Александр Левинтов: Март 17-го. Продолжение

Loading

И когда по телевизору показывают «Кубанских казаков», а их показывают с постоянством и регулярностью гейзера, уже не рассказывают о том, что артисты падали в голодные обмороки от этого пиршества и изобилия — предполагается, что мы должны глотать сладкие слюни умиления от этого «доброго старого времени».

Март 17-го

Заметки

Александр Левинтов

Продолжение. Начало

Весна в Москве

В Москве начинается весна — самое омерзительное зрелище года.

Чёрные сугробы усеяны мусором, всю зиму выбрасываемым из окон: окурки, банки, бутылки, пробки, объедки, пакеты и пр. Здесь же трупы того, что когда-то летало, бегало, зарывалось в землю и норы. Газоны густо унавожены собаками. Потом это всё зарастёт травой, станет малозаметным и будет потихоньку гнить, даже пластик.

В этом году на дорогах улицах и тротуарах применяли какую-то новую антигололёдную химию — почти напрочь исчезли городские старожилы воробьи и вороны, а вот голуби выжили: надо же нам что-то жрать во время предстоящей войны. Опять сильно поредели собачьи стаи. Эта шелудивая братва территорий не метит и, в общем, гадит достаточно укромно, не то, что домашние. Зачем метить, если скоро опять нагрянут живодёры? Мэрия Москвы объявила истребительную войну всему живому, в том числе антропогенной растительности и животному миру: гибнут домашние собаки и цветы на рабатках и клумбах.

Мне помнится городская жизнь американских городов: на газонах и гольфовых полях пасутся грациозные лани, вокруг домов полно енотовидных собак, опоссумов и скунсов, однажды средь бела дня я видел прогуливающегося по тротуару горного льва, в небе летают орлы, на прудах — гуси, в небольшом сквере — многомиллионная колония перелетных бабочек. Собак, если и выгуливают, то непременно с совочком и пакетиком.

То же и Германии, в Баварии. В маленьком городке в ручьях стоят здоровенные, больше полуметра, форели, на прудах и озерах — лебеди и другие веслоногие, в черте города полно лесных грибов и ягод, но никто их не обирает — люди любуются.

Почему же у нас такой срач, ведь голодные времена давно прошли? Последний голод был 70 лет тому назад, из переживших его остались крохи.

Дело, как мне кажется, вовсе не в нищете и голове, а в особенностях нашей урбанизации, начавшейся практически девяносто лет тому и связанной с коллективизацией и индустриализацией страны.

Во-первых, психология выживания: не до охраны живого и чистоты вокруг себя, выжить бы самому. Любыми, самыми отчаянными средствами.

Во-вторых, пролетаризация сознания. Будучи крестьянами, люди сохраняли чувство собственности и хозяйства. Перемещённые в городские узилища квадратных метров, они потеряли эти чувства и всё, что за пределами этих метров — ничьё, пригодное только для разворовывания и замусоривания, в хозяйстве непригодное, поскольку и хозяйства-то никакого нет.

Переезд из коммуналок в отдельные квартиры в 50-60-е годы ситуацию не улучшил, а значительно ухудшил. Раньше гадить как-то не давали взгляды соседей, а теперь, когда настала полная анонимность существования, пали последние преграды: никто не увидит, как из моего окна на 16-ом этаже вылетает бутылка, а, если и увидит, то ни за что не пойдёт корить и выяснять отношения — попробуй, определи, какой квартире принадлежит это окно, да и по шеям можно получить или оказаться покусанным собакой, ну, и в дом-то или на лестничную не всегда войдёшь. Про неприкосновенность жилища все быстро смикитили.

Кстати, повышение этажности застройки оказалось дополнительным стимулом вопиющей антиэкологичности быта: чем ближе к Богу, тем меньше совести и удобней плевать вниз.

Прогнозировать подобные ситуации отвратительно просто: неустойчивость и уязвимость городской среды резко возрастают при любых катастрофах и катаклизмах, природных и техногенных, вспышки моров становятся высоковероятными, а нравы морально опустившегося населения допускают быстрое распространение насилий, мародёрства и одичания до звероподобия.

Сю-сю-реализм

В отечественной социокультуре, сильно переперченной политически, вызрел новый стиль, который по достоинству назван мною сю-сю-реализм. При этом под социокультурой понимается не культурный окрас и флёр социума, а нечто противоположное — культура масс, культура, натягиваемая на социум средствами пропаганды, прежде всего СМИ и Интернетом.

Идеологической подоплёкой сю-сю-реализма — а у нас без этих подоплёк не может существовать ни искусство, ни культура, ни даже наука — заключается в том, что Россия — великая страна с безупречной историей и репутацией, непобедимая, одухотворённая до святости, вот такая огромная испокон веков, спасающая всё человечество, исключительная, из ряда вон выходящая и ни в какие ряды не входящая, самая героическая и геройская, ордена Ленина, самая красивая, самая человечная и прочая самая — во все времена и периоды своего существования.

Помимо подоплёки, сю-сю-реализм имеет и цели, разумеется сугубо политические: у нас ничего просто так не бывает. И основная цель — выровнять социум, он же — массы, он же — население, оно же — «народ» (это мы всё проходили, только тогда ещё мы были и «трудящимися», трудящихся теперь почти не осталось, только среди углеводородов и в оборонке), выровнять до однородности не менее 86% (примеси и прочие сорняки подлежат прополке, флотации и прочим средствам обогащения), а всякая цель предполагает средства — средством выравнивания, да хотя бы катком является примирение.

У нас даже такой национальный праздник есть, день примирения. Ни у кого нет, а у нас есть. Одно время он был праздником ненависти к полякам, а другое, очень долгое — праздником Великого Октября.

Это примирение достигается такими высокохудожественными средствами, как перелицовывание злодеев в святых или «успешных менеджеров» (Иван Грозный, Николай II, начавший с кровавой волынки на Ходынке, бесславно проигравший две войны, японскую и мировую, спровоцировавший три революции и так и не раздавший крестьянам землю, Ленин, Сталин). В советское время все белые были гадами, в перестройку — все красные, теперь — все хороши и вызывают примирительное умиление и сю-сю-патриотизм.

Из истории замалчиваются и вымарываются либо переиначиваются до неузнаваемости самые позорные, мрачные и грязные страницы: теперь за упоминание о насильственном крещении, гонениях на язычников, староверов, предании Толстого анафеме, воинствующем атеизме, коллективизации, ГУЛАГе, первых месяцах войны, изгнании народов, сталинском и хрущёвском антисемитизме, преследовании диссидентов, вторжении в Венгрии и Чехословакию, афганской и чеченских войнах можно и срок схлопотать, а скорее всего просто быть неопубликованным, заткнутым и помалкивающим.

Под толстым слоем елея, подобно Помпеям под вулканическим пеплом, покоится «оттепель» — усилиями Третьяковки, Пушкинского, ЦДХ и Парка Горького теперь абстракционисты, формалисты и нонконформисты-бульдозеристы мирно висят вперемешку с теми, кто гнобил и гнал их. Теперь Пастернак мирно уживается с теми двенадцатью, что предали и прокляли его, теперь Шостаковича и Шнитке подмешивают в концертных программах к Туликову и Хренникову.

И когда по телевизору показывают «Кубанских казаков», а их показывают с постоянством и регулярностью гейзера, уже не рассказывают о том, что артисты падали в голодные обмороки от этого пиршества и изобилия — предполагается, что мы должны глотать сладкие слюни умиления от этого «доброго старого времени».

Сладкими воспоминаниями о советских фильмах и артистах телеканал «Культура», лидер сю-сю-реализма, переполнен — они занимают чуть не две трети эфирного времени канала.

Примирение носит странный, скособоченный характер: коммунистов поощряют верить в Бога и уважительно относиться к белым, Ивану Грозному и прочим безобразиям, но тем, кто не приемлет коммунистические ценности и идеалы, критика всего советского грозит анафематствованием и улюлюканьем: «пятая колонна!».

Что было в нашей истории, то было. Можно этим гордиться, а можно это же ненавидеть и ужасаться — нельзя вычёркивать и закрашивать. Как нельзя примирять палачей и их жертв, слезу замученного ребёнка и крокодилову слезу замучившего его. Прощение строится на понимании, а не на лжи.

Не умилие и примирение требуется, а честный и нелицеприятный суд — во имя справедливости и — как это предполагается на Страшном суде — кого-то одесную, а кого-то ошую. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10.34)

Готовятся к захвату Антарктиды?

Вот такая информация промелькнула как-то в Интернете:

Экспедиция Минобороны впервые дошла до арктического острова

Напомним, арктическая экспедиция стартовала 19 февраля из якутского поселка Тикси. Ее участникам предстоит пройти более 2000 километров до острова Котельный, где находится арктическая военная база РФ, и обратно.

В российской Арктике почти совсем затихла хозяйственная и научная деятельность, так и не зародился туризм, тут орудуют военные — субъект принципиально варварский и антиэкологичный. Проводятся многочисленные учения и маневры, наращивается присутствие, укрепляются базы и объекты. Зловещим Мордором завис над миром ядерный полигон на Новой Земле: установленный Ельциным мораторий на ядерные испытания Путин готов снять в любую минуту.

Российская Арктика становится всё более очевидной военной угрозой и источником военной агрессии для Европы и Северной Америки.

Но этого мало.

Есть подозрение, что именно здесь проходят учения и тренировки по захвату Антарктиды, чтобы держать в страхе и повиновении всю планету, со всеми её потрохами. «Всё, что плохо лежит, наше» — после «Крым наш!» и «Новороссии» это стало естественным для политического и массового сознания. Основания для оккупации Антарктиды такие же шаткие, как и притязания на Северный полюс, Крым, Донбасс, Южную Осетию, Абхазию, Южные Курилы — считается, что этот материк был открыт в ходе экспедиции Беллинсгаузена-Лазарева 1819-1820 годов (англичане открыли эти земли на 20 лет ранее).

Под двухсотлетие этого «открытия», вопреки всем международным договорённостям по Антарктиде в Кремле найдут здесь свои государственные интересы во льдах и утвердятся во льдах — военным и только военным образом.

Разумеется, России тут ничего не надо, сплошные траты и расходы. Но этому государству просто надо держать мир в страхе — весь мир, а не только северное полушарие. Им девать некуда силы и средства, получаемые от разграбления своих недр — не раздавать же это собственным людишкам?!

Никогда ещё за всю свою историю Россия не представляла такой реальной и такой планетарной угрозы — и это наполняет гордостью российский народ и его национального лидера.

Кстати: согласно правилам русской грамматики «народ» — неодушевлённое существительное, народ душой не обладает и «душа народа» не более, чем оксюморон — и это, увы, подлинно, подлинно так.

Две российские публичности
(зарисовки с натуры)

Я не знаю, в каком соотношении эти две публичности присутствуют в российском обществе, лишь примерно догадываюсь о их явной асимметрии: 86% относятся к первому типу, а всё остальное — ко второму. Впрочем, это имеет и региональные различия: в Липецкой области я наблюдал 100%-ное доминирование первого типа, а в Москве — только 80%-ное.

И первое различие, бросающееся в глаза: первый тип на 86% состоит из мужиков, второй — на столько же женский.

Больше томить вас не имею права: первый тип концентрируется у святых источников, их теперь по всей стране — несметное количество. Как правило, они привязаны к храмам, часовням, монастырям и являются дополнительным источником доходов церкви.

Здесь обычно даже в будние дни царит давка, именно давка, а не очередь: мужики со связками пластиковых бутылей, бидонов и прочей посуды, от трёхлитровой до пяти галлонной, давятся, матерясь и толкаясь, набирают воду себе впрок, соседу, тёще, ещё какой-нибудь родне или начальству. Их понять можно: в Бога они как-то не очень, строго говоря, даже плевать сколокольни, но ведь жена\тёща послала, не им же слабосильным, тащить до машины эти литры и галлоны, а потом от машины до дома. Ты их уважишь — они и тебе к ужину чекушку, а то и поллитру поднесут. Есть за что бороться, лаяться и собачиться с такими же мужиками, надрывать пупок. А кроме того, в этой толчее вспоминаются незабвенные райкины времена взятия на абордаж винных отделов и магазинов. Оно, конечно, тогда было тяжело, но всё равно, славное было время, скорей бы уж оно вернулось после всех этих рынков и демократий.

А вторую модель можно наблюдать в малоизвестных и низкочастотных музеях и экскурсиях:

— Вы уже сфотографировали? Позвольте, я.

— Вам не слышно? Проходите поближе, прошу вас. Встаньте, пожалуйста, передо мной.

— Прошу прощения, это не вы уронили?

— Девочка, тебе, наверно, плохо видно, давай я тебе помогу.

— и тому подобное…

Ни одного вопроса «это по чём?», ни одного обращения на ты.

Я никогда не буду за национальное единство — известно, в чем оно выражается и чем заканчивается. Я — за несмешиваемость 86 и 14%: пусть существуют отдельно и не замечают друг друга.

Напрасные уроки Февральской революции

Страшно поверить, но это, кажется, именно так: всё напрасно, и мы уже в который — не в четвёртый ли? — раз наступаем на одни и те же грабли и оттого никуда не движемся, топчемся на месте и всё более и более отстаём от пелетона под названием «человечество», не технически или технологически отстаём, не научно и знаниево — морально. Моральное отставание — самое опасное и безнадёжное, отбрасывающее нас в дикость и озверение.

Этот небольшой текст написан, чтобы понять, хотя бы самому, что и почему происходит, что повторяется и множится в нашей несчастной истории.

Отсутствие онтологии

Ведущие радикальные российские партии — кадеты и эсеры, да и другие также — были радикально настроены против монархии, но что они имели в загашнике как позитивные программы, не политические партийные разработки, лозунги и призывы, а полноценные политические продукты как целостные представления о том, какой видится постцарская Россия.

Но дело даже не в этом.

Европейские народы имеют многовековую практику борьбы с монархизмом за муниципальную независимость и городское самоуправление, они самой историей приучены к тому, что власть проистекает прежде от граждан, что, чем выше уровень власти, тем жёстче её ограничения, прежде всего законодательно, тем меньше там свободы и произвола.

В России только узкая пленка населения имела возможность, да и то скорее туристическую, видеть воочию образцы демократического устройства общества. 95% населения (в лучшем случае!) не только ничего этого не видела, но и не знала, не читала об этом. Если бы к крестьянству и мещанству пришла не только грамотность, но и просвещение… пришла же вместо этого глупейшая пропаганда. А отсюда и лозунги Февральской революции типа «Земля и воля!». Воли в стране — невпроворот, земли… если бы земли требовал житель Монако или Лихтенштейна, было бы хоть как-то понятно, но в России — крестьян, пожелавших уехать в Сибирь и на Дальний Восток, царское правительство переселяло за государственный счет, со всем скарбом и скотом, давало безвозмездно 20 000 рублей и разрешало брать земли безразмерно, сколько осилишь. Но и на староосвоенной территории страны распаханность земель сильно отставала от европейских стандартов.

Весь политический пыл Февральской революции ушёл на свержение ненавистного царизма и отрицание его ценностей и онтологических оснований, ничего онтологически позитивного.

Ровно то же самое произошло во время перестройки: о том, как устроена нормальная «капиталистическая» жизнь, знало менее 5% населения, у остальных в головах — пропагандистский дурман и туман. О том, что такое рыночная экономика, не знали даже студенты экономических факультетов. Простое и очевидное для европейцев «будь честен, не воруй и трудись» нигде у нас даже не промелькнуло. Крах коммунизма стал означать только: «делай, что хочешь», а хочется всегда немногого: жратвы, выпивки и денег — на халяву. Свергли власть ненавистной КПСС, уничтожили онтологические основы коммунизма и совка — и ничего взамен, кроме дурки и обманки «рыночной экономики», которую, как ни странно, невозможно построить враз, за 500 дней, без насыщения «протестантской этикой как духом капитализма», без утверждения аскезы трудолюбия (вместо этого без работы были оставлены десятки миллионов людей). Для большинства, тремя генерациями впитавшего ненависть к капитализму, он представлялся прежде всего как хищная бессовестность — и это убеждение никто даже не пытался преодолеть.

Что ждёт нас впереди? — падение ненавистного путинского режима, скорей всего не без жертв, и… опять полное отсутствие какой-либо онтологии будущего страны, в лучшем случае — озирание по сторонам (как там у них, за бугром?) либо опять придётся шарить в своем царско-коммунистическом прошлом, никак не совместимым ни внутри себя, ни тем более в будущем.

Отсутствие логики движения к этой онтологии

Онтология всегда первична относительно логики. Нет онтологии — нет и логики её достижения. Растерянность захватывавших власть в России, что во время Февральской революции, что Октябрьской, что в перестройку, что в предстоящем падении путинского режима, хроническая: хорошо известно, что надо ломать и крушить («кто виноват?»), и — никаких представлений о том, что делать и чего делать нельзя. Именно потому — так много жертв и никаких результатов, одни негативные последствия, а позитивными последствия просто не бывают.

Отсутствие целей, организации и организованности

Онтология и логика — основные элементы мышления. Так называемое «новое мышление» оказалось такой же пустышкой как «ускорение», «Продовольственная Программа», «модернизация», «инновационная экономика», «нанотехнологии» и прочие тряпичные игрушки. Как делали мы пародии на автомобиль под названием «ВАЗ», так и продолжаем делть пародии на стартапы, исследования, предпринимательство — всё почти как у людей, но не настоящее.

Имитационное мышление выражается в том, что вместо целей и организации как средства достижения целей возникают протуберанцы внутрипартийной и межпартийной возни и борьбы за власть, влияние и электоральные ресурсы — во все рассматриваемые революционные периоды, включая предстоящий. Кипение страстей было и будет бурным, но как воду ни кипяти, бульон не получится — требуется хоть какое-нибудь содержание.

Безответственность уходящего в прошлое

Опять и опять — уходящее уходит в полной безответственности. Николай II, посоветовавшись с семейным врачом, решает вопросы — не семьи, а страны! Раз сын неизлечим, он отрекается от власти и за себя, и за него, а что там будет со страной, его совершенно не касается, никому ничего он не оставляет как историческое наследие монархии, никаких, пусть даже временных, институций, переходников и адаптеров — пропади оно всё пропадом! Вот оно и пропало.

Коммунисты (имеется ввиду партийно-хозяйственная номенклатура) просто доразворовали страну, что успели, и растворились в бизнес-болотах и омутах.

И нынешний. Путин, совершенно не заботится о переменах, неизбежных при его уходе, только — о продолжениях и повторениях его опыта. От одного из лидеров «Единой России» я слышал такое рассуждение: мы будем удерживать власть до 2032 года, а затем уйдем — и пусть страной правит кто угодно, нас это не будет беспокоить и волновать.

«Гуны вращаются в гунах» — Россия вошла в клинч с самой собой, загнала себя в бесконечное колесо и будет теперь бежать на месте, задыхаясь и ворча, пока остальное человечество будет идти по пути, никому неизвестному и тем прекрасному.

По ком звонят колокола

по ком звонят теперь колокола?
каким богам, вождям, героям песни?
и кто теперь рядится в тогу черни
с достоинством и грустью пополам?

я не приемлю этот смрад и копоть:
ни подлости людской, ни чванства наверху,
ни лжи во имя лжи и лжи как на духу,
ни дружеский — в боку или на горле — локоть

по ком? — или по чём звонят либо кадят?
и от каких грехов желают откупиться? –
ба, всё знакомые до отвращенья лица,
всё тот же новый короля наряд

у хама за душой ни чести, ни кола,
весь мир ему не так, и даже Бог — еврей,
он пред иконою своё несёт: «налей!»,
по ком поют здесь в ночь колокола?

Принципы партнёрства и партнёрских отношений

Идеология тотального контроля и недоверия в нашем государстве может быть объяснима только одним: преступным, криминальным характером этого государства и государственной власти. Это было заметно и ощутимо и в советское время, и сейчас.

Этому можно и нужно противопоставиться — открытостью и доверием во взаимоотношениях между собой, в ближайшем к себе окружении. В противном случае мы просто захлебнёмся в волнах и омутах отчётности, в бесконечных комиссиях, ревизиях и проверках. Выходя из порочного круга государственных отношений и бюрократии, мы, конечно, рискуем напороться на чужую недобросовестность, но — за свободу надо платить рисками. Мы ведь в любом случае рискуем, но так хоть знаем за что.

Партнёрство и партнёрские отношения — вовсе не экзотика и не новинка, это — господствующая форма отношений. Любовь, дружба, брак, семья — эти стороны жизни строятся почти исключительно на партнёрстве, взаимоуважении и взаимодоверии.

Все виды и формы клубных отношений — партнёрские.

В своей жизни я многократно встречался с партнёрством, длящемся годы и десятилетия: Московский Методологический Кружок (ММК) существует с 40-50-х годов — без каких бы то ни было документальных обязательств и договоров. Созданная мною в 80-е годы Лаборатория региональных исследований и муниципальных программ (РИМП) принципиально нигде не регистрировалась (как и ММК), на разработки мы всего раз заключали договор — с Гидропроектом, по поводу социально-экологического мониторинга в Горном Алтае, внутри РИМП никто никогда не заключал договоров и контрактов — достаточно было устных договорённостей. И ни разу никто никого не подвёл и не обманул. Корпоративный университет ВИАНСА (WeAnswer) за все годы своего существования (более 10 лет) не заключал никаких внешних или внутренних договоров и контрактов. Точно по этим внутренним принципам осуществлялись наши исследования и образовательные курсы в РАНХиГС, в Сколково, ТАУ, ТГУ (Тольятти), на принципах партнёрства действует семинар МГПУ по городской тематике, осуществляется взаимодействие между структурными подразделениями в университете.

Контрастом этому являются бюрократические требования «центральных» служб МГПУ: бухгалтерии, ОК и т.п. Например, переход из одной лаборатории в другую в рамках одного института (системных проектов) потребовал усилий и личного присутствия в центральном офисе трёх людей, достаточно занятых и без этого, а, главное, вполне доверяющих друг другу.

Партнёрство может быть описано следующими характеристиками:

Сотрудничество, а не сервис

Образно говоря, проституция — это сервис, брак и семья — сотрудничество. Сотрудничество — это прежде всего сознание общего дела, участие в совместной деятельности, кооперация.

Можно выделить четыре важнейших принципа партнёрста.

Независимость партнёров друг от друга и от третьих лиц или структур, способных повлиять на поведение и решения партнёров. Партнёрство, стало быть, возможно только в свободной среде и между свободными людьми, субъектами сотрудничества.

Добровольность — свобода предполагает добровольность сотрудничества и взятие на себя функций и обязательств.

Ответственность — это прежде всего нравственная ответственность и атрибут собственности, возможно, важнейший атрибут: пролетарий и нищий безответственны по отсутствию у них собственности.

Корпоративность — ответственность (такова практика партнёрства, оправданная многими годами и веками) имеет ограниченный характер: партнёры отвечают друг перед другом и перед внешним миром не всей своей собственностью и жизнью, а в меру своей включённости в совместную деятельность.

Партнёрские отношения оговариваются и устанавливаются в самом начале совместной деятельности. Важнейшие характеристики этих отношений таковы:

Несубординированные — можно быть старшим или младшим партнером, но между начальником и подчинённым, между людьми, связанными служебной субординацией, партнёрство практически невозможно.

Равноправные — ещё ни в одном документе, от простого железнодорожного билета до Конституции, я не встречал паритета в правах и обязанностях: они все в пользу организации или государства; на практике же произвол над частным лицом — единственная практика.

Честные — означает, что партнёры действуют открыто, без задней мысли и злого умысла друг против друга. Стыдно, что приходится об этом писать, но распространённая форма отношений «кидания», «лохотрона» и т.п. слишком распространена и давно уже не считается зазорной.

Деловые — всегда предполагается, что партнёрство осуществляется в бизнес-среде, в творческой среде, в научной и образовательной среде — в деятельности.

Взаимовыгодные, взаимоинтересные, взаимоприемлемые — самое любопытное заключается в том, что именно отсутствие интереса и выгоды со стороны государства и/или организации и является основанием для неравенства и нечестности отношений. Государство же по природе своей (это всего лишь машина управления) лишено интересов и априорно находится в ситуации тотального обмана и нечестности, просто в силу обеспечения своей (=бюрократической) безопасности.

Дружественные — идея другого, а не иного подразумевает возможность рефлексии и рефлексивного управления по формуле «я думаю, что он думает, что я думаю» (В. Лефевр). В основе дружественности лежит взаимопонимание.

Доверительные — речь идёт не только о собственно доверии, мера которого всегда условна, но и о конфиденциальности отношений («против кого мы дружим», например).

Партнёрство — не архаика и сладкие воспоминания о честном купеческом слове. На здании морских брокеров в Лондоне начертан слоган этой корпорации: «Мой капитал — моё слово».

Зона партнёрства в отношениях всегда имеют ограничения по мере участия в проекте и совместной деятельности. Как правило, эта зона не широка и представляет собой контактную, коммуникативную полосу-границу взаимодействия.

Территориальный каркас образовательной экономики

Экономика образования

Начиная с эпохи промышленной революции и предшествовавшего ей перехода к рынку, экономика была по преимуществу экономикой промышленного и агропроизводства, а, следовательно, в экономических отношениях доминирует конкуренция, неизбежно разделение труда и специализация самих производств.

Мы вступаем в эпоху интеллектуальных экономик, в том числе и экономики образования, где доминирует кооперация, а не специализация, характерна консолидация деятельности вплоть до планетарной консолидации и межпредметное, междисциплинарное комплексование.

Понятие образования как деятельности

Прежде, чем обсуждать экономику образование, необходимо, на наш взгляд, введение некоторых базовых понятий и прежде всего — понятия образования как деятельности.

Образовательная деятельность есть прежде всего становление в человеке человеческого, обискусствление человека и в этом смысле и образование, и развитие применимы только к человеку, но не к социуму, обществу, институциям, организациям и уж тем паче к природным объектам

Понятие развития этимологически связано со «свитком»: мы разворачиваем свиток, но что там написано? — мы не знаем. И потому развитие так неожиданно, загадочно, ново, рискованно, непредсказуемо, привлекательно. Мы не только не знаем заранее разворачивающиеся письмена, но нам неведомо, кто и как нам пишет, и потому мы называем автором Бога, судьбу, Навигатора, Космический Разум, Космос, случайность…

Но эту же метафору «свитка» можно прочитать и иначе: мы разворачиваемся или нас разворачивают — и текст, написанный один на всех, читается каждым по-своему. Такова, например, иудаистская традиция чтения свитка Торы, одного и того же текста, уже около 4000 лет, понимаемого и интерпретируемого каждым и каждый раз в новой версии.

И это столь же неожиданно, загадочно, ново, рискованно, непредсказуемо, привлекательно, как и в первом случае.

Знания (теоретически оформленная информация), сведения (несформулированная информация), технологии, идеи, нормы, правила, заветы — лишь морфологический материал образования, наполняющий образующегося человека.

Ресурсом образования является само образование. Именно из этого утверждения вытекает идея о том, что всякое образование есть самообразование, прежде всего. Отсюда же возникло и представление о long life education. Резервом (ресурсом, находящимся в ожидании употребления) образования выступает главным образом наука. Этим ожиданием объясняется заметное отставание образования от науки, особенно на первых этапах образовательного пути. Ресурс образования чётко очерчен на индивидуальном уровне, достаточно легко оцениваем квизами, тестами, экзаменами. Границы и содержание резерва достаточно размыты и неопределённы. Наконец, запас образования — в культуре, принципиально не имеющей пространственных и содержательных ограничений. В ходе образования человек может достигать такого уровня, при котором теряется различие между Я и культурой. Собственно, это и есть образованны человек, что вовсе не означает, что на этом образование заканчивается.

Образование включает в себя две доктринальные аскезы: трудолюбия (industria — аскеза, введённая ещё М. Лютером) и дисциплины (добровольная аскеза учиться средневекового школяра, discipulus). Образование всегда предполагает волю образующегося, его стремление к вочеловечиванию.

В производственной экономике транспорт играет роль посредника между производствами и территориями, между производителями и потребителями, усиливая разделение труда. В образовательной экономике функцию транспорта выполняют Интернет, публикации и печатная продукция, презентации, которые объединяют людей, личности, а не их продукты и сырьевые материалы.

Топы и ситуации

Следы, оставляемые деятельностью в пространстве и времени, — места и события (хронотопы деятельности), овнешнённые признаки деятельности, по которым мы и судим о деятельности. Применительно к образовательной деятельности такими местами являются, прежде всего, учебные заведения, а событиями — аттестаты, дипломы, система экзаменов и тестов и т.п.

Деятельность гнездится в топах и ситуациях, при этом топы, будучи первичными и первоосновой, аналогичны климату, а ситуации, по своей эфемерности — погоде.

Границы деятельности

Следует отметить два типа границ:

— границы интенсивности деятельности

— диффузные границы (границы взаимопроникновений деятельностей)

Первые подчеркивают дискретность деятельности. Диффузные границы также не являются контрастными: студенческие стартапы — это ещё образовательный процесс или уже предпринимательство? Консалтинг американских профессоров — это уже бизнес или продолжение образовательного процесса? Советские сельскохозяйственные учхозы — это учебные заведения или агропроизводственные предприятия? Стекольный завод Ридель/Riedel Glass Factory в Тироле, производящий бокалы, рюмки и декантеры — это всё ещё стекольная индустрия или уже винная деятельность?

Промышленные предприятия размещаются — деятельность располагается сама. Различие между всегда несовершенным (имперфектным) размещением и совершенным (перфектным) расположением позволяет сформулировать некоторые законы расположения. Деятельность не размещаема — она саморасполагается в ходе своего исторического развития. При этом важны пересечения и переплетения с другими видами деятельности, например, винной с кулинарной, с искусствами, с рекреационной деятельностью. В этих переплетениях и сочетаниях уже исчезают причинно-следственные связи, но всё ищет близости со всем остальным, черпая свою осмысленность не только в самом себе, но и в сцепленном окружении.

Закон монотонности

Всякое расположение стремится к тому, чтобы быть тем, что оно есть.

Мир сопротивляется изменениям каждым своим местом и в то же время уязвимо для изменений в каждом своем месте. Ничто не мешает нам бросить в пруд камень, но очень быстро концентрические волны от брошенного камня затихают, и место приобретает прежний спокойный и невозмутимый вид.

Закон универсальности

Всякое расположение стремится повторить собой весь космос.

В каждом месте присутствует все, что может вместить это место и потому все новое, что появляется в данном месте, вытесняет что-либо из уже имеющегося либо деформирует имеющееся своим соседством. Американские города не изгоняют из себя зверье и птиц, живших здесь до возникновения города, но в городе эта живность становится помоешным сообществом, попрошайками, врагами или жертвами очеловеченной природы (домашние животные и растения) и техники (автомобили, дороги и т.п.).

Закон естественности

Всякое расположение, даже совершенно искусственное, — комплекс.

Комплекс — естественное или оестествлённое сочетание, и процесс оестествления заключается в установлении новых связей и сцеплений, придающих морфологии материала законченность и совершенство места. Нам дано это понять и почувствовать через красоту и гармонию каждого места, пусть даже ужасную гармонию.

Закон перфектности

Всякое расположение уже совершенó и тем совершенно. Любой акт размещения рано или поздно «умирает» в расположении и приобретает искомый покой места.

Территориальная типология университетов

Существует довольно широкий спектр типологий университетов: по размерам, статусам, организации, видам образовательной и научной деятельности. Предлагаемая территориальная типология не отрицает функциональных и иных других различий, но позволяет рассматривать пространственную структуру образовательной экономики — от городского до планетарного уровня. Важно подчеркнуть, что это — вовсе не обязательно иерархированная типология и это вовсе не мешает городскому университету стать мировым. Более того, общий тренд заключается в том, что не государства и не транснациональные корпорации, а примерно 30 мегаполисов будут решать судьбы мира и определять направления развития человеческой цивилизации, а, следовательно, городские университеты, непременные атрибуты мегаполисных ландшафтов, будут играть решающую роль в предстоящей истории человечества.

Городские — давно прошли средневековые войны town contra gown (город против мантии), но до сих пор университетов принадлежащих городам и\или работающих на города относительно немного. В Москве, например, из 939 высших учебных заведений только один городской университет. Городские университеты располагаются и в больших городах (Нью-Йорк, Бостон, Портланд и другие в США), и в средних городах (Фрайбург 222 тысячи жителей, и многие другие города Германии) и, чаще всего, в малых городах (например, австрийский Кремс — 1700 жителей). Городские университеты находятся в тесном симбиозе со своими городами (проектирование, подготовка кадров, очаг интеллектуальной культуры и т.п.), здесь важнейшим явлением является реципрокность города и университета; как правило, городские университеты не рвутся в мировые рейтинги, но являются ключами, открывающими городам вход в мир.

Местныетакие университеты уже существуют, но формально они не оформляются как местные.

В отличие от места (во многих языках место синонимично городу: латинское citi, французское cite, английское city, испанское la ciudad, польское miasto, чешское město, украинское мiсто и т.д., в этом смысле относительно местности место точечно), местность (в наиболее богатом понятийно немецком — Gegend («данность»), Landschaft, Gelände, Terrain, Land в английском — the area, в итальянском — campagna, в испанском — la localidad, на украинском — місцевість, однородно в группе языков: на испанском terreno, на французском terrain, на польском teren, на чешском terėn) обладает:

— исторически устойчивой и внятно выраженной ареальностью (распространением)

— внутренним разнообразием более высокого порядка (в городе обычно различают бинарности: центр-окраина, промзона-селитьба, даунтаун-остальной город и т.п.)

— исторически сложившимся единством по одному или нескольким значимым признакам (этническому, конфессиональному, деятельностному и т.д.)

Местность — это всегда locative, domestic, местообитание (вин, продуктов, промыслов, занятий и т.д.), пёстрое, не монохромное пятно, совершенно необязательно ориентируемое административными или государственными границами.

Говоря о местном университете, подразумевается, что речь идёт о местности, а не о месте.

Региональныев силу исторических обстоятельств региональные университеты — наиболее распространенный тип университетов в России. В последнее время, однако, эти университеты бросились в погоню за мировыми и национальными рейтингами; в результате сотрудники Томского университета, например, с удивлением узнали, что живут и работают в Сибири, которая не входит в круг их научных интересов. Вопрос о том, насколько наши региональные университеты, располагающиеся строго в областных, краевых и столичных центрах, заняты региональной тематикой и региональным развитием, весьма неоднозначен и имеет несколько вариантов ответа.

Национальныеобычно это небольшой круг университетов, от одного до трех-четырех (в Чехии — Карлов, во Франции — Сорбонна, в Мексике — университет Мехико-Сити, в Испании — Мадридский, Саламанка и Барселона, в Швейцарии — Цюрихский, Бернский, Лозанский и Женевский и т.д.), которые определяют образовательное лицо страны. Как правило, это старейшие университеты, они окружены почетом и уважением, а потому консервативны и традиционны.

Мировые

Мировые университеты задают тон, формируют тренды развития образования и науки, занимают фронтирные позиции на передовых направлениях науки и новейших методах образования и обучения. Они занимают места в первой полусотне или сотне лючших университетов планеты.

Уникальна в этом отношении Калифорния, имеющая население, близкое по численности Испании, Польше и Украине (0.6% населения Земли), но располагающая 10% мировых университетов топ-50: Стэнфорд (4 место в мире), Калифорнийский Технологический (5), Беркли (26), UCLA (27), Сан-Диего (44). Всего же из 50 лучших университетов мира 20 — американские, в топ-100 их 32.

Одной из наиболее ярких характеристик мировых университетов является присутствие в них нобелеантов и владельцев других, самих престижных научных наград и званий.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Александр Левинтов: Март 17-го. Продолжение

  1. «В Москве начинается весна — самое омерзительное зрелище года».
    Прочитала и рассмеялась. Ну чем не пародия? Великолепное начало…
    А ведь про весну, таяние сугробов и пр. вы где-то писали совсем в другом тоне. С удовольствием бы еще раз прочитала, но не знаю, где искать.
    И еще вот это.
    «Мне помнится городская жизнь американских городов: на газонах и гольфовых полях пасутся грациозные лани, вокруг домов полно енотовидных собак, опоссумов и скунсов, однажды средь бела дня я видел прогуливающегося по тротуару горного льва, в небе летают орлы, на прудах — гуси, в небольшом сквере — многомиллионная колония перелетных бабочек».
    Ну, нет в России опоссумов и скунсов. Так что об этом говорить. А вообще, если подумать, хорошо ли это? Вот в Хайфе ходят среди белого дня кабаны. Сама видела кабана с кабанятками. Так они не от хорошей жизни ходят. Что люди сделали с их средой обитания? На месте леса и бывших урочищ – стоят многоэтажки.
    А про мусор, поведение и привычки ближневосточной публики могла бы тоже вам многое рассказать.
    Одним словом, « эйзе анашим, эйзе мамзерим», — как выразился один рабочий по уборке улиц. В этом случае Россия как раз «не впереди планеты всей».

    1. к сожалению, у меня есть скверный недостаток: я почти ничего не помню из написанного самим же. Стыдно и неловко, но это так. А вообще, я очень люблю май и сентябрь. И даже наметил себе: родиться в сентябре, а умереть в мае. Пока всё идет по плану.

  2. Для меня очевиднее всего остального в этих далеко не бездарных текстах — мизантропия автора, пожившего в благословенной для него Америке и почему-то вернувшегося в говённую, по его понятиям, Москву, где сам климат вовсе не таков, каков полагался бы по его прибытию…
    Бесконечно загадочный для меня безусловно талантливый Александр Евгеньевич.

    1. никаких загадок: я уехал в Америку по любви и уехал — по любви, правда, к другой женщине

      1. Так отчего же пессимизм и мизантропия? В постели с любимой женщиной замечаешь ли непогоду за окном?

        1. увы, в возрасте —мне 73-ий год, и я жизнь не баловал диетами и правильным поведением. Но мерихлюндия —не моя песня, что станет понятно при чтении конца марта

          1. Я старше Вас на решающие 15 лет — и пережил то, что не выпало на Вашу долю. О «диете и правильном поведении» не приходилось задумываться. Не до того было…

          2. поздравляю и рад за вас. Точно — столько не протяну: отец умер в 54, мама — в 58, я и так тут с вами засиделся: уж больно всё любопытно

  3. 1) «кадеты и эсеры, да и другие также — были радикально настроены против монархии, но что они имели в загашнике как позитивные программы, не политические партийные разработки, лозунги и призывы, а полноценные политические продукты как целостные представления о том, какой видится постцарская Россия.»
    ———————
    У эсеров была аграрная программа. Составил Н. Ракитников — отец известного на географич. ф-те МГУ Андрея Ник. Ракитникова. У кадетов был свой «программист» (Герценштейн). Его убили в 1905г., и его программа практически никому не изветна.
    2)Насчёт 20 000 руб. безвозмездной ссуды аграрному переселенцу в старой России, как и «Бери земли, сколько осилишь»- какие-то фантазии

    1. у эсеров была и муниципальная программа, ставшая в июле 1917 года государственной, но это вовсе не значит, что у них и у кадетов была общая программа преобразования России (у большевиков вообще ничего не было, кроме болтовни). Андрей Николаевич Ракитников читал нам географию сельского хозяйства. Мы уважительно называли его «последним эсером». Замечательный был профессор. О безвозмездной ссуде, бесплатном переезде со всем скарбом и всей семьёй, а также о выдаваемых земельных наделах мне рассказывал весьма уважаемый человек. В середине 80-х ему было уже сильно за 90. Всё, что он рассказывал о своей дальневосточной жизни, выглядело убедительно и достоверно — такоепроверять даже неловко.

Добавить комментарий для Инна Беленькая Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.