Где-то на третий день появилась пара, у которой на лбу крупными буквами было написано «МГБ КНР». Они представились преподавателями одного из университетов столицы, и как-то вяло, без энтузиазма, стали интересоваться вопросами биометрии и детекторами лжи в Израиле. Пришлось так же вяло, без энтузиазма, «включить дурака».
Москва — Пекин — Иерусалим
Борис Геллер
Для «молодых» сразу поясню: «Москва — Пекин», — это из припева культовой советской песни 50-х годов «Русский с китайцем братья вовек». А Иерусалим, видимо, уже из другой, не менее известной: «Евреи, евреи, кругом одни евреи».
Русский с китайцем братья вовек.
Крепнет единство народов и рас.
Плечи расправил простой человек,
Сталин и Мао слушают вас.
Припев и второй куплет для краткости пропускаю.
В мире прочнее не было уз;
В наших колоннах ликующий май.
Это шагает Советский Союз.
Рядом шагает новый Китай.
Так вот, в мае этого года мне довелось еще раз посетить Китай, на это раз с официальным визитом, по приглашению Следственного Бюро Полиции Пекина. Хоть русский с китайцем и братья вовек, и учатся китайские криминалисты по русским учебникам, а курс лекций предпочли прослушать «made in Israel». В практичности и привычке покупать лучшее им не откажешь.
Самолет компании «Хайнан» приземлился в Пекине в пять часов утра. В зале прилета, с плакатиком «Мистер Борис» стояли, как мне сначала показалось, двое подростков, — паренек и девочка. У меня на секунду даже возникло подозрение, а не украли ли они ожидающий нас на стоянке роскошный джип «Бьюик», и есть ли у паренька права? Но, видимо, я просто еще не до конца проснулся. Пареньку оказалось 29 лет, а девочке 27. У обоих семьи, и, как положено по закону, по одному ребенку. Паренек представился как Ли Ран, а девушку звали Чжунг Лиу. Для простоты я предложил им звать меня Бо Рис, или просто Панда.
Дорога от аэропорта до отеля в бесконечной пробке заняла три с половиной часа. В Пекине проходила очередная международная конференция, и основные магистрали были частично перекрыты. Зато не было знаменитого Пекинского смога. На время любых важных интернациональных мероприятий «новый Китай» останавливает работу всех заводов в мегаполисе, чтобы ненароком не потерять лицо, да и простому человеку нужно время от времени расправить плечи и снять с лица защитную маску.
Четырехзвездночный отель «Джиангуло» декорирован в тяжелом классическом стиле: много красно-золотых ковров и портьер, серого мрамора и лепнины. Обслуживающий персонал приветлив, но лишь в пределах «hello, did you use a minibar? and goodbye». Чтобы попросить в номер утюг, пришлось долго рисовать его на листе бумаги перед лицом невозмутимых сотрудниц «front desk» и водить рукой по стойке вперед-назад. Надо отдать должное терпению и сообразительности девушек в униформе. После хором произнесенного утвердительного «ааа-а-а» понимание было достигнуто. На глазах крепло единство народов и рас.
Полуспящего, меня повезли осматривать Великую Китайскую Стену и Запретный Город. Как и большинство молодых аборигенов, Ран и Ли не питали большого интереса к истории своей страны, так что было не совсем ясно, кто кого водит и кто кому рассказывает. Мы ведь люди серьезные, к поездкам готовимся основательно, и династию Танг от династии Поздний Янь, слава богу, отличаем. Пришлось пояснять коллегам даже такие простые вещи, как наличие в длинном перечне императоров единственной женщины, красавицы Ву Зетиян. Это факт почему-то сильно развеселил Лиу. О Конфуции ребята что-то смутно слышали в школьные годы, но что именно, припомнить не смогли. Так что вскорости беседа перешла на волнующую одинаково всех кулинарную тему. Тут мне было, чему поучиться.
Настало долгожданное завтра. На улице +30 уже в восемь утра. Пиджак медленно превращается в шубу, а галстук в удавку. Слава богу, что в «Бьюике» очень сильный кондиционер. Комплекс Института Криминалистики Пекинской полиции состоит из двух 12-этажных башен. Одна — лаборатории, вторая — административный отдел и зона жилья и отдыха дежурных смен. Стекло, бетон и модерн, увешанные коммунистическими лозунгами. Девиз полиции: «Лояльность, справедливость, порядок». Правильный девиз. Нам бы в Израиле такой. Подтягивается народ. Каждый со своим термосом, наполненным зеленым чаем, и большой персональной чашкой. Любезно наливают и мне. Время 8:55. Переводчик становится в позицию «на старт, внимание…». Осматриваю лекционный зал. Сорок человек молодежи, в униформе лишь двое, лица заинтересованные, толстые тетради раскрыты на столах, чай дымится в кружках, вместо привычной грифельной доски и мела плазменный экран компьютера невероятных размеров. Я уже настроился на выстрел стартового пистолета, но нет, не тут-то было. В зал входит начальник департамента. Все встают. Поклоны, долгая речь по-китайски, обмены подарками, поклоны, поклоны, поклоны.
Расписание курса такого: с 9 до 12 лекции, с 12 до 13 обед в комнате VIP, с 13 до 14 — «отключка» в мягком массажном кресле в комнате отдыха для старшего командного состава, далее — практические занятия до позднего вечера, ужин в ресторане, отель и глубокий сон без сновидений.
Содержание лекций и практикума, не представляющие интереса для читателя, опущу. Расскажу о другом. Обед и послеобеденный отдых, это, пожалуй, основные события в ежедневном распорядке дня каждого китайца. Обедают медленно, со вкусом, вылавливая из огромной суповой плошки лапшу, кусочки тофу, грибы, рыбу или креветки. Вкус у супа кисловатый, приправы нам не известные, превалирует перец чили. Очень вкусно и сытно. Если я преподавал китайцам мастер-класс по прикладной криминалистике, то они мне — мастер-класс по пользованию палочками для еды. Но второй день креветки и грибы перестали ускользать обратно в суп. Думаю, что через год тренировки, я мог бы ловить палочками подброшенную в воздух пробку от винной бутылки. Некоторые умельцы очень элегантно это проделывают.
Китайская еда, знакомая нам всем по европейским азиатским ресторанам, ничего общего с настоящей местной кухней не имеет. Она просто слегка стилизована под китайскую, но не более того. Строго говоря, в Китае нет одной национальной кухни. В каждой провинции она своя. В городе Чанду, например, известном своим «хот потом» белому человеку надо быть крайне осторожным: обилие жгучего перца зашкаливает. «Хот пот» — это Китайский вид фондю. Посреди стола стоит металлическая лохань с дымящимся супом, постоянно подогреваемая снизу до температуры кипения газовой горелкой. Суп красный от перца чили. Перед каждым участником ужина стоит миска с рисом и приправами (мелко порезанная зелень, чеснок и лук). По кругу передаются блюда с тончайшими ломтиками сырого мяса, грибов и овощей. Выбираешь, что тебе больше по вкусу и кидаешь в кипящий суп. Через минуту еда готова. Вылавливаешь ее палочками из лохани и перекладываешь в миску с рисом и приправами. Поливаешь острейшим соусом. Как написал Окуджава, «Будь здоров, школяр!» Только не поперхнись. Запивай холодным местным пивом. Кстати, о пиве: для нас само собой разумеется, что оно должно быть охлажденным. В Китае это далеко не очевидно. Они предпочитают теплые напитки, и пиво пьют комнатной температуры. Одинаково осторожным надо быть и с зеленым чаем. Дело в том, что в нем содержится дикое количество кофеина. Если пить его с непривычки в таких же количествах, как это делают китайцы, то бессонная ночь с учащенным пульсом гарантированы.
Принимать гостей китайцы умеют, благо бюджет хозяев практически не ограничен, или, по крайней мере, огромен. Их благожелательность и предусмотрительность по отношению к гостям просто покоряют. Они охотно обсуждали бытовые и финансовые аспекты существования, живо интересовались материальной стороной жизни в Израиле. Политических тем старались избегать, основное слово в их лексиконе было — «правительство». «Правительство решило, правительство распорядилось, итп.» Счастливое исключение составляла группа студентов Пекинского Полицейского Университета. Хороший английский, горящие глаза, улыбки и открытость. Уровень академической подготовки этих ребят меня, честно говоря, поразил. На вторую ученую степень будущие криминалисты учатся долгих семь лет! (В Швейцарии — четыре года, в Израиле, — увы, ноль). Глядя на эту молодежь, начинаешь отчетливо понимать, что за Китаем — будущее. Хочется немедленно начать учить китайский язык, хотя бы первые 1000 иероглифов.[1]
О социальных условиях для работников и о технике безопасности в стране толком представления не имеют. Начинающий полицейский в Китае получает около 300 долларов в месяц (в Израиле 1500), имеет пять дней оплачиваемого отпуска в год, три дня на болезни. Когда коллеги спросили меня о зарплате, пришлось соврать, уменьшив ее в разы, чтобы не создавать ажиотажа, но трюк не удался. Названная мной цифра была существенно выше того, что получают китайцы. О дотациях на образования, детские сады, школы и одежду, о бесплатном поезде на общественном транспорте, о лизинговых машинах для старших офицеров, о 25 днях отпуска, о субсидированном отдыхе в лучших отелях я просто умолчал. Жалко было ребят из «нового Китая».
Где-то на третий день курса появилась пара (мужчина и женщина), у которой на лбу крупными буквами было написано «МГБ КНР». Они представились преподавателями одного из многочисленных университетов столицы, и как-то вяло, без энтузиазма, стали интересоваться вопросами биометрии и детекторами лжи в Израиле. Пришлось так же вяло, без энтузиазма, «включить дурака». Но ребята попались упорные, проявились вновь на последнем официальном ужине. За большим круглым столом, кроме меня, сидели: директор Департамента Криминалистики и его Комиссар (да, да, Комиссар!), переводчик, трое профессоров Полицейского Университета и наша сладкая парочка. Комиссар оказался не дурак выпить и закусить, благо было что. Китайская мерзкая 72-градусная водка лилась рекой вперемешку с теплым пивом. Но откуда им было знать о моем прошлом, о заводском опыте фрезеровщика в 7-м цехе родного «Салюта», он же п.я. 42? Кроме меня и Юры Дорфмана евреев там не было на километры, а марку надо было держать. Как сказал, вернувшись домой, полицейский атташе Израиля в Киеве полковник Каплан: «Я печень свою отдал на службе Родине». Так что спели мы с комиссаром и с ребятами из МГБ «Русский с китайцем братья вовек». Каждый пел на своем языке. Они — по-китайски, а я — по-русски.
___
[1] Общее количество иероглифов китайского языка вряд ли можно точно подсчитать. Некоторые источники называют цифру в 85000. Бо́льшую часть иероглифов можно встретить лишь в исторических текстах и памятниках классической китайской литературы. Грамотным на элементарном уровне может считаться человек, освоивший 1500 знаков. 3000 иероглифов достаточно для чтения газет и неспециализированных журналов.
Весьма захватывающе и познавательно изложено. Понравилось. И даже вспомнил И. Бабеля: \»Беня говорит мало, но он говорит смачно. Беня говорит так мало, шо хочется, шоб он сказал еще шо-нибудь.\» Замеченные опечатки: \» Расписание курса такоВо…\», \»правительство распорядилось, и т.п.\», \»о бесплатном пРоезде\».
Уважаемые Мирон, Фаина и Соплеменник,
Я подробно ответил вам всем, но по непонятной мне причине, мои ответы попали к модератору на ковер и не напечатались. Сожалею.
Уважаемая Фаина,
чему, конкретно, кто кого учил, — не секретно. Просто мало эстетично, как не эстетичны трупы и кровь, размазанная в больших количествах по полу и стенам.
Уважаемый Соплеменник,
Из зала могут кричать все, что угодно. Но если бы я отчитывался в журнале о своих командировках «в подробностях», то не уверен, что это бы понравилось моему начальству. А Беркович устал бы печатать (или не печатать) тексты: Геллер в Аргентине, Болгарии, Тайване, Франции, Китае, Англии, Германии, Ирландии, ну, и далле — везде. Так что, как-то вот так.
Нет, Вы неправы (уговариваю!). Стоит продолжать; м.б. избегая мальчиков кровавых.
Скажем, примеры работ Ноткина и Комиссаренко подтверждают обратное.
Уважаемый Мирон,
ваш вопрос далеко выходит за рамки комментария. Короткий ответ такой: по официальной статистике, водители-арабы составляют 12% от всех водителей, но они замешаны в 48% серьезных аварий. Спроецируйте этот пример на проблему наркотиков. Кроме того, острейшая нехватка полицейских — мало кто хочет горбатить 24 часа в сутки за копейки. Далее, — суды, зараженные европейской болезнью всепрощения, их перегруахенность и неповоротливость. Вот и все. А то, что ха Филиппинах банк отпечатков пальцев хранится в холодильнике, так это а знаю.
Как всегда, написано очень хорошо, но хотелось бы, чтобы было больше профессиональных моментов. Чему конкретно Вы их учили? Или это все секретно?
Мало!
А из зала мне кричат «давай подробности!» — от парафиновой пробы до китайских меню.
Ведь явно можете. Так в чём дело?
miron
— 2017-06-19 23:24:57(437)
Очень интересно и вызывает несколько вопросов. Чем вызвано, что наркотики в ИзраИле очень доступны и являются ,на мой взгляд, стратегической угрозой? На Филипинах самое конкретное решение, пока, не достижимое для развитых стран.Другого выхода нет. Ведь в США борьба с наркотиками, превратилась просто в бизнес для её участников.
Вызывает восхищение Ваш жизненный пример. Как-то так.
P.S. Извините. Улетело сообщение без указания статьи и автора.
Уважаемый Михаил, я как-то не предполагал, что профессиональные детали интересны читателям. На Ваш вопрос можно отвечать долго. Но если make a long story short, то: некоторой формальностью мышления, отсутствием опыта в борьбе с террором, ибо у них не только самого террора нет, но и мысль о нем отсутствует. Как следствие, — некий, если не примитивизм, то простота в работе. Но оборудование — супер!
Интересно, конечно, но все же чем еще, кроме кулинарии,отличаются китайцы в криминалистике от, скажем, европейцев? А китайского «хором произнесенного утвердительного «ааа-а-а!» мы с женой наслышались вдоволь в подъемниках на швейцарские пики. Их там (китайцев) намного болше, чем на Великой китайской стене (так нам показалось, по крайней мере).