Михаил Чабан: Нормально, Григорий?!

Loading

Дядя Давид любил выпить. Но не спешите радоваться. Это только в еврейском смысле этого слова. По выходным он наливал себе рюмку водки и выпивал ее перед обедом «для аппетита». Причем это действительно была маленькая рюмка. Совершенно не 200- и не 100-граммовый стакан, и даже не 50-граммовый.

Нормально, Григорий?!

Михаил Чабан

Михаил Чабан

Эти простые историии, выдуманные, невыдуманные и наполовину выдуманные мной на основе каких-то фактов, моих фантазий и домыслов. Какая разница между домыслом и фантазией — я сам не знаю, кто знает, пусть мне скажет. А здесь они просто попались мне на язык, и я их и написал. А что, нельзя?

Мои истории, естественно, не претендуют ни на какие охи и ахи. А я просто пишу, что думаю. И думаю, что пишу. Кто-то, что-то, когда-то мне рассказал, может быть даже мой брат Гриша, или я сам это все выдумал. А какая разница? Было — не было. Свидетели есть?! Докажите!

Все это «мыслей громадье», чтобы не сказать хужее, посвящено моему одесскому брату Грише. Он мне не простой брат, а двоюродный брат. И у нас не простые отношения, а хорошие.

Как вы увидите дальше это слово «простой» я буду использовать часто и нудно. И не потому, что все просто и понятно, и не потому, что я других слов не знаю, а потому, что все простое сложно, а сложное просто. Теперь вы уже все поняли? Если «да», то научите меня. Если «нет», то теперь я вас буду учить. Что-то у меня ум за разум стал заходить. Тогда лучше от философии перейдем к простым текстам.

Детство и сразу же университеты

Поличка

Гриша мой двоюродный брат по отцу. Гришина мама, тетя Феня и моя мама дружили. Они были женаты на братьях — моем отце и его брате — дяде Давиде. И хотя ее звали Феня никто ее так не звал, все ее звали Поличка. Это имя ей «почетно присвоил» мой отец. Она была очень добрым, доверчивым, но немного беззалаберным человеком.

Мы часто по выходным ездили вместе семьями отдыхать в парке Шевченко. Я даже помню случай, когда мы там в условленном месте ждали ее и она опоздала «всего» на два часа, а на вопрос о причине спокойно ответила: «Должна же была я пожарить котлеты!» Ну, естественно, должна была. И опоздала она всего на два часа. Подумаешь! Делов куча.

Так вот у этой тети Фени была подруга по имени Поля, видимо сокращенно от Полины, которую она звала Поличка и которую она очень уважала и везде о ней рассказывала и всегда приводила в пример. Я эту, настоящую Поличку, кстати, по-моему ни разу в жизни не видел, но у тети Фени она явно была «в авторитете». Обычная фраза тети Фени была: «А вот Поличка…» и далее следовало, что Поличка сказала или жизнанный пример с ее участием и отсюда инструкция — как жить.

Мой отец хорошо относился к тете Фене и когда ее встречал, всегда шутливо спрашивал: «Ну и что Поличка сказала?» И она на полном серьезе сообщала последние Поличкины новости и высказывания. Но постепенно, под воздействие отца, имя Поличка к ней самой и приклеилось и в разговорах между собой мы другого и не применяли. Даже вот и сейчас я ее помню не по ее настоящему имени — тетя Феня, для меня она была и осталась Поличкой. Доброй Вам памяти, тетя Феня, дорогая Вы наша Поличка.

Мокрая спина

В детстве у моего двоюродного брата Гриши врачи обнаружили порок сердца, что в те послевоенные времена звучало непонятно и страшно. Я тогда даже не знал что это такое, даже долго думал, что это «порог» сердца. И думал, как там, в сердце, может быть порог, ступенька какая-то. Но из разговоров родителей я понимал, что это очень плохо и что от этого даже можно умереть. Что такое «умереть» я тоже себе не представлял, хотя и боялся.

Маму брата звали тетей Феней, а его отец был братом моего отца. Узнав этот трагический диагноз в бой вступила тетя Феня. Я не оговорился, для нее это был действительно бой, бой за своего сына. Что она только не делала! Тогдашние послевоенные времена были трудными, хорошие продукты достать было невозможно, не говоря уже о цене. А по рекомендации врачей брату необходимо было усиленное питание — куры, фрукты, овощи, витамины. Врачей дело рекомендовать, а где тогда все это было взять?!

Но тетя Феня исхитрялась и пичкала Гришу витаминами. Она каждый день варила ему свежий куриный бульон и заставляла съедать его при ней вместе с куском курицы. Гришка был шустрый пацан и при возможности вполне мог этот бульон спустить в раковину или в унитаз. Кур (или, как говорят в Одессе — курей) тетя Феня покупала на Привозе, и сельских, хорошо откормленных, а не магазинную дохлятину. Накладывала Грише полную миску фруктов, овощей и садила его на балконе кушать. Принцип простой. Пока не скушаешь, на улицу не выйдешь! Действовало!

Кроме того, он не должен был потеть, перенапрягаться, так как при этом возрастала возможность заболевания воспалением легких, что при таком диагнозе могло кончится трагично. Но попробуйте заставить шустрого пацана не бегать и не потеть.

Но мама Феня справлялась. Она «пасла» его постоянно, каждый раз она подзывала его во дворе и проверяла не вспотел ли он. Делала она это своеобразно — просто засовывала руку ему под рубашку сзади и щупала спину. А он выдирался с криками, как обычный пацан, особенно в присутствии других пацанов. Я тоже посмеивался, так это выглядело для меня тогда комично.

У тети Фени была нелегкая жизнь, да и у кого тогда она была легкой. Она боролась за сына всеми своими силами. И ей было совершенно безразлично — прилично ли это или неприлично и что будут думать люди и даже его друзья. Ей надо было знать — вспотел он или нет, и все! Все остальное было не важно.

Брат перерос свою болезнь, вырос здоровым и крепким, могучим парнем, его призвали в армию, он отслужил положенные три года в трудных условиях в Заполярье. К сожалению в это время с его мамой, тетей Феней, случилось несчастье и она умерла совсем молодой. Его отпустили на пару дней из армии и он еле успел на ее похороны.

Этот ее жест — проверка степени потения своего сына, моя память сохраняет уже по прошествии более полувека. У меня самого трое детей и уже четверо внуков. Думаю на этом не останавливаться (не пугайтесь, я имею в виду внуков). И, конечно, теперь у меня другие взгляды, чем тогда, у пацана.

И для меня сейчас этот жест — материнская рука под рубашкой на спине ребенка при всех, не смотря на все его протесты, более значим, как символ материнской любви, чем все придуманные и торжественно вручаемые материнские ордена и медали. Можно и с одним ребенком быть матерью-героиней.

Горшком по голове

Семья моего двоюродного брата жила на Жуковского 10 в хорошем старом доме, с высокими потолками, на 3-м этаже. Наши матери дружили и мы часто бывали друг у друга в гостях. У меня с моим двоюродным братом разница была (и есть) в семь лет, как оказалось теперь, в его пользу.

В их квартире был балкон, но не на улицу, а во двор. На этом балконе мама брата — тетя Феня разводила цветы в глинянных горшочках, но ставила она их на приступок за решеткой балкона. Вот один раз я, стоя на балконе, ногой нечаянно толкнул один из горшочков и он упал вниз.

Представьте себе мой ужас, когда снизу раздался отчаянный крик. Во дворе играли пацаны и я, очевидно, «попал в цель». Я, как опытный человек, сразу же скрылся с балкона в квартире, заметая следы, чтобы на меня не подумали.

Как-то там шум затих и когда мы с мамой уже шли через двор домой все «трупы» с «места преступления» были уже убраны. Потом, как-то невзначай, я пытался выяснить, не произошло ли в доме какого-то трагического события. Но не мог же я прямо задать вопрос и показать свою личную заинтересованность, тем более участие. Поэтому я ничего так и не выяснил.

Смутно помню, что кому-то там все-таки голову ремонтировали.

Прошли годы, жизнь меняется настолько, что я даже поменял первородное подданство. Брат так и живет в Одессе и как-то заочно познакомил меня со своим старинным, еще со школы, другом. Имени его не назову, чтобы не конфузить. Тем более, что он сейчас уже … Ах, опять! Ну не буду конфузить.

У меня, не смотря на многие годы, так и осталось, как видите, чувство вины и расскаяние за проделанное в детстве. И вот как-то у меня возникло подозрение — не этому ли другу тот горшок приземлился на голову.

Опять я пытался как бы между прочим задавать этому другу наводящие вопросы. Молчит — как партизан. Ну не спросишь же человека напрямую — не падал ли ему в детстве горшок на голову и все ли у него после этого в порядке с головой. И не он ли тот пацан, ударенный на голову?

Конечно у меня есть и сомнения, с головой у этого друга все в порядке, представьте себе, настолько, что он даже пишет что-то там за Одессу. Хотя, умные люди говорят, что удары по голове могут увеличить творческий потенциал личности. После удара по голове мысленные процессы могут значительно активизироваться.

И вот теперь, когда я написал этот рассказ, может быть он наконец-то признается. Что он — это он, ударенный горшком по голове. Я же свою вину уже признал.

Гриша и море
(почти как у Хемингуэя)

Автор сего опуса прекрасно осведомлен о существовании повести Эрнста Хемингуэя «Старик и море». Так что можете не спешить с напоминанием! Он ее даже читал! Как ни странно! И даже страшно разозлися на этих сволочей акул. Но, не будучи оригинальным, он также назвал свой, вроде бы, как бы, рассказ похожим образом «Гриша и море». А что — нельзя? А если очень хочется (и боишься не добежать)!? То можно! Итак, не откладывая в долгий ящик, приступим.

Гришина семья жила на улице Жуковского, недалеко от моря. Пацану проскочить — раз плюнуть, минут пятнадцать. Ну и как вы удержите этого пацана от похода на море с друзьями, даже если это строжайше запрещено мамой. Мол, а вдруг утонет! А никак. Не привяжешь же его за ногу. И не будешь же его целый день сверху, с балкона пасти. Надо и по хозяйству что-то сделать. Вот выглянула, он тут под балконом с друзьями бегает, а только отвернешься и его уже нет. Дети, особенно пацаны, шустрые.

Гришина любовь к морю сохранилась на всю его жизнь. Это любимое его место для отдыха, встречи с друзьями, проведение «мероприятий» с одесскими закусками и, естественно, (чтоб не забыть) с выпивкой. Я удивляюсь, почему он не стал моряком. Любовь к морю у него с детства.

Но всему же свое время. «Гриша, где ты был!?» (С возрастающей интонацией и ударениеа на последнем слове) -«Да я тут во дворе и на угол только вышел.» (В извиняющемся голосе явно проглядывается вина. Уже слово «только» об этом ясно говорит). Ну-ка, сейчас посмотрим.

Достаточно было позвать: «Гриша! Иди сюда!» И по крайней мере, еще раз: «Иди сюда, а то хуже будет!» Что будет хуже никто не знал, даже сама мама Феня. Но все прекрасно понимали, что «хуже» — лучше не надо. Тогда все жили плохо. А хуже — это уже там … далеко, за горизонтом. И хотя это уже взрослые размышления, но дети же все понимают.

Поэтому у Гриши и в уме не было — убежать. От мамы не убежишь. А куда бежать?! Бежать некуда. И мама Феня спускалась с третьего этажа во двор и никого не стесняясь (а кого стесняться — все же свои, дворовые), лизала языком Гришину руку, выше локтя. Простой и надежный способ — на коже после купания в соленой морской воде оседает соль. Попробуйте сами на своем чаде и вы убедитесь. Рука будет соленой на вкус.

Почему выше локтя — потому что Гриша, тоже хитрый и зная процедуру, потом, после купания в море, мылся во дворе под краном. Но дальше, чем по локоть он не доставал — рубашка мешала. И тут начиналась опера «Отелло» в противоположно-полом одесском исполнении. Правда без применения физического насилия, даже театрального. Но при всем чесном народе, с удовольствием и без билетов наблюдающем за стремительным развитием событий и размышлений.

Вы наверное думаете, что психология слабее физики. Так вы уже заблуждаетесь. Вместо всего этого потока женской энергии лучше бы ударила раз-другой по той же попе, и дело с концом. Если вы на одну чашу весов положите маленький скандальчик с криками, а на вторую ту самую попу, пару раз слегка ударенную, то, что вы думаете перевесит? Для самого пацана.

Как нас учит партия, нервные клетки не восстанавливаются . А с той попы что станется в смысле той же партии? Главное, чтобы человек был хороший!

Что такое шлепнуть по попе — оно-ж почти не больно через штаны. Это даже не хорошая драка, где можно получить синяки и шрамы и могут пустить юшку. Попа сразу же проходит, инциндент исчерпан и иди играй дальше. Вина искуплена, все забыто. Ну, а то, что вокруг общество, то они и не к такому привыкли. Всех нас шлепали. А как же иначе воспитать?! Даже странно, что вы спрашиваете!

А вот морально-воспитательное воздействие с криками ложится тяжелым бременем на душу и долго не забывается. Оно даже способно довести пацана до слез. В то время как заплакать при битой попе — для настоящего пацана западло (а чтоб вы знали, «западло» в общегражданском смысле, означает — крайне недопустимо).

Тем более, тяжело было Грише при глубоком уважении и любви его к своей маме. Он ее слушался беспрекословно. И ему приходилось при этой моральной пытке совсем нелегко. Даже сейчас, вспоминая об этом, ой, не говорите, как я ему сочувствую. Хотя тоже любил тетю Феню.

Водка — вода

Гришин отец, дядя Давид любил выпить. Но не спешите радоваться. Это только в еврейском смысле этого слова. По выходным он наливал себе рюмку водки и выпивал ее перед обедом «для аппетита». Причем это действительно была маленькая рюмка. Совершенно не 200- и не 100-граммовый стакан, и даже не 50-граммовый.

И не то, что нам показывали в популярных фильмах: «Я после первой на закусываю!» «Извините, я и после второй не закусываю!» А просто небольшая рюмка, где-то 30-40 грамм, может меньше. Одна рюмка и все. Один раз в неделю в выходные.

На общественных праздниках, днях рождения он мог выпить две такие рюмки, ну максимум три. Это по-еврейски и называется «любил выпить». Мой папа вообще не пил. Может быть рюмку домашнего вина, вишневки, да и то после долгих уговоров.

Дома у дяди Давида всегда стояла початая поллитровая бутылка водки, из которой он по выходным наливал себе свою рюмку. Эта бутылка стояла между двумя дверями балкона и ему ее могло хватить на полгода. И вот, Гриша, его сын настолько обнаглел, что решил пошутить. Он поставил на место бутылки с водкой точно такую же, но с водопроводной водой. И спокойно сидел за столом, с интересом и нетерпением ожидая результата своего «экскремента». И дождался. «Кто ищет, тот всегда найдет.»

Дядя Давид, как обычно, налил себе рюмку «водки» и выпил. И тут он недоуменно почувствовал разницу. Огляделся, увидел вдохновленное лицо своего сына и понял ситуацию. Но еще раньше по выраженю лица отца Гриша уже понял его возможную реакцию, сорвался из-за стола и бросился бежать из квартиры, вниз по лестнице с третьего этажа и на улицу.

Дядя Давид всю жизнь был худым и стройным и, как сказали бы сейчас, спортивным, хотя спортом он никогда не занимался (а тогда спортом никто не занимался — не до жиру, быть бы живу). Поэтому он не отставал ни на шаг. Надо сказать, что Гришу дома не били. Ни мама, ни папа. Вот такие попались родители. Но как он понимал, теперь пришел случай исключения из правил. Поэтому он бежал изо всех сил. Но дядя Давид не отставал.

И наконец победила правда. Через пол квартала дядя Давид догнал Гришу и дал ему по шее. Из принципа (по Макаренко). Но не сильно, а в назидание и всего один раз. А можно было бы и побольше, как я сейчас думаю. Потом спокойно повернулся и пошел домой продолжать обед. С чувством выполненного отцовского долга. Выпил ли он в этот раз свою традиционную чарку водки, или ему расхотелось — я не знаю. История не сохранила никаких следов. В архивах я ничего по этому поводу не нашел, в Гугле тоже. Тем более, что я хотел закончить эту историю пятью фразами раньше. Но закончу «моралью».

Так вот, расти детей, расти, отдавай им все лучшее, а они потом в благодарность… Ну, вы только подумайте!

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.