Михаил Ривкин: Новый взгляд на давние события: к столетию революции в России. О книге Владимира Идзинского

Loading

Постоянная анта­го­нис­ти­чес­кая напря­жён­ность, иногда под­спуд­ная, иногда — пере­хо­дя­щая в крова­вое проти­во­сто­яние, между двумя Рос­си­ями — мос­ков­ской и евро­пей­ской. Анта­го­низм глубже и фаталь­ней, чем клас­со­вый, по­ли­ти­чес­кий, потому что это анта­го­низм между базис­ными моде­лями вос­при­ятия мира.

Новый взгляд на давние события: к столетию революции в России

О книге Владимира Идзинского

Михаил Ривкин

«Прошлое есть колодец глубины несказанной. Не вернее ли будет назвать его бездонным?»

Так начинает Томас Манн свою гениальную тетралогию про Иосифа…

Что же мы можем разглядеть на дне этого колодца и можем ли — хоть что-нибудь? А если мы увидим только случайную игру света и тени на тёмной и почти невидимой поверхности воды? Сегодня есть немало авторитетных учёных-историков, которые именно так видят историю вообще и историю Российской революции, столетие начала которой мы отмечаем в этом году. Хаос отдельных эпизодов, каждый день и каждый час меняющиеся соотношения сил и различные сценарии развития событий, железная неизбежность того, что ещё вчера казалось невозможным — не более того.

Владимир Идзинский в своей новой книге «Движущие силы и сущность Великой Российской революции», которая появилась в продаже, не приемлет такого взгляда на историю, не хочет смиренно признать бессилие и тщету историософских обобщений. Автор помогает читателю увидеть в этом кажущемся хаосе некую глубинную связь процессов, лиц и явлений, разделённых многими столетиями.

В.Идзинский раскрывает перед читателем весьма убедительную и строгую картину тысячелетней российской истории, картину, которая объединяет и внутренне логически связывает самые разноплановые и разнопорядковые явления из сферы политики, экономики, культуры, литературы и искусства.

Автор этой книги часто как бы меняет резолюцию: то мы видим крупным планом события, о которых мы все знаем, то перед нами в «мелкой резолюции» тот или иной интересный эпизод, который благодаря авторской концепции приобретает свой смысл и место в общей картине исторического развития России.

Главная идея, которую последовательно излагает и иллюстрирует многочисленными примерами Владимир Идзинскй — это постоянная антагонистическая напряжённость, иногда подспудная, иногда — переходящая в кровавое противостояние, между двумя Россиями — московской и европейской. Этот антагонизм глубже и фатальней, чем антагонизм классовый, расовый, политический, потому что это антагонизм между двумя базисными моделями восприятия мира. Каждая из этих базисных моделей породила множество движений и течений, как идейных, идео-культурных, философско-религиозных, так и прикладных, политических. Зачастую между этими течениями были споры, даже непримиримая борьба, Но поскольку эти течения находились внутри одной модели, это была борьба рациональная, осмысленная, в которой возможны и временные компромиссы, и союзы. Но даже на острие противостояния враги продолжали понимать смысл слов и действий друг друга, могли их просчитать, вступать в некий вербальный или ситуационно-действенный диалог с противником, понимая, что и зачем тот делает. Но если борьба шла между движениями, относящимися к двум различным базисным ментальным моделям, никакое рациональное взаимодействие, никой диалог в принципе не был возможен. Это была инстинктивная, непримиримая, поистине антагонистическая борьба на выживание. Стороны не могли и не желали видеть внутреннюю логику в поведении противника. Как правило, не желали, а если желали то не могли просчитывать ходы за противника. Но обе стороны прекрасно, на уровне базового инстинкта понимали: никакого компромисса в этом противостоянии быть не может. Раньше или позже, на том или другом витке исторической спирали, одна сторона должна будет не просто уступить место у кормила власти, она должна будет полностью прекратить своё существование как особая, базисная модель российской жизни. Именно это и произошло в годы Великой Революции, когда московская Россия, по мнению автора, окончательно победила Россию европейскую.

Нормандское завоевании Британии имело, среди многочисленных результатов политических и экономических, уникальные и неожиданные последствия в сфере лингвистической. В течение столетий, несмотря на разность языков, шёл процесс конвергенции нормандского языка завоевателей и англо-саксонского языка завоёванных, при том, что это были устоявшиеся и давно сформировавшиеся языки, имевшие уже многовековое наследие «высокого» литературного стиля и множество письменных памятников. Эта конвергенция языков стала возможна потому, что и англосаксы, и норманны принадлежали, в конечном счёте, к одной и той же ментальной парадигма — к европейской. И эта конвергенция, в конце концов, привела к созданию нового языка, лежащего на грани между романскими и германскими языками. Его появление лингвистически парадоксально, но культурологически вполне закономерно. Обратный процесс мы наблюдаем в России, начиная с Екатерининских времён. Изначально гомогенная в языковом плане страна в течение трёх поколений становится, буквально, двуязычной. Высшая аристократия свободно владела только разговорным русским, со словарным запасом, необходимым для общения с низшими классами. Но языком высокой культуры, языком устного общения в высшем свете, и уж точно, языком письменным, для неё оставался французский. Известно, что некоторые декабристы просили разрешения давать письменные показания по-французски, поскольку их русский был слишком беден, чтобы излагать общественно-политические и философские идеи. Это языковое разделение возникло искусственно, как внешнее проявление двух несовместимых ментальностей. Это различие базисных парадигм мировосприятия, скрытое в глубинах коллективного подсознания, искало «ощупью» своего внешнего проявления, и нашло его в галомании правящего класса, которая, буквально как эпидемия, охватила верхушку общества в конце XVIII века, над которой смеялись, с которой пытались бороться, но без всякого результата, потому что она имела объективную основу. И в той же мере символичным является вопиющая языковая безграмотность советских граждан, даже вполне образованных. Она выражает окончательную победу Московской Руси над европейской.

Надо отдать должное автору: серьёзные сюжеты и фактическая обстоятельность не мешают ему быть увлекательным и стилистически тонким. Книга читается легко, на одном дыхании. Не часто читателю представляется возможность узнать так много нового о событиях российской истории из скромной по объёму и хорошо написанной книги!

Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Михаил Ривкин: Новый взгляд на давние события: к столетию революции в России. О книге Владимира Идзинского

  1. Уважаемые коллеги! Преподавать-то русский преподавали, но на что обращали основное внимание при поступлении в технические вузы? Не на русский, естественно. А коли нет такого стимула для изучения русского, как для математики, физики, химии, то и отношение было соответствующим. Для сравнения — выпускники самых лучших русских школ в республиках знали национальные языки так, чтоб наших врагов такие знающие врачи лечили☺, потому что им эти языки нужны были, как зайцу стоп-сигнал, а вот те, кто заканчивал лучшие национальные школы владели русским отлично, т.к. знали, что без языка «старшего брата» ничего не достигнешь. Короче, не было стимула быть грамотным

  2. Михаил Ривкин
    И в той же мере символичным является вопиющая языковая безграмотность советских граждан, даже вполне образованных. Она выражает окончательную победу Московской Руси над европейской.

    Илья Г.
    Другое дело, что в СССР с его упором на точные науки, необходимые для ВПК, на грамотность уделялось минимум внимания, преподавание русского велось так же, как и остальных гуманитарных дисциплин, т.е. из рук вон плохо, плюс популизм с его заигрыванием с «массами»
    ===========================================================================================

    Меньше всего мне хотелось бы выступать апологетом советской власти, однако утверждения выше, на мой взгляд, не объективны. Могу судить по своему опыту обучения в школе сразу после войны и по школьному образованию дочери в семидесятых прошлого века. Русскому языку и литературе уделялось исключительно много внимания на протяжении практически всех десяти лет, начиная с обучения письму и чтению в первом классе, и получить отличную оценку за сочинение на аттестат зрелости было ничуть не проще, чем на экзамене по алгебре.
    Прививалась также любовь к внешкольному чтению, что весьма способствовало грамотности.
    Иной вопрос, что далеко не все дети имели равные возможности и условия для занятий дома, и не все дети ( только никому не говорите, что это я сказал) были одинаковы по способностям и желанию учиться. Однако вряд ли ВПК или безграмотные властители оказывали влияние на преподавание русского языка. А вот, что касается преподавания иностранного языка, здесь дело действительно обстояло из рук вон плохо, и подавляющее большинство бывших советских граждан так и осталось одноязычным. Интересно, что на постсоветском российском пространстве грамотность резко снизилась от школьника до министра. В наши же дни радетелей грамотности во многих местах не столь отдаленных именуют «граммар-наци».

    1. Ю.Ноткин: «Русскому языку и литературе уделялось исключительно много внимания на протяжении практически всех десяти лет», и т.д.
      ==
      Действительно, на русский язык/литературу выделялось много часов, и язык так ли, сяк ли, но в головы вколачивался — но литературу преподавали плохо. Прежде всего, это было чудовищно скучно. Школьникам предлагалась не литература, а ее крайне обедненная схема, апофеозом которой, по-моему, было «… истолкование 4-го сна Веры Павловны …». Пресные выжимки из Фета, нечто запредельно кретинское по «… письму к Онегину Татьяны …», и знаменитое «… редкая птица долетит до середины Днепра …». Где-то классе в 6-ом? Я не решился спросить «да как же это возможно?», и интутивным путем пришел к выводу (неверному, но правдоподобному), что полет осуществлялся не поперек Днепра, а вдоль.

      Я не знаю, как это поправить, но бессмысленно преподавать детям авторов, которые им непосильны.

    2. Юрий Ноткин — 2017-04-18 23:17:25
      … Интересно, что на постсоветском российском пространстве грамотность резко снизилась от школьника до министра. В наши же дни радетелей грамотности во многих местах не столь отдаленных именуют «граммар-наци».
      ====
      Браво!
      Позорное явление малограмотности прикрывают хулиганским прозвищем. Между тем,
      деятельность В.Ф. в «Гостевой» и других разделах портала часто спасала авторов от чепухи.

  3. В образовании английского языка ментальность как раз играла минимальную роль. Покоренные англосаксы в массе своей были неграмотными, их знать ассимилировалась сама или была ассимилирована норманнами. В силу своей малочисленности норманская верхушка не сумела навязать свой язык большинству нации, в отличие, скажем от римлян на территории нынешней Румынии, вот и стала происходить конвергенция, при которой, кстати сказать, двор и монарх практически английского не знали, а все делопроизводство велось на англо-норманском (старо-французском) и латинском языках. Затем в дело вступила чумная палочка Иерсена-Китазато, из-за которой во время двух эпидемий в XIV веке вымерли практически все монастыри — носители грамотности того времени, что и отразил в своем ордонансе король Эдуард III: «Поскольку многие грамотные люди вымерли во время поветрия, повелеваем использовать отныне язык, называемый английским». Правда, только Генрих V стал первым монархом, который говорил и писал исключительно по-английски.

    В России же французский служил признаком принадлежности к господствующему классу, тем, что отличало доврян от их рабов (это в Америках раб был негром, а его хозяин белым), но тот же дворянин Пушкин создал современный русский язык, который даже в литературной форме понятен каждому его носителю по сей день. Другое дело, что в СССР с его упором на точные науки, необходимые для ВПК, на грамотность уделялось минимум внимания, преподавание русского велось так же, как и остальных гуманитарных дисциплин, т.е. из рук вон плохо, плюс популизм с его заигрыванием с «массами». Я помню, как меня приятно поразил ранний Путин с его правильной грамотной речью, столь отличной от всех его предшественников, но в погоне за рейтингом и он скатился до плоского юмора и приблатненного жаргона…

  4. Михаил! Я ничего не придумал: в Разделе «Специфика российской истории» в пунктах б) и г) говорится о иноземцах (варяги, европейцы при Петре, евреи, поляки, латыши («малые народы»), с деятельностью которых «связаны с гос. развитие и прогресс страны» (компьютер не мог скопировать текст с сайта). Но главное не это, утверждение Идзинского, что в настоящее время раскол в стране преодолен за счет снижения общего уровня образования. Страна как была расколота на «верхи и низы», так и осталась. Хотя люди уже другие, но «номенклатура» осталась.

  5. Уважаемые читатели! Извините за досадную описку, которую я допустил в слове «Британии», и которая уже исправлена на сайте. Само название «Британия» был введён римлянами в 1 в. до н.э для обозначения новой провинции Римской империи, это названиен происходит от названия тогдашнего коренного населения провинции — бритов.С тех пор слово Британия употреблялось как одно из названий островного государства, при том что точные границы территории,которые это название обозначало, многократно менялись.
    В. Идзинский никогда не использует термины «большой народ» и «малый народ», и уж точно не говорит о противостоянии великорусского населения и нац. меньшинств. Книга совсем о другом

  6. Получается, что Россия как была, так и осталась в 9-м веке: меняется только правящая верхушка — варяги, монголы+ князья, царь+чиновники, Сталин/Путин+чиновники, а народ как был «ничем», таким и остался. Понятно, что он должен все время бунтовать. Но Пушкин верно называл русский бунт бессмысленным, т.к. не выдвигалось конструктивной идеи. Этим и пользовались «вожди», подсовывая каждый раз своё. Я прочитал у Идзинского только введение, и мне не понравилось его разделение на «большой и малый народы» (евреи, поляки, латыши). Он пишет о культурных различиях. Но эту культуру надо понимать как антропологическую, а не образовательную категорию. Основную массу русского народа до последнего времени составляли крестьяне. А они за редким исключением жили «доваряжской» культурой: дом+огород — частная собственнось, а остальное — общественная. Вся эта европейская культура им была «до лампочки». Так оно и идет до сих пор, и «малые народы» здесь не при чем.

  7. Уважаемый автор,
    По-моему, тут получилась описка:
    «Нормандское завоевании Бретани …» — а имелось в виду, наверное, «Нормандское завоевании Британии»? Что, кстати, тоже не точно — завоевали-то Англию, а Шотландия имела собственных королей аж до начала 1700-х, когда Парламент при королеве Анне соединил обе короны государственным актом, а не личной унией.

    1. 1)Шотландия входит в Великобританию
      К собственно Британии относится Англия, плюс Уэлльс. Но когда возникло понятие БРИТАНИЯ — вопрос. Наверное, после Вильгельма-Завоевателя.
      2) Как я понимаю, современный устный английский без Р — это искусственный придворный язык 16 века «в уважение» какому-то монарху, для которого этот звук был не произносим.(Точно такой же эпизод случился в Германии.) С распространением Просвещения, был навязан народу, а через него — половине Мира.
      Мало того, что мешает международному общению, но представляет опасность для капитанов воздушных и морских судов. Если у них нет достаточной разговорной практики на английском, они могут не понять слов диспетчера, и тогда — катастрофа.
      lbsheynin@mail.ru

Добавить комментарий для Михаил Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.