Александр Зевелёв, Лиля Хайлис: Графомания. Краткое пособие

Loading

Вообще редакторы — герои-камикадзе. Не напечатаешь — человек обидится, пожар в редакции устроит. Напечатаешь — как потом людям в глаза смотреть? Хотите узнать, кто из ваших знакомых графоман (и заодно избавиться от ненужных знакомств)? Критикуйте! Графоманы не чувствуют разницы между критикой и глумлением.

Графомания

Краткое пособие

Александр Зевелёв, Лиля Хайлис

Известное издательство, печатающее поэтов и прозаиков за их собственные деньги, обвинили в пособничестве графомании. Это — потенциальный ущерб репутации и, следовательно, доходам. Авторов пригласили в качестве экспертов с тем, чтобы помочь разобраться, что такое графомания, следует ли это считать оскорбительным и, возможно, основанием подать в суд на обидчиков.

Результаты нашего исследования легли в основу настоящего Краткого пособия. Только анализ — и никакой юриспруденции.

Пособие составлено с целью познакомить общественность с распространённым и далеко не безобидным психо-социальным феноменом графомании. Оно предназначено, в первую очередь, для практикующих психиатров, психологов и патрульной полиции.

Глава 1. Предмет исследования

Графомания — океан безбрежный. Без конца и края. Нет человека, не слышавшего этого слова. Не испытавшего этого явления на собственной шкуре (ушах, глазах). А между тем найдётся крайне мало научных работ или статей о графомании. Даже словари и энциклопедии не уделяют ей внимания. Вот одно из энциклопедических определений:

«Графома́ния (от греч. graphō — писать, чертить, изображать и греч. mania — страсть, безумие, влечение) — патологическое стремление к сочинению произведений, претендующих на публикацию в литературных изданиях, псевдонаучных трактатов и т. п.»

И всё!? И «т. п.»!? Во-первых, почему только «претендующих на публикацию»? Ах, если бы так… Они, увы, ещё как публикуются! И во-вторых, как насчёт тех, кто громко, вслух декламирует свои «произведения»? От этих ещё труднее спастись, чем от стеснительных, которые только «публикуются».

Вообще, если задуматься, сам термин не идеален. Школьник за партой, от скуки рисующий кораблики, то есть «влекомый изображать», оказывается первым графоманом. Поэтому, не вдаваясь в полемику с древними греками, сузим понятие до латинского «хомо скрибус» (человек пишущий). Школьник с корабликами освобождается за отсутствием состава преступления. Но сужать придётся и дальше: в хомо скрибусы попадают все, знающие грамоте, в том числе и добропорядочные чиновники, и девушки в окошках. Многие из них безвредны, некоторые даже полезны, и не о них мы думаем-печалимся, произнося слово «графомания».

Вот с “манией” в словарях проблемы нет. Мания определяется как «психическое расстройство, болезненное психическое состояние с сосредоточением сознания и чувств на какой-либо одной идее.» И далее там же:

«Для мании (или маниакального синдрома) характерна маниакальная триада, включающая в себя: гипертимию — приподнятое радостное настроение, ускорение ассоциативных процессов, а также двигательное возбуждение со стремлением к какой бы то ни было деятельности. Человек в состоянии мании, как правило, эйфоричен, но может также быть раздражительным, придирчивым или откровенно враждебным к окружающим.»

Это — про любую манию. В том числе, очевидно, и графоманию. Что здесь важно усвоить в первую очередь, это то, что любой маньяк есть больной человек (см. выше). Следовательно, он — проблема в первую очередь системы здравоохранения, в крайних своих проявлениях — системы охраны правопорядка и уж только потом — литературоведения. Графомания всё ещё ждёт своих гиппократов и прокураторов.

Таким образом, при самом первом, «энциклопедическом» подходе диагностировать графоманию можно по трём симптомам:

1) приподнятое радостное настроение,
2) ускорение ассоциативных процессов, и
3) двигательное возбуждение со стремлением к какой бы то ни было деятельности.

Всякий графоман отвечает этим трём симптомам. Но не всякий отвечающий этим симптомам есть графоман. Графоманиакальный (или графоманьячный) синдром — это частный случай маниакального синдрома (см. выше). Известно, что он чрезвычайно распространён во всех языцех, однако внятная статистика отсутствует. Ниже, в главе «Выводы и предложения» авторы настоящего исследования обьяснят необходимость внесения в опросники населения двух дополнительных пунктов: а) ты — писатель? да — нет; б) ты — поэт? да — нет. И что потом со всей этой новой статистикой следует делать законодательной, исполнительной и судебной власти.

Упражнение A

Вспомните одного за другим своих родных и близких. Не найдётся ли среди них 1) бодрячков-олигофренов, 2) гипнотизирующих непочатую ещё бутылку, тискающих рюмку в руке и бумажку с заветным четверостишьем, 3) громко требующих тишины и внимания?

Глава 2. Истоки графомании

Потенциальная возможность графомании возникла одновременно с речью. Собственно, речь была придумана для передачи трудовых навыков, однако, довольно быстро появилась болтовня, а там уже и до графомании рукой подать. Изобретение письменности решило всё и навсегда. Человечество заболело графоманией. Пока общая грамотность была невысока, графоманничали единицы, без заметного урона для окружающей среды. Но рост грамотности (вплоть до всеобщей грамотности) смёл все преграды и создал необходимый фундамент.

Это условие необходимое. Но, как говорят математики, недостаточное. Достаточным (на фоне наличия необходимого) становится «страсть, безумие, влечение» (см. определение мании выше), а конкретно — любой из пунктов Триады Колобка (Теории Трёх Соблазнов). Согласно этой теории, Колобку были последовательно предложены три соблазна в образе трёх лесных животных. Соблазны эти: деньги, слава и женщина. Все мы помним, на чём сорвался Колобок. Так вот, в качестве достаточного условия (на фоне, повторим, наличия условия необходимого) выступает любой из этих трёх главных соблазнов. Здесь и следует искать истоки грехопадения каждого конкретного графомана.

а) Деньги. Простая арифметика: больше написал — больше опубликовал — больше заплатили. Вариант: больше «творческих вечеров» — больше людей придёт — больше книжек купят. Каждый в глубине души понимает, что всё как раз наоборот, что деньги на этом заработать нельзя, а вот потратить — не только можно, но и наверняка придётся. И всё же… Надежда умирает последней.

б) Слава. Тут на ум приходят прежде всего заздравно-застольные оды (см. параграф «Датская лирика»). Графоман — в центре внимания. На не своих событиях он чувствует себя, как будто на своих. К четвёртой рюмке все забудут, зачем собрались, но не забудут графомана: он не позволит о себе забыть. Действие, по третьему закону динамики Ньютона, неизбежно порождает противодействие. И вот уже от весельчака ждут опуса за опусом, и он порой сам не рад, что впрягся. А как тут откажешься, люди же просят — баюкает тот сам себя бессонной ночью над очередным тостом к очередной тусовке.

в) Женщина. Которая, как принято считать, любит ушами. Адресованный ей любовный посыл звучит убедительнее в виде рассказа, эпиграммы или того же стихо-тоста. (См. параграф «Любовная лирика»). Здесь, правда, следует упомянуть, что так называемая «любовная песнь» встречается и у животных. (Авторы никого не хотят обидеть.)

Всех без исключения графоманов объединяет отсутствие чувства вкуса и чувства меры. Среди экспертов бытует мнение, что это следствие врождённого генетического дефекта; эти два чувства, в отличие от инсулина, извне уколоть нельзя.

Графоман не задержится в отшельниках. Как только он придумает (или ему покажется, что придумал) рифму на слово «пустыня», он понесёт эту рифму в народ. Графоман не может писать «в стол»: как без воздуха, не может он существовать без свободных ушей вокруг.

Неподготовленный слушатель/читатель может и не отличить литературу от графомании. Предлагаемые ниже 6 признаков имеют своей целью помочь нормальным людям распознать больного графоманией и, буде возможно, нейтрализовать или хотя бы свести ущерб к минимуму.

Глава 3. Видовые отличительные признаки графомании

Признак 1. Графоман пишет всегда и везде.

Девизом графомана можно считать стихи Маяковского о солнце: «светить всегда, светить везде».

Рассмотрим данный Признак на примере. Приехали люди на полянку с палатками. Кто палатку раскладывает, кто, скажем, обед готовит, кто с детьми возится, а найдётся непременно некто, отбежит в сторонку — и давай строчить на первой попавшейся бумажке плохенькие стишата про свежий пейзаж, каким бы тот ни оказался: пыль так пыль, трава так трава, ручеёк — здорово, а уж если водопадик какой — считайте, повезло человеку. Только поглядите на сочинителя! Взор горит, рука дрожит, весь во вдохновении, губы шевелятся, щёки дуются, — можете дальше не смотреть и с настоящим Пособием не сверяться: и так по всему понятно, что перед вами графоман. Очень скоро он предъявит длиннющую, слабо рифмованную, но зато полную эмоций ерунду про ту самую полянку, на которую народ явился с прозаической целью — отдохнуть. Все, кроме графомана. У того другая цель. Не отдыхать он приехал, а покорять народные сердца, предварительно убив уши. Закончится ерунда обязательной моралью (типа, «хорошо, едрёна мать, на природе отдыхать!»), и деться от всего этого будет некуда.

Это не так безобидно, как может показаться. Что, например, если в окрестностях полянки только одно отхожее место, и там засел графоман, и у него как раз приступ его «мании»? Поэт, как правило, в состоянии донести родившуюся удачную строчку до письменного стола, графоман — нет.

Если появление письменности стало решающим шагом в эволюции графомании (см. выше), то появление в широком доступе микрофонов уничтожило последнюю возможность спрятаться, укрыться. Никакое отхожее место от графомана с микрофоном не защитит.

Как лист под солнцем не может выключить фотосинтез, так графоман не может не сочинять. Но факт сочинительства сам по себе — ещё не беда. Это лишь подготовка к “беде”. Вот когда он развяжет активные военные действия… Ну чтобы понятно было: два мужика меж тех же палаток выпили водки, и один из них ушёл в палатку спать, а второй отправился буянить по лагерю. Так и графоман: если бы сочинил — и сразу спать… Но так не бывает.

Даже если бы Шекспир не придумал ничего помимо «быть или не быть» — с одним этим он вошёл бы в историю. Графоман не может брать качеством и берёт количеством. Как растение разбрасывает споры куда ни попадя и как можно больше, так графоман смысл своего существования видит в осеменении как можно большего количества мозгов и ушей.

Признак 2. Графоман тему всегда найдет, как свинья грязь.

Для краткости, выделим здесь только стихо-манию, и в ней — наиболее популярные темы; они же — первые проявления клинической картины графоманьячного (см. выше) синдрома.

2-1. Датская лирика (для даты: поздравляем-желаем, молодец-огурец, юбилей-налей).

2-2. Любовная лирика (любовь = вновь + кровь + морковь).

2-3. Естественнонаучная лирика (время дня, время года, природные явления, горы и тундра; см. выше пример с палатками).

2-4. Гражданская лирика (гимны, восторженные оды отечеству, бранные разносы чужбинам и — сопливая ностальгия!, ах, как любят графоманы стенать о ностальгии).

2-5. Рекламная лирика (начиная с незабвенного «пейте пиво пенное!..»).

2-6. Частушки (неистовый всенародный поиск рифмы к слову «милёночек» помимо слова «козлёночек»).

Мы не станем вдаваться в детали поэтической графомании. На наш взгляд, достаточно вспомнить всё, что мы любим в классической поэзии: хороший русский язык, умение грамотно выражать свои мысли, пользоваться сравнениями, метафорами, гиперболами, аллитерацией, знание размеров, чувство ритма и чувство меры, вкус, такт, яркость образов, эмоции, которые остаются после прочтения… и т.д. и т.п., — приставить к каждому из вышеперечисленных отрицательную частицу “не”, и мы получим произведение из области графомании, то есть, анти-поэзию.

На наш взгляд, графомания есть анти-поэзия. По отношению к литературе в целом — анти-литература.

Поэтов-песенников следует упомянуть особо. Не станем здесь вдаваться в детали того, чем песенник отличается от просто поэта; часто это одни и те же личности. Однако с точки зрения размеров общественного ущерба песенники значительно опаснее: аккомпанемент для стихов — как масло для сверла: легче вводится в долговременную память жертв графо-маньяков.

Мы говорим отнюдь не только о безграмотных и безымянных авторах частушек. Кто-то ведь сочинил для группы «Агата Кристи» слова «я на тебе, как на войне!» (мужская партия). Вспомнит ли автор наутро, что, собственно, он хотел сказать? И кто-то сочинил для группы «Руки вверх!» слова: «…и целуй меня везде: восемнадцать мне уже» (женская партия, исполняет мужской голос, «везде» и «уже» предполагаются как рифма). У этих «поэтов-песенников» есть имена. У них есть, наверно, мамы, которые, возможно, водили их в школу. И вот творения этих людей уходят в народ, становятся шлягерами и распеваются миллионами недорослей. В том числе, и рождёнными стать писателями и поэтами. Не станут. После такого — не станут. Чем подобные удары по генофонду невиннее заповедей Вождя, рекомендовавшего с приятной картавостью «расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше»?

Действительно, чего ждать от подрастающего зомбируемого демоса, когда признанные авторитеты позволяют себе публично прикалываться?

«Он тогда продал свой дом, продал картины и кров.» (Вознесенский.) Сколько единиц недвижимости продал? Две? Или одну — но два раза? Это называется «гешефт» и переадресуется в налоговую инспекцию. И распевает это весь мир.

(В скобках нужно отметить: авторы Пособия не предендуют на «первооткрывательство». За много лет до нас, когда этот шлягер ещё только подминал под себя народонаселение, дом и кров были подмечены писателем-сатириком Михаилом Задорновым. Тем не менее, авторы не могут не внести и свою лепту в наболевшее: всё равно все продолжают это петь.)

«Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня?» (Матусовский.) Не это нужно спрашивать: этого «милая» уже не поймёт. Спросить нужно: «кто ж тебя, милая, так напоил?» И это тоже распевает весь мир.

Выше в данной главе упомянуты только наиболее популярные направления графомании. Каждое из них распадается на под-категории (что важно понимать для детального рассмотрения). Так, например, в «любовной лирике» мы находим, помимо серенад, романсов и подмётных писем (в буквальном смысле — тайно подброшенных признаний), — помимо этого мы находим под-категорию «лирики отвергнутых». Эти могут быть крайне опасны: отвергнутым терять нечего (см. Упражнение ниже, а также роман Гюго «Отверженные»), и они не церемонятся.

Упражнение Б

К микрофону прорвалась больная с выраженными симптомами. Её какой-то «подлец» долго мучил изменами и наконец просто бросил. Теперь она пишет стихи. В выражениях не стесняется, и гнев её ужасен. Нутро её вопиет площадной лексикой. Помните пятистопный ямб Васисуалия Лоханкина из Вороней слободки: «Уйди, уйди, тебя я ненавижу, ты гнида жалкая и мерзкая притом»? Ну что-то в этом роде. Море любови — неразделённой, неоценённой и не разбавленной. Мечты о мщении: «Я с наслажденьем вновь и вновь размажу в кровь твою морковь!» Ну что-то в этом роде.

Вы:

a) сочувствуете поэтессе-громовержице;
б) сочувствуете её обидчику;
в) безумно жалеете себя и ищете глазами запасный выход;
г) стоически ждёте, когда это безумие закончится, чтобы похвалить автора.

Ваш ответ означает, что:

a) Вы графоман. Даже если до сих пор не сочиняли, оно вот-вот на вас нахлынет.
б) Вы здоровы. Вы готовы убить поэтессу. Избавьтесь от колющих, режущих и стреляющих предметов.
в) Вы эгоист. Отпроситесь в уборную: это самая безобидная форма протеста.
г) Поздравляем вас, вы эстет. И бабник.

Признак 3. Графоман пишет очень много, а выступает неограниченно много.

Поскольку графоман, как было уже отмечено, пишет всегда и везде, неудивительно, что получается много. Вернее так: графоман сочиняет всегда и везде, парит и творит, творит и парит, и ему приходится всё это записывать, чтобы не забыть. Вот и пишет много. Гораздо больше, чем здоровый человек: тому, как правило, есть чем заняться помимо ненужной писанины. Никакого первичного внутреннего отбора. Любая мысль должна быть а) записана и б) озвучена. Если записывается много, то и озвучивается много.

Графоману необходимо стечение народа в определённом месте в определённое время. Если ему не предоставляют слово (находится жертвенный козёл отпущения, готовый грудью преградить путь к микрофону, что случается крайне редко, ибо самоубийцы находят менее болезненные способы самоубийства), он сам организует «событие». Наиболее распространённая форма — собственный творческий вечер. И — что парадоксально — народ приходит. Кто-то просто от скуки. Кто-то, кто знает уровень талантливости нашего сочинителя, приходит из мазохизма: насладиться убожеством. Кто-то (и это самое опасное) приходит с тем, чтобы выйти с уверенностью, что поскольку хуже уже быть ничего не может, почему бы и им (ему, ей) не попробовать пографоманствовать.

Любопытно, что ни с какими другими, кроме писательского, искусствами этого не происходит. Взрослый трезвый человек, не умеющий играть на фортепиано, не сядет при людях за фортепиано. Вероятно, срабатывает какой-то защитный механизм: могут побить и/или выгнать. Назвать это чувство «стыдом» или, что то же самое, «страхом божьим» было бы слишком лестно для объекта нашего исследования. Ни стыда, ни совести там и под микроскопом не найти. Почему же навязчивого графомана не бьют и не выгоняют?

Возможно, дело в том, что музыкантами себя называют только музыканты; их относительно немного. Писателем и/или поэтом потенциально считает себя каждый умеющий писать. Каждый хомо скрибус. И тот факт, что не каждый (о, счастье!) умеющий писать рвётся к микрофону, говорит в пользу того факта, что графоман — это не норма. Как минимум.

Упражнение B

Для этого упражнения нужен партнёр.

Вы — организатор концерта. Ваш партнёр — графоман.

Вы (в сторону): Господи, помоги…

ВПГ [ваш партнёр-графоман] (отсюда — громко и восторженно): Какой великолепный концерт! Какой состав! Какая режиссура! Какое абвгдеёжзийкл!

Вы: Угу.

ВПГ: Я — поэт. Я написал стихотворение. Я хочу его прочесть в концерте. (Берёт вас за пуговицу и уже не отпускает до конца Упражнения.)

Вы: Увы. Потому что концерт уже сформирован, потому что нужно вовремя закончить, потому что звёзды на небе для него в этот раз не сошлись, потому что абвгдеёжзийкл…

ВПГ (отчаянно крутит вашу пуговицу): Оно короткое. Оно по поводу, весьма кстати, и, главное, его ещё никто не слышал!

Вы (в сторону): Господи, это снова я! Помоги наконец! Избавь от искушения преступить заповедь «не убий»!

ВПГ: Оно, правда, очень короткое. Буквально одну минуту. И второе короткое. А третье — вообще короткое: там, в третьем, пятнадцать буквально совсем-совсем коротеньких. Венок сонетов (Отрывает пуговицу. Берётся за следующую. Смотрит в упор, глаза в глаза.)

Вы:

Вы:

Вы:

Алё, скажите уже что-нибудь!

Признак 4. Графоман прёт на публику обилием слов, эмоций, восклицательных знаков.

Логика графомана вполне соответствует рыночной: товар создан — товар должен быть реализован. Строго говоря, графомания как процесс изящно умещается в классическую «квадригу» общественного воспроизводства. Вспомните её: производство, распределение, обмен и потребление. Вспомнили? А теперь смотрите:

— производство (ночные бдения или «на коленке» по-быстрому);

— распределение (ты читаешь до сюда, ты читаешь дальше, а когда рукой взмахну — с самого начала и вместе);

— обмен (сборники стихов, поэтические вечера, юбилеи, прочие выходы в свет);

— потребление (регулярное и длительное поглощение отравляющих веществ; покруче чем сэконд хэнд смокинг).

Представьте: аудитория. Лекция. С подиума доносится нечто заунывное. Ваш сосед вдруг закатывает глаза к потолку и застывает с ручкой в руках и подозрительно отрешённым лицом. Не поленитесь, загляните в его блокнот: там будет само-эпитафия. «Если я закончил жить — нужно ж где-то положить…» Что-то в подобном духе. Ваш сосед регулярно употреблял графоманию — и заболел ею. Не зовите врача: поздно.

Теперь вспомните, кто придумал эту «квадригу»? Правильно: Карл Маркс. Выходит, всякий графоман по сути — марксист.

(В скобках следует отметить, что не всякий марксист есть графоман: неграмотные марксисты дальше частушек обычно не идут.)

Для того, чтобы товар реализовать, нужна реклама. Вообще нужен шум. Что ж, рынок — он базар и есть. И здесь наблюдается печальная обратная пропорция: чем более человек талантлив, тем меньше он шумит. Объективно это плохо. Каждый из нас вспомнит интересные, талантливые произведения, найденные по какой-нибудь совершенной случайности. Однако, увы, верно и обратное: по мере того, как синдром прогрессирует, уровень шума растёт.

Графоман понимает, что читателя/слушателя надо как-то брать. Как? Очень просто: читателя — правильной осадой, слушателя — штурмом.

Анти-поэт действует. Хватает наскоком, налетом, криком, театральным шепотом, разбрасываньем рук, разбрызгиванием слюны, дерганьем пуговиц, заглядываньем в глаза. Использует элемент неожиданности, бьёт на жалость, пускает слезу (как правило крокодилову). Орёт, шипит, свистит, любые театральные эффекты идут в ход. И всё нарочитое, чересчурное, пыль в глаза. Сколько стонов, криков, воплей, восторгов, рёва изрыгается на голову ни в чем не повинных слушателей! А как иначе-то: попробуйте прочесть такой «стих», как в школе учили, с чувством, с толком, с расстановкой — вам сразу захочется на волю в пампасы, прочь от хомо скрибусов.

(В скобках следует заметить, что начинающие графоманы иногда как бы стесняются. Не расслабляйтесь: это ненадолго. Как только их раз-другой похвалят — вы, читатель, похвалите! — они присоединят свои голоса к общему базару.)

Не приходилось ли вам наталкиваться на объявления в газетах — что, мол, сочиняю «датскую лирику» на заказ? (Объявление — форма «рекламной лирики», см. выше.) Это графоман-паук. Он слишком ленив, чтобы бегать с тусовки на тусовку. Он сплёл паутину и ждёт. Думаете, из-за денег? Отчасти — да. Но главное — ради славы, ради популяризации своего «творчества» (см. Триаду Колобка выше) — сначала анонимно, потом «как бы» анонимно, и слухи поползут… и к нему слетятся новые мухи. Там, где слухи — там и мухи (простите за каламбур).

Упражнение Г

Составьте самый-что-ни-на-есть-усреднённо-статистический образ графомана.

1. Пол (М, Ж, др.);
2. Возраст (до-рабочий 0–18, рабочий, послерабочий);
3. Рост (виден стоя, виден сидя, виден даже лёжа);
4. Вес (очень худ., терпимо, очень нехуд.);
5. Образование (ниже среднего, так себе, выше среднего);

Подведите итог. Например, у вас получился «м» «рабочего» возраста, «стоя» и только на цыпочках, «терпимого» телосложения и образования. Знайте, это портрет одного из авторов настоящего Пособия. Что лишний раз доказывает правильность нашей методики.

Признак 5. Графоман всеми силами избегает шлифовки.

Как часто приходилось читателю слышать “пролетарское” оправдание тупости и невежеству, рожденное в огне революции: «мы академиев не кончали», которому пора бы кануть в лету вместе с диктатурой пролетариата? Но нет! Невежество по-прежнему кичится тем, чего должно бы стесняться. Как будто есть что-то возвышающее в отсутствии элементарных знаний уровня начальной школы.

Исторически сложилось, что “собственная гордость советских”, возникшая на самом деле из элементарного человеческого страха перед репрессиями — сначала аристократии, затем интеллигенции, затем мало-мальски образованных людей (широкой массы хомо скрибусов), страха, изувечившего нашу генетику, — привела к браваде невежеством. Кстати, источник этого лозунга графоманов (и шире — антиинтеллектуалов) — кинофильм «Чапаев». В оригинале фраза звучит так: «Я ведь академиев не проходил. Я их не закончил.» Не исключено, что она родилась из произнесённого за несколько лет до того откровения испуганного камергера Митрича в “Золотом телёнке”: «Этого мы не знаем. В гимназиях не обучались.»

Ещё одна распространённая отмазка от “шлифовки”: мол, все это изящество формы и звука — ничто по сравнению с выражением авторской мысли и авторских чувств. Однако, не всякая порнография есть искусство. Если авторские мысли и чувства режут уши слушателям — просто из гуманности следовало бы придержать их втуне. Увы: графоманы «в стол» работать не в состоянии (см. выше). Это — одна из типичных черт графоманьячного синдрома.

Графоманы в ста случаях из ста предпочитают бахвалиться тем, что не знают ремесла, сочиняют свои вирши на скорую руку, клепают “за пятнадцать минут”. По их извращённой логике космическая скорость сляпывания “шедевров” является для них предметом особой гордости.

В любом ремесле шлифовка необходима. Почему не в стихосложении? Возьмём, к примеру, стул. Самый обыкновенный стул, предмет быта. Вы хотите купить стул, и вам предлагают не отлакированное, даже не отполированное и не выкрашенное кривоногое, кособокое страшилище, на которое просто опасно сесть: можно грохнуться или, в лучшем случае, занозить мягкое место. Вы, понятно, в шоке. Человек, этот кошмар сотворивший, с гордостью сообщает, что потратил на работу пятнадцать минут времени. Будучи в здравом уме, приобретёте ли вы подобный стул?

Всякий раз, когда вы слышите этот аргумент «вот тут я за десять минут накалякал, вот послушайте», а затем дрожащая рука начинает распрямлять затасканный мятый листок, вам становится тоскливо. Вы с печальной безнадёжностью осознаёте: предстоит выслушать мерзко скроенный бред с плохими рифмами, скверно пригнанными друг к другу словами, безграмотностями, исковерканным, каким-то деревянным языком, но автор непременно назовёт всё это стихотворением, а себя поэтом. И слушатели — кто по наивности, кто по толстовскому «непротивлению злу», кто прикола ради — поддержат его в этом заблуждении.

Тем, которые прикола ради, следует помнить, что объективно они поощряют зло: графомания заразна (см. ниже в главе о технике безопасности). Того и гляди они сами, те, которые снисходительно ухмыляются, подцепят вирус, станут комкать бумажки и грызть карандаши и наконец заболеют.

Графоман непоколебимо уверен в том, что основная задача любого стихотворения — это, как минимум, вышибить из читателя/слушателя максимальное количество слёз, а в идеале — довести несчастного до инсульта (инфаркта, оргазма, желудочных колик), и тогда успех произведения станет очевидным. За что бедняге читателю/слушателю такая участь? А ни за что. За то, что мимо проходил, стоял рядом, просто случился быть окрест. За маниакальное невежество анти-поэта.

«Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души», — пел Владимир Высоцкий. В этом, по нашему твердому убеждению, и есть главное отличие поэта от графомана. Мастера слов, играя рифмами, ритмом, созвучиями, идеями, мыслями, страстями, всем тем, чем наполнена их поэзия, буквально и действительно режут в кровь свои души. Графоману такое в голову не придёт. Он даже не подозревает об этой неотъемлемой составляющей сути поэта. Зато при случае всегда сошлется на одному ему ведомого «почитателя», который когда-то где-то рыдал в три ручья, слушая «этот стих».

Всякий раз, когда вам пытаются всучить текстовку, рекламируя её как поэтический крик души, можете не сомневаться: это анти-поэзия. Поэт настоящий не станет никого травмировать подобными определениями, для него в этом просто нет необходимости. Когда вы зеваете, вам скучно, гадко, жутко, мерзко, противно — что вам с того, если даже миллионы алых роз одобрили новый бред очередной сивой кобылы?

Мастер обладает умением выбрать из словаря нужные слова и выстроить из них грамотные цельные предложения с набором подлежащих, сказуемых и всего прочего, затем уложить их в ритм стихотворения так, чтобы случилось чудо: стихотворение грамотно, ясно и эмоционально выразило идею автора.

Чем брали сердца великие поэты? Простотой, музыкальностью, изяществом выражения мысли, силой, энергией слова, иногда нервами, иногда покоем, иногда счастьем, — эмоции лучатся из настоящей поэзии, вызывая резонанс в душе читателя, потому что на звуках основаны наши ощущения, а настоящие мастера умеют манипулировать созвучиями.

У анти-поэтов не только нет ни знаний, ни навыков, ни терпения, ни желания потрудиться, чтобы оные получить, они даже не подозревают о том, что нечто подобное существует. Воистину счастливое неведение! Счастливое, увы, не для нас с вами, читатель.

Признак 6. Графоман непременно найдёт момент для перехода на личности.

При обсуждении техники стихосложения графоман непременно найдёт момент для того, чтобы перевести диспут в ругань, а качество стиха — на оскорбление личностей.

Если вы по наивности, по доброте, неосторожности, простоте душевной или же ради спасения собственного рассудка (или даже во имя Высшей Справедливости) попытаетесь сделать графоману замечание по его тексту, в ответ обязательно получите что-нибудь типа “сам дурак”, “не суйся, куда не просят”, “а ты кто такой” и т.п. Не дай вам бог для начала применить мягкотелое “мне кажется” — в нос залепят железобетонной народной истиной “когда кажется, креститься надо”. Упомянете о примитивности рифмы — наткнётесь на “никто из нас не Пушкин”.

В редакцию одной из газет, с которой авторы настоящего Пособия сотрудничают, пришло поздравление с юбилеем газеты. Следующего содержания:

«Желаю быть такой и дальше
Вам отдаю свою любовь
И говорю без лишней фальши:
Готов читать Вас вновь и вновь!»

Орфография и пунктуация оригинала сохранены. Мы не разглашаем имя автора (а он не постеснялся подписаться своим настоящим именем). Нам предложили подредактировать. Мы отказались: это невозможно редактировать. Нам предложили прокомментировать. Мы отказались. Из соображений личной безопасности. Ну что хорошего можно сказать, например, о третьей строчке? Там говорится: я вру — но в меру, ничего лишнего. А достанет ли у вас личного мужества заявить, например, что «Вас» с большой буквы — это про человека в единственном числе, ну, типа, «Ваше Величество», и значит, «читать Вас» никак невозможно?

Вообще редакторы — герои-камикадзе. Не напечатаешь такое поздравление в газете — человек обидится, пожар в редакции устроит. Напечатаешь — как потом нормальным людям в глаза смотреть станешь?

Хотите узнать, кто из ваших знакомых графоман (и заодно избавиться от ненужных знакомств)? Критикуйте! Графоманы не чувствуют разницы между критикой и глумлением. Они обидятся.

При этом не следует забывать симптоматику болезни: графоман может быть «откровенно враждебным к окружающим» (см. выше). Критикуя, вы рискуете вместо тихой обиды нарваться на разбуженного зверя. Графоман не только обидчив, но и мстителен (подробнее см. в след. главе). Авторы настоящего Пособия не исключают, что Дантес и Мартынов были графоманами.

Выше (в Признаке 1) мы уже проводили сравнение графомании и алкоголизма. Как водка сама по себе не хороша и не плоха, так и умение писать само по себе безвредно. Вопрос: кто пишет, что и для чего? Науке давно известно, что любое «чересчур» (пьяницы, обжоры, сластёны, и прочая, и прочая), то есть любая «мания» меняет характер человека. Точнее — портит. И, как следствие, меняет (портит) поведение. С таким человеком иметь дело — и неприятно, и небезопасно.

Неслучайно настоящее Пособие адресовано, в том числе, и патрульной полиции. По прибытии на место происшествия необходимо суметь распознать симптомы рассматриваемого здесь психического заболевания. А случиться может что угодно: начиная с «мелкого хулиганства» и вплоть до «нанесения тяжких телесных повреждений». Впоследствии графоману суд заменит «общий режим» на уютную лечебницу закрытого типа. Для этого необходима психиатрическая экспертиза. Эксперт также рекомендует определённые условия содержания: например, никаких письменных принадлежностей (см. также главу «Выводы и предложения», пункты «в» и «г»).

Глава 4. Несколько замечаний о технике безопасности

Представление о графоманах, будто это мерзкие, скользкие вампиры, неверно. Да, они — вампиры (подробнее, ниже). Но — нет, отнюдь не мерзкие и не скользкие. Как правило, они — сама душа общества, приятно говорят и пахнут. Это их камуфляж, чтобы без сопротивления овладевать беззащитными ушами.

Графоманы — растлители. Они совращают наши души. Они убеждены, что можно то, чего на самом деле нельзя, то есть можно всё. Причём чем хуже — тем лучше. Некоторые из них даже отдают себе отчёт в том, что творят, и ловят от своей «нехорошести» высший кайф. Эти отличаются тем, что на упрёк «так писать нельзя!» ответят «ну и что?». Заметьте, не «почему?» — что открыло бы путь к попытке просветительства; настоящий графоман в переговоры не вступает и пленных не берёт.

Однажды один матёрый графоманище (за плечами у которого и публикации, и творческие вечера), собирая листочки со стола по окончании радиопрограммы, сказал про своё творчество: «У меня такого говна…» И потряс листочками. Звукорежиссёр тогда горько пожалел, что микрофоны выключены. Это была праздничная передача в день Св. Валентина, и гость гнал «любовную лирику» (см. выше). Думаете, его спустили с лестницы? Отнюдь: его пригласили в программу к Восьмому марта.

Графоманы — вампиры. Они питаются вами, слушателями. Вашим вниманием. Даже если оно напускное, из вежливости. Ваша совесть кричит, что вы обязаны встать — нет, вскочить и выйти — нет, выбежать опрометью из помещения. А вы вежливо дослушиваете до конца, потом вежливо аплодируете. Вы ощущаете себя предателем, но не поймёте, кого вы предали. Всё очень просто: вы предали самого себя и окружающих, позволив всем дослушать и потом поаплодировать. Заодно вы предали поэзию.

Графоманы обидчивы и злопамятны. Повторим: не только обидчивы (и, скажем, быстро отходят), а ещё и непременно злопамятны. Если вы совершите вылет с грохотом из помещения, или даже без всякого шума в приватной беседе выскажете своё суждение, а ему донесут, и после этого он всё же подаст вам руку (или даже полезет обниматься-целоваться), не обольщайтесь: он вам этого не забудет. Как вы думаете, почему даже в приличном обществе графомана принимают снисходительно? Потому что связываться никто не хочет. Себе дороже: графоман обидчив, злопамятен и, как правило, мстителен. И общество добровольно становится питательным бульоном для заразной бактерии.

Графоманы заразны. Неокрепшие души любого возраста, которых никто не научил, как прокладывать границу между литературой и пошлостью, одна за другой становятся жертвами. Хуже, они сами начинают воспроизводить бактерии и заражать других. И вот вы обнаруживаете, что боитесь собрать гостей, чтобы не подвергать себя водопаду «датской лирики» (см. выше); вы боитесь открыть очередной поэтический сборник, потому что спасения от этого ужаса нет, и новый сборник не лучше предыдущего. Бессмыслено даже убийство: ну избавите вы общество от одного графомана, ну от двух, ну от трёх… Индивидуальный террор неэффективен. Остаётся одно: убить себя (см. Упражнение ниже) и не участвовать в этом всеобщем шабаше.

Обратите внимание: в главе, посвящённой технике безопасности, авторы ни слова не сказали о том, как защитить себя от графомании. И не случайно. Здесь, как нигде, работает только один способ, который в общем виде звучит так: «лучший метод обороны — нападение». Хотите победить — бейте первым. Графоман сам по себе не плох и не хорош. Но он, как саранча, которая уничтожает посевы, не будучи при этом ни плохой и ни хорошей. За вами остаётся выбор: бросить всё и уйти в отшельники (вариант: броситься под поезд) или вступить в борьбу. Некоторые общие рекомендации авторы (со всей научной осторожностью) предложат в следующей главе.

Упражнение Д

Действующие лица: вы и полицейский. Между вами лежит труп: вы только что убили своего мужа.

Полицейский: почему вы убили мужа?

Вы: потому что он мне стихи свои читал.

Полицейский (повышая голос): я вас серьёзно спрашиваю!

Задание: доходчиво, чтобы проникся, чтобы поверил, обьяснить полицейскому, что вы больше не в состоянии были эти стихи выдерживать, что у вас было два выхода — убить себя или убить его, что вы выбрали не убивать себя, потому что он сразу же найдёт другую такую же дуру и будет её сводить с ума, и вам стало её жалко.

Глава 5. Выводы и предложения

Вывод 1. Для потенциального судебного рассмотрения.

Вопрос: является ли «графомания» оскорблением?

Ответ: зависит от того, кто «оскорбил». Как, например, у пьющих: если алкоголик назовёт другого алкоголика алкоголиком, по шее дать можно, а в суд не потащишь.

Предложение: если «оскорбитель» публично признает себя графоманом, дело закрывается. Если не признает — тут уж на полную катушку с компенсацией убытков и судебных издержек.

Вывод 2. Для ежедневной практики читателей данного Пособия.

Вопрос: графомания — это нормально?

Ответ: нет; это — болезнь.

Предложение: лечить. Для этого:

а) Провести внеочередную поголовную перепись населения с одним-единственным вопросом: считаешь ли ты себя писателем и/или поэтом?

б) Провести поголовную психиатрическую экспертизу ответивших на вопрос утвердительно; выявить наиболее агрессивных.

в) После интенсивной терапии отпускать по домам под надзор специальной службы и подписку о неписании и нечитании вслух.

г) Ввести регулируемое распределение (“карточки”) школьно-письменных принадлежностей и удесятерить их налогообложение (за исключением студентов и нобелевских лауреатов).

д) Ввести дополнения в Уголовный кодекс в части «нарушение общественного порядка» и «развратные действия» в отношении актов графомании.

е) Внедрить в широкую практику концепцию Фрейда о сублимации агрессии в цветоводство.

ж) Сформировать (на базе минкульта, минздрава и минобразования) Комитет по графопаталогии; в его составе создать службу цензоров (они же критики, редакторы и корректоры) с правом применения силы.

з) В качестве крайней меры, если эпидемия выйдет из-под контроля: ограничить народное образование умением читать технические инструкции (в прозе).

Несколько слов в заключение

Авторы отдают себе отчёт, что проблема графомании не может быть решена моментально: слишком много научных дисциплин и государственных институтов неизбежно в неё вовлекаются. Однако и откладывать решение проблемы, передавать её в наследство будущим поколениям есть верный путь к деградации социума.

Следует помнить, что мы имеем дело с серьёзным, распространённым и практически неизученным заболеванием.

Говоря же о каждом конкретном эпизоде, и чем он может конкретно закончиться, нужно не забывать 3-й симптом (см. выше в гл. 1): «двигательное возбуждение со стремлением к какой бы то ни было деятельности». Какой бы то ни было… Неуютно как-то становится, читатель, холодок меж лопаток — не правда ли?

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Александр Зевелёв, Лиля Хайлис: Графомания. Краткое пособие

  1. Статья интересная. Особенно (для меня) интересен вопрос о шлифовке текста. Если память мне не изменяет, Надежда Мандельштам писала в своих воспоминаниях, что Мандельштам свои поздние стихи не шлифовал, а «вышагивал» и потом сразу записывал. Так ли это? Наверняка кто-нибудь здесь это знает. Эта тема (не падайте со стула) имеет некоторое отношение к квантовой механике. Сейчас попробую объяснить, что имею в виду. Дело в том, что задача искусства (на мой взгляд) – передать внутреннее состояние автора читателю (слушателю, зрителю…). И шлифовка чревата разрушением этого внутреннего состояния. Вот, пожалуй, и все. Квантово-механический принцип дополнительности в психологии (невозможность одновременно чувствовать и анализировать свое чувство) впервые провозгласил известный физик Дэвид Бом.

  2. Пособие составлено с целью познакомить общественность с распространённым и далеко не безобидным психо-социальным феноменом графомании. Оно предназначено, в первую очередь, для практикующих психиатров, психологов и патрульной полиции.
    ===========
    Фигня! Графоман — безобидное существо. Как я. Не любо — не слушай, а врать не мешай. Особенно, за свои.

    Помните пятистопный ямб Васисуалия Лоханкина из Вороней слободки: «Уйди, уйди, тебя я ненавижу, ты гнида жалкая и мерзкая притом»?
    ===========
    Помним. Пример неудачен. Лоханкин не написал и не опубликовал ни строчки. Вреда не причинил. Хотел кушать и Варвару. Наоборот, он — ваше всё.

    Кстати, источник этого лозунга графоманов (и шире — антиинтеллектуалов) — кинофильм «Чапаев». В оригинале фраза звучит так: «Я ведь академиев не проходил. Я их не закончил.»
    ===========
    Пример, кстати, тоже не очень удачен. Фурманов — завистник. Не смог супругу удержать от «дружбы» с начдивом. Вот и написал обидное. На самом деле В.И.Чапаев аж четыре месяца проучился в военной академии Генштаба. Хоть и ничему не научился.

  3. Полезная работа.
    Только кто по обе стороны редакторского стола примет её к руководству?!
    Как пособие по распознаванию?
    При любом раскладе осмысления, внедрения и применения – авторам благодарность.
    М.Ф.

  4. В этой замечательной фантасмагории, увы, много сурового реализма …

Добавить комментарий для ALokshin Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.