Вениамин Александрович прожил долгую, счастливую жизнь, избежал Гулага, получил любовь и признание народа, его книги издавались и переиздавались, но при этом никогда не шёл против совести, не подписывал «осуждающих» писем и не отступал от девиза Сани Григорьева: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».

Человек, который боролся, искал, находил и не сдавался

(К 115 годовщине со дня рождения Вениамина Каверина)

Лев Мадорский

Почти у каждого писателя-классика среди книг есть одна, и, что любопытно, необязательно лучшая, которая у читающего человека сразу, можно сказать, автоматически ассоциируется с его именем: Гёте — «Фауст», Лев Толстой — «Война и мир», Фёдор Достоевский — «Преступление и наказание», Джон Голсуорси — «Сага о Форсайтах». Ряд можно продолжать и продолжать… Для Вениамина Каверина такой книгой является, несомненно, «Два капитана». Причём, мы, вспоминая о книге, как правило, вспоминаем её девиз (строчка из стихотворения английского поэта А. Теннисона «Улисс»): «Бороться и искать, найти и не сдаваться».

До первой книги

Вениамин Каверин (Зильбер) родился 6 (19) апреля 1902 года в Пскове, в еврейской семье. Папа — Абель Абрамович Зильбер, военный капельмейстер, мама — Хана Гиршевна Дессон, владелица музыкальных магазинов, окончила московскую консерваторию по классу фортепиано. В их большом доме было весело и многолюдно. Кроме шести детей (у Вениамина две сестры и три брата) с ними жил ещё Толя Р., сын папиного приятеля, которого приняли в семью, так как в его городе не было гимназии.

Семья была музыкальная, в доме постоянно звучала музыка и, возможно, поэтому все дети были музыкально одарены. Порой музыка в доме звучала в самом высоком исполнении, так как Хана Гиршевна (Анна Григорьевна) часто приглашала в город известных музыкантов, в том числе, Фёдора Шаляпина, и они нередко останавливались в их доме.

Необычная черта, характерная для Вениамина-мальчика, как вспоминал сам Каверин, постоянное удивление: «С чувством глубокого удивления, привыкал я к своему существованию — недаром же на детских фотографиях у меня всегда широко открыты глаза и подняты брови». Вениамина поражало всё: «… и смена дня и ночи, и хождение на ногах, в то время как гораздо удобнее было ползать на четвереньках, и закрывание глаз, волшебно отрезавшее от меня видимый мир». И ещё будущий писатель удивлялся книгам, которые он читал в большом количестве и которые поражали его возможностью на время чтения переселяться из нашего в мир в другой, книжный.

В 1912 году Вениамин поступил в псковскую гимназию. Многое можно узнать о детстве Каверина из автобиографической повести «Освещённые окна». Судя по этой повести, мимо мальчика не прошла политическая жизнь провинциального города, в которой, как в капле воды, отражались предреволюционные процессы в России: столкновения демократов и монархистов, подпольная деятельность эсеров, других революционных групп, настроение людей, споры интеллигенции. Вениамин был на стороне демократов и в 1917 году вступил в Демократическое общество. В это трудно поверить, но 15-летний мальчик в этом обществе ведёт активную жизнь, выступает на собраниях, поддерживает Февральскую революцию, пользуется авторитетом.

Уже в гимназии, в возрасте 11-12 лет Вениамин пишет стихи, подражая любимому Александру Блоку. Он написал даже трагедию в стихах. Начинающему поэту повезло, так как было кому свои первые произведения показать. Его старший брат Лев (впоследствие ученый иммунолог-вирусолог) дружил с будущим известным писателем и литературоведом Юрием Тыняновым, который часто бывал у них дома и позже стал мужем старшей сестры Елены (Леи). Тынянов хотя и раскритиковал стихи, но отметил «хороший слог», «построение сюжета», «крепкий диалог». Кроме того, Тынянов был первым, кто посоветовал мальчику попробовать себя в прозе.

Окончилось детство, как пишет сам Каверин в 1918 году, когда немецкие войска оккупировали Псков. В 1919 году семья переезжает в Петроград, а 1921 г. 18-летний Каверин вступает в общество «Серапионовы братья». Вступление в это литературное объединение, в которое входили такие писатели как Лев Лунц, Михаил Зощенко, Михаил Слонимский, Константин Федин, Всеволод Иванов, стало важным событием в жизни Вениамина. «Братья» не только собирались вместе, но и организовывали публичные «серапионовы чтения», на которых присутствовали много, как они сами несколько пренебрежительно говорили, «гостишек». Члены объединения подчёркивали свою аполитичность и на вопрос, «С кем вы — с коммунистами или против коммунистов?», За революцию или против революции?», отвечали неопределённо: «Мы с пустынником Серапионом». В первые годы после революции такая аполитичность ещё была возможна. Позже одни «серапионщики» приняли позицию советской власти, а другие эмигрировали.

В том же 1921 году Вениамин поступает в университет на историко-филологическое отделение.

После первой книги

Первым, опубликованым в 1922 году произведением писателя, стал рассказ: «Хроника города Лейпцига за 18…год». Рассказ странный, даже мистический, в котором реальная жизнь, в том числе научная, перемешивается с фантастикой. В определённой степени в рассказе этом, как и в других ранних рассказах, в основном, фанастических, начинающий писатель подражает манере письма немецкого писателя-романтика, мистика и сказочника Э. Гофмана. Позже Вениамин тоже напишет в гофмановском стиле несколько сказок: «Город Немухин», «Сын стекольщика», «Летающий мальчик», которые, как и другие ранние повести юного Каверина, например, «Мастера и подмастерья» (1923 г.), «Конец Хазы» (1926г.), «Бубновая масть» (1927 г.), «Скандалист или Вечера на Васильевском острове» (две последние прочитал-перечитал), хотя и, на мой взгляд, ниже уровня романов, написанных позднее, отличают увлекательный в основном, приключенческий сюжет и своеобразный, свойственный только Каверину, язык. И ещё. От его книг невозможно оторваться. Их хочется дочитать до конца. Если выбрать одно слово для характеристики начинающего писателя, то, наверно, самое подходящее — ищущий. Будущий замечательный писатель ищет свой жанр, свой стиль, своих героев.

Вениамин Абелевич (Александрович) написал за свою жизнь более 60 книг. В этом очерке хочу коротко вспомнить только одну: «Два капитана». Книгу, изданную в 1944 году, переиздававшуюся более 100 раз (последний в феврале 2017 года) и переведённую на многие иностранные языки.

Два капитана

Не буду пересказывать содержание культовой для послевоенного поколения книги — история поисков Саней Григорьевым экспедиции капитана Татаринова всем хорошо известна. Скажу только, что в книге этой, как и в большинстве других книг и рассказов писателя, есть удивительное, каверинское нечто (не знаю, как лучше сказать, магия, мастерство, талант), под гипноз которого ты попадаешь, начиная с первой страницы. Даже с первой строчки. Собственно, видимо, именно владение этой магией и отличает настоящего писателя от графомана. Можно сказать с достаточной определённостью, что если после первой страницы вам скучно и неинтересно читать, то лучше на этом остановиться.

«Два капитана» я читал на одном дыхании в юные годы . Сегодня, когда стал перечитывать, обратил внимание на то, на что не обращал внимание в молодости: прекрасный язык, точные и запоминающиеся характеристики героев, а также то, что увидел в стихах Каверина-мальчика Ю.Тынянов: «умелое построение сюжета» и мастерски сделанный диалог.

При этом роман кажется искренним, откровенным, не подогнанным под рамки советских идеологических представлений. Удивляет отсутствие в «Двух капитанах» упоминаний о «великом и мудром вожде и учителе» и о «ведущей нас к победам» коммунистической партии. Поэтому выход в свет романа в СССР называли чудом.

Видимо, поэтому вокруг романа и развернулась дискуссия. Началась она ещё в довоенные годы, когда журнал «Литературный современник» начал публикацию первых глав книги. Некоторые журналисты увидели в книге «уродливое, извращённое изображение школы и отношений между учителями и учениками», «незавершённость изображения главного героя — Сани Григорьева», «формалистические тенденции». Такие обвинения в годы сталинских репрессий могли плохо закончиться. Но, к счастью, были и другие мнения. Константин Симонов, например, написал в «Комсомольской правде» о «Двух капитанах», как о «своеобразном и ярком произведении последних лет», которое «пробуждает у юных читателей стремление к высоким помыслами, подвигам». Особенно острый характер дискуссия приобрела в 1946 году, когда уже вышедшая книга была представлена на получение Сталинской премии. Трудно сказать, чем бы дискуссия закончилась, если бы не сам Иосиф Виссарионович, который отозвался о книге одобрительно. В 1947 году роман «Два капитана» получил Сталинскую премию 2 степени.

Человеческие качества

Уже давно известна печальная истина: яркие, творческие личности не обязательно хорошие люди. Так сложилось, что лакмусовой бумажкой, нередко, становится отношение к евреям. Как выяснилось, гений и злодейство, несмотря на утверждение Пушкина в обратном («Моцарт и Сальери»), вполне совместимы. Прекрасные композиторы, писатели, учёные, люди других творческих профессий: Рихард Вагнер, Рихард Штраус, Валентин Распутин, Василий Белов, недавно умерший Игорь Шафаревич, Ноам Хомский (последние два — евреи-самоненавистники) и многие другие раскрыли свою человеческую сущность именно в зоологическом юдофорбстве.

Каверин — хороший человек. Он продолжал дружить с попавшим в немилость Зощенко, помогал материально Ахматовой, которую долгое время не публиковали, отказывался доносить на своих коллег, о чём его неоднократно просили чекисты. Учитывая всё это, а также то, что у Вениамина Александровича старший брат отбывал срок в лагерях, можно назвать вторым чудом то, что Вениамин Александрович избежал ночного звонка в дверь и прожил жизнь сравнительно мирно и спокойно.

К человеческим качествам отношу и то, что Каверин, хотя и взял псевдоним гусара и гуляки знакомого Пушкина, был верным, преданным мужем, прекрасным, заботливым отцом. В 1922 году, в возрасте 20 лет он женился на сестре Юрия Тынянова, Лидии Тыняновой и они прожили вместе дружно и счастливо 52 года. Имели двух детей.

Еврейская тема

Вениамин Александрович не был религиозным человеком, но свою национальность не скрывал. Напротив, в его романах еврейская тема встречается довольно часто. Так подробное описание еврейских похорон в блокадном Лениграде вошло в «Два капитана». Черты еврейского быта, еврейской истории прослеживаются в рассказе «Инженер Шварц», романе «Художник неизвестен», доминируют в повести «Конец Хазы», где налётчиком становится Шверка Турецкий барабан, сожалеющий, что не стал раввином, некоторых других произведениях. Любопытно, что друг Вениамина ещё по Пскову художник Л.Лунц, не только посвятил Каверину свою повесть на библейские темы «Родина», но и сделал его в этой повести пророком, призывающем евреев выйти из вавилонского плена в Израиль.

Во время войны по поручению Еврейского антифашистского комитета писатель пишет очерки о Герое Советского Союза И.Фисановиче и о восстании в Собиборе (лагере смерти в Польше), где было убито 250 тыс. евреев. Читать очерк страшно. Он написан страстно, с огромной художественной силой. Буквально, в каждой строчке чувствуется невыносимая боль автора. Очерк был издан в Иерусалиме в 1980 году.

Вениамин Александрович прожил долгую, счастливую жизнь, избежал Гулага, получил любовь и признание народа, его книги издавались и переиздавались, но при этом никогда не шёл против совести, не подписывал «осуждающих» писем и не отступал от девиза Сани Григорьева: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».

Умер писатель 2 мая 1989 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.