Леонид Шейнин: Феодализм: злоупотребление словом

Loading

В исторической науке времён СССР «феодализм» на Руси был принят в качестве бесспорного исторического периода, поскольку таковым его представлял Карл Маркс… С лёгкой руки ряда историков использовали и используют термин «феодал» так же, как тургеневский Базаров, т.е. как бранное слово.

Феодализм: злоупотребление словом

Леонид Шейнин

В своем романе «Отцы и дети» И.С. Тургенев послал своего героя — ученого прагматика Базарова проводить лето в имении образованных дворян Кирсановых. Приглядевшись к их жизни и столкнувшись на дуэли с одним из хозяев, Базаров в сердцах назвал их феодалами. Прав ли был Базаров?

В дореформенной России (то есть до 1861 г.) помещики имели административную власть над своими крепостными. Они собирали с них подушную подать, выставляли рекрут в армию, осуществляли полицейский надзор, отвечали за дорожную повинность, соблюдение ветеринарных правил и проч. Они требовали от крестьян выполнения уроков также в свою пользу — барщины или оброка. В системе государственного управления на помещиков ложилась роль «домашних администраторов» по отношению к их крестьянам и дворовым людям. В некоторых кругах их управление считалось более мягким, чем чиновничье, поскольку помещики были прямо заинтересованы в том, чтобы не подрывать — а по возможности и содействовать — материальному благосостоянию подвластных им людей. Об их роли, как управленцев, можно судить по приписываемой Николаю 1 фразе, которую он обронил при очередном обсуждении вопроса об отмене крепостного права: «Где я возьму 60 тысяч полицмейстеров, чтобы управлять этими людьми?»

Помещики называли крестьян своими «подданными». (Они не стеснялись называть их также своими «рабами».). Однако ни о каких суверенных правах при управлении подвластным им населением не могло быть и речи; в ходе отмены крепостного права никто не оспаривал права государства распоряжаться судьбой помещичьих крестьян и дворовых людей. Назвать помещиков феодалами, как это сделал Базаров, можно было только в порядке издевательства. Тем не менее, для многих отечественных историков фраза Базарова звучит без всякой иронии.

В отечественных научных и учебных институтах исследователи Московского государства XV-XVII веков (а равно более позднего XVIII века, то есть Петербургского периода), объединены в секторы, отделы, коллективы кафедр, которые изучают «феодализм». В их научных трудах (нередко весьма добротных) чуть не на каждой странице встречаются упоминания о «феодальных отношениях», «феодальном или феодально-крепостническом государстве», о загадочной «феодальной ренте». Помещиков именуют феодалами. Возникает вопрос: откуда это словоупотребление?

Термин феодализм в научную литературу внедрил французский историк Фюстель де Куланж (1830-1889). В его интерпретации феодализм в Западной Европе — это прежде всего система политических отношений между подчиненными — вассалами и начальствующими — сеньорами. (Высший сеньор — сюзерен.)

«Феод» (в Германии — «лен») — это пожалование доходных земель, иногда — должностей, от сеньора вассалу. Последний со своим окружением должен служить сеньору на войне, а также при внутренних несогласиях согласно договору или обычаю. Административная власть вассала над подвластными ему людьми сочеталась с его правом взимать с них средства на своё содержание. Феод мог переходить в наследственное владение, То же относилось к ленам. В XVIII веке некоторые мелкие государи официально считались ленниками Германского императора. Вырисовывается, что феод — по крайней мере, в некоторые времена — это государственное образование. Этим он отличался от бенефиция — (временного) пожалования, которое не предоставляло жалуемому лицу каких-либо суверенных прав.

Иногда феодализм связывают также с земельными отношениями, с так называемым колонатом, возникшим ещё во времена Римской империи. Считается, что государство (по другим представлениям — доверенные лица) «осаживало» на землю военнопленных, превращая их в колонов, плательщиков дани. Из этих лиц впоследствии выросло сословие крепостных крестьян, сервов. Согласно таким представлениям, термин феодализм претендует на описание также аграрных отношений: скорее фискальных, чем экономических,

По мнению известного французского историка Марка Блока (1886-1944), «феодализм» имеет строгую географическую привязку. Это Франция, Германия, Северная Италия, в некоторой степени — Британия.

Мне с позиций «государственника» представляется, что феодализм, как политический строй, был вызван к жизни отсутствием в европейских монархиях, выросших из варварских государств, профессионального аппарата управления. Такая ситуация была обычной в Средних веках. [1] Со временем для создания этого аппарата многое сделали Римские папы, поскольку Ватикан был «рассадником» образованных людей.[2] Германского императора Максимилиана 1 (1459-1519) его критики упрекали за то, что при нём развилась власть бюрократии, «писцов». Видимо, к созданию слоя бюрократов приложил руку не только Ватикан, но также европейские университеты.

В Средние века глава государства и его окружение не могли «дойти» до каждого подданного и до каждого воина, им приходилось обращаться к услугам «посредника» — вассала. У тех могли быть свои подвассалы — по-русски «послуживцы», с помощью которых они управляли подвластным населением и выясняли свои отношения с соседями. По-видимому, таким послуживцам в ряде случаев выделялись свои источники доходов: за ними закреплялись определённые поселения, обязанные их содержать. Приставка «де» перед фамилиями французских дворян (и «фон» перед фамилиями немецких дворян) указывала как раз на ту местность, в которой они были испомещены.[3]

Но когда появился централизованный аппарат управления, нужда в «посредниках» — вассалах отпала, и они (если к тому времени не сумели полностью отделиться от своего сюзерена), заняли место вокруг трона: уже в качестве государственных деятелей и чиновников. Так возник политический строй под названием Абсолютизма, или Просвещённого абсолютизма.

Как известно, во Франции абсолютизм был свергнут в ходе революции 1789 года. Эту революцию французские историки закономерно считают переломным моментом в жизни не только своей страны, но и всей Европы. При этом строй, свергнутый революцией, они именуют (как правило) не феодализмом, а Старым Режимом. По-видимому, такое словоупотребление правильно, поскольку при Абсолютизме феодальные порядки были уже анахронизмом.

Централизация управления в Московском государстве, проявившая себя уже в XV веке при Иване III, не давала историкам основания видеть феодализм в этом государстве, начиная по крайней мере со следующего XVI века. Но до этого в пределах Северо-Восточной Руси несколько веков существовала так наз. Удельная система, для которой был характерен конгломерат княжеств, зависимых, полузависимых и независимых одно от другого. Князья — Рюриковичи, а затем и Гедиминовичи, правили в своих княжествах «домашними» способами, и это дало повод ряду историков (например, Н.М. Карамзину) отрицать существование государственности в северо-восточной Руси до московского великого князя Ивана III (годы правления 1462-1505): ведь у тогдашних князей не было выраженного аппарата управления.

По-другому подошел к оценке удельной политической системы Петербургский профессор Н.П. Павлов-Сильванский (1869-1907). В договорных грамотах между князьями удельного периода, где один из них признавал другого отцом или старшим братом (независимо от действительного степени родства между ними), он увидел известные на Западе отношения между сюзереном и вассалом.

Что касается слова «феодализм», то в русском языке его, естественно, не было. Что-то похожее на западный феодализм можно встретить в истории Московского государства (а до него — во Владимирском и Ростово-Суздальском княжестве). Но, судя по всему, уже к XVI веку удельная система «выклинилась», а с ней — и феодальная часть истории Московского государства — если таковая была.

По-видимому, в действительности на Руси существовал не весь комплекс феодальных отношений, известный в Западной Европе, а лишь некоторые из них. Тем не менее, значение договорных меж-княжеских отношений не следует умалять. Договорные отношения закрепляли относительно мирные границы между княжествами. Такой порядок выгодно отличал эпоху феодализма («феодальную раздробленность») от более раннего периода так наз. военной демократии (он же период варварства), когда война была как бы нормальным состоянием общества.[4]

В исторической науке времён СССР «феодализм» на Руси был принят («внедрён») в качестве бесспорного исторического периода, поскольку таковым его представлял Карл Маркс (1818-1883). Но его точного определения не было, и нет. С лёгкой руки ряда историков, образованные люди использовали и используют термин «феодал» так же, как тургеневский Базаров, то есть как бранное слово. В бытовом языке термин «феодализм» употребляется иногда в тех случаях, когда наблюдается самовольство местной власти, вызывающее аналогию с феодальной раздробленностью. Как критический термин в отношении неоправданной жестокости центральной власти, слово «феодализм» употреблял Н.И. Бухарин в конце 1920-х годов. Он называл Сталинскую политику в деревне «военно-феодальной» эксплуатацией крестьян. Но при этом «феодализм» стал весьма расплывчатым термином.

Советские историки, приняли тезис Павлова-Сильванского о феодальной Руси, но внесли в него дополнительное содержание, отвечающее представлениям Маркса о ходе истории. Согласно Марксу, мир развивается по железным законам от некого первобытно-общинного строя к коммунистическому обществу через рабство («античность»), «феодализм» и «капитализм». Каждому этому слову Маркс приписал самое широкое значение, вложив в него понятие некой «общественно-экономической формации».[5] В СССР тезис Павлова-Сильванского о феодализме на Руси был принят как подтверждение всемирно-исторической схемы Маркса, хотя о самом авторе этого тезиса в СССР упоминали редко, поскольку марксистом он не был.

Советские истории старались поменьше затрагивать эпоху варварства, ибо она «не лезла» ни в одну из формаций, предложенных Марксом. Например, в Киевской Руси существовал строй дружинной (военной) демократии. Московский профессор С.В. Юшков (1888-1952) — специалист по Киевской Руси, не вступая в прямую конфронтацию с Марксом, назвал эту Русь до-феодальным государством. Из его утверждений вытекало, что обширные пространства Леса, Степи, Тундры не знали всех тех «общественно-экономических формаций», о которых писал Маркс. Правда, Маркс, как будто, и сам признавал особый «азиатский способ производства» в Древнем Египте и Вавилоне, который выламывался из его схемы. Но историки-марксисты предпочитали не обращать внимания на нестыковки в схеме Маркса.

Например, не всё ладно у Маркса было с «рабовладельческой формацией». В марксистской исторической литературе нередко фигурируют термины: «раб», «рабство», но эти термины не имеют общепризнанного значения.[6] В России в первой половине XIX века наименование крепостных крестьян «рабами» было распространено в дворянских кругах. В «Деревне» Пушкина можно прочитать: «Здесь рабство тощее влачится по браздам неумолимого владельца». Или: «Опора милая стареющих отцов, младые сыновья, товарищи трудов, идут собой умножить дрожащие толпы измученных рабов». В последних строках «Деревни» он мечтал увидеть «Рабство, падшее по манию царя». Через тридцать с лишним лет Некрасов написал о Крестьянской реформе 1861 г: «Я видел красный день. В России нет раба».

Как принято считать, евреи в Египте были рабами. Но из текста Библии видно, что рабством они называли принуждение их, скотоводов, к работам для нужд земледельцев (изготовление саманных кирпичей, которые, скорее всего, шли на создание валов, с помощью которых отсекали поднявшиеся воды Нила).

В разное время в слово «раб» современники вкладывали разный смысл, поэтому «базировать» на этом слове целую историческую эпоху, называемую «общественно-исторической формацией», по меньшей мере легкомысленно.[7]

Поскольку «феодализм» это — иерархический политический строй, и одновременно (или в некоторые периоды) система крепостнических отношений, разные исследователи понимали и понимают его неодинаково. Но тем самым понятие феодализма оказывается плохо выраженным. Трудности с определением (и пониманием) феодализма на этом не кончаются, ибо они питаются двумя дополнительными причинами.

1) Во-первых, смысл ряда терминов, относящихся к феодализму (и не только к феодализму), менялся. Например, исследователи признают, что лен и бенефиций со временем могли «перетекать» в феод, обладатель которого занимал более высокое общественное положение по сравнению с тем, кто носил титул ленника или бенефициария. [8] Условное держание — лен со временем могло перейти также в более прочное владение — аллод. Таким образом, один и тот же титул в разное время и при разных обстоятельствах мог обозначать лиц, занимающих разное положение в обществе и государстве. Какой титул даёт основание разным историкам считать данное лицо «феодалом», часто остаётся не ясным. [9]

В истории Руси можно проследить изменение понятия «вотчина». В конце XI века во времена Киевской Руси (и позднее) вотчина обозначала княжество, где сын правил после отца (решение съезда князей в Любече). Такой порядок престолонаследия противопоставлялся другому порядку, когда трон наследовал старший в роде, нередко — брат умершего князя. Но в последующие века под вотчиной стали понимать наследственное владение привилегированного лица, подчинённого княжеской власти. [10] Понятие вотчины «снизилось». Ближе к XVIII веку к статусу вотчин стали приближаться поместья — условные держания высшего слоя служилых людей. Впоследствии под выражением «вотчинное право» законы России понимали вообще право частной (обычно поземельной) собственности. Политический термин приобрёл, в конце концов, гражданско-правовой смысл.

Сходная трансформация произошла со словом «владелец». В XVII-XVIII веках под владельцем в Московском государстве понимали лицо, близкое к частному собственнику. Но термин «владелец» использовался также для обозначения абсолютного монарха, суверена. [11] Таким образом, один и тот же термин применялся для описания и экономических (частно-правовых), и политических (публично-правовых) отношений. Но в этом случае ясности всё-таки больше. Значение владельца в смысле государя со временем отпало; остался владелец, близкий к собственнику. Это последнее понимание является господствующим и в наше время. Что касается применения этого термина в старинных документах, то различать, в каком смысле они употребляют слово «владелец», приходится по смыслу.

В исторической науке в качестве недостаточно определённого фигурирует «феодальный» термин «коммендация». Термин этот — чисто юридический, понять его легче на примере. Начиная по крайней мере с XIV века, Москва присоединяла к себе удельные княжения, принадлежавшие другим великим княжествам (впрочем, со временем очередь дошла и до соседних великих княжеств, таких как Ярославское, Тверское, Рязанское и некоторые другие). При этом прежние удельные князья, вольно или невольно переходившие в подчинение Московского великого князя и становившиеся его «подручниками», сохраняли владетельные права в своих княжествах. Выражаясь языком западно-европейских феодальных грамот, они совершали так наз. коммендацию: как бы передавали свои земли великому князю и получали от него их обратно, но уже с обязательством служить ему.[12] (Правда, для Московского государства формула передачи земли и получения её обратно, не известна; но это вопрос уже юридической техники).

Немало историков феодализма термин «коммендация» относит не только к княжеским отношениям. Коммендация нередко изображается как универсальный инструмент, применяемый на разных ступенях общественной лестницы. При таком понимании коммендация является уступкой земли «феодалу» со стороны некого «вольного землепашца», то есть на производственном уровне. Однако такой подход, как минимум, страдает тем, что можно назвать не историчностью. В самом деле, если в какой-то момент землепашец ради защиты от внешней угрозы вынуждается отдать свою землю некому феодалу, чтобы получить от него эту землю обратно (уже на подчинённых условиях), то почему такая уступка не произошла ранее? И почему не позднее? Кроме того, возникает вопрос: почему земледелец отдаёт под власть феодала свою землю, а не себя самого?

По-всей видимости коммендация касалась отношений только между власть имущими лицами; никакой коммендации на «низовом уровне» не происходило. Сфера её действия — право сбора налогов. Выражаясь юридическим языком, коммендация была публично-правовым, а не частно-правовым отношением.

2) Историки и не историки плохо различают, в каком качестве государь или управомоченное им лицо получал продукт земледельца: в качестве собственника земли или в качестве суверена. В первом случае мы имеем дело с земельной рентой, во втором случае — с налогом. В своём «Капитале» Карл Маркс нашёл ошибку у английского автора 18-го века Джемса Стюарта. Как считал Маркс, Стюарт не разобрался в общественных отношениях в пределах горной Шотландии. Выплачиваемую лидерам кланов дань со стороны подвластных им лиц Стюарт ошибочно объявил земельной рентой.[13]

Некоторые исследователи плохо различали налоги и причитающиеся государству хозяйственные платежи даже для того времени, в котором они сами жили. Одним из первых исследователей, кто неосновательно придал государственному налогу на имущество характер частного платежа, был Мерсье де ла Ривьер (1720-1793). Учитывая возросшее значение права собственности в его время, этот французский автор утверждал, что король облагает имущество (землю) своих подданных на том основании, что имеет такое же право собственности на облагаемое имущество, каким обладает юридический собственник. Мерсье полагал, что король является со-собственником облагаемого имущества. В таком качестве он и получает право на долю дохода в общем имуществе. [14]Хотя тезис Мерсье открыто не был принят ни монархами, ни учёными финансистами, он, по-видимому, отражал распространённое представление. В частности, этот тезис провозгласил Энгельс в своих «Эльберфельдских речах» в феврале 1845 г.[15] Это неправильное представление переносилось и на прошедшие века.

Многие отечественные историки исходили и исходят из того неверного тезиса, что государство на Руси получало подати, налагаемые на землю, не в качестве политического органа, а в качестве собственника земли. Иногда эту собственность называют Верховной собственностью. Действительно, формула Верховной собственности присутствовала в законодательстве некоторых стран, например, в Турции, хотя она вряд ли правильно отражала действительность. Выступая против доктрины верховной собственности турецкого султана на все земли страны (на основании этой доктрины русские власти объявили перешедший в 1878 г. под их контроль весь район Батума собственностью казны), житель Батума Анисимов справедливо писал: «Такому праву, при котором (частный) «собственник» земли никогда de facto не имеет возможности осуществить это свое право — грош цена». [16] Доктрина «верховной собственности» на землю является принципиальной ошибкой, ибо она мешает правильному пониманию и правильному решению проблемы собственности. [17]

Смешение налога и рентного платежа запутывает читателя, ибо ему не ясно, кто такой «феодал» (или иное лицо с «феодальным» титулом): властитель, или же привилегированный (либо не привилегированный) собственник земли. Неопределённость может присутствовать в выражении «право на землю» привилегированного лица, ибо это право может отражать его политические полномочия на сбор налога (с той же земли), а может выражать тот факт, что земля принадлежит ему, как собственнику.

Не удивительно, что некоторые исследователи приходили к пессимистическому выводу относительно определения феодальной системы: «Нельзя высказать ни одного общего положения, которому не противоречило бы множество частных случаев. Поэтому ни один учёный не отважился выступить с общим сочинением о феодальном порядке».[18] О разброде в исторической науке относительно понимания «феодализма» пишут также отечественные историки — наши старшие современники.[19]

Часть авторитетных русских историков (Карамзин, Ключевский и др.), которые уделяли внимание удельному периоду на Руси, склонны была недооценивать налоговые (как мы бы сказали) отношения того времени; они предпочитали видеть в них отношения собственности. Скорее всего, их вводил в заблуждение недостаточно развитый юридический язык древних актов, поскольку в тогдашних документах князья называли «своими владениями» то, на что распространялась их политическая власть, но отнюдь не право собственности в нашем понимании.

Как дурной парадокс, в современной хозяйственной практике нередко наблюдается обратная картина. В России за добычу полезных ископаемых от их разработчиков , требуют уплаты не природной ренты, принадлежащей государству, как собственнику недр, а налога на добытые полезные ископаемые. Соответственно, сбор налога поручается Налоговой службе, которая (естественно) не разбирается и не обязана разбираться ни в качестве добываемого сырья и топлива, ни в горно-геологических условиях добычи, ни в транспортном положении мест добычи, ни в рыночных ценах. Аналогичное положение существует в лесном хозяйстве, где лесозаготовители вносят плату за вырубку принадлежащих государству лесов не органу лесного хозяйства, а той же Налоговой службе. [20] С исторической точки зрения, такой порядок является анахронизмом.

Доказал ли кто-нибудь существование «общественно-экономической формации» под названием феодализм? Маркс упомянул об этой и других «формациях» в своей работе 1859 г. «К критике политической экономии». Относительно этих формаций он высказался походя, как если бы их существование не требовало доказательств. Поскольку никаких чётких определений своим формациям Маркс не дал, некоторые русские последователи Маркса, например С.М. Дубровский (1900-1970), пытались упорядочить историческую схему формаций, но без особого успеха. [21] В современной русской исторической литературе Марксова концепция «формаций» признаётся, хотя в неё и вносятся некоторые поправки. [22]

Сказанное позволяет высказать общее утверждение, что концепция Маркса относительно общественно-экономических формаций висит в воздухе. Тем не менее, было бы неразумно отрицать, что по крайней мере в ряде стран Европы существовала эпоха феодализма, как политического строя. Если принимать феодализм как особый политический строй, то необходимо выяснить время его существования. Историческая традиция «привязывает» феодализм к Средним Векам. К нему не относят XVIII век Европейской истории, а по многим доктринам — также XVII и XVI века, которые приписывают Новому времени. С точки зрения политической истории, такая периодизация не вызывает сомнения, ибо уже в XVI-XVII веках в ряде стран Западной Европы побеждает централизованная система государственной власти, обычно называемая Абсолютизмом (или Просвещенным абсолютизмом). Примерно к XVI веку относят также отмену в этих странах крепостного состояния (серваж), в котором пребывало сельское население. [23]

Ещё недавно отечественные историки-марксисты почти единодушно исходили из того, что до 1861 года Россия переживала «феодализм», или «феодально-крепостнический строй». Трудно представить, что они были глухи к фактам — хотя авторитет Маркса, наверняка, давил на их научные представления. Тем не менее, для них оказалось проще, удобнее и безопаснее именовать русских помещиков еще в первой половине XIX века «феодалами», а при описании тогдашних аграрных и не аграрных порядков навешивать на них феодальные ярлыки. Одним авторитетом Маркса такое явление объяснить невозможно. Здесь должен был сказываться политический заказ со стороны коммунистического государства, которое всей мощью своей пропагандистской машины и машиной подавления инакомыслия навязывало обществу представление о правоте своего дела.

Какое отношение имел «феодализм», например, к официальному лозунгу 1960-х годов «Верной дорогой идёте, товарищи!» (на плакатах этот лозунг провозглашал Ленин). Оказывается, прямое. Мемуаристы, описывавшие выступления Н.С. Хрущёва, когда он ездил в США, отмечали, что он внушал своим слушателям бесполезность противодействия коммунизму. Главным его доводом была Марксова схема, по которой одна общественно-экономическая формация сменяется другой — вплоть до коммунизма. Хрущёв считал эту схему очевидной и бесспорной.

Ход его рассуждений в принципе не отличался от идеологического наступления, которое применяли монгольские ханы в XIII веке. К Великому князю, например Владимирскому, прибывал ханский посол и заявлял примерно следующее: «Всевышний отдал Вселенную моему повелителю. Ему уже покорились такие-то правители и земли. Ты тоже должен признать его власть и принести ему свою покорность».

В справедливость Марксовой исторической схемы верил не один Хрущёв, но также всё (или почти всё) руководство СССР. Освящалась она авторитетом Маркса, который считался и выдавался за самого учёного человека всех времён и народов, а подкреплялась она опытом России. В самом деле, разве Октябрьская революция победила не под знаменем марксизма? Разве многие правители из стран Третьего мира, стремившиеся быстрее преодолеть их отсталость, не заявляли о своей приверженности учению Маркса?

При этом, однако, забывалось, что добивавшиеся успеха революционеры, считавшие себя марксистами, делали совсем не то, чему учила теория Маркса. Лидеры же стран Европы, Азии, Африки, Америки, которые пытались делать всё «по Марксу», сходили с политической сцены.

Властители СССР внедряли свою веру в головы миллионов соотечественников (и не соотечественников тоже), заставляя их посещать кружки, школы, семинары и другие звенья «системы политического просвещения»; для этих звеньев готовили сотни тысяч лекторов, пропагандистов, агитаторов. Идея о железной последовательности смены капитализма социализмом, а затем коммунизмом, в десятках вариантах присутствовала в книгах, газетах и журналах, звучала и преподносилась по радио и телевидению. Её повторяли самые авторитетные люди страны: политические руководители, а вслед за ними — академики, профессора, учителя, директора заводов и передовики производства.

В этой же обстановке росли и воспитывались учёные историки. Спрашивается, как следовало им оценивать события, предшествовавшие Крестьянской реформе — то, что было до 1861 года? Вольно или невольно они должны были говорить и писать об экономике дореформенной России как о «феодально-крепостнической». Поэтому огромный массив отечественной научной и популярной литературы, относящийся к Новому времени, оказался прочно забит «феодальной» терминологией, претендующей на научность, но на деле сбивающей читателя с толку.

То, что напечатано, уже не исправишь. Приходится думать о будущем. Учёным историкам остаётся пожелать не следовать рецепту хитроумного Вагнера (из Гётевского «Фауста»), который советовал своим коллегам: «Коль недочет в понятиях случится, словечком можно заменить».

___

[1] Термин «Средние века» ввёл в научный оборот Лейденский профессор Горн в 1667 году. Своё время он явно не относил к Средним векам. Разные исследователи относят к Средним векам неодинаковые периоды. Но, как правило, они согласны в том, что Средние века ведут своё начало с разгрома Римской империи варварами, а заканчиваются где-то в XV-XVI веках, от которых идёт отсчёт уже Нового времени с его абсолютными монархиями и чиновной бюрократией.

[2] Для Киевского государства важным моментом в этом направлении было крещение Руси князем Владимиром в 988 году. Вместе с христианством Киев получил из Византии первых образованных людей — попов и монахов. Известно, что они положили начало летописанию, а также (видимо) обучению юношества. Почти не известна их роль как советников князей, которую можно предполагать.

[3] Свои Д”Артаньяны были в Московском государстве. Сохранилось дело (возможно, XVI века) об отписке в казну вотчин княгини Воротынской. В числе отписных было село Новобогословское в Рузском уезде, находившееся во владении послуживца княгини Воротынской одоевца И. Офросимова. См. Разрядный приказ. Опись столбцов дополнительного отдела. — М., 1950, с. 26.

[4] С этих позиций нельзя согласиться с М.Е. Салтыковым-Щедриным, который видел в удельной Руси (феодальной, по Павлову-Сильванскому) одну «удельную резню» и «удельную поножовщину».

[5] Приведённые термины приходится брать в кавычки, так как никаких точных определений, описывающих каждую «общественно-экономическую формацию», а равно их временнЫе границы, не существует. В 1924 г И. Сталин, выступая в Коминтерне, называл круглые цифры, сколько лет понадобилось для победы соответственно «феодализму» и «капитализму». От примеров он благоразумно воздержался.

[6] На это обстоятельство, применительно к странам древнего Востока, указал А.П. Новосельцев в книге (написанной совместно с В.Т. Пашуто и Л.В. Черепниным) «Пути развития феодализма. — М., 1972, с. 17. Заслуживает внимания, что Маркс одну из предложенных им общественно — экономических формаций, которую в России принято называть рабовладельческой, не называл так. Он именовал её «античностью».

[7] Немецкий профессор Э. Майер (Мейер) в своём труде «Экономическое развитие древнего мира» (М., 1910) доказывал, что в Древнем Риме рабы частных лиц были не столько производителями, сколько домашними слугами. Майер оставлял в стороне вопрос о государственных рабах.

[8] Советский энциклопедический словарь. -М, 1989, с. 707.

[9] В Московском государстве до середины XVI века существовали кормления, привязанные к определённым территориям. Эти территории предоставлялись только во временное управление и «пользование» (в смысле сбора налогов в свою пользу) заслуженным лицам — кормленщикам. Кормления напоминают западно-европейский бенефиций. Но отечественные историки обычно не называют кормленщиков «феодалами». См. Тихомиров М. Н. Условное феодальное держание на Руси XII в. — Сб. Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия. — М., 1952, с. 100-104.

[10] Н. Борисов. Дмитрий Донской. М., 2014, с. 479. Можно предполагать, что «вотчины», в смысле частных владений, появились только во времена Дмитрия Донского, то есть во второй половине XIV века.

[11] См. Словарь русского языка XI-XVII веков . Вып. 2. — М., 1975.

[12] Именно такое понимание коммендации представил Л.В. Черепнин в книге (написанной совместно с В. Т. Пашутой и А.П. Новосельцевым) «Пути развития феодализма». — М., 1972, с. 208. Однако тот же Л.В. Черепнин не раз упоминает о «крестьянах — аллодистах» (в смысле собственников), как если бы речь шла о людях, стоявших на одной из высших ступеней феодального общества.

[13] К. Маркс и Фридрих Энгельс. Избранные произведения. Том 2. — М., 1966, с. 121.

[14] Mercier de la Riviere. L”Ordre naturel et essentiel des societes politiques. V.1-2. -Londer-Paris, 1767.

[15] «Право взимания налогов во всех странах выводится из так называемой собственности. В самом деле, либо частная собственность священна — тогда нет национальной собственности, и государство не имеет права взимать налоги; либо государство это право имеет — тогда частная собственность не священна, тогда национальная собственность стоит выше частной собственности, и настоящим собственником является государство. Этот последний принцип общепризнан». — К. Маркс и Ф. Энгельс. Том 2. Сочинения. — М., 1955, с. 544-545.

[16] Сб. Батумское побережье. — Батуми, 1911, с. 76. Автор указывал, что в 1902 г. российским гражданам, владельцам земель, которые они купили у (выехавших) турок, было разрешено вторично выкупить свои земли, на этот раз у казны, по цене 6 руб. 25 коп. за десятину.

Несомненно, что «верховное право собственности» суверена на землю во многих случаях скрывало политическую власть суверена. Но почему государи в некоторых странах считали удобным свою Суверенную власть маскировать под Верховную собственность — вопрос не прояснённый.

[17] В России при Анне Иоанновне (1730-1740 гг.) существовала Канцелярия по конфискациям, которая отнимала имения у дворян, не исправно несущих государственную службу. Но понятия Верховной собственности в России не было. Очевидно, право конфискации считалось принадлежностью Державной власти, а не права Собственности монарха.

[18] Лависс Э, Рембо А. Эпоха крестовых походов. Ч. 1. — Москва, 1914, с. 1 . Пер. М. О. Гершензона.

[19] См. Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма. — М., 1972.

[20] См. Шейнин Л.Б. Монопольные и другие не выровненные цены. — М., 2013, с. 206-214.

[21] См. Дубровский С.М.: К вопросу о сущности азиатского способа производства, феодализма, крепостничества и торгового капитализма. — М., 1929. Тогдашние историки-охранители «заклевали» Дубровского. Ведь всякая попытка прояснить историческую схему Маркса должна была обнажить шаткость этой схемы, а следовательно — вызвать сомнение в правильности политической доктрины, которая господствовала в СССР.

[22] См. Илюшечкин В. П. Теория стадийного развития общества. — Изд. Восточной литературы РАН, 1996.

[23] В 1861 г., когда в России пало крепостное право, плотность сельского населения в зоне помещичьего землевладения достигла такого уровня, что дворянам-помещикам был гарантирован доход от земли не зависящий от их командных прав над сельским населением. У бывших помещичьих крестьян не хватало земли (особенно лугов и выпасов), и они вынуждены были арендовать её у своих бывших господ. Что касается права собственности помещиков на земли в их имениях, то оно было гарантировано им ещё за 80 лет до того Екатериной 11 в её «милостивом указе» 1782 года. Напрашивается догадка, что аналогичное положение с «достаточной» плотностью сельского населения (и с его спросом на землю) возникло в своё время в Западной Европе, в результате чего там и произошла отмена серважа.

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Леонид Шейнин: Феодализм: злоупотребление словом

  1. Я согласен с выводами этой статьи: классификация и порядок развития «общественных строев» («первобытно-общинный», «рабовладельческий», «феодальный » и т.д.) и действительно часто не соответствуют исторической реальности конкретного общества.

    По поводу понимания Истории с точки зрения Рационализма: я понимаю историю как эволюционное развитие обществ и их институтов. Рационализм там бесспорно есть и его много, но по моему историю невозможно и неправильно объяснять только рационально.
    Только один пример: важная проблема русской истории это «самодержавие, ограниченное удавкой». Мне это напоминает «Классическую дилемму заключённого» (статья в вики): ведя себя по отдельности рационально, вместе участники приходят к нерациональному решению.
    Проблемы такого типа как раз неплохо решаются именно эволюционными путями.

    1. 1)К сожалению, не знаю условий и решения задачи, когда коллектив поступает неразумно, хотя каждый член в отдельности действует (для себя) рационально. Возможно, в ней есть аналогия с несовпадением стратегии и тактики : что выгодно тактически, м..б. невыгодно стратегически.
      2) Мой акцент — на роль и важность в истории Государства. Оно во многом самодостаточно, и способно как затормозить экономический и культурный прогресс, так и ускорить его. Фридрих 11 (18 век), как я понимаю, сумел создать из немцев немцев. Хотя предварительно должен был накопиться слой образованных людей, приверженных к тому же идее гос. дисциплины. Только при помощи этого слоя (видимо, в основном дворянства) меры Фридриха оказались удачными. А Петра 1 — не очень.

  2. Спасибо, мне очень интересна тема развития средневекового общества с точки зрения Утилитаризма.
    Наверное, через несколько дней будут вопросы 🙂

Добавить комментарий для Шейнин Леонид Борисович Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.