сливался в одну размытую линию. Через полчаса мы раздевались до легких свитеров и безрукавок и отключали установку, а разгоравшиеся к тому времени печи, поддерживали ровное тепло. И вот тут-то начиналось высокая технология — Юлик доставал из кармана сравнительно небольшой прибор, именовавшийся трансформатором тока, ловко подключал его известным нам способом к входным и выходным клеммам счетчика и на глазах у восхищенной публики диск начинал почти столь же быстрое вращение, но только теперь в обратную сторону, «сматывая» назад показания счетчика.

Этот более чем скромный на вид прибор, являл собой всего лишь железный сердечник с намотанными на него двумя обмотками из медной проволоки, и однако в нем было сосредоточено немало премудрости.

Мало кому в те годы было неизвестно, что использование в Европе купленных в Америке электроприборов потребует в большинстве случаев дополнительно трансформатора напряжения 220 вольт в 120 вольт. Как правило, этот же трансформатор можно было использовать в Америке, для того, кто рисковал привезти туда европейский электроприбор, только в этом случае трансформатор исполнял обратную задачу, преобразуя напряжение 120 в 220 вольт.

Однако лишь немногие сталкивались на практике с трансформаторами тока, преобразующими электрический ток, к примеру, пять тысяч ампер в один ампер или наоборот. А ведь электрические напряжение и ток, вольты и амперы, трансформаторы напряжения и трансформаторы тока являются всего лишь дуалами.

.Здесь я рассуждаю об этом потому, что за долгие годы работы в своей профессии я обратил внимание на определенный перекос, существовавший в понимании этого даже у многих из моих коллег, как подчиненных, так и начальников.

Так или иначе, но именно с помощью трансформаторов тока нам удалось заставить в наших демо диски счетчиков достаточно резво крутиться, а цифры показаний возрастать на глазах у восхищенной публики, без сколь— нибудь заметных затрат энергии и соответственно без существенного выделения тепла или света.

Трансформаторы тока располагались под счетчиками в небольших пластиковых коробочках с надписью LOAD ( нагрузка). Имевшийся на них переключатель имел три положения— в первом нагрузка отключалась и диски вместе с показаниями замирали, во втором— нагрузка подключалась и диски с показаниями начинали положенное им движение, а вот в третьем— … в третьем диски начинали с той же скоростью вращаться в противоположном направлении, а показания уменьшаться вместо того чтобы расти! Этой опцией мы пользовались, когда переходили во время презентации к теме обнаружения кражи электрической энергии, одной из многих задач, выполнявшихся с помощью наших рекламируемых интеллектуальных устройств. К ней я позволю себе еще вернуться по ходу повествования.

Успешные презентации наших первых демо не могли заслонить от меня уязвимость используемого нами принципа связи, при котором передаваемая полезная информации, «сидела верхом» на высокочастотной несущей.

Во время Второй Мировой войны обе воющих стороны успешно применяли атаки в эфире, создавая передатчики-«глушилки», антенны которых излучали в эфир мощные помехи на частоте несущей противника. Чтобы избежать глушения применялся метод «скачущей частоты», при котором длина волны несущей «скакала» по неизвестному неприятелю закону, являвшемуся предметом строжайшей военной тайны и подлежавшему периодическому обновлению. Еще один и пожалуй еще более эффективный метод, применявшийся в радиолокации, назывался аббревиатурой, вызывавшей неприятные, хотя и совсем не обоснованные ассоциации — SS.

Метод SS ( Spread Spectrum, распределенный спектр) использовал в качестве несущей не единственную частоту, а широкую полосу, в которой множественные частоты были распределены с определенной плотностью. Сама информация накладывалась на эту широкополосную несущую и распределялась в ней с помощью хитроумнейших модуляционных методов, известных только «своим» передатчику и приемнику.

Теперь, даже если противнику удавалось заглушить или казалось неузнаваемо изуродовать часть этого модулированного спектра, что само по себе было куда труднее и дороже, чем глушение одинокой несущей, то по оставшимся кусочкам, используя корреляционные фильтры на стороне приемника, удавалось восстановить всю исходную информацию, заложенную на стороне передатчика.

Так, подобно непрерывной борьбе между надежностью брони и совершенствованием разрушительной силы бронебойного снаряда, которое велось в той, протекавшей в начале моей жизни жестокой войне, проходило и неустанное соревнование методов создания помех и подавления связи с все новыми способами ее защиты.

Казалось бы, какое отношение все это имело к нашему проекту, в котором несущая не передавалась в эфир, а распространялась по проводам. Увы, эти провода, а главное, подсоединяемые к ним нагрузки потребителей и устройства электрических компаний были рассчитаны на передачу энергии, а не легкоуязвимой драгоценной информации.

Роль глушилок в нашей среде с успехом исполняли многочисленные агрегаты, подключавшиеся к сети — моторы, сварочные аппараты, лампы дневного света, импульсные источники питания компьютеров, электромагнитные излучения и так далее и прочее.

Как следствие этого, многие мировые электронные компании приступили к разработке больших интегральных схем для интеллектуальных модемов, ориентированных на связь по электрическим силовым линиям с использованием технологий SS -распределенного спектра. Естественно, что стоимость этих новинок была выше тех достаточно скромных устройств, которые мы использовали в наших первых демо.

Я пытался убедить и Магена, и Харифа в необходимости перенести все усилия нашей группы на немедленное исследование и освоение новейших технологий SS с целью выбора из них одной единственной, оптимальной для проекта «Счетчик». Нетрудно однако догадаться, что всё, что требовало новых затрат денег и времени, встречало жесткое сопротивление Харифа, настаивавшего на интенсификации маркетинга, требовавшей изготовления все новых и новых демо. В результате этих противоречий я стал при встречах с Харифом замечать на его лице выражение холодности, граничащей с неприязнью.

Прoдолжение
Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Юрий Ноткин: Хай-тек. Продолжение

  1. Благодарю всех, проявивших интерес и приславших свои комментарии к публикации очередного отрывка из книги «Хай-тек».
    ==
    Уважаемый автор,
    Пользуясь случаем, приношу вам свои извинения по «дискуссии» на полях вашей работы, которая к ней не имела прямого отношения.

  2. Благодарю всех, проявивших интерес и приславших свои комментарии к публикации очередного отрывка из книги «Хай-тек».

  3. Прочитал со всем вниманием — оказалось очень интересно. Спасибо автору.

  4. Е.Левертов:
    Я вспомнил в связи с этим другие воспоминания другого нашего автора, работавшего в вычислительном центре в Америке. Там работали, в основном, эмигранты. Руководителями были ребята из Индии и Китая, а операторами — девушки из России.
    ==
    Другой «наш автор» — это я. История с пропущенной буквой «Р» в слове «РЕБУТ» (reboot) — правда. Все остальное домыслено Е.Левертовым. Нет, это не был «вычислительный центр» — это была фирма с четырьмя тысячами сотрудников, из которых примерно 400 были программистми. Нет, никакие «ребята из Индии и Китая» руководителями НЕ БЫЛИ — дело поручалось тому, кто лучше справлялся с делом. В частности, вице-президентом по инженерным делам работал тогда один очень ушлый дядечка, выходец из Ирана. Никаких «девушек из России» в качестве «операторов» не имелось. Какие «операторы» ? В отделах «исследований и разработок» работали зубастые профессионалы: математики, прочнисты, программисты-системщики. Среди них имелись и женщины, в частности — из России (одна такая дама впоследствии возглавляла крупный проект в другой фирме) — но называть «девушками» 30-35-летних физиков/химиков/математиков, выпускниц лучших институтов СССР, было бы странновато.
    Далее — насчет эмигрантов. В американском хай-теке работают люди из всех углов нашего круглого глобуса — но при всем этом хай-тек все-таки остается американским. В частности — потому, что он открыт для всех …

    1. Могли бы вы дать ссылку на ваш материал, чтобы не было инакомыслия?

  5. «Буря возмущения привела к тому, что Гера стал расхаживать по фирме, монотонно выкрикивая: « Save! Всем делать Save!»».
    —————————————————
    Спасибо, Юрий!
    Я вспомнил в связи с этим другие воспоминания другого нашего автора, работавшего в вычислительном центре в Америке. Там работали, в основном, эмигранты. Руководителями были ребята из Индии и Китая, а операторами — девушки из России. Дежурный программист там периодически и громко подавал команду REBOOT, но так как язык у этих ребят был так-себе, то буква R произносилась не внятно, или вовсе не произносилась, чем наши девушки приводились в трепет и смущение.
    Спасибо!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.