Лея Алон: Дом, который вернулся к жизни

Loading

Лея Алон (Гринберг)

Дом, который вернулся к жизни

«Пост Десятого тевета — пост, установленный в память о несчастьях, которые постигли еврейский народ 8-го, 9-го и 10-го числа месяца тевет. Четыре дня в году напоминают о разрушении Иерусалимского храма и соответствуют четырем этапам этого бедствия»…
Из Википедии 

Внешне этот дом ничем не отличается от домов, что его окружают: та же каменная кладка, та же подделка под старину, характерная для всего еврейского квартала, в котором маленькие дворики соседствуют с узкими улочками, анфиладами лестниц, арками и балкончиками. Зелёные вьюны сползают сверху, с высокой плоской крыши, горшки с цветами естественно вписываются в старинный ансамбль. Дом как дом, со стеклянным парадным, перед ним полукруглая мощеная площадка со столиками кафетерия, защищёнными от дождя и солнца тентами-зонтиками. Звуки флейты и скрипки доносятся сюда из верхних этажей и сливаются со звуками модного шлягера из кафе.

К полукруглой этой площадке, с галереями и ювелирными магазинчиками, стекаются туристы, звучит разноязыкая речь, в которой превалирует иврит, английский, русский. Но откроем парадное и войдем в дом. Ступени, ступени, ступени… Все ниже и ниже уходим мы от сегодняшнего уровня, от площадки с мощеным тротуаром, от веселых зонтиков и празднично-нарядных витрин. В глубь земли, вниз на два этажа, вглубь на два тысячелетия. Современный фасад лишь внешняя оболочка, за которой и прячется музей «Сожжённый дом».

Его нашли спустя 1900 лет после того, как он сгорел, вскоре после Шестидневной войны, вернувшей нам Старый город, когда археологи Иерусалимского университета под руководством профессора Нахмана Авигада начали раскопки. Он прятался глубоко в земле, под обломками других домов, всей своей тяжестью давивших на его обрушившиеся стены. Он выжил и дотянул до наших дней, чтобы рассказать нам о падении Иерусалима в Иудейской войне 70- го года…

И вот он перед нами. Вернее его стены. Тяжёлые каменные стены, наполовину разрушенные, с въевшейся в их плоть копотью. Комнаты, кухня, ванная. Глиняные кувшины, амфоры, плоские чаши. Прочно стоящий на земле стол, за которым большая знатная и богатая семья храмовых священнослужителей наслаждалась во время своих трапез. Маленькая гирька с выгравированным на ней именем владельца дома: «Бар Катрос» — «Сын Катроса». Имя это упоминается в Вавилонском Талмуде. Поминают его недобрым словом, и оно, слово это, дошло до нас через века: «Горе мне несет дом Катроса, горе от их ядовитых перьев…» Как предполагают археологи, это лишь небольшая часть владений семьи Катрос, остальная — оказалась погребённой под новыми домами, и добраться до неё не удалось. На монетах хорошо видна дата происходящих событий: 69-70 год…

Прошлое… Оно рядом с тобой. Кажется – протяни руку и коснёшься почерневшего камня, высоких кувшинов из обожженной красноватой глины, римского копья, которое нашли в золе и пепле рядом со скелетом семнадцатилетней девушки. В такие минуты, забываешь, что между тобой и ими, погибающими в осаждённом городе, пролегло расстояние почти в два тысячелетия. И чувствуешь боль за эту сгоревшую в стенах собственного дома девушку, представляешь, как металась она, пытаясь скрыться от огня и копьев, летящих в дом. Но некуда было бежать, негде было укрыться. Всё вокруг было объято пламенем. Огонь или римское копьё настигало в доме или на улице.

Однажды я уже испытывала подобное чувство, и было это в Городе Давида. Только там был не «Сожжённый дом», а «Сожжённая комната» и всё носило следы тяжёлых сражениях, происходивших в этой комнате и в соседних с ней. Повсюду валялись копья, стрелы, наконечники стрел. И монеты вновь свидетельствовали о времени происходящих событий: 586 год до новой эры – время падения Первого храма. Только тогда был не Тит, а Навуходоносор, царь Вавилонский. И невольно подумалось, сколько страданий перенесла эта земля, сколько сражений выдержал за неё этот народ…

 В 70 г. в ходе Иудейской войны римляне захватили Иерусалим, разрушили и сожгли Второй Храм, Нижний и Верхний город

От «Сожжённого дома» четыреста-пятьсот метров до Стены Плача. Тогда столько же было до Храма. Храм соединялся с Верхним городом аркой. Она обрушилась во время пожара и огромные её блоки и поныне лежат у Западной стены, сохранив чёрные подпалины, которых не стёрло время. Дом Катроса раскрывает перед нами драму, разыгравшуюся в Иерусалиме, когда легионеры Тита обрушили весь свой гнев и всю свою ярость на город. Они мстили: людям, домам, земле Иудеи за тяжёлые потери, которые понесла их армия в этой войне. Мстили жестоко и страшно: Храм сожгли, Иерусалим сровняли с землёй, и на его месте построили римский город Элию Капитолину. Но следы нашего прошлого на этой земле так и не смогли уничтожить.

Вот как описывает Иосиф Флавий происходящее: «Римляне выгнали разбойников из Нижнего города и предали огню всю местность до Сильвана. Хотя их тешил вид горящего города, но вместе с тем немало огорчало лишение добычи, ибо мятежники всё начисто опорожнили и отступили в Верхний город. Несчастье не приводило их к раскаянию, они, напротив, хвастали им, точно достигли успеха. Глядя на горящий город, они заявляли, что теперь спокойно и с радостью умрут, ничего не оставив врагу: народ погиб, Храм сожжён, а город объят пламенем».

Об Иосифе Флавии – Иосефе бен Матитьяху – мы знали из «Иудейской войны» Лиона Фейхтвангера. Но труды его самого, его «Иудейская война», до поры до времени были сокрыты от нас. Источники полные горячих чувств, живая правда о происходящем, всё то, что фиксировалось историком прямо на месте, всё то, что он видел и пережил, мы воспринимали отражённо, передано другим человеком, Фейхтвангером, большим писателем, евреем, побывавшим на этой земле, проникшимся к ней большим чувством, но всё же то было восприятие другой души.

Флавия надо читать самого, читать именно здесь, на этой земле, которую он видел в самые тяжкие часы её истории. Читать и связывать с сегодняшним Иерусалимом. Он упоминает «Силуан.» Именно туда, в Силуанский тоннель, бежали евреи, спасаясь от легионеров Тита. Силуан – арабское звучание. Еврейское – Шилоах. Кто из нас, иерусалимцев, не знает эту арабскую деревню, расположенную в Городе Давида, взбирающуюся по склонам горы, построенную на развалинах древних еврейских домов? Сегодня там живут и евреи, выдержавшие бой за своё право вернуться в эти места и ведутся раскопки Города Давида, возвращающие нас к началу царства Давида и рождению Иерусалима. Иосиф Флавий, оставил нам свидетельства очевидца, интересные своими деталями и фактами о начале осады Иерусалима и разрушении Второго храма, которое и повлекло за собой наше почти двухтысячелетнее изгнание.

Конечно же, Флавий не мог быть свободен в изложении происходящего: он служил Риму, но и при этом, по словам Семёна Дубнова, «спас от забвения многие исторические события.» Семён Дубнов вспоминает Флавия, когда пишет о свободе историка, о его независимости от власти, объясняя своё решение оставить Советскую Россию.

Флавий наблюдал за осадой Иерусалима со стороны противника, был в стане врага и ненависть братьев-евреев, осажденных и погибающих, обжигала его болью. Они оскорбляли его со стен осажденного города, посылали в него свои стрелы, обрушивали тысячи проклятий на его голову, а он, обуреваемый болью, видя, как сжимается кольцо осады, вбирал в себя всё, как и положено историку, чтобы потом отразить в «Иудейской войне». «Между тем, римляне заняли стены, водрузили свои знамёна на башнях и при ликующих рукоплесканиях запели победную песню. <…> Им самим казалось невероятным, что последней стеной они овладели без кровопролития, и они недоумевали, не найдя здесь ожидаемого противника. Тогда они устремились с обнажёнными мечами по улицам, убивая беспощадно всех попадавшихся им на пути, и сжигая дома вместе с бежавшими туда людьми. С наступлением вечера резня прекратилась, огонь же продолжал свирепствовать и ночью. В восьмой день месяца Элул солнце взошло над дымящимися развалинами Иерусалима».

Флавий описывает себя в третьем лице: «Иосиф», Иосиф обращался к мятежникам, Иосиф просил, Иосиф взывал к их разуму…»

Да, он убеждал их пощадить Иерусалим, но тщетно. Он называл их то разбойниками, то мятежниками, но не мог отказать им в мужестве, силе духа, постоянно возвращая нас к эпизодам, проявляющим их духовное величие и стойкость. «Видя эту силу духа, которой обладают иудеи, – пишет он, – и которая возвышает их над внутренним раздором, голодом, войной и другими несчастьями, римляне начали считать их жажду брани непреодолимой, мужество в перенесении несчастья — неисчерпаемым».

Я люблю бывать там, где поработали археологи, руками ощутить шероховатую поверхность камня или заглянуть вглубь земли, где идут раскопки. В мои первые израильские годы я часто бывала в «Сожжёном доме», и обязательно приводила туда своих гостей. Хотелось, чтобы и они испытали то же волнение, что и я, стоя у разрушенных стен, сохранивших память о события далёкого прошлого. Эти заметки родились недавно, когда я со своими гостями вновь побывала у знакомых и любимых мною мест. Археологи говорят, чтобы полностью насладиться своей победой, римляне собрали оставшихся в живых иудеев, измождённых, потерявших родных и близких, и заставили их сбрасывать вниз камни сгоревшего Храма. Камни падали с высоты, пробивая своей тяжестью мостовую. И ложились один на другой, один на другой. Можно ли было представить, что когда-нибудь кончится их пленение, и археологи поднимут асфальт и увидят эти осевшие друг под другом глыбы.

Мне повезло. Я видела их в момент раскопок. Поверженные пленники, они через века увидели свет. Они были внизу, под раскопанной мостовой, в метре от них возвышалась Стена. Ты поднимал глаза и видел высеченные в камне слова: «И увидите это, и возрадуется сердце ваше, и кости ваши расцветут, как молодая зелень». Много лет назад я написала в Израиле свою первую книгу и так и назвала её: «И возрадуется сердце ваше…», но пройдёт много лет прежде, чем я по-настоящему пойму и оценю силу еврейских пророчеств, все страдания, которые прошла эта земля и чудо её возрождения.

После разрушения Иерусалима на обломках еще дымящегося Храма рождалась надежда. Два пророка связывают нас с теми днями: Ирмеяѓу и Йешаяѓу. Один оплакивает гибель, другой предсказывает возрождение. «Как одиноко она по ночам и слезы у нее на щеках. Скитается Иегуда из-за гнета и тяжкого труда, расселился среди народов, но не нашел покоя». Исайя обещает нам возвращение: «…И возрадуется сердце ваше, и кости ваши расцветут, как молодая зелень». Их предсказания сбылись: изгнание и возвращение – два мотива нашей истории.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Лея Алон: Дом, который вернулся к жизни

  1. Впечатляющий очерк, хорошо написано.

  2. בס»ד
    «Мне повезло». — Пишет Лея Алон.
    Да, нам, нашим детям и нашим внукам повезло,- мы относимся к поколению «пяток»,
    о котором говорится, что оно должно встретить Мессию …

    «Их предсказания сбылись: изгнание и возвращение – два мотива нашей истории».

    И читаем мы у пророка Зхарьи о том, что — » в дни Мессии для дома Йеуды все четыре поста превратятся в дни радости и веселья, в дни праздников”,- и молимся, чтобы время это скорее пришло…

    Спасибо Лее за ее любовь к Иерусалиму, за неостывающую память, за напоминание многим и многим из нас о том, к какому потрясающему народу мы принадлежим,
    и какова наша миссия на этой земле…

Обсуждение закрыто.