Виктор Гуревич: Лучше поздно, чем никогда, или штрихи истории (письмо Ю.Б. Окуневу)

Loading

«Давайте договоримся так: поезжайте к себе в Челябинск, найдите мой «Сборник задач по теоретической радиотехнике», решите за лето все до одной содержащиеся в нем задачи, а осенью, с решениями на руках, приезжайте сдавать вступительные экзамены…»

Лучше поздно, чем никогда, или
Штрихи истории

(письмо Ю.Б. Окуневу)

Виктор Гуревич

Здравствуй, Юрий! В последние годы я много раз удивлялся, почему ты до сих пор не написал свои воспоминания об Александре Михайловиче Заездном. Кому, как не тебе, это сделать, ведь он относился к тебе, по общему мнению, почти как к родному сыну. И вот свершилось, спасибо!

Заголовок этого письма относится не только к тебе, но и ко мне самому: еще в сентябре прошлого года прочитал твою прекрасную статью, долго порывался на нее ответить, но вот собрался только сейчас. Добавлю к ней, с твоего позволения, несколько штрихов.

Относился А.М. хорошо и ко всем, без исключения, окружающим. Во время беседы с ним, даже самой короткой, собеседник невольно воодушевлялся; мягкая улыбка А.М. индуцировала подобную ответную реакцию, и после окончания разговора надолго оставалось чувство того, что у тебя все хорошо, а будет еще лучше, несмотря на всевозможные, как тогда говорили, «временные трудности»…

В 1976 А.М. отмечал свое шестидесятилетие, но в институте почему-то стал появляться редко. В чем дело? И вот в сентябре этого года мы случайно встретились с ним не где-нибудь, а в сберегательной кассе на ул. Герцена у Главного штаба, в очереди за зарплатой. — Я теперь не Заездный, а Заочный, — отрекомендовался он с улыбкой после теплого рукопожатия. Дело было в том, что в связи с отъездом в США Татьяны, дочери А.М., его отстранили от заведования кафедрой и занятий со студентами дневных факультетов, «бросили» на заочников…

Мое знакомство с А.М. состоялось в июне 1963, когда я, молодой (относительно) ассистент Челябинского политехнического института (ЧПИ), решил поступить в аспирантуру. Претерпев несколько отказов в Москве (в том числе от проф. Я.З. Цыпкина, проф. А.А. Фельдбаума, чл.-корр. АН СССР И.С. Брука и др.), провел «разведку» и получил такую информацию: в Москве евреев в аспиранты не берут никуда вообще, а в Ленинграде берут, но только в три вуза: Горный институт, Институт киноинженеров (ЛИКИ, ныне ГУКиТ) и Электротехнический институт связи им. проф. М.А. Бонч-Бруевича (ЛЭИС). Ну что ж, Ленинград — тоже очень хорошо, ведь я не только родился, но и закончил Электротехникум связи (ЛЭТС) именно в Ленинграде…

Навел справки у однокашников по техникуму, а в то время лаборантов ЛЭИС, Юры Исакова и Вали Шумляева. Они говорят, — У нас две выдающихся кафедры: проф. А.М. Заездного (кафедра теоретических основ радиотехники) и проф. П.В. Шмакова (кафедра телевидения). Пришел к А.М. буквально с улицы, показал ему свои опубликованные к тому времени три статьи.

— Ну что ж, сказал он мне, — вы производите неплохое впечатление. Давайте договоримся так: поезжайте к себе в Челябинск, найдите мой «Сборник задач по теоретической радиотехнике», решите за лето все до одной содержащиеся в нем задачи, а осенью, с решениями на руках, приезжайте сдавать вступительные экзамены…

И я все жаркое южноуральское лето использовал на решение от «а» до «я» всех 100 или 200 задач, в том числе довольно сложных (при этом даже нашел в книге мэтра несколько ошибок), а в октябре 1963 приехал в Ленинград. Благо два года стажа работы после вуза, требовавшихся тогда по закону для поступления в аспирантуру, у меня уже были. Между прочим, заведовал тогда аспирантурой ЛЭИС добрейший человек, генерал-майор в отставке Ефим Львович Алесковский. Ректор ЛЭИС Константин Хрисанфович Муравьев, тоже генерал, не боялся брать на работу евреев, из-за чего не был, мягко говоря, в чести у партийных органов…

На кафедре Заездного для поступления в аспирантуру было объявлено 5 вакансий. На них претендовали 9 кандидатов: Юрий Окунев, Михаил Поляк, Евгений Финкельштейн, Виктор Гуревич, Альгис Каяцкас (ленинский стипендиат ЛЭИС, будущий профессор и заведующий кафедрой в Каунасском политехническом институте) и еще три неизвестных мне человека. Приемная комиссия, во главе с А.М.: доценты Лев Моисеевич Гольденберг, Кирилл Николаевич Щелкунов Григорий Самойлович Рамм, Николай Иванович Иванов.

Между прочим, мой день рождения по календарю совпадает с днем рождения Альгиса. И когда мы этот день торжественно отмечали в своих комнатах аспирантского общежития на Среднем проспекте Васильевского острова, один из наших общих знакомых, аспирант Валерий К., бегал с одного этажа на другой, проверяя, где угощение получше. Выбор падал всегда, конечно, на Альгиса, которому родители присылали вкусные вещи из Литвы…

В экзаменационном билете — три вопроса, из которых испытуемый мог выбрать для ответа два любых по своему усмотрению. Отвечал я в общем хорошо, но на каком-то дополнительном вопросе споткнулся. Юрий Окунев тоже немного сплоховал: не знал, что такое «мультивибратор с положительной сеткой». А я, до этого два года читавший студентам ЧПИ курсы импульсной и вычислительной техники, жалел, что этот вопрос достался не мне.

После экзамена А.М. сказал мне прямо:

— У вас все замечательно, но, поймите меня правильно, я не могу на пять кафедральных мест взять четырех евреев…

И предложил мне поступить на другую кафедру — радиотехнических систем (заведовал которой тогда доцент Евгений Васильевич Рыжков). Научным руководителем мне был назначен лауреат сталинской премии (полученной во время войны за разработку «вч» — аппаратуры правительственной связи), талантливый ученый и практик Константин Петрович Егоров. Л.М. Гольденберг взять меня под свое крыло не решился, хотя по интересовавшему меня научному направлению наиболее близок я был к нему. Но впоследствии я не жалел, что всё сложилось так, а не иначе, хотя Л.М. через несколько лет изменил свое мнение и неоднократно приглашал меня на работу к себе, на организованную и возглавляемую им кафедру импульсной и вычислительной техники.

В то время новая, ныне охватывающая всё вокруг нас отрасль электронных телекоммуникаций — цифровая техника передачи непрерывных (аналоговых) сообщений — только зарождалась В Союзе в этой области существовали две законодательных школы: московская (в ЦНИИС) — под руководством Марка Урьевича Поляка и Владимира Мееровича Штейна, и ленинградская (в НИИ «Дальняя связь») — под руководством К.П. Егорова.

После годичной стажировки в «Дальней связи» я, за один день до окончания трехлетнего аспирантского срока, представил к защите кандидатскую диссертацию, а позже, в содружестве с сотрудниками НИИ Юрием Григорьевичем Лопушняном и Григорием Владимировичем Рабиновичем, светлая память им обоим, подготовил две первых в СССР (и даже в мире) книги по импульсно-кодовой модуляции (ИКМ), сначала маленькую (М., 1968), а потом и большую (М., 1973). Тогда ИКМ применялась, в основном, для передачи в видеоспектре, по медно-кабельным линиям, а для радиосвязи считалась неперспективной из-за требуемой для передачи цифровых сигналов широкой полосы частот. По радио передавались только так называемые данные, то есть сообщения, изначально дискретные по своей природе, со сравнительно малой скоростью, до нескольких тысяч бит в секунду. Положение коренным образом изменилось только через десятилетия, в результате развития интегральной микросхемотехники и освоения сантиметрового и дециметрового поддиапазонов ультракоротких электромагнитных волн.

Но вернемся к А.М. Написав свою первую аспирантскую статью, я с большим волнением принес показать ее именно ему и получил его (неофициальное) одобрение. Вскоре статья была опубликована, пройдя через официальную рецензию известнейшего московского профессора в области статистической радиотехники, незабвенного Бориса Рувимовича Левина.

Нельзя здесь не сказать об обширном (72 часа или больше) факультативном курсе статистической радиотехники, прочитанном А.М. в 1964 для аспирантов и студентов старших курсов ЛЭИС. Большая учебная аудитория в часы этих лекций ломилась от недостатка свободных мест. Ведь общий уровень знаний в этой молодой области был тогда еще не очень высок, и желающих просветиться было много. А.М. был великим методистом, умел излагать сложные и запутанные математические вопросы простыми словами и образами, которые запоминались на всю жизнь. В частности, большую ценность до сих пор сохранила его книга «Основы расчетов по статистической радиотехнике» (М., 1969), в которой представлены оригинальные решения целого ряда нетривиальных, но практически важных задач. Приходится только восхищаться и удивляться, каким образом Александр Михайлович всё успевал.

Еще один штрих, предпоследний. Хорошо, Юрий, что ты не прошел в своей статье мимо идеи фикс А.М., оказавшейся ошибочной — так называемой структурной теории оптимального приема, в результате применения которой, как он предполагал, может быть превышена так называемая потенциальная помехоустойчивость приемных устройств. Помню, на одном из научных семинаров ЛЭИС был поставлен доклад на эту тему, с которым выступил бывший аспирант А.М., доцент Евгений Плоткин. Я возражал докладчику, утверждая, что предлагаемое последовательное включение дифференцирующих звеньев только ухудшит результаты приема сигналов, ссылаясь, в частности, на работы упомянутого выше профессора, крупного специалиста в области теории автоматического управления Александра Ароновича Фельдбаума, за несколько лет до того изучавшего подобные вопросы. Однако все возражения с ходу отвергались.

И, наконец, долгожданный последний штрих. Разреши, Юра, предъявить тебе «серьезную» сугубо личную претензию. Помнится, как однажды в твоем гостеприимном доме на Суворовском проспекте мы встречали Новый год, теплой компанией, методично расправляясь с Гусем (с большой буквы) в яблоках. Увидев в твоем книжном шкафу 16-томную «Еврейскую энциклопедию», изданную издательством Брокгауз-Ефрон в начале прошлого века, я тебе очень позавидовал и взял с тебя обещание, что в случае отъезда за границу ты мне загодя об этом сообщишь, чтобы я мог взять эти тома себе. Ведь вывозить их было нельзя. Обещание осталось только обещанием… Однако я не сильно в обиде, в 90-х годах мне повезло: купил в Доме книги полное репринтное издание этого многотомника, вышедшее в 1991 году…

Еще раз спасибо за отличную и нужную статью о великом человеке. Желаю тебе, не откладывая в долгий ящик, с таким же блеском написать в недалеком будущем о Льве Моисеевиче Гольденберге, Викторе Вульфовиче Гинзбурге, Льве Матвеевиче Финке и других хорошо известных тебе замечательных людях.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Виктор Гуревич: Лучше поздно, чем никогда, или штрихи истории (письмо Ю.Б. Окуневу)

  1. Мамонтова Нина Петровна Санкт-Петербург, Россия:

    Дорогой Виктор Элиазарович! Пишу это письмо с благодарностью за Ваши воспоминания: и познавательно, и интересно, и трогательно, – многих хорошо помню зрительно в бончевских коридорах, перенеслась в параллельный мир, в счастливый мир молодости… В наше время всем все равно. Реакция только на запах денег. Тогда же все было иначе. Даже спор физиков и лириков меркнет перед поиском истины влюбленных в свою профессию молодых ученых. Банальное сравнение, но научная жизнь в Бонче била ключом. Не могу также не заметить, что Вы нашли своеобразную форму изложения, своеобразный рефрен по тексту, мне этот прием тоже очень понравился.
    СПАСИБО БОЛЬШОЕ! У ВАС ПИСАТЕЛЬСКИЙ ТАЛАНТ. Нина Петровна.

  2. Спасибо большое Виктору Гуревичу за воспоминания об Александре Михайловиче Заездном, за новые штрихи к портрету этого выдающегося человека.
    В прошлом году мы отмечали 100-летия со дня его рождения, многие откликнулись на это событие, накапливается материал к Сборнику памяти АМЗ.
    Всего самого доброго всем ученикам, соратникам и почитателям АМЗ!

  3. Прочитал прекрасную статью Юрия Окунева. Я бы хотел добавить, что Александр Михайлович обладал замечательным даром юмориста. Помню банкет по случаю защиты Юрием докторской диссертации. Огромный зал, где сидело за столами человек шестьдесят. Присутствуют оппоненты, жена Юрия, его родственники. Встает Александр Михайлович. Все ждали, что он произнесет речь о высоком качестве диссертационной работы, будет говорить о Юрии, как о выдающем ученом. Но вдруг к удивлению присутствующих он заговорил о девочках. Он сообщил, что Юрий пользуется большим успехом у девочек. Эта шутка вызвала оживление в зале. Далее все выступающие говорили не о диссертации, а о девочках. И только последний выступающий — профессор из Москвы говорил о результатах диссертации, однако в юмористическом ключе. Так Александр Михайлович сумел превратить скучное мероприятие в веселое, жизнерадостное.

Добавить комментарий для Юрий Окунев Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.