Тамара Львова: Восток есть Восток?

Loading

«… когда сообщали об очередном теракте, я каждый раз приходила в ужас, Редар тоже реагировал, но… иначе: не с состраданием, а с торжествующей улыбкой — чем больше их было, тем ликующе, громче звучали его победоносные возгласы. Убеждала себя: кажется мне, выдумываю. И все-таки уже не отпускало: ЧУЖОЙ…»

Восток есть Восток?

Миниатюра-2

Тамара Львова

Миниатюра-1

«Миниатюра-1», опубликованная в «Мастерской» 26-го марта 2016 г., называется «Очень грустная история». Эта, №2, не столь печальна, но, увы, и не очень веселая. Да и много ли ИСТОРИЙ, подлинных, не «фентези», пережитых нами в живой, реальной жизни так уж веселы?.. Но придется, как и в 1-ой, изменить имена героев: все они, слава Богу, здравствуют, и не хочет моя приятельница, назову ее Галиной, разглашать о себе на весь белый свет то, что доверилась поведать только мне… А мой друг и соавтор — «ЧЕРЕЗ ОКЕАН» (так называется наша повесть) — Владимир Фрумкин, надеюсь, согласится быть первым читателем и советчиком: после многолетнего ДУЭТА меня пугает СОЛО. Но — попробую… Пусть снова полетят «ПИСЬМА ДАЛЕКОМУ ДРУГУ, в одну сторону»…

Ты удивишься, Володя, что такую ИСТОРИЮ делаю темой «миниатюры». Я и сама этого не ожидала — до чудовищных, один за другим, терактов, прокатившихся по Франции, Бельгии, Германии. Более всего поразило, что террористами нередко становятся люди, родившиеся или выросшие и образование получившие в Европе, второго, третьего поколений мигрантов из ближневосточных и африканских стран. Вот тогда и вспомнилась недавняя «исповедь» моей приятельницы. Но прежде чем «дать ей слово», расскажу о ней — неординарная личность. Суди сам — ЧИТАЙ! Надеюсь, и тебе, и читателям будет интересно…

* * *

Итак, «она звалась» Галиной. Знакомы мы давно. С тех пор, как несколько лет подряд встречались летом под Ленинградом в поселке Репино: я с внуком жила на Даче журналистов, она, с сыном и дочкой — у частных хозяев. Мальчишки на берегу залива мяч гоняли — помешаны были на футболе. Дочка ее, Катя, тогда девятиклассница, из рук книгу не выпускала: тем и покорила меня — с увлечением Достоевского читала, кажется, «Преступление и наказание». А мы с Галей — болтали, как водится на пляже, обо всем — и ни о чем… Словом, подружились, хоть и намного она моложе — в дочки годится…

Галина — это важно для нашего повествования — яркая, элегантная, модница — как магнитом, притягивает мужские взоры. И тогда, лет 15 назад, и сегодня, хоть столько воды с той поры утекло. Знала я, что была она замужем, неудачно. С мужем давно рассталась. Детям предана бесконечно. Удивляет: каждый день снаряжала сына в школу, а теперь — в институт, с термосом горячего бульона, сваренного из «особенного» мяса («не из вашего — МАГАЗИННОГО!» — пренебрежительно как-то бросила мне), а купленного на рынке, у одной и той же бабушки, уже много лет знакомой, проверенной на высочайшее качество своего продукта… Сумела — не знаю, каким таинственным образом — раздобыть медицинские справки, НАВЕЧНО освобождающие от армии сына Сережу (с малых лет его знаю — хороший мальчик — не помню, чтобы когда-нибудь болел). Печет мама Галя для деток своих чуть ли не каждый день какие-то особенные пироги (опять-таки не такие, как мы, «грешные», в магазине покупаем; угощала меня не раз; приходится признать: ее пироги — вкуса волшебного!). Два названия запомнились: торт «Птичье молоко» и «Коврижка»… Восхищает меня Галя своими ежевечерними велосипедными прогулками, с ранней весны до поздней осени, хорошо, когда Белые ночи, но и в темноте, в любую погоду, в полном одиночестве: «Форму, — говорит, — надо держать!» Она и держит ее в блеске, эту свою форму…

Замуж Галина больше не выходила, зато поклонников у нее, как понимаю, немало. Охотно принимает приглашения на концерт приезжей знаменитости, на выставку в Эрмитаж, о которой шумит пресса, наконец, после долгих уговоров, соглашается провести вечер в ресторане, при этом непременно самом шикарном, знает их Галина у нас в Петербурге наперечет. Но… тут — стоп! Не более. Ее материнская репутация в глазах детей — превыше всего… Разочарованный поклонник, чувствуя себя обманутым, отступает в досаде. Скучает она недолго — появляется новый…

Много чего рассказывала мне Галина и о себе, и о близких своих — даже посвящала в некие, казалось бы, интимные подробности — о коих, конечно, я и не спрашивала. Но без ответа так и остались ДВА, в разное время, по дружбе, напрямую заданных вопроса — очень ловко она от них уходила:

Первый — о возрасте. «Великая тайна» сие есть. Второй — НА ЧТО СО СВОИМ СЕМЕЙСТВОМ ЖИВЕТ (не бедно, кстати)? ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ? Поделюсь собственными на этот счет соображениями. (Все это, Володя, важно для последующего.) За точность не ручаюсь.

Лет ей должно быть где-то… порядочно за 45: ведь дочке уже 26. Гордится: «Нас с Катей все за сестер принимают: ей 20, мне 27 дают.» Перехлестывает, конечно, но выглядит она и правда куда моложе своих «ближе к 50-ти». С этим — ясно…

А вот ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ, смутно себе представляю — по отдельным фразам, намекам. Знаю, что закончила в свое время пединститут, но по специальности, в школе, недолго работала — не понравилось, ушла. Потом всякие-разные курсы были, последние — массажистки. Бизнес свой малый создала, клиенты постоянные появились — домой к ней на массаж приходят. Но все это, уверена я, капля в море при ее размахе. (И на курорты по заграницам с детьми ездит, и сын в институте на платном отделении учится, дочку всегда наряжала, сама одевается сверхэлегантно и, уж точно, недешево. Да и за все эти ее курсы — тоже ведь платить надо: то итальянский прилежно изучала, то французский. Что-то таит от меня моя Галя!)

Но… «под счастливой звездой она родилась» — совсем уже недавно дочка Катя (у нее безусловно талант к языкам: колледж французский при СПбГУ кончила, на практику во Францию послали, там и осталась) за француза состоятельного замуж вышла, в Париже живет, помогает маме… Малыш у молодых родился; бабушкой стала Галина, часто навещает дочку, так что, как я поняла, с «финансовыми проблемами» у нее благополучно…

У всех нас есть слабости. Вот и у Галины недавно обнаружила, очень своеобразную. Часто звонит мне по телефону, разговариваем подолгу, как и в прежние времена на берегу Финского залива, о том — о сем. И всегда наготове у нее вопрос, а то и несколько: «А что Вы сейчас читаете?..» «Про книжку «Сталин и писатели» говорили. Забыла, кто автор?..» «Петрова-Водкина сейчас выставка в Русском музее. Он когда жил?.. Какая у него самая лучшая картина?».

И о политике непременно спросит: «По «ЭХО» что сегодня про Сирию говорили?». «Вы — за «КРЫМНАШ» или против?».. Бывают вопросы «совсем из другой оперы»: «А Наталья Николаевна, жена Пушкина, потом замуж вышла?.. За кого?.. А дети еще у нее были?».. Или: «Марина Цветаева из эмиграции разве вернулась? Когда? Повесилась?! В 41-ом?.. А почему?».. Я принимала эти странные подчас вопросы за острую жажду восполнить недостатки своего образования — импонировала ее любознательность; охотно, подробно на них отвечала… Гнала от себя мысль: почему сама НЕ ЧИТАЕТ, НЕ СМОТРИТ, НЕ СЛУШАЕТ — только СПРАШИВАЕТ?! И вот совсем недавно — СЛУЧИЛОСЬ…

Позвонила Галина. Разговаривали, как всегда, по домашнему телефону. А тут ей звонок на мобильник — просит минутку подождать. Жду и слышу ее голос: «Извини!.. Перезвоню. Сейчас с ЖУРНАЛИСТКОЙ ИЗВЕСТНОЙ РАЗГОВАРИВАЮ… Моя приятельница. Неужели не слышала про ее знаменитую передачу — «ТУРНИР СК»? Книгу свою мне подарила… Покажу тебе… Друг ее самый близкий — знаешь КТО? Лев Додин… «Театр Европы», главный режиссер, всему миру известный!.. Неужели не знаешь?.. Недавно у него на спектакле была. Такая игра — не представляешь!.. Все — пока!»…

И — осенило! Вот ее «СЛАБИНА»: безудержная, страстная, неодолимая жажда близости… к «ЗНАМЕНИТОСТЯМ», истинным или придуманным… И чтоб все знакомые-приятели об этой БЛИЗОСТИ узнали, в нее поверили, восхитились или… позавидовали. Вспомнила, с каким упоением, «между прочим», она называла мне имена своих «ДРУЗЕЙ»-артистов, приглашающих ее на все свои спектакли; ученых-медиков, некогда работавших с ее мамой; как расспрашивала о моем вашингтонском друге, — первом в нашей стране теоретике бардовской песни и моем на Турнире музыкальном ведущем, о тебе, Володя… Вот только что рассказала (из Франции звонила — она сейчас у дочки), что старый друг ее, профессор, знаменитый хирург, из Петербурга приехал — специально отпуск взял! — чтобы прогуляться с ней по улицам Парижа…

Не очень кори ее, Володя, — у всех нас, у каждого по-своему, пусть иначе, совсем на другой ниве, «рыльце в пушку»…

Приближаюсь к финалу своего затянувшегося предисловия…

Спросила Галину: «Почему все-таки не вышли замуж? Такие варианты были…»

Задумалась…

— Какие варианты? Неинтересные все. Нет теперь мужиков настоящих. Чтоб и любить умел. И щедрый был. И добрый. Культурный. Обеспечить женщину мог. А мне еще надо, чтоб детей моих принял, как своих…

Поняла я: моя не очень уже юная Галина, все еще ждет… своего принца.

И ПРИНЦ — ЯВИЛСЯ…

* * *

КАК Я ПОЗНАВАЛА ВОСТОК

СЛОВО — ГАЛИНЕ:

Вы запишите все, Тамара Львовна: может, расскажу — легче станет, забуду…

Так уж сложилось, что в связи с моим небольшим бизнесом и, главное, по семейным обстоятельствам (вы знаете, моя дочка замужем за французом, а год назад появился у них малыш), часть моей жизни проходит во Франции. Там, в обожаемом мной Париже, прошлой весной, и — СЛУЧИЛОСЬ…

Уже под вечер, возвращаясь домой, — много в тот день было разных хлопот — решила заскочить в один именитый магазин, было это мне по пути. Встретил, как сразу поняла, хозяин, с любезной, всем покупателям предназначенной улыбкой; потом «поймала» внимательный взгляд, улыбка стала загадочной, и — женщина чувствует это мгновенно! — по магазину водил меня, новинки товаров своих показывал, уже не хозяин, а МУЖЧИНА, пусть и немолодой, но красивый, высокий, статный, «положивший взгляд» на приглянувшуюся покупательницу…

Я обмолвилась с ним только парой фраз: сказала, что из России, что на днях возвращаюсь домой, а сейчас спешу — мне и правда надо было бежать. Ну а Редар (такое имя придумала Галина своему герою –Т.Л.), попросил у меня телефон, чтобы связаться со мной, если вдруг посетит Петербург. Телефон дала — сама этому удивляюсь: не жалую ведь такого рода знакомств: очень уж он был любезен, а, может быть, дрогнуло что-то внутри, зацепило… Дала телефон — и, как впорхнула в магазин, так и выпорхнула: меня ждали друзья в ресторане, где мы назначили прощальную встречу.

Прошло, наверное, недели три. Я уже успела вернуться в Питер и только что вновь прилетела в Париж: дочке очень моя помощь требовалась да и от внучонка без ума была — во сне его видела. О том визите в магазин и знакомстве с его хозяином, казалось, забыла. А тут — ЗВОНОК! От него, от Редара… Не забыла, оказывается — еще как помнила! Потом еще был звонок, и еще, и каждый раз — приглашения в самые шикарные рестораны Парижа, желание встречи, о которой мечтает со дня нашего знакомства… Человек я публичный, общество люблю, хотя, как говорила уже, к новым знакомствам, да ещё в другой стране, отношусь с осторожностью. Но тут… не устояла — приняла приглашение на чашечку кофе… Не представляла тогда, что «чашечка кофе» может затянуться — перерасти в нечто неизмеримо большее…

Т.Л.:

Обращаю твое внимание, Володя: НИ РАЗУ прежде, ни об одном из своих поклонников (а сколько их было!) не слышала я от Галины подобного: «дрогнуло что-то внутри», «зацепило». Недаром говорят: «Лучше поздно, чем никогда» — пришло к ней, видно, НАСТОЯЩЕЕ. И на закате бывает…

ГАЛИНА ПРОДОЛЖАЕТ:

К мужскому полу у меня отношение особое, я бы сказала, настороженное, после первого и единственного моего брака. Молодая была — не поняла, не увидела: дрянь-человек оказался. Детям родным помогать не заставить — как мог только «сбегал» от алиментов!.. Так что — доверяй, но проверяй. Но с Редаром … словно голову потеряла. Уж больно всё заманчиво и красиво было, даже как-то нереально. И совершенно не обратила внимания, что человек он был особой внешности — восточной: да и никогда НАЦИОНАЛЬНОСТЬ не имела для меня значения, так была воспитана. Ну, африканец, ну когда-то, в юности, из Туниса приехал… Теперь, конечно же, наш, европеец, бизнесмен успешный: магазины у него и в Париже, и в Лондоне, и в Ирландии — что до того мне, араб — не араб?..

Не могу слова найти, чтобы выразить, но правда это! — никогда я не была так счастлива, как в этот первый период нашего знакомства. Прямо-таки утонула в своих эмоциях! Как умел он красиво ухаживать! Мне говорили все, что похорошела, помолодела, словно девушка выгляжу, с Катенькой — как сестрички, на улице мужчины оборачивались — это на меня, в мои-то годы, бабушка ведь уже… Подумала даже: боже, да это же сценарий для первоклассного кино — «РОССИЯНКА и АФРИКАНЕЦ в Париже». Жаль, не умею сценарии писать… Может, вы напишете? Признаюсь: не было раньше такого — я так сама себе нравилась, такие эмоции одолевали! И хотела, очень хотела, чтобы все вокруг были счастливы и любимы. Как я…

А потом я вернулась в Петербург, и началась обычная реальная жизнь: сын, бизнес, «коронные», всем на удивление, мои пироги. Друзья, как прежде, приходили — люблю гостей принимать. Помните, Тамара Львовна, как мое «Птичье молоко» вас покорило?.. Но нет, неправду сказала: не вполне «обычная и реальная» была теперь жизнь: где бы ни была, что бы ни делала — думала о нем, о Редаре; днем и ночью ожидала новой встречи. А он — подогревал! Еще как! Ежедневными телефонными звонками, электронными письмами с пылкими признаниями, планами на совместное будущее, рассказами о своих буднях и моем месте в них (Я — «ЛИЦО» его бизнеса!)… Я тоже писала ему о своих буднях: о работе, бизнесе, но, главное, об институтских успехах сына, его проблемах, своих волнениях о «парижской» дочке и нашем малыше — совершенно уверена была, что моему восточному другу так же интересно все это, как мне. И о нем писала, его делах, его родных… Своим счастьем делилась только с детьми и самыми близкими из друзей — с вами, Тамара Львовна… И, утонувши в своих мечтах, совсем не замечала, что как раз «на это», «МОЕ», он и не откликается. Словно не слышал… Только — о себе, обо мне, о наших общих планах, как будто нет у нас никого дорогих нам близких, во всяком случае, у меня… Что поделать — старая моя беда (вы, Тамара Львовна, давным-давно мне о ней говорили, но разве мы слушаем добрых советов!): склонна идеализировать людей — тем горше бывает разочарование…

Т.Л.:

Я писала уже, Володя, что моя Галина строго блюла свою безупречную в глазах детей репутацию: категорическое «СТОП!» следовало в адрес всех ухажеров вслед за романтическими прогулками по Набережным Невы, театрами, ресторанами. А теперь… в самом деле, «голову потеряла». В Париж полетела прямо к нему, своему Редару — квартиру он для нее в самом центре снял. Там и жили с ним открыто все три месяца своего «французского визита»; от него и к дочке ездила, помогала ей как могла, урывками, с внуком возилась. Объяснила: «Это — мой муж, ваш с Сережей отчим. Едем с ним летом в Тунис, представит меня своей матери, родным, тогда и оформим наш брак. Надеюсь, узнаешь его ближе — полюбишь».

Умница Катенька предостерегла: «Очень подумай, мамочка, насчет Туниса — смотри, как бы в наложницы не определил, вернешься ли?..»

ГАЛИНА:

Долгожданной встречи в аэропорту не было, так как он был занят делами бизнеса. Я взяла такси и через час была уже в самом сердце Парижа, в нашей новой квартире. Шикарной — никогда в такой мы с вами, Тамара Львовна, не жили!.. Время было уже вечернее, так что Редар ждал меня; готов был прекрасный, нет, сказочный, ужин, с десертом и со всеми дальнейшими радостями, предвкушением ночного тумана, знакомым только влюбленным…

Но именно за этим ужином произошло… удивившее НЕЧТО (тогда — отмахнулась, потом — назвала началом прозрения). Мне очень хотелось блеснуть перед ним своим французским (в его честь ходила на курсы, зубрила каждый вечер слова, повторяла их по сто раз перед зеркалом — «прославилась» в нашей группе произношением!). Но он и слушать не стал — изменившимся голосом настоятельно попросил говорить с ним только по-английски (который я знаю куда хуже!), сказал, что французский не любит, что вообще… «Францию ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ!». Это он-то!!! Ведь более 30-ти лет живет здесь. Образование получил. Бизнесменом солидным стал. Братьев–сестер из своего Туниса привез, на ноги поставил. И — «ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ»! Как так? ПОЧЕМУ?.. Но, повторю, отмахнулась я в тот вечер, забыла. Планы мы с ним строили грандиозные, маршруты путешествий по всему свету намечали. Магазины свои намеревался мне показать в разных странах — важную роль в них мне определял… И, конечно, погостим в Тунисе: мама его старенькая ждет нас, как дочку меня примет…

Т.Л.:

Очень удивило меня это: «ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ Францию», страну, которой обязан всем! Галина потом и другое слово употребила: «НЕНАВИДИТ»! Скажи, Володя, а у вас, в Штатах, ваши, «понаехавшие» много лет тому (я не о сегодняшних беженцах спрашиваю), — ведь много их должно быть тебе знакомо! — они ПОЛЮБИЛИ принявшую и пригревшую их страну или, как Редар этот, «ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУТ»? И редактора нашего, Евгения Михайловича Берковича, тоже хотела бы спросить о том же: как у них с этим? Любят или «ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУТ», «НЕНАВИДЯТ» Германию их «понаехавшие» из разных мусульманских стран? И, если верно второе, очень хотелось бы понять: ПОЧЕМУ, КАК может быть такое???

ГАЛИНА:

Не хочется быть несправедливой — вспоминается много хорошего. Ездили с ним на открытие его нового магазина модной одежды. Помогала оформлять документы, встречала клиентов — оделась в тот день как королева. Что скрывать: я умею любить и ценить хорошие вещи, беречь их, всегда быть на высоте и в ногу с модой. Редар видел и ценил это… Вечерами в рестораны водил. Подарки дарил. И признания, признания в любви. Как не откликнуться женскому сердцу!.. Но… с того самого нашего «ВЕЧЕРА ВСТРЕЧИ» начали открываться мои глаза…

Познакомила я, конечно, моего друга с дочкой и зятем, с малышом они приехали. Принял любезно, угощал, внучонка забавлял, но, к нашему общему изумлению, говорил только по-английски. А, когда мои уехали, с изменившимся лицом, ледяным тоном заявил: «Чему удивляешься? Говорил ведь: НЕНАВИЖУ ФРАНЦИЮ И ЯЗЫК ИХ ТОЖЕ. А ТЕБЕ СКАЖУ: НЕДОВОЛЕН Я: ТЫ ДОЛЖНА ПРИНАДЛЕЖАТЬ МНЕ НА ВСЕ 100%, А НЕ НА 50, КАК СЕЙЧАС. Понятно? ЭТО УЛЬТИМАТУМ!»… Но я снова — отмахнулась, не приняла всерьез. Говорят ведь: любовь — слепа…

Теперь, оглядываясь, снова удивляюсь прозорливости моей Кати: она тоже недовольна осталась визитом: не понравился ей мой Редар. Сказала: «Умные люди говорят, что для араба женщина, русская — особенно, игрушка на короткое время. Помнишь: «Поматросил — и бросил»?.. И надо же! Буквально через несколько дней узнаю, что у него здесь, в Париже, десять лет была «русская женщина», жил с ней как с женой, а когда появилась я — «поматросил — и бросил»… Не понравилось мне это. Очень не понравилось. Но, опять-таки, — всему находила оправдания…

… В тот вечер встретились, как договорились, в ресторане: Редар — с работы, я — из дома. Порадовать его хотела: нарядилась моднейше — высший класс. Опоздала немножко, как и положено женщине. В ресторане было много туристов; пока шла к нашему столику «поймала» провожавшие меня взгляды, не только мужчин, но и женщин (замечу, во Франции, да и в других странах, кроме России, женщины тоже умеют делать комплименты).

Во время ужина, — не преувеличиваю, Тамара Львовна, поверьте, — многие мужчины смотрели на наш столик, и даже одна пара подарила нам бутылку дорогого шампанского, а женщина прислала записку: «Restez toujours aussi elegante» («Оставайтесь всегда такой элегантной»). Я думала, Редару это будет приятно, но увидела обратную реакцию: БЕШЕНСТВО, РЕВНОСТЬ, почти ИСТЕРИКУ. Прибил бы меня, если б не на людях были…

Но все-таки более всего настораживала его нелюбовь к Франции, ко всему французскому, даже… к французской кухне. А я у себя в Питере так мечтала о прогулках с ним: он — «коренной житель французской столицы» — покажет мне, новенькой ее поклоннице, свои любимые места, неведомые мне переулки-закоулки парижские, они станут и моими любимыми…

Но какое же изумление! Оказывается, он совсем не знал Парижа, даже самого центра. Его площадей, памятников, соборов! Не бывал в его музеях, театрах — не знал, где они находятся!..

Такой произошел, почти курьезный, случай… В Париж из Дижона (столица Бургундии, красивейший город на востоке Франции –Т.Л.) приехала моя давняя подруга, наша, конечно, из Петербурга, Зоя, с маленькой внучкой; остановились у нас, в самом центре, прямо напротив Эйфелевой башни, тут же, рядом, офис Редара — он сам пригласил ее пожить у нас; ушел на эти дни в другие свои апартаменты: «Не хочу вас стеснять!» Очень мы обе были ему благодарны — добрых 12 лет не виделись, наслаждались общением. Иногда навещал нас. И подруга тоже удивилась, что говорит он только по-английски, пренебрежительно отзывается о французах, их традициях, их женщинах; прямо так и сказал: «НЕ ВЫНОШУ ИХ!» Не выдержала моя Зоя — напрямую отбрила: «А ПОЧЕМУ ВЫ ЖИВЕТЕ ЗДЕСЬ? ПОЧЕМУ в СВОЙ ТУНИС НЕ УЕЗЖАЕТЕ?»… Не ответил он. Промолчал…

Т.Л.:

Вот и я, Володя, очень бы хотела задать этот вопрос Редару, И не ему только! Многим «Редарам»! Но, как видишь, ОН МОЛЧИТ. ОНИ ВСЕ МОЛЧАТ. Нет ответа…

ГАЛИНА:

Настал момент расставания — уезжали Зоя с внучкой. Мы, как положено, накануне заказали такси — ехать до вокзала всего минут 15. Но Редар настоял: сам отвезет… Приехал вовремя. Вещи отнес. В машину сели за полтора часа до поезда. Едем. Все в порядке. Пробок нет. Едем-едем, и вдруг я понимаю, что едем — не туда, совсем другим путем, в другую сторону: Редар не знает ни дороги, ни правил, где одно, где двустороннее движение! Я, только приехавшая в Париж, знаю его лучше, чем он… И, представьте себе, Тамара Львовна, мы опоздали: хвост поезда увидели — только что ушел! Я ожидала: Редар извинится, купит новый билет (менять было нельзя), предложит нам, в ожидании следующего, чашечку чая — Зоя ведь была с малюткой. Ничего подобного! Рассердился. Уехал, не попрощавшись. Я сама купила билет. В буфет пошли. Проводила… А дома весь вечер Редар на меня дулся — не разговаривал. Так и не поняла, в чем мы с Зоей провинились…

Но все это — мелочи, пустяки. Пугающее только начиналось. Вы, очень прошу, пожалуйста, все точно, правильно записывайте…

Т.Л.:

Она была права, Володя: непонятное, пугающее — ожидало меня впереди… Совсем немного рассказать осталось, но зато — ГЛАВНОЕ, то, из-за чего, собственно, и затеяла я всю эту миниатюру-исповедь…

ГАЛИНА:

В общем, покатилось все — поехало… Мой фейерверк любви стал постепенно гаснуть. Да и его — тоже, с той минуты, как я твердо сказала, что ДЕТИ мои и внучек не будут, как он требует, на десятом, на заднем плане. Но все-таки, пусть не так ярко, но еще горел какое-то время, наш факел…

Заметила я, что когда сообщали об очередном теракте, а пошли они один за другим и я каждый раз приходила в ужас, помню, рыдала даже однажды, Редар тоже реагировал, но… совсем иначе: так и бросался к телевизору; жадно, с каким-то нездоровым любопытством — не с состраданием, а с торжествующей улыбкой — впивался глазами в экран, явно сочувствуя нападавшим бандитам, радуясь безвинным жертвам: чем больше их было, да еще крупным планом показывали, тем ликующе, громче, на всю квартиру, звучали его непонятные мне победоносные возгласы. Убеждала себя: кажется мне это, выдумываю. И все-таки уже не отпускало: ЧУЖОЙ…

А потом произошло незабываемое…

В праздничный вечер, кажется, предновогодний, Редар пригласил меня на прогулку, сказал, что выбрал… ТАКОЕ место! — мне интересно будет. Просил фотоаппарат не забыть: «Пригодится!» Я обрадовалась: о, моя наивность: снова представился какой-нибудь незнакомый мне затаенный парижский уголок, любимый моим восточным другом (есть, значит, у него такие!)…

Никогда Вам, Тамара Львовна, не догадаться, куда он меня привел…

К театру, к тому самому месту, где совсем недавно, 13 ноября, произошел чудовищный теракт… Множество людей — родственники погибших — все подходили и подходили, все усыпано было цветами. Вокруг меня — всхлипывания; женщина пожилая, совсем рядом стояла, закричала вдруг с таким непередаваемым, немыслимым отчаянием и упала на цветочный ковер — санитары подбежали тут же, унесли ее… А Редар шепчет мне на ухо:

«Снимай же, снимай скорее!» — а лицо оживленное, любопытное. И, честное слово, радостью светится!..»

— Не буду снимать — КОЩУНСТВО! — говорю ему. — Пойдем немедленно!..

Он выхватывает у меня аппарат, перебегая с одного места на другое, несколько раз щелкает: «Вот теперь пойдем!..

Фотографии он в тот же вечер напечатал и повесил на стену — четыре или пять; я никогда таких не видела. Название им дала мысленно: «ГОРЕ НЕСКАЗАННОЕ…».

На следующее утро, когда он ушел на работу, я собрала свои монатки и ушла. Чтобы никогда больше сюда не возвращаться…

Редар еще звонил мне. Не раз. Уговаривал вернуться. Говорил, что билеты взял — мама его нас ждет… Но — погас мой фейерверк, погас безвозвратно… На счастье мое: уже много позднее я случайно узнала, что у него в Тунисе женщина есть, тоже русская, из Франции привез; жена — не жена, уже несколько лет там живет — «в неволе»: и в Париж с собой не привозит, и уехать не может: убегала — ловят… Так что правильно вы, Тамара Львовна, сказали: «ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ Я РОДИЛАСЬ!»

КОНЕЦ

Т.Л.:
Мой комментарий:

Повторю свой вопрос к тебе, Володя, и к Вам: ПОЛЮБИЛИ или… «ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУТ!», «НЕНАВИДЯТ!», как Редар из Туниса, ваши «понаехавшие» в Штаты и Германию, и, если верно второе, ПОЧЕМУ? КАК может быть такое? И ПОЧЕМУ не уезжают обратно? Почему не хотят РАБОТАТЬ ТАМ, СТРОИТЬ СВОЮ СТРАНУ? ЖИТЬ ПО СВОИМ ТРАДИЦИЯМ? Ведь мечтали о НЕЗАВИСИМОСТИ???

Надеюсь, наши читатели тоже ответят. Заранее благодарна…

Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Тамара Львова: Восток есть Восток?

  1. Дорогой Григорий! Ваш ответ на 2-й блок вопросов абсолютно верен, он точно объясняет известный «парадокс второго-третьего поколения» мигрантов. Я отнюдь не расист или ксенофоб, но с арабской ментальностью ничего сделать нельзя. Мы живем в Галилее, где половина населения арабы. Отношения вполне нормальные с арабскими мусульманами — врачами, фармацевтами, продавцами, рабочими … Но доверия все же нет. Есть много вполне цивилизованных арабов-христиан, с ними вроде бы все не так. Но и среди них есть «экстремисты», в том числе депутаты кнессета. Конфликт цивилизаций, понимаешь!

  2. По мере проживания во Франции он своими специфическими мозгами никак не может осознать, каким образом эти легковесные, несерьезные, никчемные французики сумели создать такую завидную цивилизацию.
    ————————————————————
    Этот товарищ не считает западную цивилизацию завидной.

  3. Среди шоферов, которые меня возят к врачам и в другие места, так как своей машины у меня нет, часто встречаются арабы из разных стран. Они очень внимательны, даже заботливы, часто достаточно образованы, хорошо знают историю и географию планеты… Но, когда заходит разговор об их отношении к Америке, почти все они отзываются о ней очень кисло. Может, и есть некая признательность, но о любви и истинной привязанности к стране и речи быть не может.

  4. Тамара Львовна, вопросов Вы поставили много, их даже можно разбить на блоки.

    Итак, первая часть: зрелая женщина, в силу своей яркой внешности, неслабого характера и умения держать себя в отношениях с мужчинами, не испытывает недостатка в поклонниках. Это не тот случай, когда от дефицита мужского внимания немолодые дамы тают от любого прикосновения. Она все эти игры хорошо знает.

    Почему же так вляпалась? Ослепленная внезапным влечением, не видит очевидного? Вопрос не праздный. Можно, конечно, предположить небольшой её ум, тягу к знакомству со знаменитостями, некую поверхностность…

    Но, уверяю Вас, уж такие тонкие, образованные красавицы-интеллектуалки в накопившейся тоске ведутся на подобные восточные штучки, — чего же удивляться её поведению?

    Я встречал в сети целый словарь из лексикона восточных говорунов, достаточно убогий, но убойный в определенных обстоятельствах арсенал воздействия на впечатлительных женщин. Его составили на основании личного опыта представительницы разных сословий и полярных моральных устоев.

    Второй блок вопросов, не столь психологически сложных и интересных, касается поведения гостя-долгожителя из Туниса. По мере проживания во Франции он своими специфическими мозгами никак не может осознать, каким образом эти легковесные, несерьезные, никчемные французики сумели создать такую завидную цивилизацию. Он их презирает, что усугубляется бормотаниями леволиберальной своры о какой-то якобы вине европейцев перед бывшими угнетенными. Поэтому никуда он из теплых, комфортных условий не двинется, по праву считая их возвращенными ему всевышним. Зачем ему напрягаться и изучать эту культуру, язык, обычаи? Он ведь не собирается их сохранять.

    На фоне Ваших публикаций интересно и ценно было обнаружить современную, острую тематику. Спасибо.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.