Леонид Шейнин: Две столицы одной державы

Loading

Расположение новой столицы было неудачным. Надёжных дорог до неё не было, страдала курьерская связь, присылка и отправка рабочих и чиновных людей, доставка в него грузов для экспорта. Соединение бассейна Невы с судоходными притоками Волги с помощью каналов продолжалось многие десятилетия…

Две столицы одной державы

Леонид Шейнин

В 1698 г. четыре полка Московских стрельцов, располагавшихся на тогдашней Литовской границе в районе г. Торопца, взбунтовались и пошли на Москву за неполученным жалованьем. Но до Москвы они не дошли. Их встретили и разбили царские войска у Вознесенского монастыря на Истре (район Нового Иерусалима). Царь Пётр прискакал в Москву из Вены, где он пребывал в составе Великого посольства. Розыск с пытками показал, что стрельцы шли на Москву не только за жалованьем. Их планы включали освобождение царевны Софьи из Новодевичьего монастыря (куда она была заключена Петром) и возведение её на престол. Предполагалось уничтожить в Москве Немецкую слободу с её вредными, по мнению стрельцов, царскими советниками.

Картина Сурикова «Утро стрелецкой казни» показательна как вершина драмы. Это был переломный момент в истории Абсолютизма в России, ибо никогда раньше Московские властители не расправлялись зараз с сотнями мятежников, которые считались опорой царского трона. После этой расправы в дальние города были сосланы подростки из стрелецких семей, проходившие курс обучения и воспитания в мятежных полках. Не исключено, что пытки и иные преследования коснулись также других Московских стрелецких полков. Пётр хотел казнить Софью — по примеру английской королевы Елизаветы (которая в своё время казнила свою родственницу и претендентку на трон — Марию Стюарт); от этой казни его отговорил тогдашний друг и советник Петра Франц Лефорт.

Гонения на Московских стрельцов не прошли для Петра даром. Москва стала для него враждебным городом. По свидетельству Фоккеродта, секретаря прусского посланника, Пётр «ненавидел Москву».[1] Ему надо было искать другую столицу. И такой вариант появился в связи с тем, что в дельте Невы, завоеванной у шведов, он начал строить порт — морские ворота России и город при нём, названный именем святого Петра (В 1730-е годы Петербург получил у иностранцев ироническое прозвище «Окна в Европу»; это прозвище закрепилось за ним, но его иронический смысл оказался забытым.)

Расположение новой столицы было неудачным. Надёжных дорог до неё не было, страдала курьерская связь, присылка и отправка рабочих и чиновных людей, доставка в него грузов для экспорта. Соединение бассейна Невы с судоходными притоками Волги с помощью каналов продолжалось многие десятилетия. Не без проблем было снабжение самой новой столицы. Петербург окружали леса и болота, подвоз туда продовольствия и фуража был затруднён, цены на жизненные припасы были существенно выше, чем в Москве. В своём «Медном всаднике», Пушкин написал гимн Петербургу, однако старший современник Пушкина — историк Карамзин был критически настроен к этому городу из-за его географического положения. Действительно, после смерти Петра I, когда короткое время императором был его внук — подросток Пётр II, двор фактически переехал в Москву. Десятилетнее царствование Анны Иоанновны пришлось на Петербург, но её привязанность к этому города объяснялась скорее составом тогдашнего государственного аппарата, который возглавлял Бирон. В нём было немало курляндцев — немцев из Прибалтики, которым комфортнее было управлять Россией из Петербурга, а не из Москвы, Известно, что в Петербурге им противостояла «Русская партия» во главе с Артемием Волынским, в Москве же (как можно думать) курляндцы были бы вытеснены из власти. [2]

В следующее царствование Елизаветы Петровны двор долгими месяцами пребывал не в столице, а в Москве. Возможно, Елизавета сменила бы вообще Петербург на Москву. Я полагаю, что от этого шага её удерживало политическое соображение. Она пришла к власти как «дщерь Петра», культ Петра был почти официальной идеологией её царствования, смена же столиц шла вразрез с этим культом. Тем не менее, еще в середине XIX века, пока не была построена железная дорога Москва-Петербург, про новую столицу был сложен стих:

«Возникнув с помощью чухонского народа
Из топи и болот в каких-нибудь два года,
Она до наших дней с Россией не срослась».

Петербургу помогала морская торговля. Приходя в его порт за предметами русского экспорта, иностранные корабли везли туда нужные для города товары. Как пишет почти забытый ныне географ-экономист Бернштейн, среди импортных товаров было немало дорогих, вроде материй, вин, фруктов, оружия. Однако их вес был недостаточен, чтобы загрузить корабль и придать ему остойчивость. Приходилось набирать и малоценный балласт. В качестве такового английские корабли завозили в Петербург кардиффский уголь, на котором поднялась металлическая и другая промышленность Петербурга.. Но когда на Балтике шла война, морской торговый поток прерывался; ближе к нашему времени так произошло в 1914 г., это больно ударило по городу.

По всей видимости, решение о возврате столицы в Москву, хотя и негласное, было принято при Екатерине II. Чтобы спасти от наводнений Замоскворечье, был прорыт Водоотводный канал; вдоль Москвы-реки устраивались набережные. Началось строительство Мытищинского водопровода, по которому в Москву должна была доставляться вода из подземных источников. Готовилась перестройка Кремля под правительственные учреждения, а в Чёрной Грязи (ныне это — Царицыно в черте Москвы) велось сооружение грандиозного дворца — резиденции для императрицы и для её сына Павла с его семьёй. (Дворец был достроен, если можно так выразиться, только в наше время).

Однако переезд не состоялся. Наверняка, повлияла нехватка средств в связи с открывшейся Турецкой войной, но можно думать, что сыграло свою роль и противодействие высшего чиновного аппарата, который уже освоился в Петербурге. Переезд в Москву потребовал бы от него немалых затрат, а главное — был чреват перетряской кадров. Ведь в Москве была своя знать, которая тоже имела основание претендовать на места в центральном управлении. Как я предполагаю, столичные сановники, среди которых были ещё сподвижники Великого Петра, упрекали царицу в измене заветам Петра, поэтому она решила отвести эти упреки. В Петербурге был поставлен памятник Петру с латинской надписью на нём: «Петру первому Екатерина вторая». Екатерина даже выдавила из себя комплимент Петру. Она сказала: «Что бы я ни задумывала, оказывается, он уже это начинал».

Потенциальный конфликт между элитами двух столиц был погашен. Но это не остановило расхождения в нравах между теми и другими. Царствование Павла I было ознаменовано резким повышением дисциплины в государственном аппарате, военном и гражданском. Никакие личные и вообще посторонние соображения не должны были мешать чиновникам выполнять их государственные функции. (В бескомпромиссной борьбе за государственную дисциплину Павел нередко перегибал палку, за что и поплатился своей жизнью, но это — другая тема).

Надо думать, меры Павла внедрялись прежде всего в столице; до Москвы и вообще до провинции они доходили в ослабленном виде. Так было при Павле, но так продолжалось и после него. В результате, в области государственного управления в двух столицах образовались два полюса. Патриархальный метод — в Москве, по всей форме — в Питере. Разница в состоянии умов там и тут достигла такого уровня, что привлекла внимание А. С. Грибоедова, который обрисовал (чуждые ему) нравы чиновной Москвы в своём поэтическом произведении «Горе от ума».

По уму (оставляя в стороне дисциплину), в гос. аппарат надо набирать смышленых, инициативных, образованных и стремящихся к образованию людей. Но чиновная московская шишка Фамусов набирает свой аппарат по другому признаку: «При мне служАщие чужие — очень редки. Всё больше сестрины, свояченицы детки». Молчалин, выдвиженец Фамусова — бездумный исполнитель. В делах — нулевое проявление собственной мысли: «В моих летах не должно сметь своё суждение иметь». В зятья себе Фамусов прочит полковника Скалозуба. В отличие от Молчалина, тот имеет свои мысли, главная из которых — запретить рассуждать о государственных делах тем, кому это не положено: «Я князь Григорию и вам фельдфебеля в Вольтеры дам. Он в три шеренги вас построит, а пикните — так мигом успокоит». Другая его нехитрая мысль: «Уж коли зло пресечь, собрать бы книги все, да сжечь». Свои государственные дела Фамусов выполняет с оглядкой не на закон и не на высшее начальство (которое, надо думать, не контролирует своих подчиненных), а на мнение верховодящей в московских салонах княгини Марьи Алексевны. [3] Понятно, что ничего подобного в Петербурге давно нет.

Нынешние профессора в пед. институтах, которые учат студентов разбирать «Горе от ума», не полностью представляют разницу между Москвой и Петербургом. Для них Фамусов — олицетворение всей чиновной России. Но Москва и провинция. времён Грибоедова — это не чиновный Петербург. Можно вспомнить отважную смерть самого Грибоедова. Грибоедов противостоял озверевшей толпе, желавшей расправиться с двумя женщинами, которые пытались укрыться в российском посольстве в Тегеране. А ведь Грибоедов — воспитанник Петербурга.

Сам чиновный Петербург был не однороден, а в целом — консервативен. Достаточно сказать. что только в ХХ веке он начал делать шаги к ограничению давно устаревшего для России Самодержавия. Тем не менее, для всей остальной чиновной России он был примером служения государству. Другое дело, что до Октября 1917 года, когда он был ликвидирован, ему так и не удалось поднять до своего уровня остальную служилую Россию.

Но эту тему, поднятую в «Горе от ума», следовало бы изучать не в школах, как делали раньше, и как пытаются делать теперь, а в её академиях государственной службы.

___

[1] Россия при Петре Великом по рукописному известию Иоанна Готтгильфа Фоккеродта и Оттона Плейера. М., 1874, с. 94, 95

[2] «А мы блоху под ноготь, и кончен разговор». Такие слова Гетё вложил в уста Мефистофеля, в своём «Фаусте», но они явно отражали настроение самого Гёте — видного деятеля при Веймарском дворе. Скорее всего, Гёте, как и некоторые другие чиновные немцы, были недовольны засильем в Веймаре иностранцев — возможно, французов.

[3] «Фама» по-латыни молва, слух. Возможно, Грибоедов был так поражён зависимостью чиновных шишек Москвы от местных салонов, что дал своему критикуемому персонажу фамилию Фамусов.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Леонид Шейнин: Две столицы одной державы

  1. В памятнике Петру надо видеть не только знак , что столица НЕ переезжает в Москву. Он мог иметь также важное значение для приглушения обвинения Екатерины в узурпации трона. Ведь именно она устранила от власти внука Великого Петра — Петра 111 и способствовала его гибели. Ей надо было отбиваться от критики (о которой мы почти ничего не знаем). Памятник Петру 1 с надписью на нём о преемственности власти как нельзя лучше служил этой задаче.

  2. Когда-то Пушкин заметил, что в России только правительство является последовательным Западником.
    В СПб было Мин-во народного просвещения , которое отвечало , в т. ч., за подготовку кадров для гос. аппарата. Было МВД, назначавшее и смещавшее губернаторов. Были законодатели, внушавшие народу и гос. аппарату, ЧТО есть хорошо, и ЧТО плохо. На уровне духовенства (при дальнейшем воздействии на простой народ) чем-то подобным занимался Синод. Были кассац. департаменты Сената , толковавшие спорные уголовные и гражданские дела. Был Сенат, который, хотя бы формально, вёл дела на всех чиновников центральных ведомств.. Были выездные Сенатские ревизии отдельных губерний с разбором спорных и нечистоплотных дел на местах — дел, бывших в ведении как столичных мин-в, так и губернских властей. Материалы ревизий (как будто) публиковались и служили наукой также для не обревизованных губерний. Значение этих ревизий было настолько велико, что в к-нибудь Туркестане местное управление делилось на два периода времени : До сенатской ревизии и ПОСЛЕ. (По-моему, эти материалы за последние 100 лет прочно забыты). Набирала обороты независимая журналистика. Например, в конце 1880-х вышел «Сигнал» Гаршина — не только о подвиге Семёна Иванова, остановившего поезд платком, намоченным в собственной крови, но и о (типовом) пренебрежении начальства к просвещению по службе простых людей — своих подчинённых.
    Наверное, некоторую роль играло освещение (примерного) поведения Монарха, его семьи, Двора — как в быту, так и в гос. делах.
    Другое дело, что влияние СПб на страну шло медленно и не однозначно. Что приоритетными могли быть имперские амбиции, а не развитие собственной страны. За это Россия и расплатилась.
    lbsheynin@mail.ru

  3. Насчет дисциплинированности петербургского чиновничества я сильно сомневаюсь. Да и если бы даже было так, то что они могли бы сделать со всей остальной Россией, если она жила по фамусовским правилам. Да и сейчас так живет. Просто как во всех авторитарных гос-вах, в России были и остаются соперничающие кланы наверху пирамиды. С приходом Путина питерские перебрались в Москву. Потом могут взять верх московские, но что это меняет?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.