Стив Левин: «Душа обязана трудиться…»

Loading

Стив Левин 

«Душа обязана трудиться…»

(О «Книге веры и безнадежности» Савелия Дудакова*) 

Мы перешли грань веков: позади XX век, век мировых войн и революций, новый век отсчитал первое десятилетие. Естественно стремление подвести итоги и попытаться заглянуть в будущее. Мы, русские израильтяне, стремимся осмыслить свое место в потоке исторических событий, в меняющемся мире. «Все перепуталось, и сладко повторять: // Россия, Лета, Лорелея», — писал Осип Мандельштам («Декабрист», 1917).

Савелий Дудаков, историк и литератор, осмысляет свою жизнь, судьбу своего народа, судьбы мира, находясь, образно говоря, в центре Вселенной – в Иерусалиме. Его книга – это книга жизни человека, явленная в документах и размышлениях. Документальность книги (один из близких ему людей поэт и ученый Борис Шапиро назвал ее «документальным романом») поднята на высоту художественности высокой активностью автора – смелым сдвигом фактов, парадоксальностью и независимостью суждений, яркостью эмоций.

Масштаб интересов автора широк – история, литература, музыка, шахматная игра – и простирается от хазарского каганата и происхождения «Слова о полку Игореве» до пророчеств о судьбе мира и Израиля в XXI веке. «Чем больше занимаюсь своим делом, -пишет Дудаков, — тем больше удивительных открытий на моем пути» (201).

Насыщенность книги фактами и документами уникальна. Это итог ежедневной и титанической работы вынужденного затворника-ученого, лишенного доступа к архивным источникам («не имея доступа к большим библиотекам и архивам, выискиваю «жемчужины» в чужих писаниях» (45), но обладающего уникальной библиотекой, вывезенной из России и собранной здесь, в Израиле. «Не пренебрегать ничем! Вот девиз историка, — пишет Дудаков. – За фактом надо охотиться, как бегает натуралист за редким экземпляром бабочки» (79). И тут же: «Историк мыслит, собирая лучи, подобно линзе, в единый световой поток» (395). Таков его творческий метод.

Документальность книги предполагает высокую степень ее художественной организации. Книга складывалась из повседневных дневниковых записей, ведшихся на протяжении двенадцати лет (2000 – 2012). По собственному признанию, автор первоначально хотел назвать ее «Этюды сомнений и надежд» (137) («Этюды любви и ненависти» — название книги С. Дудакова, изданной в2002 г.). По-видимому, эта форма органично присуща его художественному видению.

Складывалась книга из своеобразных законченных новелл, каждая из которых связана с определенным историческим событием или персонажем, литературным или музыкальным произведением. Например, рассказ о том, как в канун нового, 1942 года выдающийся советский скрипач Михаил Эммануилович Гольдштейн (1917 – 1989) в окопах Сталинграда исполнял сольный концерт. И как услышали эту музыку через громкоговорители в немецких окопах, и ответный голос умолял исполнить трагичного Себастьяна Баха – Гольдштейн взял скрипку и играл «Чакону»…

Иногда основой исторической новеллы становится труднодоступный факт или документ, разысканный автором и засиявший, в обрамлении его комментария, как драгоценный алмаз. Таковы приведенные в новелле о блестящем венгерском писателе Море Йокаи (1825 – 1904), друге евреев, «воинствующем филосемите» отрывки из его речи в венгерском парламенте в защиту евреев и его эссе «Как я стал филосемитом». Точно так же потрясает подлинностью чувств и мыслей своего времени новелла об австрийском военном деятеле и писателе, происходившем из старинной бельгийской семьи, принце Шарле Иосифе де Лине (1735 – 1814). Во время русско-турецкой войны он находился при российских войсках, был дружен с А.В. Суворовым, близок к Г.А. Потемкину и заинтересовался его проектом переселения евреев России в Палестину. Принц де Линь составил свой проект создания в Палестине еврейского государства. С. Дудаков полностью приводит его трактат «Нечто о Жидах», изданный в переводе с французского в 1809 году.

Нельзя не сказать и о постоянном интересе Саввы Дудакова к генеалогии, в частности к генеалогии еврейских родов, влившихся в родословие виднейших дворянских фамилий России (этому посвящена недавняя книга автора «Петр Шафиров и другие», 2011). Генеалогические изыскания Дудакова, всегда основанные на фактах и документах, отнюдь не всеми приняты. Да и сам он подчас иронизирует над своей увлеченностью ( «читатели моих книг, конечно же, заметили, что я «чокнулся» на генеалогии» (264). Но он твердо убежден, что без генеалогии нет истории (Там же).

Савву Дудакова преимущественно интересуют «”великие залежи” нашего племени, прячущиеся в недрах истории России» (134), и он упорно находит и выводит их на свет (такова история рода Шафирова и многих других еврейских родов, внесших неоценимый вклад в историю российской государственности, общественную жизнь, экономику и культуру страны). Отпадение от еврейства, ставшее следствием этого вхождения в нееврейский мир, принимается им как неизбежный факт, хотя временами вызывает горькие сожаления, особенно когда это связано с утратой важных духовных ценностей.

Цельность книге придает ее главный сюжетный стержень – размышления о Б-ге и судьбе еврейского народа (во всех его «изводах» — в том числе и об «отпавших», ушедших и, казалось бы, растворившихся в чужой почве).

Открывает книгу письмо к известному писателю (ныне покойному) Фридриху Горенштейну, призывавшему Дудакова писать «об уродствах еврейства, уродствах, возникших на патологической ниве еврейской истории» (3). Отказываясь быть ненавистником евреев, их истории и еврейского государства, Савва Дудаков поведал в этом письме о своем трудном жизненном пути («никогда не был комсомольцем и тем паче партийцем … никогда не ходил на демонстрации»; находясь в «полуподполье» и участвуя в сионистском движении в Ленинграде, «с 18 лет кормил семью из четырех человек, работая чернорабочим, грузчиком»(4), о своих сомнениях и разочарованиях и об обретенной ВЕРЕ. Это вера, прошедшая испытание безверием и безнадежностью, но у нее есть прочное основание.

Его взгляд на будущее Государства Израиль отнюдь не оптимистичен. «Что касается Израиля, то он исторически обречен. Конфликт с арабами неразрешим, ибо в основе конфликта лежат религиозные противоречия. [Это писалось в 2000 году. – С.Л.] <…> Израиль обречен, но еврейский народ «ле нецах» — бессмертен, ибо так захотел Г-сподь. <…> Я – человек верующий. <…>

Важнейшая еврейская молитва – это שמע ישראל (Шма Исроэль – слушай, Израиль. – С.Д.). Ее произносят дважды в день и на пороге смертного часа. Эта молитва так же, как и десять заповедей, и особенно субботняя – день отдыха и радости, могут с честью служить всему миру.

И может быть, в далеком будущем, когда человечество исчезнет на земле, на далекой планете его наследник скажет: «Слушай, человечество, Вс-вышний, Твой Б-г, Вс-вышний Единственный». И это будет разговор о Старом Еврейском Б-ге» (9).

Итог подведен в финале книги:

«…Еврейство неколебимо, несмотря на многочисленных врагов, в том числе отступников. Мы выживем, как выжили четыре тысячелетия. И в этом я убежден» (396).

Но это, как нам кажется, не конец духовных исканий автора «Книги веры и безнадежности». Ибо пока жив человек, он продолжает верить и надеяться. Важно только то, о чем писал Николай Заболоцкий:

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

В заключение хотелось бы выразить пожелание в отношении использованной в книге Савелия Дудакова литературы. Он, как и полагается настоящему исследователю, постоянно указывает источники своей информации – часто редкие и недоступные. Библиография его книги насчитывает по крайней мере несколько сот названий. Полезно было бы обнародовать полный список этой библиографии, который несомненно расширил бы наше представление о людях и событиях, нашедших свое отражение на страницах этого издания. Книге также явно необходим именной указатель.


*) Дудаков Савелий. Книга веры и безнадежности. Иерусалим – Москва. 2012
Print Friendly, PDF & Email