Александр Левинтов: Март 17-го. Окончание

Loading

Исстари Лихоборы и Благуша были местами разбойными: здесь разбойнички шалили особо люто. Лихоборский лес — между дорогами на Тверь и Дмитров (ныне Тимирязевский парк), Благуша — между Владимиркой и Малой Стромынкой (ныне Измайловский лесопарк).

Март 17-го

Заметки

Александр Левинтов

Окончание. Продолжение. Начало

Измайловская мануфактура

Цивилизация преображает и переваривает всё подряд, даже рельеф и гидрографию.

По окраине села Измайлова тёк ручей Студенец, который просуществовал до конца 50-х годов 20-го века (я в детстве застал его), крутые высокие берега, особенно наш, левый. Под Никитинской ручей уходил в трубу, а затем опять выходил на дневную поверхность и впадал в Серебряно-Виноградный пруд. В той трубе по весне часто находили трупы — район наш был неспокойный и драчливый. Начинался ручей где-то между нынешними Сиреневым бульваром и Щёлковским шоссе, Большой Стромынкой. У Измайловского рынка, бывшей тюрьмы для немецких военнопленных, построенной ими же, ручей принимал на себя свой единственный приток, тёкший по нынешнему Измайловскому бульвару, и меняет течение с южного на западное. Теперь всё это выровнено, застроено и неузнаваемо.

На примере одной только Измайловской мануфактуры можно изучать коротенькую историю московской и, шире, российской индустриализации, проскочившей менее чем за два века.

В 30-е годы 19 века на восточной окраине села, на берегу Студенца кто-то построил кустарную суконную мастерскую: вода в любом текстильном производстве — необходимое условие. Естественно, что ручей перегородили плотиной. Место оказалось удачным и привлекательным — его столбили, оно переходило из рук в руки, расширялось, но привычная алчность привела к тому, что всё строилось времянками, из дерева и без фундаментов. Эта легковесность была вполне оправдана на первых порах — производство легко перестраивалось и модернизировалось.

У нас, благодаря мифологии советской экономической географии, до сих пор господствует превратное представление о факторах размещения промышленности, в том числе лёгкой.

В основе и первопричине лежит городской спрос — на массовую одежду. Это требует появления модельеров, модисток, швей и швейных фабрик, на которых, в основном, работают женщины (в отличие от портных, мужчин, занятых индивидуальным пошивом). Швейные мастерские привязаны к крупным магазинам и концентрируются в центральной части города из-за низкой транспортабельности изделий.

Шитьё одежды невозможно без тканей. Это — также весьма нетранспортабельная продукция, но, в отличие от шитья, здесь требуется вода, особенно при крашении тканей — и прядильно-ткацкие фабрики располагаются по окраинам городского центра на реках, ручьях и прудах. Труд этот тяжёл, поэтому ткачи — преимущественно мужчины. Уже за пределами города размещаются производства суровых тканей и пряжи. Это также преимущественно мужской труд. Москва обрастала текстильными городками во все стороны: на восток — Балашиха, Ногинск, Павлово-Посад, Орехово-Зуево и далее — уже во Владимирской губернии; на юг — Подольск, Серпухов, Кашира, Коломна и далее в Рязанскую и Тульскую губернии; на запад — Голицыно, Можайск, Верея, Наро-Фоминск и далее в Калужскую, Смоленскую и Тверскую губернии; на север — Химки, Мытищи, Клин, Талдом и далее в Тверскую и Ярославскую губернии.

Измайловская мануфактура, возникшая в 1851 году, вполне укладывалась в общую картину размещения.

На рубеже 70-80-х годов мануфактура окончательно становится капитальной — каменной и бетонной. На излучине Студенца сносят обветшавшие деревянные бараки и строят каменный казарменный городок, сразу названный Балканами — в память о только что закончившейся победоносной войны с турками на Балканах. Тут важно подчеркнуть, что это были семейные казармы, в отличие от большинства других московских фабрик, например, Трёхгорки, где работали пришлые крестьяне, с Пасхи до Рождества Богородицы жившие семейно у себя в дальних от Москвы деревнях и сёлах, занимавшиеся летом сельским хозяйством.

Все измайловские ткачи были из местных, их жёны занимались огородничеством и садоводством, что было вполне приемлемо для ближнемосковского села.

Эту социальную ситуацию чутко уловил управляющий мануфактурой с 1856 года Родион Гилль, англичанин. Наученный опытом рочдельской кооперации, он, проводя модернизацию оборудования, никого не стал увольнять, но значительно улучшил жилищные условия ткачей и их семей, построил на Балканах небольшую больницу (я застал её через сто лет как диспансер), баню, продовольственные и промтоварные магазины. В результате рабочие мануфактуры стали патриотами и верными защитниками своего предприятия. Здесь никогда не было ни забастовок, ни возмущений. В 1861 году фабрика была акционирована, что дало толчок к её дальнейшему развитию и процветанию.

Мануфактуре и дальше повезло — её владельцем и управляющим стал Г.И. Никитин, в честь которого появилась Никитинская улица, отделяющая территорию фабрики и Балканы от села Измайлово. Никитин превратил мануфактуру в весьма доходное предприятие и при этом — не за счёт эксплуатации персонала, а благодаря умелому управлению и постоянной модернизации оборудования.

Управляющий-владелец Г. И. Никитин
Управляющий-владелец Г. И. Никитин

При нём упрочилась традиция соучастия рабочих в судьбе и успехах фабрики.

Всё поменялось с революцией. Фабрика встала на долгие 8 лет бездействия. Фабричные, без средств к существованию, быстро деградировали и пролетаризировались. Балканы превратились в хулиганскую, разбойную, алкогольную язву Измайлова. Балканская шпана держала в страхе всю округу, разрастающуюся новыми заводскими бараками. Драться с балканскими было бесполезно, ходить на Балканы — опасно. Наш барак находился на самом краю оврага, по дну которого бежал Студенец, мы были маленьким Гондором с видом на Мордор Балкан.

Конечно, сейчас, когда фабрика «Измайловская мануфактура» прекратила своё существование, фабричных постепенно расселили, их бараки заметно «евроотремонтировали», теперь тут офисы и элитное жильё, действительно элитное — Гилль и Никитин строили основательно. На нашем берегу оврага в 1949 году появилась 1-ая Прядильная улица, Балканы оказались между 2-ой и 3-ей Прядильными.

Саму фабрику не снесли. Теперь здесь куча всяких офисов, сервисных служб и кафе «Серебрянка», очень уютное и демократичное.

Я очень надеюсь, что фабрику как памятник индустриального периода в истории Москвы не снесут, как снесли «Серп и Молот», ЗИЛ, АЗЛК и многие другие здания промышленных предприятий. Возможно, здесь появится музей, и детишки смогут попробовать свои силёнки и соображалки в ткачестве на доисторических и допотопных станках.

Измайловский лесопарк

Исстари Лихоборы и Благуша были местами разбойными: здесь разбойнички шалили особо люто. Лихоборский лес — между дорогами на Тверь и Дмитров (ныне Тимирязевский парк), Благуша — между Владимиркой и Малой Стромынкой (ныне Измайловский лесопарк).

Полюбилась Благуша царю Алексею Михайловичу. Построил он тут и цепь прудов, и Зверинец, и Волчатник (лесные улицы Зверинецкая и Волчатники ещё живы), но более всего он полюбил Измайловский остров, о котором — отдельный разговор. Были здесь царские «Дивные сады» в итальянском стиле, выстроены особые «увеселительные» сооружения — декоративные «терема» с гульбищами, которые дополнялись ландшафтными картинами.

Тут почти всегда малолюдно и тихо
Тут почти всегда малолюдно и тихо

В парке был один из самых больших в Европе зверинцев, который служил для царской потехи. В нем содержались львы, тигры, барсы, рыси, обезьяны, диковинные птицы — Алексей Михайлович Тишайший любил редкости и диковинки. Много позже, в 1865 году, в глубине Второго Леса на месте Просянских садов завели образцовую Пасеку (полюбилась она и московскому мэру Лужкову, который поправил её и привёл в божеский вид).

Пасека, прежний вид
Пасека, прежний вид

Метро «Измайловский парк» выходит «в город» и «в парк»: жалкий березняк, посаженный в лихие 60-е. Сейчас это смотрится не так дико, как лет 10-15 тому назад: пивные банки и бутылки, пищевой мусор горами вокруг урн и без них, полчища крыс. Сейчас стало почище и поблагородней — мы быстро звереем и так же быстро окультуриваемся, нам, строго говоря, наплевать, какие мы: как скажет начальство, так и будем выглядеть.

А ведь мы в детстве, в 50-е, собирали в этом лесу грибы (подберезовички, лисички, моховички, козлики — на супчик хватало), землянику и малину (большим детям бабушка выдавала для сбора фунтовые банки, маленьким — полуфунтовые, и попробуй не собери полную), в долине Серебрянки между Первым и Вторым лесом собирали щавель на щи, за 16-ой Парковой шли богатейшие ореховые и грибные угодья — аж до Медвежьих озёр. Теперь лес только до МКАДа, а за МКАДом — новостройки, дороги, всякая инфраструктурная чепуха. Измельчал мир, сильно измельчал, обеднел и скукожился.

Зимой уроки физкультуры проходили в лесу, на лыжах. По выходным всё Измайлово становилось на лыжи — на работу так массово не ходили. Всё лето, с мая по сентябрь за Серебрянкой мужики, молодёжь и пацаны гоняли в футбол — полей было не менее сотни, и везде — очереди и игра на вылет. Мы, ребятня, купались в Серебрянке, в небольших, но частых омутках. Помнится, я ловил в ней на самодельную удочку какую-то мелочь для нашей кошки Васёны.

Купались мы и на Ольняном пруду — летом, а зимой здесь были «горные лыжи».

Наш Лес был замечательный — строевой сосняк, дубы, липы, клёны, лещина, в мае всё бело от черёмухи, невесты города и леса. Конечно, во время войны лес сильно вырубили на дрова, но в 60-е чья-то садовая голова повелела сосны и прочее вырубить, засадить унылыми рядами сорную и однообразную берёзу.

Там, где метроэстакада пересекает Серебрянку, до войны и вплоть до середины 60-х был колхоз, выращивавший очень хилую картошку. Во время войны по широкой долине Серебрянки добывали торф. Поздней осенью 41-го немецкие мотоциклисты, авангард наступательных войск, выскочил на торфоразработки со стороны шоссе Энтузиастов, распугал насмерть баб, мобилизованных на эти работы: был у немцев план охвата Москвы в клещи, но — не сбылось.

Малую часть Леса, всего 310 га, занимает Измайловский Парк культуры и отдыха. Парк культуры и отдыха был создан в 1931 году, и до 1961 года носил имя И. В. Сталина.

Наши места были очень сталинскими: район наш был Сталинским (позже Первомайским), станция метро «Семёновская» называлась «Сталинская», «Партизанская» изначально называлась «Стадион имени Сталина»: здесь был заложен огромный стотысячный стадион для Олимпийских Игр 1940 года, но нас выгнали из Лиги Наций и МОК за нападение на Финляндию, Прибалтику, Польшу и Румынию, за развязывание Второй мировой войны в союзе с фашисткой Германией. К Олимпиаде 80-года руины стадиона преобразовали в маленький уютный тренировочный стадион с трибунами на 15 тысяч. После Олимпиады его передали расположенному рядом институту физкультуры.

Во время войны на стадионе был оборудован подземный бункер для Сталина с метро-2, уходящим в Реутов-Балашиху. Недолгое время бункер был открыт как музей, но потом опять засекречен — со Сталиными у нас в стране всегда было хорошо.

Среди достопримечательностей парка — старейшее в Москве колесо обозрения, на площади Мужества — музей боевой техники под открытым небом, Круглый пруд XVII века и Музыкальная беседка.

Вид с колеса обозрения
Вид с колеса обозрения

Северной границей современного Измайловского Парка культуры и отдыха является линия трамвайных путей рядом со станцией метро «Партизанская», восточной — Главная аллея, южной — шоссе Энтузиастов, западной — Электродный проезд и 1-я и 2-я улицы Измайловского зверинца.

Лиственничная аллея, по которой бегают трамваи, когда-то пышно называлась «Аллея домов отдыха». Она необычайно романтична и живописна, особенно весной и осенью.

По Первомайке

Это — рассказ об истории формирования центральной улицы Измайлова.

Её изначальное название — Слободка, поскольку Измайлово имело тройной статус: на Измайловском острове — Измайловская Военная Богодельня, в 1923 году превращенная в Бауманский городок и заселенная рабочими и служащими авиационного завода «Салют»; село Измайлово, вобравшее в себя 20 демонстрационных деревенек, построенных по указанию царя Алексея Михайловича Тишайшего как царство в миниатюре; до середины 20 в. дожила как самостоятельная только Хохловка; барачно-казарменная слобода при Измайловской мануфактуре.

Позже Слободка была переименована в Малую Стромынку, потому что севернее и параллельно шла Большая Стромынка и её продолжение — Щелковское шоссе.

В 1935 году Измайлово вошло в состав Москвы как восточная окраина Сталинского района. В 1938 году улица была советизирована и переименована в Первомайскую. Началась интенсивная пролетаризация слободской части Измайлова. С хаосом сельской планировки разбираться не стали и все дома приписали, будто стоящие на Первомайке. Почтовое отделение, одно на всё Измайлово, Е-43, в 1928 году возглавил мой дедушка, Александр Гаврилович Сафонов, пензенский телеграфист. Разносить корреспонденцию по такому хаосу было бы пыткой, однако газет почти никто не выписывал и писем не получал — люди жили вполне автономно и натурально.

В 1928 году заработал Трансформаторный завод, чуть позже — Электроламповый и АТЭ-1 (автотракторное электрооборудование). Все три завода, размещённые в одном комплексе явно дореволюционной постройки, стали называться Электрозаводом.

Работников Электрозавода, от Первой до Шестой Парковой стали селить в Измайлове.

Парковыми улицы, пересекающие Первомайку, названы, потому что начинаются от Измайловского лесопарка. Одни из них упираются в Первомайку (1-я, 12-я и 14-я), другие — в Измайловский бульвар (4-я. 6-я, 8-я) или 1-ю Прядильную (2-я), 10-я — в Верхне-Первомайскую, 7-я — в Сиреневый бульвар, 3-я, 5-я, 9-я, 11-я, 13-я, 15-я и 16-я — в Щелковское шоссе и имеют за ним продолжения, но уже под другими названиями. Остановки городского транспорта на Первомайке — по нечётным Парковым.

Первый трамвайный круг в Измайлове появился у станции метро, называемой теперь «Партизанской» (а изначально — «Парк имени Сталина»), следующий — в Пожарном проезде (теперь 3-я Парковая) на Первомайке, потом — в посёлке НКПС на 12-й Парковой, и, наконец, осевший на 16-й Парковой, там, где Первомайка упирается в комбинат декоративного цветоводства.

С кругом на Пожарном проезде связан семейный анекдот.

В самом начале 30-х моя мама, сельская училка в Пензенской области, приехала в Москву, получив предварительно наставления: «выйдешь из Казанского вокзала, сядешь на 32-ой красный трамвай, доедешь до конца, выйдешь, пройдешь назад один квартал, войдешь в первый подъезд дома, поднимешься на второй этаж, дверь налево, два звонка). Она так и сделала: вышла из вокзала, терпеливо отсчитала 32-й трамвай, он оказался красным (а ходили и синие), доехала до конца, вернулась на квартал, поднялась, позвонила, дверь открылась: «здравствуй, мама!».

С хаосом сельской планировки разбираться не стали и все дома приписали, будто стоящие на Первомайке. Почтовое отделение, одно на всё Измайлово, Е-43, в 1928 году возглавил мой дедушка, Александр Гаврилович Сафонов, пензенский телеграфист. Разносить корреспонденцию по такому хаосу было бы пыткой, однако газет почти никто не выписывал и писем не получал — люди жили вполне автономно и натурально. Располагалась почта на нынешней Измайловской площади, почти на углу Первомайки, рядом с аптекой и милицией.

Одновременно из Астрахани в Москву от НЭПа, точнее, разорения и ареста нэпманов, бежал другой мой дед, Давид Моисеевич Левинтов. Он стал газетчиком (и его иначе и не звало, и не знало всё Измайлово) в киоске на углу Первомайки и Никитинской. По утрам («Правда», «Комсомолка», «Труд», «Красный (Советский) спорт», «Звёздочка», «Пионерка») и вечерам («Известия», «Вечёрка») здесь выстраивались огромные очереди, а в промежутках собирались пикейные жилеты, до бесконечности обсуждавшие наш ответ Керзону, коллективизацию, первые пятилетки и борьбу с троцкистами.

Оба семейства жило на 2-ой Парковой в двухэтажных бараках: Сафоновы на углу с Первомайкой, Левинтовы в ста метрах севернее, на берегу оврага, где протекал ручей Студенец.

Бараки были, как правило, двухэтажные, двухподъездные, восьмиквартирные, но встречались и одноэтажные, сквозной коридорной системы. Готовили на керосинках. Так как электричество часто отключалось (была только внешняя проводка, часто выходившая из строя), все имели керосиновые лампы. Отопление — печное (дрова и уголь), вода — в разборных колонках, туалеты — во дворе. При каждом бараке — дровяные сараи, где хранилось, помимо угля и дров, всякий домашний хлам. Дети любили играть на крышах этих сараев, а молодые и взрослые — спать летними душными ночами. У каждого барака была и спортплощадка: летом здесь стучали в волейбол до полнейшей темноты, днём ребятня гоняла в футбол, в беговую лапту или другие игры. Здесь же вывешивалось на просушку стиранное в корытах, на стиральных досках бельё. Верёвки подпирались шестами, чтобы бельё не волочилось по земле. Стирали хозяйственным мылом, которое натирали на тёрке в стружку, кипятили в баках, добавляя синьку как отбеливатель и крахмал.

Жители первых этажей имели крохотные палисадники, от 20 до 30 квадратных метров: акации, черемухи, сирени, тополя, из цветов — мальвы, вьюнки, золотые шары.

Бараки кишели не только клопами, но и людьми: в нашем восьмиквартирном бараке проживало в разное время от 80 до 100 человек, в нашей трехкомнатной квартире №1 — три семьи и 15 душ, в нашей, самой большой комнате в 19 кв. м — 8 человек.

Школа на всё Измайлово долго была всего одна — четырёхэтажное здание красного кирпича, доминанта над одно-двухэтажной застройкой. Она была открыта в конце 30-х и имела №437. Теперь её больше нет — на её месте выстроили 4 безобразных и высоченных дома: они видны и из Балашихи, и с шоссе Энтузиастов, и даже с Рижской эстакады, символы безвкусицы.

На месте этих уродов стояла моя школа
На месте этих уродов стояла моя школа

Из общепита помнится только огромная пивная на углу Первомайки и 3-ей Парковой: раковая и вобляная шелуха на полу по щиколотку, мат-перемат в полный голос. Ближайший кинотеатр — «Родина» на Сталинской (Семеновской) площади.

По утрам тоскливо и тревожно гудели сирены заводов в темени ночи, на западе. Народ первой смены (заводы работали даже в три смены) просыпался и высыпал на Первомайку, штурмуя трамваи: пешком до заводов идти около часа.

По вечерам народ опять высыпал на Первомайку: чопорными семействами, влюблёнными парами или юным горохом, врассыпную. Это называлось «пойти на Бродвей».

Во время войны пленные немцы построили для себя тюрьму (здание потом стало Измайловским колхозным рынком). Они застроили кирпичными домами от одного до пяти этажей самое начало Измайлова, от 6-ой до 14-ой Парковой, то есть большую часть нашего посёлка. Немецкая застройка («дворцы», как эти дома назывались в народе) отчасти ещё жива, надстроенная и облагороженная отделкой.

Надстроенные немецкие «дворцы»
Надстроенные немецкие «дворцы»

На рубеже 40-х-50-х рядом с метродепо появился посёлок нефтянников, можно сказать, фешенебельный, как и поселок МПС (12-14-я Парковые). Тогда же появился и Дом Культуры Нефтянников (теперь — Дом Культуры Строителей на Измайловской площади).

Заселялась Первомайка также чекистами, дипломатами и инженерами секретных КБ — эти дома заметно выделялись своей многоэтажностью и комфортностью. В самом конце Измайлова появилась роскошная больница, Кремлевская, ныне — Пироговская.

Дом секретных инженеров на углу 2-й Парковой. Внизу был шикарнейший «Гастроном»
Дом секретных инженеров на углу 2-й Парковой. Внизу был шикарнейший «Гастроном»

В 50-е Измайлово интенсивно стало застраиваться пятиэтажками-хрущёвками. В это же время стали сносить бараки, сильно обветшавшие и рушащиеся. В самом начале 60-х к Северу от Сиреневого бульвара всё пространство до Щелковского шоссе было застроено и заселено, преимущественно, военными — Измайлово стало безопаснейшим районом города. Уже в начале 70-х на въезде в Измайлово поставили два дома с башенками, совсем как на Кутузовском, только гораздо скромней. Башни украсили вечным советским лозунгом: СЛАВА КПСС, который сторожил въезд к нам почти двадцать лет.

Новая волна перестройки и перелицовки Измайлова и Первомайки — современная. Улица стала насыщенной торговлей, общепитом и прочей городской инфраструктурой, ещё не потеряла окончательно свой облик, но к тому всё идёт.

По реке Нищенке

Левый, высокий берег Москвы, изобилует ручьями и речками. Крупнейшие из них — Яуза, Сетунь, Нищенка, Неглинка. По одной из них, по Нищенке, мы и совершим коротенькое, всего в 12 с копейками километров, путешествие.

И начинается наше путешествие с истока, с исторического истока, например, с середины 17 века и времён царя Алексея Михайловича Тишайшего.

По реке Нищенке
Стрелка вниз — исток Нищенки, стрелка вверх — устье, горизонтальные стрелки — среднее течение

Из небольшой болотины, там, где сейчас проходит Главная Аллея, средь бурелома и глухомани огромного леса Благуша вытекает малозаметный и медлительный ручеёк. Сам лес Благуша называется так, потому что по нему проходила Старая Стромынская дорога на Владимир, малоезженая и нелюбимая ни купцами, ни просто проезжими людьми: здесь частенько шалили лихие разбойники, и из лесу нередко доносился благой мат жертв их нападений.

Ручеек достигал восточного склона Соколиной горы, также поросшего матерыми соснами. А западный склон был местом открытым и весьма подходящим для царской соколиной охоты. По этому открытому и покатому склону сбегала в недалекую Яузу бойкая Синичкина речка.

Недолго просуществовало это охотничье угодье: уже следующий царь бросил и его, и Измайловский дворец, и Измайловский Зверинец, и саму Москву. Соколиная гора и соседняя с ней Благуша затихли в тылах немецкой слободы Кокуя, со времен Петра I называемого по наши дни Лефортово.

Нищенка не стала точить себе путь сквозь Соколиную гору к Яузе, а устремилась на юг, к Москве-реке.

Нищенкой речку назвали за мелководность и крайне низкий расход воды. Яуза с её полуметровыми глубинами рядом с Нищенкой кажется гигантом. А, возможно, своё название она получила за то, что пересекает Владимирку в том месте, где конвоируемая партия осужденных, идущая в Сибирь на каторгу, получала хлеб, копеечки, ещё что-нибудь съестное от сердобольных старушек — была такая странная традиция на Москве, да и во всей России — жалеть воров и душегубцев как пострадавших от суда. Верно, это потому, что наш отечественный суд традиционно несправедлив и часто осуждает невиновных, и по сей день.

Ниже по течению, преимущественно коллекторному, подземному, Нищенку часто называют Гравороновкой или Граворной, в пересчете с украинского на русский Грачёвкой. Грачей здесь, однако, давно уже нет, как, впрочем, и других пернатых: вся долина реки — промзона, неприглядная и унылая.

Заточать Нищенку в коллекторы начали после войны, а закончили в 1969 году. Делалось всё это наспех, документы об инженерно-геологических изысканиях либо утеряны, либо недостоверны. В результате участок шоссе Энтузиастов от Четвертого Транспортного Кольца и МЦК до проспекта Будённого — одна сплошная и непрерывная стройка, латание или затыкание грунтовых дыр, но асфальтовое покрытие шоссе сразу же после того, как его закатают, даёт трещины, бугры, вмятины и прочие дефекты.

К югу от шоссе Энтузиастов коллектор под промзоной идёт вдоль путей Малого кольца МЖД по территории завода «Нефтепродукт». Речка выходит на поверхность вблизи парка Перово-4 станции Перово и далее ещё неоднократно протекает в коротких коллекторах: под путями Перово-4, под путями главного хода Казанского направления МЖД, под улицей Пруд Ключики, под 5-й Кабельной улицей, под Горьковским ходом МЖД, под насыпью бывший соединительной ветки МК МЖД, под Нижегородской улицей и заводскими постройками вблизи неё. В районе Нижней Хохловки река окончательно уходит в большой коллектор, продолжающийся до устья. Устье реки расположено ниже Перервинской плотины. Река заканчивается двумя прудами-отстойниками. Сюда свозится снег, собираемый на московских улицах и дорогах — по концентрации углеводородов этот снег вполне можно было бы рассматривать как нефтяное месторождение, как, впрочем, и месторождение тяжёлых металлов.

Пешая экскурсия по Нищенке может быть организована только в пределах Измайловского парка, но, может быть, когда-нибудь, мы догадаемся очиститься от коммунистических наносов на нашей московской земле, вскроем речки и ручьи, превратим этот Мордор в культурный ландшафт, где меж домов и лужаек будут журчать похороненные сегодня воды.

Образование, развитие, скитание

Свиток «Азбука» времён Алексея Михайловича Тишайшего представляет собой ленту шириной около 30 сантиметров и длиной в 10 метров.

Свиток «Азбука» (фрагмент)
Свиток «Азбука» (фрагмент)

Написанный специальными чернилами со сложнейшими каллиграфическими завитушками и волосяными сплетениями, этот древнерусский текст организован в строгом алфавитном порядке и представляет собой единое целое, как единым фразеологически цельным текстом является и сама азбука:

Аз (я) буки (буквы/богов ) веди (ведаю, знаю) глагол (как слово) Добро (о Добре) — и так далее до самой распоследней ижицы.

Есть даже такая изощрённая версия прочтения азбуки (оригинал взят здесь):

По горизонтали:

  1. Я Бога знаю, говорю добро, значит, я существую.
  2. Жизнь обильна на Земле, когда истина вселенская в общине от Бога.
  3. Для всех мыслящих людей только Он покой изрекает.
  4. Слово, утвержденное свыше, призывает уверенно держаться устоев мудрости добра для завершения пути, прихода в гармонию для нового начала.
  5. Защита границ нашей земли и рост обеспечивают Божье покровительство и наше единство.
  6. Гармоничное развитие и потенциал роста моего рода и меня, как его части, зависит от Всевышнего источника и истории рода.
  7. Смысл жизни — в стремлении совершенствовать дух и душу до полного вызревания в совершенную личность в вечности.

По вертикали:

  1. Моя жизнь, как мысль, облеченная в звук, стремящаяся к гармонии, мельчайшая частица разума во вселенной.
  2. Бог создает вокруг людей твердую границу и направляет их к самосовершенствованию.
  3. Знание Земли и размышление о нем призывают покой на дух нашего рода.
  4. Говорить истину — наша традиция, наша защита, часть нашей души.
  5. Благо Вселенной в том, что Бог Творец уверенно и твердо творит рост всего, для полного вызревания семени.
  6. Суть бытия человеческого общества в мире, покое, равновесии, гармонии, единстве от Всевышнего Источника к совершенной душе.
  7. Существующий небесный Источник приносит в наш мир и начало всего и рост всего, и опыт людей во времени.

Диагональ сверху вниз и слева направо:

  • Я много размышляю и основание моего творчества всевышний Источник всегда.

Функция этого свитка очевидна: это средство освоения грамоты и чтения, образовательное средство. Сначала его надо полностью развернуть, а потом свернуть на нижний валик так, чтобы ижица оказалась внутри. По мере освоения букв свиток наматывается на валик, примыкающий к букве «а». Когда образовательный процесс заканчивается, ижица оказывается опять первой, наружной. По сути, идёт сворачивание свитка.

Этимологически «развитие» связано со свитком, с его разворачиванием. В этом смысле развитие противоположно образованию. И действительно — образование идёт от внешнего источника образования внутрь человека, развитие исходит от самого человека и разворачивается во внешний мир, преобразуя его. Когда мы, например, говорим о развитии страны, города, предприятия, науки (всуе, кстати сказать, говорим), то реально мы говорим о результатах и проявлениях развития человека, преобразующего страну, город, предприятие, науку.

Образование и развитие — противоположные процессы, но оба они связаны с человеком и взаимосвязаны. Бессмысленно образование без развития, бессмысленно и развитие без образования. Преобразуя мир, мы преобразуемся сами; преобразуя себя (самообразование), мы преобразуем мир, делаем его человечней уже хотя бы потому, что образовательная деятельность есть прежде всего становление в человеке человеческого, обискусствление человека, замещение естественных инстинктов и стихий интеллектуально окрашенными мотивами и факторами.

В Древнем Риме существовали специальные дорожные карты, используемые специально для продвижения войск по дорогам, по пешим дорогам, самой известной из которых была Аппиева Дорога (via a pia, «пешая дорога»). Карта представляла собой длинную (до 30 метров!) ленту с масштабным изображением дороги и всего, что находится на ней или вблизи неё. Картой пользовался маршал — тот, кто руководил маршем по этой дороге. Карта сворачивалась в свиток вокруг маршальского жезла, символа его власти.

Но был у него ещё один жезл, скитало. Собственно, это — гораздо более древний атрибут, возникший ещё в Древней Спарте. На этом жезле намотана пергаментная лента, на которой полководец писал шифрованное письмо и отправлял с гонцом в столицу. Там имелся точно такой же жезл, с помощью которого донесение расшифровывалось.

Скитание, оказывается, — процесс, родственный или близкий образованию и развитию. Более того, была такая традиция — отправлять молодых людей в дальние путешествия и скитания в образовательных целях (повидать мир) и одновременно в целях развития — испытаниями, бурями, невзгодами.

Никто не знает границ своего образования и куда оно нас ведёт, но очень важно фиксировать вехи на своём образовательном пути, самообразовательном пути — не дипломами и сертификатами, а «шифровками себе и своим потомкам, последователям, ученикам, адептам. Что они там расшифруют — их забота, их наследие, их legacy. Но — «помни весь путь, которым вёл тебя Господь» (Вт. 8.2)

Никто не знает направлений и результатов своего развития, потому что они остаются за нами. В своём развитии мы сочиняем, создаёт, творим новый мир, робко вторя Творцу, по образу которого и существуем. В своём развитии как скитании, мы оставляем следы в этом мире. Но это не наследие — это то, что поможет охотнику на нас и до нас. Пусть читает наши следы, нам дела до него нет. Мы — скитальцы: по себе и по миру. Для того и живём.

Основной принцип креативного образования

Однажды меня пригласили в московский Планетарий на совершенно непонятное мне шоу по фантазированию образования a la фильм «Чёрный лебедь», который я не только не видел, но и не слышал ничего о нём.

И вот, выхожу я из «Баррикадной» и поднимаюсь к Садово-Кудринской. Это примерно триста метров, заполненных стыдом и смятением: меня же пригласили, надеясь, что я скажу что-нибудь умное, а у меня — хоть шаром.

Завернув на Садовом кольце к Планетарию, я вдруг вспомнил схему, которая появилась у нас на Мистическом семинаре в конце 80-х:

Человек рационален (по вектору), но он ещё и разумен (по кругу). А это значит, что существует и рациональное мышление, и объемлющее его разумное.

Очень простая схема.

Настолько простая, что может иметь несколько интерпретаций, например, такую:

Если стрелка — профессиональная подготовка, то окружность — образование. К сожалению, мы упрощаем высшее, да и общее образование до профессиональной подготовки, готовя не людей, а кадры. В профессии же толку мало — они быстро и непрестанно меняются и большинство профессий не требуют пять лет учебы, вполне достаточно нескольких месяцев. Важно при этом, что результаты и уровни профессионализма легко измеряются и фиксируются: есть тесты, есть рейтинги, есть степени, разряды, звания и прочие шкалы и измерители, а образование всегда, всю жизнь — незаконченное, оно подлинно long life education.

А есть ещё и такая интерпретация:

Стрелка — поиск, search, окружность — исследование, research. Поиск, в Гугле, Яндексе или библиотеке — это всегда поиск среди уже имеющегося, старого, к тому же не всегда достоверного. В ходе поиска мы находим новое для себя, но не для мира вообще. Новое для мира найти невозможно, его можно только создать. Исследование — создание нового знания, новой конструкции знания либо нового способа (метода) его получения. Тут ключевым является именно новизна и нового всегда несоизмеримо больше, чем старого, так, по крайней мере, нам кажется. Всякое исследование начинается с поиска и рефлексии найденного, в ходе которой мы обнаруживаем дыры или несуразности в старом как исследовательски пригодные места, researcheable spots.

На различении поиска и исследования я лет пять тому назад начал строить понятие перисферности, когда человек не просто входит в социальные сети, а формирует сам вокруг и окрест себя новый, единственный в мире Космос коммуникации, общения и, по сути, конструирует попавших в этот Космос людей по своему произволу и разумению.

Наконец (а, может, и не наконец), имеется ещё одна интерпретация этой схемы:

Стрелка — любой линейный процесс, например, функционирование, производство, воспроизводство, окружность — креативная деятельность, в принципе, согласно Библии, безграничная, бесконечность другого порядка, нежели линейная бесконечность. И, если это так, то critical thinking, который никак не могут освоить даже самые продвинутые мои студенты, почти ничто по сравнению с creative thinking.

На этом моя мысль остановилась, потому что я дошёл до Планетария, меня провели в нужное помещение и там я обратился к аудитории с тем, что расположено выше по тексту. Своё пятиминутное выступление я закончил так:

— Ну, вот, перед вами четыре интерпретации совсем простенькой схемы. А теперь попробуйте сами выдвинуть основной принцип креативного образования.

Что тут началось!..

Читайте дальше «Апрель 17-го»
Print Friendly, PDF & Email

24 комментария для “Александр Левинтов: Март 17-го. Окончание

  1. Levintov 12 апреля 2017 at 9:42
    … партийные бонзы Узбекистана начали скулить,что их страна — сырьевой придаток России, вот им и построили самый большой в СССР х\б комбинат…
    =============
    Уважаемый Александр!
    ТТК был построен и введён в 30-х, когда местная «знать» и пикнуть не смела,
    но, всё равно, верхушка «знати» была почти полностью вырезана.
    Важнейшим фактором строительства ТТХ было приближение к источнику сырья.

    1. Уважаемый Соплеменник!
      Ташкентский комбинат (сначала просто прядильно-ткацкая фабрика) был пущен в строй в 1934 году в рамках индустриализации страны. Основная цель строительства — сугубо партийная: иметь свой рабочий класс в Узбекистане. Комбинат пережил две мощных реконструкции: во время войны сюда были эвакуированы ленинградские производства, на рубеже 60-70 резкое расширение (до 25 тыс. ППП, промышленно-производственного персонала). Именно о превращении его в крупнейшее предприятие отрасли я и писал. А уж привязка к энергетике, как и к водопроводу и к канализации и транспорту — дело инженерной инфраструктуры.

  2. Б.Тененбаум 7 апреля 2017 at 15:23
    … То же самое относилось к кораблям — все ресурсы шли на то, что можно построить быстро. Никаких крейсеров/линкоров — только мелкие суда, с упором на тогдашние подводные лодки.
    ========
    Скорее всего, правы оба — и И.Гирин, и Б.Тененбаум.
    Вот цитата из воспоминаний адмирала флота Кузнецова:
    «…Неизвестно почему, скажем, нравились Сталину тяжелые крейсера, и никто не смел высказывать иного мнения. «Сталин обещал голову снести тому, кто будет против этих крейсеров», — сказал мне однажды крупный работник Наркомсудпрома А.М.Редькин. И все молчали. Но это было до Великой Отечественной войны. А Сталин предложил заложить такие же крейсера и после войны, когда это уже было нелепо, и снова непререкаемость его мнения сыграла отрицательную роль…»
    В другом месте (я не отыскал) Сталин говорил Кузнецову: «По копеечке соберём, а построим!»
    Что, конечно, не исключило массового производства торпедных катеров и подводных лодок.

    1. «Построить Флот открытого моря, сильнейший в Мире». — ПРиказ Сталина в адрес созданного им Наркомата пром-сти судостроения.
      См. В.С. Емельянов «О времени…»

  3. Уважаемые коллеги!
    Ткани, как и любая продукция швейной и трикотажной промышленности, транспортабельны элементарно в любых количествах и в любом направлении, если подразумевают условия перевозки к потребителю, а не что-либо иное.
    И уж заодно: вода требуется только в красильно-отделочном производстве, но никак не в прядильном и ткацком.

    1. и тем не менее все прядильно-ткацкие фабрики строили у воды (реки и/или пруды), так как крашение технологически неотделимо от них.
      Транспортабельность определяется множеством факторов:
      — абсолютная стоимость перевозки
      — стоимость перевозки относительно стоимости производства
      — совместимость с другими грузами
      — весовой объём
      — партионность
      — тарность
      — сезонность
      — и т.д.
      готовые ткани более транспортабельны, т.к. имеют больший весовой объем (т в кубометре), более простое тарирование/упаковку, но несколько выше стоимость перевозки относительно стоимости производства.

      1. Прядильно-ткацкие фабрики строили у воды по той же причине, что мельницы и лесопилки — эти процессы использовали энергию падающей воды. Английское слово mill может означать не только мельницу (gristmill), но и лесопилку (sawmill or lumber mill), ткацкую фабрику (textile mill) и многое другое.

        1. а как быть, например, с Трёхгоркой, Измайловской мануфактурой, где не было ни рек,ни прудов? Возможно, мельницы играли роль энергоисточников на заре мануфактур, но представить себе Манчестер, Лодзь, Иваново и т.п. гигантских скоплениий крупных фабрик, работающих от мельниц в конце 19 века уже трудно.

          1. Трехгорка:
            «К 1810-1812 годам на Волынской земле по берегу Москвы-реки к Нижней Пресне появляется ткацкая фабрика…
            В 1841 году братья Прохоровы расширяют ситце- и платочнонабивное дело, переоснастив фабрику импортными паровыми машинами»

            Измайлово:
            «Первый цех суконной мастерской был заложен еще в 30-х годах XIX века в живописном месте на юго-восточной стороне речушки, которая огибала село Измайлово и впадала в Серебряно-Виноградный пруд… Главный цех фабрики — большое деревянное здание — возвышался над округой, речушку уже перегородила плотина с запрудой»

            Манчестер:
            «The number of cotton mills in Manchester itself reached a peak of 108 in 1853»
            «A cotton mill is a factory housing powered spinning or weaving machinery for the production of yarn or cloth from cotton,[1] an important product during the Industrial Revolution when the early mills were important in the development of the factory system.[2] Although some were driven by animal power, most early mills were built in rural locations near to fast-flowing rivers and streams and had water wheels to power them»

            Я живу рядом с Лоуэллом, который называют колыбелью американской индустриальной революции. Он был основан в 1820-х как центр текстильной промышленности; там сейчас национальный парк и несколько музеев, с каналами и громадными водяными мельницами, которые обеспечивали работу оборудования в 3-4 этажных корпусах до тех пор, пока не были заменены электричеством.

          2. Levintov:
            и тем не менее все прядильно-ткацкие фабрики строили у воды (реки иили пруды), так как крашение технологически неотделимо от них.
            ===========
            Уважаемый Александр!
            А.Бархавин, по-моему, ясно постарался исправить Вашу ошибку.
            Пробубню ещё раз: красильно-отделочное производство абсолютно независимо от прядильно-ткацкого. Более того, весь процесс от разрыхления и трепания кипы хлопка до суровья не требует воды, а требует минимума влажности.
            Кстати, отсюда разница в профзаболеваниях. У прядильщиц и ткачих (с тридцатых! смотрим с жалостью «Светлый путь») — эмфизема, туберкулёз, глухота (шум, запылённость). У химиков, в первую очередь, рак (краски!).

      2. Любопытно, что статья Mill в английской Википедии не имеет своего аналога в русской википедии. Более узкие значения — например, Watermill (водяная мельница) и Windmill (ветряная мельница) — имеют.

        1. сдаюсь. Но именно это я и утверждал: в начале мануфактурной индустрии был важен фактор воды, в дальнейшем (вторая половина 19 века), он перестал быть решающим. Вплоть до того, что крупнейший х/б комбинат в СССР разместили в Ташкенте.

          1. Кстати, там в Ташкенте прямо через забор от этого комбината — ТЭЦ, которая в ХХ веке вполне заменяла реку как источник энергии для текстильного производства.

          2. Да, но не ТЭЦ же была фактором размещения этого комбината: партийные бонзы Узбекистана начали скулить,что их страна — сырьевой придаток России, вот им и построили самый большой в СССР х\б комбинат, на котором работали почти исключительно ивановские ткачихи, потому что узбеки рассматривали работу своих жён на предприятиях и вообще в общественном секторе как блядки (местная терминология).

          3. Levintov
            12 апреля 2017 at 9:42
            Да, но не ТЭЦ же была фактором размещения этого комбината
            ————————
            Фактором размещения комбината была возможность строить рядом с ним ТЭЦ для его обеспечения (их строили почти одновременно). Когда электричество еще не использовали, главным фактором размещения текстильных предприятий было наличие удобных источников дешевой энергии. Поэтому первые текстильные предприятия кучковались по берегам рек (как и мельницы, лесопилки и прочие энергоемкие производства).

  4. Швейные мастерские привязаны к крупным магазинам и концентрируются в центральной части города из-за низкой транспортабельности изделий.

    Шитьё одежды невозможно без тканей. Это — также весьма нетранспортабельная продукция

    ****

    Хотелось бы знать, что такое «низкая транспортабельность», и как это понятие сочетается с тем, что Лодзь, Иванов-Вознесенск, Шуя были «текстильными столицами» Империи в те времена, о которых идет речь, а также с массовым выбросом на мировые рынки дешевой японской одежды в шестидесятых годах прошлого века?

    1. в том-то и дело, что в Иваново-Вознесенске, Шуе, Серпухове и т.д. швейной промышленности не было, только текстильная. А швейная была в Москве, Питере, Риге, Варшаве. Если взять Англию, то текстильная — в Манчестере, а швейная — в Лондоне, во Франции: текстильная — в Лионе, швейная — в Париже. И так далее. Китайская и японская одежда и обувь били европейские и американские рынки своей дешевизной, хотя, конечно, транспортабельность одежды ниже, чем тканей.

  5. В советской и постсоветской Москве было много недостроенных и даже не начинавшихся проектов:
    проект перепланировки Москвы Шестакова
    Перестройка Кремля (проект Иофана)
    Генплан Лео Корбюзье
    Дворец Советов на месте храма Христа Спасителя (стройка была заброшена в августе 1940 года, хотя лампочки уже были завезены)
    Хордовое шоссе Кашира-Рублево (перед Олимпиадой 1980 года)
    Пантеон на Ленгорах на месте нынешней Фундаменталки (хрушевская затея)
    Пантеон на Троекуровском кладбище (затея Брежнева)
    Диснейленд в Филёвской пойме (затея Лужкова)
    Четвертое транспортное кольцо (теперь — хорды)
    и множество других.
    Тема — интереснейшая

  6. 1) Сетунь — правый приток Москвы.
    2) Лихоборы. Возможно — от речки. По типу: Сетунь, Люторка, Нахабинка, Хапиловка. Но возможно — по не дошедшей до нас таможне на Дмитровской дороге. До 1654 г. таможни сдавались на откуп, и откупщики не церемонились с проезжими. Подозреваю, что отсюда же в Ближнем Подмосковье на Нижегородской дороге — Обираловка, а ныне мало о чём говорящий г. Железнодорожный.
    О древних таможнях на Яузе и о прикрывавшем (одну из них — устьевую таможню) Боровицком укреплении я высказал свою гипотезу в журнале 1 Сентября «География» № 7-8 2016 г. (сокращённо), а также в журнале Берковича.
    lbsheynin@mail.ru
    3) В Сталинском бункере в Измайлово я услышал интересное объяснение тамошней 40 (50?) -летней стройке стадиона «Спартак». Под видом стадиона строили Бункер, а на стройке стадиона делали вид, что строят стадион. Перед Войной бункер был построен, тогда «стройку» стадиона забросили под маркой того, что перед войной — не до него.

    1. Вы написали: «Перед Войной бункер был построен, тогда «стройку» стадиона забросили под маркой того, что ПЕРЕД ВОЙНОЙ — не до него.»
      То есть, получается, что строители заранее знали, что начнётся война??
      Однако, официальная версия — внезапное «вероломное» нападение Германии на СССР.
      К нападению заранее не готовились, что и подтвердилось фактически. Откуда у Вас такие сведения, что строители знали о предстоящей скоро войне?

      1. Откуда у Вас такие сведения, что строители знали о предстоящей скоро войне?
        ==
        Вся экономика СССР шла по плану, и план начинался словами песни: «Если завтра война», с ударением на слове «завтра».
        Именно этим объясняются неимоверные «тиражи» советских самолетов/танков: всякую обновленную модель ставили на поток, не дожидаясь возможных улучшений.
        То же самое относилось к кораблям — все ресурсы шли на то, что можно построить быстро. Никаких крейсеров/линкоров — только мелкие суда, с упором на тогдашние подводные лодки.
        Разумеется, военизированный пред-мобилизационный характер относился и к строительству — метро (с секретными доп. туннелями) заглубляли отнюдь не случайно,

        1. То же самое относилось к кораблям — все ресурсы шли на то, что можно построить быстро. Никаких крейсеров/линкоров — только мелкие суда, с упором на тогдашние подводные лодки.
          —-
          Никак нет, Борис Маркович! Как раз линкоры-то товарищ Сталин любил и строил их вместо авианосцев, только проку от них не вышло никакого: в Черном мор Октябрьский ими правильно не пользовался, а в Балтийском немцы их заперли в Ленинграде практически на всю войну

          1. линкоры-то товарищ Сталин любил и строил их вместо авианосцев, только проку от них не вышло никакого: в Черном мор Октябрьский ими правильно не пользовался, а в Балтийском немцы их заперли в Ленинграде практически на всю войну
            ==
            Илья, они все были дореволюционной постройки. Могу доказать 🙂

      2. Не готовились к ЧУЖОМУ нападению. А своё очень даже планировали.
        Ср. Речь Сталина на приёме выпускников военных академий в Кремле 5 мая 1941 г :»…Мы стали сильнее..» (против стандарт. тоста о миролюбивой политике СССР).
        Ср.оправдание Молотова относительно Большого террора. Дескать, не было времени разбираться. Война на носу. (Ф, Чуев 140 бесед с Молотовым).

Добавить комментарий для Levintov Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.