Тамара Львова: Палата номер 9

Loading

Я мысленно делю их на две категории: «МЕДСЕСТРЫ» и… «сестрички»; когда-то их называли — «СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ». Как и мои «собольничники»-пациенты, с которыми я вас познакомила, они такие разные! «Сестричка» непременно улыбнется вам, спросит о самочувствии… А «медсестра»…

Палата номер 9

Миниатюра-9

Тамара Львова

Миниатюра-1, Миниатюра-2, Миниатюра-3, Миниатюра-4,
Миниатюра-5, Миниатюра-6, Миниатюра-7, Миниатюра-8

Я долго думала, как назвать эту Миниатюру. Сменялись разные варианты: «Такие мы разные», или… «МЕЛЬКНУЛ — И НЕТУ», или… «БОЛЬНИЧНЫЕ ЗНАКОМСТВА», или… просто: «БОЛЬНИЧНАЯ». На последнем и остановилась…

БОЛЬНИЧНАЯ

Об этой больнице я уже писала. В давние мои «телевизионные годы» среди нас, «рядовых», ходили таинственные слухи о некоей «Свердловке» — совершенно особенной больнице для большого начальства: обкома, райкомов, нашего телевизионного… Я и не знала, где она находится. И вот — так случилось… Почти через полстолетия (пригодились те давние знакомства и связи!) я уже здесь в третий раз: теперь это обычная «городская больница № 31». Да, «обычная», но и… не совсем — это хорошая больница, не так просто сюда попасть: некие добрые традиции бережно сохраняются… Я — на «НЕВРОЛОГИИ». Зав. отделением — Александр Иванович Красноружский…

Но не о давних традициях, не о врачах высокого класса, не о целебных капельницах, в которые свято верю, пойдет мой рассказ. Миниатюра эта — о таких же как я пациентах, о ЛЮДЯХ очень разных, сложных, противоречивых, с которыми довелось встретиться в палате, в столовой, но более всего — в коридоре, где бесконечные велись «задушевные разговоры» или горячие споры (ох, как спорили!) — по коридору бродили мы, «ходячие», все свободное от процедур время. Подружились с одними, равнодушно разошлись с другими, разругались с третьими и… через две недели — дольше здесь не держат — разлетелись в разные стороны, чтоб никогда больше, за редчайшим исключением, не встретиться…

1.

В ПАЛАТЕ

В палате моей, как в других, трехместной (еще несколько лет назад все они были на двоих — теперь, увы, «уплотнили!»), примерно посредине моего двухнедельного «срока» сменились «сокамерницы».

С первыми двумя сразу отношения сложились дружеские. С них и начну…

Валентина Константиновна… ( Имена, как и в прежних миниатюрах, меняю.)

Что скрывать — завидовала ей с первого дня; конечно,»белой завистью»: непрерывно звонил ее мобильник или она звонила: сын, две дочки, трое внуков, двое правнуков. И сама еще вполне ничего — моложавая, средних лет дама. Так и слышу ее голос: «Родненький…» «Золото мое»… «Солнышко»… «Как у Танечки с математикой — исправила?».. «Нет, нет! Ни в коем случае не приезжай — у меня все есть! Кормят замечательно!»…

Но они все-таки приезжали. Почти каждый день кто-нибудь являлся к нам в палату: симпатичные все, приветливые. И сын, и обе дочки, младшая — красавица. А мальчуган лет 6-ти — очарование… Ее тумбочка переполнена фруктами-ягодами; угощала нас… Особенно тронуло, когда старший сын «категорически запретил ей», а она беспрекословно послушалась («Он у меня строгий!») уехать на выходные домой (иногда разрешают), чтобы не пропустить капельницы…

Узнала, что любимый муж, с которым прожили душа в душу почти 30 лет, умер не так давно: «Не поддержка бы моих ребят, в окно бы выбросилась!» Сама она всю жизнь, до пенсии, на заводе работала: техник-конструктор…

…Все бы хорошо… Отлично… Почти идеально… Но вот в самом конце, накануне ее выписки (раньше об этом умалчивала: поняла, очевидно, по моим «сомнительным репликам», что мы «из разного теста»), проговорилась: муж ее, оказывается, много лет («ВЫБИРАЛИ ЕГО! ЕДИНОГЛАСНО ГОЛОСОВАЛИ!» «ОЧЕНЬ ЛЮБИЛИ!») был первым секретарем райкома партии, а дед — СЛЕДОВАТЕЛЕМ (и она этим гордится!) в Большом доме на Литейном… Я прямо спросила: «ЧЕМ? Чем гордитесь? Сколько судеб трагически оборвались за этими страшными стенами!» Она ответила с металлом в голосе: «А что, разве “врагов народа” среди них мало было? Думаете, сейчас их нет?»

Расстались холодно. А ведь хотели телефонами обменяться…

Моя вторая «однопалатница» — Настя. Молодая, лет 35, симпатичная, с прелестными ямочками на нежно-розовых щеках, милой улыбкой; кажется она вполне здоровой, даже цветущей, но… словно не с ее — с чужого лица — смотрят на меня большие грустные глаза… Почему — грустные? Совсем недавно поставили ей тяжкий диагноз — «рассеянный склероз»: неизлечимая, объяснила она мне, болезнь, неизвестно почему, внезапно, свалившаяся на нее. Вот уже три месяца не работает — инвалидность(!), а была главным бухгалтером солидной фирмы…

И не дает мне покоя мысль: «С какой стати? Почему? ЗА ЧТО?».. Единственно, что утешает — судьба, очевидно сжалившись, подарила ей богатые воспоминания (куда многим из нас, мои читательницы!): весьма солидный «личный багаж»: ее муж, которого мы так и не увидели (приходил навестить ее ежедневно: она спускалась к нему на лифте в фойе гардероба), ЧЕТВЕРТЫЙ! Да, четвертый муж! И, как я поняла, инициатором всех этих «мужеобменов» была она… Вы сомневаетесь? Не они ли бросали ее? Нет! Если б увидели, поверили! Как магнитом она притягивает — мы обе, с соседкой, влюбились в нее: к тем немногим она принадлежит, мимо которых не пройти равнодушно, особенно, конечно, мужскому взгляду. Такой была моя незабвенная подруга Вика, которой я посвятила свою Миниатюру-7, «ЗАГАДКА КРАСОТЫ» («Мастерская», 10 марта 17 г.). Или вспомните «КРАСАВИЦУ» А.С. Пушкина:

…Но, встретясь с ней, смущенный, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.

Только одно слово, пожалуй, заменила бы я относительно нашей Насти: НЕ КРАСОТОЙ, а редким ОБАЯНИЕМ завораживает она. Меня, во всяком случае, заворожила! И так было жаль ее! Так хотелось хоть чем-то утешить. Может быть, думаю, преувеличивает она, не так все безнадежно? Вот вернусь домой, поищу и позвоню ей — порадую (телефон домашний взяла)… УВЫ… Нашла в «поиске» «РАССЕЯННЫЙ СКЛЕРОЗ». Но не позвонила. Не преувеличивает Настя! Нечем ее утешить. А вы, уважаемые читатели, хочу чтобы именно сейчас узнали кое-что об этой коварной болезни, чтоб далее, когда буду «гулять по коридору» отделения НЕВРОЛОГИИ больницы 31, не пришлось мне еще и еще раз возвращаться к объяснениям: много, ох как много встретила я там пораженных незнакомым мне прежде зловещим недугом — РС, к тому же, в гораздо более поздней стадии, чем… ПОКА!!!.. у нашей милой Настеньки…

Ремарка ( фрагменты из «ПОИСКА»)

«Есть ряд заболеваний нервной системы, вылечить которые современная медицина пока не может; среди них — РАССЕЯННЫЙ СКЛЕРОЗ»…

Болезнь эта — «прогрессирующее поражение головного мозга и нервов, сопровождающееся нарушением функции прежде всего скелетных и гладких мышц, а также высшей нервной деятельности»…

«…Принято считать,что это болезнь молодых»…

«В тяжелых случаях больные с РС могут утратить возможность ходить и говорить»…

«Они обычно живут не более 10 лет (в другом источнике — 25! — Т.Л.) после выявления патологии»…

***

Но вернемся к Насте. Остается сказать, что дочка у нее есть. Первоклассница. Огромная ее материнская печаль: с тех пор как заболела, живет девочка в другом конце города, с папой, первым мужем… Совсем редко видит ее мама…

На этом с Настей прощаемся… Пора познакомить вас с моими «второго призыва» однопалатницами.

***

Тоже они очень разные, но обе более близкие мне по возрасту, к тому же одна — «товарищ по цеху» — журналистка. Много лет работала в газете «ЧАС ПИК». Сошлись с ней сразу. И знаете, кто «помог»?.. Поэт Евгений Евтушенко… после своей смерти ! Как раз в те дни в Москве было прощание с ним. Вспоминали мы, кем они были для нас: «ШЕСТИДЕСЯТНИКИ» — властители наших дум! Никогда, ни до, ни после, не была у нас в такой чести ПОЭЗИЯ! Могучая четверка: Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина и, конечно, Евгений Евтушенко — стадионы они собирали… А уж на концертах… На полу, в проходах, сидели зрители! И еще… «домашние концерты» были, может быть самые интересные…

И вот подает мне соседка Оля (мы сразу перешли на имена, да и менять их не буду) газету «Метро» за 14 апреля — родные ей принесли. На лице — негодование:

— Прочитайте!..

Читаю… Статья неизвестной мне Елены Колядиной, «писателя и журналиста»… Мерзкая статья! К тому же, полное непонимание да, по-моему, и незнание Е. Евтушенко. (Потом прочитала, что она (цитирую) — «лауреат Литературной премии «Русский Букер» 2010 г. за эротический роман «Цветочный крест». И еще книги есть. Что ж, тем хуже для нее.) Большого поэта, кумира нескольких поколений, да если бы и «не большого», и «не поэта», а просто старого немощного человека, замученного болезнями (нога ампутирована, операций сколько; смотреть на него в последние годы больно было!), жалким ничтожеством изобразила — а ведь только-только его похоронили! В общем, поняли мы с Ольгой друг друга — с того дня всегда находили о чем поговорить…

… На днях, уже после больницы, она мне позвонила — вот уж не ожидала! Наговорила кучу добрых слов и попросила разрешения приехать: постеснялась, оказывается, попросить «продать» ей (я предлагала подарить!) нашу с моим заокеанским другом Володей Фрумкиным повесть «Через океан». Я, конечно, с радостью ее пригласила…

А вот с другой соседкой, Элиной, и искать не нужно было тем для разговоров: она сама всегда их «НАХОДИЛА» — не умолкала!.. Живая, веселая, хоть и сморщенная, сутулая, с трудом с постели поднималась, а говорила, говорила — захлебывалась! И больше всего о самом дорогом для нее — о своей работе! Так и слышу ее звонкое: «Стаж у меня — 50 лет! А благодарностей, грамот не счесть! И медаль есть: За трудовую доблесть!» (Заглянула в «Поиск». Вручается эта медаль «За самоотверженную трудовую деятельность и проявленную при этом доблесть».) По профессии Элина — инженер-энергетик…

Перед ней в глубине души затаилось чувство вины: ЗАЧЕМ ПОЛЕЗЛА? Зачем такую обиду нанесла старому, больному человеку? Во всяком случае, помню недоумевающий взгляд Ольги: «Согласна с Вами. Полностью согласна. Но для чего — так?» И я замолкла. А Элина, добрый человек, день смотрела на меня обиженно; только с Олей перекидывалась репликами, а потом… словно забыла мою филиппику…

Но я не рассказала еще: как могло такое случиться? Почему напрочь забыла о милосердии? Как сейчас вижу ее побледневшее, болезненной гримасой искаженное лицо (НИКОГДА, НИ ОТ КОГО, наверное, такого не слышала!)…

А произошло вот что. Уловила вдруг в ее восторженных речах поразившее меня… «единство темы»: бесконечные, знакомые и незнакомые, ВОЕННЫЕ термины… (Учтите, речь ведь шла не об Отечественной войне!) И все о нашем оружии. В Афганской войне, в Севастополе, на кораблях черноморского и балтийского флотов (везде она сама побывала, и под огнем приходилось — героическая личность!). Дифирамбы пела «нашему новейшему, лучшему в мире оружию, с самой большой дальностью ведения огня, с небывалой прежде точностью попадания в цель»…

«Думаете, легко, просто было всего этого добиваться? Ночей не спали, детей своих забывали, мужья-жены нас бросали!.. А на сегодня, думаете, наши разработки все устарели?..»

И такая ВЛЮБЛЕННОСТЬ во все, чем она и ее коллеги занимались! Ни нотки сомнения…

Слушала я все это, слушала, с Ольгой понимающе переглядывались, а потом вдруг — ПОНЕСЛО!!!

— Больно, обидно мне, Элина, за Вас. Такая умная, пробивная, такой энтузиазм! И зря прожили свою трудовую жизнь. Нет, не просто зря — во вред людям! Вы неистово трудились все свои 50 лет во имя того, чтобы… УБИВАТЬ! Убивать лучше, больше, точнее… УБИВАТЬ СЕБЕ ПОДОБНЫХ! Ненавижу всякую войну! НЕ-НА— ВИ— ЖУ все то, чем так упиваетесь Вы!!! Неужели не могли найти лучшего применения своим бесспорным талантам??? Хирургом бы стали, пожарником — мало ли профессий Вам по характеру, «НА КРАЮ», но полезных людям! А инженеры разве только на войну работают? Отец мой тоже был инженер-энергетик. Замечательный инженер. Ни разу от него ничего подобного не слышала…

Вот тут я и поймала укоризненный взгляд Ольги. И замолкла. А что скажете вы, наши читатели — очень меня ругаете? «Себя на суд вам отдаю»…

2.

В «КОРИДОРЕ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ»…

Это название я еще в больнице придумала: чего только ни насмотрелась там, в длинном коридоре неврологического отделения! И всякий раз, словно пронизывало: «НЕСПРАВЕДЛИВО!» «КУДА ИХ БОЖЕНЬКА СМОТРИТ!» (Почти у всех встречных с РС — на груди крестик видела. Помните, про эту страшную болезнь я рассказала в главке 1?)

Увы, как ни грустно, в этом больничном «коридоре несправедливости» я еще больше утвердилась в своем непробиваемом атеизме, а ведь так хотелось уверовать: куда легче живется искренне верующим в БЕССМЕРТИЕ ДУШИ, в ТОТ СВЕТ и пр., и пр.! Но кто возьмется переубедить меня??? Кто скажет, ЗА ЧТО БЕЗВИННЫЕ СТРАДАЮТ? О, я знаю, ЧТО вы, хорошие люди, искренне верующие, ответите:

— За грехи отцов! Родителей! Предков! Любопытной Евы!

Но, коли так — ЖЕСТОК он безмерно, ваш Всевышний! Знать его не хочу! Ничем не объясните, не оправдаете ПЕЧИ Освенцима и Майданека…

Есть другой вариант ответов, тоже нередкий: «Не от Бога все зло на Земле — от Дьявола!»..

Что ж он, ваш Бог — такой бессильный, ДЕТЕЙ своих отдал Дьяволу на растерзание???

Во «спасение репутации Божией», заявляю: НЕТ ЕГО !!! Он — плод человеческой фантазии, во множестве вариантов в разное время у разных народов…

… Но постараюсь быть объективной. Есть у меня на стеллаже толстенная папка с надписью: «Из газет — интересное». С давних пор храню там разворот из «Литературки» (была она тогда совсем не та, что сегодня — из рук рвали!).

Полоса слева — статья известного ученого, академика: убедительно, доказательно — ЕСТЬ ВСЕВЫШНИЙ! Полоса справа — не менее известный и уважаемый ученый, тоже академик, не менее убедительно и доказательно — НЕТ ЕГО!

А внизу, мелким шрифтом:

«От редакции»:

«Прочитав обе статьи, убедились: И ТО, И ДРУГОЕ СЕГОДНЯШНЕЙ НАУКОЙ — НЕДОКАЗУЕМО!»

Ремарка: 14-го мая, 17 г.

Неожиданная поддержка моего атеизма… Сегодня, в воскресенье, после 17 -ти, на радио «ЭХО Москвы» , в своей программе «Ганапольское… Без Евгения Киселева», не помню точно, в связи с чем, проводили голосование: «Есть ли Бог? ДА? или НЕТ?» Конечно, на «ЭХО» — слушатель особый. Но все-таки — такого результата я не ожидала: 34% — «ДА», 66% — «НЕТ. Не одинока, значит, я в своем «безбожии»…

Но вернемся в наш коридор… Кого увижу сегодня?

Вот «приятельница моя» — девочка лет 15-ти. Катенька. Не раз долгие беседы с ней вели. Или здесь, в коридоре, или в палату к ней заглядывала — почти все время она лежала; изредка на ходунках, мучительно, еле-еле передвигалась… Мечтает стать ученым-медиком, придумать средство, чтобы такой болезни больше на всей земле не было. А сама прозрачная — одуванчик, скоро-скоро смертным ветром ее развеет. Изможденная, беспомощная, хрупкая… Но сегодня в ней что-то необычное: впервые вижу Катю в куртке, в шапке — оказывается, выписали ее. Мама за ней пришла. На руках перенесла в коляску — домой поедут… навстречу нескончаемым для них обеих страданиям, все гаснущей надежде на исцеление… Нет, не дано этой славной Катеньке стать изобретательницей заветного лекарства. Проводила их до лифта; слезы подступали к горлу. Улыбнулись друг другу на прощание… НЕТ, НЕ МОГУ Я УВЕРОВАТЬ! При своем остаюсь.

Вернулась. Сижу на диванчике, в фойе коридора, читаю. Выгляжу «белой вороной» — почти никого с книжкой, зато все с телефонами… Поглядываю иногда на рыбок в аквариуме — святыню нашего зав. отд. Александра Ивановича Красноружского. Высшего класса аквариум! Живая сказка, водное царство, со всем, чему полагается в нем быть. С двумя обитателями: солидного размера красавцем сомом, снующим неустанно из «края — в край» своих владений, и крохотной смешной рыбешкой: приклеивается она — прилипает, то к скале, то к стеклу и висит неподвижно часами, говорят, называется — «прилипалой»…

Отрываюсь от книги и рыбок: сейчас увижу — ЕГО время! Точен, как старинные часы. Сейчас выйдет! Не ошиблась. Медленно открывается дверь палаты напротив. Появляется ОН… Нет, не так… Сначала не ОН, а кончик его ноги, одной, потом другой, зажатых каждая, словно корсетом, особого вида ходунками — ни у кого таких не видела… А потом уже ОН, молодой, высокий, темноволосый, с неподвижным — весь в себе — каменным лицом. Мы незнакомы, даже имени его не знаю: неразговорчив, сосредоточен, целиком поглощен одной идеей: ХОДИТЬ! Да, он заново учится ходить — вопреки бесповоротному приговору врачей: «Не мучайтесь! Бесполезно»… Он докажет им! Будет мучиться! До победного! Все дело в СИЛЕ ВОЛИ, а она у него есть, он им покажет!.. Диссертацию о нем напишут! Лекции будут читать!..

И он движется по коридору (не могу сказать -«идет»), ни на кого не глядя, переставляя с великим трудом, словно пудовые гири, одну за другой, свои омертвевшие ноги… И все встречные «коридорные» отходят в сторону, смотрят ему вслед. Я тоже смотрю. И невольно вспоминаются: или живые туловища безногих фронтовиков на колясках; УЖАС вызывали они у меня, тогда совсем юной — сколько видела их на Валааме в послевоенные годы! Или… Павка Корчагин на кровати, неподвижный, слепой, диктующий свою книгу о том — «Как закалялась сталь»… Чем не Павка Корчагин?

Грустно, что не узнаю, кто из них прав: опытный врач или героический больной? А может, и к лучшему? Ведь догадаться нетрудно…

Но объявим паузу ТРАГЕДИИ. Пусть , хоть недолго, нас позабавит КОМЕДИЯ… Тем более, что только что промелькнула, почти пробежала по коридору всем нам знакомая, по прозвищу, — «РОЗОВЫЙ ХАЛАТ». Постараюсь быть точной: «ПОЧТИ ПРОБЕЖАЛА». А знаете, сколько лет этой даме, в розовом, с цветочками, шикарном халате, так легко «почти пробежавшей» к лифту? На днях стукнуло… 90!!! И не возрасту, узнав об этом, столь удивилась я, хоть нет, кажется, у нас на неврологии «равных ей»: лет на 20 от нее отставших — половина отделения (вот дедушек — увы, один-два всего!). Кто идет медленно, неуверенно, переваливаясь с ноги на ногу, кто — с палочкой, кто — опираясь на чью-то руку, а кто и вовсе — в коляске. А она — резвая, нарядная, всегда с прической и, главное, вот это — «ПОЧТИ БЕГАЕТ»… Вижу ее на нашем «Невском» каждый раз с другим собеседником (очевидно, больше одного раза не выдерживают?): размахивая руками, возбужденно, восторженно что-то рассказывает…. «Наверное, еще одна «наша Элина», — подумала я, — интересно, на чем помешана: тоже, небось, ТРУДОГОЛИК? Профессией своей и сегодня живет. Но какой?..

И попала я «пальцем — в небо!»..

В тот день очередной собеседницей стала я. Она подсела ко мне в столовой. И — два часа не умолкала… Наш «РОЗОВЫЙ ХАЛАТ С ЦВЕТОЧКАМИ», оказалось,.. НИКОГДА, НИ ОДНОГО ДНЯ в своей жизни НЕ РАБОТАЛА (образование — ВЫСШЕЕ!) … Студенткой вышла замуж за грузина и уехала с ним)… В Грузию и сегодня влюблена. Чего только мне ни наговорила!..

О, эта замечательная Грузия! О, эти веселые, добрые, гостеприимные грузины! Нет на земле другого такого народа! А МУЖ! Какой у нее был муж — на руках носил… Почти 50 лет душа в душу прожили. Сегодня — в ресторан, завтра — в гости! .. А источники там какие, целебные воды: «лечись — не хочу»!

… Я робко спрашиваю: » А дети?.. Дети у Вас есть?»

Нет у нее детей. Никогда не было. Наклонилась ко мне, шепнула: «Первый аборт. Еще до замужества. И все. Муж переживал очень. Ребеночка хотел. В какие санатории посылал! На воды! Но так и не было»…

Я в полном недоумении:

— Почему же тогда не работали? Сами сказали: “НИКОГДА. НИ ОДНОГО ДНЯ”.

Она встрепенулась, возмутилась, взлетели вверх розовые крылья халата (наверное, еще из тех, «грузинских времен»):

— Зачем? Муж никогда бы не отпустил. И слышать не хотел! В театры ходили! На курорты каждый год ездили! А сколько у нас друзей было! Так весело жили! Знаете, как он любил меня… 15 лет уже нет его. Потому и вернулась в Питер…

Я не выдержала:

— Как со скуки не померли? Я бы вниз со скалы от такой жизни — БУХ, в горную речку…

Простить мне этого » Розовый халат» не смогла. Здоровались, конечно, но «собеседование» это с ней, как, впрочем, у нее и с другими, так и осталось единственным…

***

3.

СТОЛОВАЯ, или… «МОЙ ГЕНЕРАЛ»

«Коридор» начинался… со СТОЛОВОЙ: там мы, ходячие, знакомились; занимали потом друг другу очередь у окошка раздачи; обсуждали за столом «мировые проблемы». У меня была особая трудность за обедом (очень старалась ее скрыть!) — нести к столу тарелку супа: угрожающе покачивалась она вместе со мной (головокружения донимали!)… Вот тут и подошел ОН:

— Разрешите помочь?..

Мне оставалось благодарно кивнуть. Подсел рядом. Пообедали. Разговорились… Он представился: «Николай Федорович Колесников. Как и Вы, горячий поклонник Есенина»!.. Я изумилась: -«Откуда Вы знаете?».. — » Подслушал! Говорили о нем за ужином вон с той дамой, — кивнул он в сторону соседнего стола. — Томик его у Вас есть. Может дадите на вечер?»

Как отказать? Проводил до палаты. Пригласила войти. А случилось тогда… что целых два дня была в ней одна — одинешенька: пересменка между моими «сопалатницами»: одних выписали, другие еще не пришли… Подала я ему «Есенина» и, сама не знаю почему, сорвалось: «Хотите прочитаю свое любимое? И память потренирую. Крепко подводить стала. На всякий случай, книгу в руки возьму». Забрала книгу и стала читать… «Письмо к женщине»…

С этим стихотворением (мини — поэмой) связаны у меня совершенно особые воспоминания…

1945-ый год… Только что война кончилась. Была я тогда в 8-ом классе захудалой провинциальной бакальской школы (поселок «БАКАЛ-СТРОЙ», под Челябинском — жили там в эвакуации, там и школу закончила в 47-ом). Из Сибири ехал домой в Москву, а потом — в Ленинград (в горный институт перевелся) мой двоюродный брат Костя, лет на пять меня старше. По пути у нас дня три погостил. Очень мы подружились: гордилась я: старший брат — студент! Он-то и прочитал мне наизусть (!) есенинское «Письмо к женщине» — поразило оно меня. А тут еще рассказал о трагической судьбе адресата, Зинаиды Райх, первой жены и главной, очень возможно, ЕДИНСТВЕННОЙ настоящей его любви. (Множество у Сергея Есенина других женщин было, но… «ЗНАЮ Я — ОНИ ПРОШЛИ, КАК ТЕНИ, / НЕ КОСНУВШИСЬ ТВОЕГО ОГНЯ»).

Подарил мне Костя (он, а не школа — полуграмотная была у нас учительница литературы) «на всю оставшуюся жизнь» любовь к поэзии… Тогда и выучила я «Письмо к женщине» («Тоже могу, как Костя!»)…

И вот в больничной палате, стоя, с книгой в руке, читаю наизусть (только раз заглянула!), свое любимое стихотворение. Наверное, хорошо читаю: сидящий напротив, на моей кровати, утром еще незнакомый мне Николай Федорович, слушает вдохновенно и, к изумлению моему, иногда шевелит губами — значит, знает его, помнит отдельные строки… Вот уже и конец:

…С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый Ваш
Сергей Есенин.

Велика волшебная сила поэзии! Мы подружились; сидели теперь в столовой за одним столом; моему супу-борщу не грозило больше быть позорно разлитым — Николай Федорович исправно приносил его мне; по коридору частенько вместе прохаживались… Оказалось, у нас обоих еще один любимый поэт — Николай Заболоцкий. Я прочитала ему «Можжевеловый куст», он мне — «Смерть врача». А тут еще одно, совсем неожиданное, сближающее обстоятельство: оказывается, он — ЕВРЕЙ, правда наполовину, по маме. Очень поняла его: в подлые «космополитские годы» никогда бы не сделал блестящей служебной карьеры — здорово выручала папина русская фамилия да и отчество тоже. (Уж я-то хорошо знаю, что это такое: как намучилась со своей еврейской фамилией, даже двумя: сначала — девичьей, потом — мужа; дважды меняла, пока «доменялась» до «Львовой» — и все мгновенно успокоилось!) Словом, клянусь, была бы я, лет этак… хотя бы на 40 (!!!), помоложе, такой «больничный роман» мог бы завязаться! Слава Всевышнему, в которого не верю, этого не случилось… Почему «СЛАВА» ? Чему радуюсь? Ведь «роман» — прекрасно! Но об этом — чуть позже…

В дверь нашей палаты — деликатный стук… Мы все трое лежим…

— Войдите!..

Заглядывает женщина, средних лет, с палочкой, по-моему, из палаты в другом конце коридора…

— Тамара Львовна, можно Вас на минуточку?

(Странно, имя мое знает…)

— Конечно, сейчас выйду…

Выхожу. Ждет у двери. Идем рядом по коридору…

— Простите, что вмешиваюсь… Видите ли… «Свой своего видит издалека» — видела, Вы «Новую газету» читали… Дадите, кстати? Завтра верну…

— Конечно, дам. Но о чем Вы?..

— Все ходите с этим Колесниковым. Я с ним раньше ходила. И в столовой вместе сидели… Будьте с ним осторожны. Хочу предостеречь — не нарвались бы на неприятности… Вы знаете, где он всю жизнь работал?..

— Толком не знаю. «В почтовом ящике» каком-то. Большим начальником там был. Да мы больше о поэзии говорим. Вы знаете, как он тонко стихи чувствует!

— Фашисты немецкие, если помните, великую музыку тонко чувствовали. На фортепиано как играли! Одно другому не мешает… В общем, я Вас предупредила, а дальше, как знаете. Советую, задать ему несколько «контрольных вопросов». И все поймете…

— Странно, очень странно… Спасибо, конечно. Вопросы задам. А Вас как зовут?

— Зоя.

— А отчество?..

— Зачем отчество? Просто Зоя. Садитесь со мной за стол, когда «ВОПРОСЫ» свои зададите…

Вопросов я придумала ТРИ. Задала их напрямую, когда шли по коридору после обеда. Странно, что раньше мы этих тем не касались. Или он намеренно уходил них? Или поэзия «виновата»?

Вот они, мои вопросы, на которые он тут же, тоже прямо, ответил:

— Что это у Вас за такой закрытый «почтовый ящик», где работали? Теперь уже можно сказать, сколько лет прошло. Вот брат мой, ученый, кандидат наук, в НИИ работал в Челябинске, тоже закрытом; может, и Вы в НИИ?..

— Нет, — не в НИИ. И не в «ящике» — в КГБ. Дослужился до генерала.

(Я — почти в шоке…)

— ГЕНЕРАЛ! Господин генерал ! Или… ТОВАРИЩ! А если бы сейчас там работали, что бы хотели делать?

— В Сирию бы поехал! Непременно! Настоял бы! Такое безобразие: не умеют воевать — показал бы этим американцам, как воевать надо!.. И американцам, и нашим тоже!..

(Сейчас задам 3-й вопрос; впрочем, уже все ясно.)

— У нас в 18-ом году ВЫБОРЫ. За кого голосовать будете?

— Как за кого? Конечно, за нашего президента. Обеими руками! За кого еще?..

(И обе руки поднял!)

…За ужином я сидела рядом с Зоей… Так и не начавшийся «поэтический роман» (сберег меня возраст мой запредельный!), с молчаливого согласия обеих сторон, бесславно закончился…

4.

ПРИВЕТ, ЗАРЕМА!..

По коридору снуют, туда-сюда, стройные фигурки в белом, да, именно , снуют-бегут — почти все молоденькие, легкие. Заглядывают в палаты: всем нам после завтрака капельницы полагаются, кому еще и уколы делают, направления на процедуры подкидывают; словом, строго выполняют предписания лечащего врача.

Я мысленно делю их на две категории: «МЕДСЕСТРЫ» и… «сестрички»; когда-то их называли — «СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ». Как и мои «собольничники»-пациенты, с которыми я вас только что познакомила, они такие разные! «Сестричка» непременно улыбнется вам, спросит о самочувствии, не болит ли рука от вчерашней капельницы, посочувствует вашим болям в спине и бессонной ночи…

А «медсестра»… О, эта «медсестра»! Их немного, но есть, на каждом отделении, чаще они — солидные, холодные, в возрасте. Я их боюсь. Мне кажется, досмерти мы им надоели: глаза их нас бы не видели… Представлю вам по одной из каждой «категории».

Имени ее не называю. Узнают, все кто прочитают… Важная, суровая, явно с солидным стажем, может быть даже, «старшая медсестра»? Ни слова доброго, ни улыбки. А у нас с ней, ко всему прочему, не знаю почему, «отношения» сразу же не сложились: взаимная антипатия. Подходит к моей кровати (лицо неподвижное): «Ложитесь! На эту сторону! Ближе! » Колет… Мне больно. Почему вчера, когда колола другая, больно не было? Боль не уходит — все ЧАС-15 , пока капает нечто спасительное в мою бедную руку… Ох, наконец -то! Игла вынимается. На сгибе огромный СИНЯК. И КРОВЬ… В день следующего дежурства Мымры (так про себя ее окрестила) — снова: КРОВЬ, СИНЯК…

Я понимаю: в любом деле, у каждого из нас, бывают неудачи. (Вон и у нас на «Турнире СК» были блистательные, были и провальные передачи!) Но признайся, вырази огорчение, поищи, в чем твоя вина. НЕТ! «Вены у Вас хрупкие, возраст!» Ну, скажите, уважаемые читатели, мне сделали 12 капельниц, и только после ее, обеих (!), — «вены хрупкие». Остальные 10 — полный порядок, нормальные вены!..

… Зато радость какая, когда капельницы приходит ставить другая; имя ее — ЗАРЕМА! Лежи себе, полеживай, книжку можно взять, с соседками поболтать. Незаметно час пролетает… Поистине «СЕСТРИЧКА», «СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ» эта Зарема. Приветливая, улыбчивая… Принесла мне как-то (растрогала!) конфетку — «Мишка на севере», давно их не видела. Повесть нашу с Володей Фрумкиным с интересом пролистала, спрашивала о нем, фото наши посмотрела, о дочке моей, о внуках расспрашивала…Так хочется «ДОБРОМ НА ЕЕ ДОБРО» ответить, но чем? Что я могу». И — придумала!

Попросила Зарему зайти ко мне после работы (соседки мои любезно согласились погулять по коридору), посадила ее на «свой стул» рядом с кроватью, встала напротив — и… глядя ей в лицо, спросила:

… Увы, Зарема, что с тобой?..

Она вздрогнула. Изумленно взглянула. Пропустив большой фрагмент, я продолжила:

… Но я для страсти рождена,
Но ты любить, как я, не можешь;
Зачем же хладной красотой
Ты сердце слабое тревожишь?
Оставь Гирея мне: он мой;
На мне горят его лобзанья,
Он клятвы страшные мне дал,
Давно все думы, все желанья
Гирей с моими сочетал;
Меня убьет его измена…
Я плачу; видишь, я колена
Теперь склоняю пред тобой,..

(Пропускаю еще фрагмент и заканчиваю. )

(…Но вера матери моей
Была твоя) клянись мне ею
Зарему возвратить Гирею…
Но слушай: если я должна
Тебе… кинжалом я владею,
Я близ Кавказа рождена…

Смотрит на меня Зарема — изумление не гаснет:

— Что это???..

— «Бахчисарайский фонтан». Александр Сергеевич Пушкин…

— «Бахчисарайский фонтан», так и называется? Не слышала. Может, книжка у Вас есть; дали бы…

— Нет, здесь нет…

— Достану. Спасибо Вам. Прочитаю обязательно… Как я — «Зарема»… Я тоже на Кавказе родилась…

Не знаю, с кем, когда выписали меня, более грустно, чем с ней, было расставаться… Прощай, милая Зарема!.. «СЕСТРИЧКА МИЛОСЕРДИЯ»…

КОНЕЦ

Print Friendly, PDF & Email

9 комментариев для “Тамара Львова: Палата номер 9

  1. Как все знакомо! Терпеть не мог больниц всю жизнь и бывал в них до 60 лет раза 2-3 всего… Теперь опыта значительно прибавилось… Правда в Свердловку не сподобился, все больше в Мариинке… (больнице для бедных)…
    Что сказать о Вашей миниатюре?.. Все очень узнаваемо, а значит, отражает нашу реальность… Много колоритных фигур. И я их в больницах встречал. Причем тех, с кем никогда бы не мог пересечься и тем более откровенно пообщаться в обычной суматошной нашей жизни… Не совсем согласен с некоторыми Вашими оценками. Например, о разработчиках оружия… Оно ведь не только для нападения, НО И ДЛЯ ОБОРОНЫ БЫВАЕТ НЕОБХОДИМО… «Если хочешь мира — готовься к войне». Это еще римляне понимали…. Да и о Боге все не столь однозначно… Ну да это предмет для отдельного разговора… А, в целом, Вы в своем репертуаре. Легко, изящно написано, с сочувствием к людям и непримиримостью к реакции… Читал с удовольствием!

  2. Замечательный рассказ. Все персонажи как живые. Печально, что общество так резко расколото — на моей памяти, такого раскола не было при советской власти. Никому до нее особого дела не было. Но, впрочем, подобный раскол — это нынче глобальная тенденция.

  3. Хотел просмотреть по диагонали, но прочитал по настоящему. Написано легко и искренне. Спасибо, Тамара.Знаю по опыту, что в больнице, как и в поезде. знакомятся легко и делятся, подчас, сокровенным. Что касется атеистических мотивов, то я, хотя и верующий, но вера у меня соседствует с сомнением и потому я тоже завидую тем, кто верит полностью и безоговорочно. У меня так не получается…

  4. Сестра милосердия, медсестра, сестричка…..Мне это все очень понятно. Дорогая Тамара Львовна, представьте себе отделение травматологии, в палате лежат человек 12, все кроме одной пациентки лежачие. Сломаны ноги руки, головы. Три раза в день повторяется одна и та же картина: открывается дверь и зычный голос произносит «Есть будет кто-нибудь?». Несколько секунд молчания, дверь захлопывается и каталка с супом, кашей, чаем едет дальше по коридору. Конечно, никто не умер с голоду. Приходили друзья кормили. Я искренне надеюсь, это была не медсестра, а работник столовой (но ведь в больнице же!). Как назвать?

  5. Тамара Львовна!
    Во-первых: так и не собрался написать отзыв на «Моё открытие». Хотел что-то изобразить, даже Эйдельмана в помощь с полки снял, но так и не собрался. Простите!
    Во-вторых: поздравляю с отходом от темы учителей с их макулатурой! Наконец закончились Ваши старания по теме, самих учителей мало волнующей. Правда, может они старательно скрывали свое волнение, наивно подозревая, что их невинные IP адреса могут кого-то интересовать.
    «Палата № 9» — тонко подмеченные характеры, художественно прописанные. Есть вопросы, например, чем опасен был генерал КГБ для предупредившей Вас Зои? Я так её и не понял.
    Или зачем Вам скучный как советский пиджак Ганапольский в вопросах, в которых Ваш хороший знакомый Невзоров большой и веселый специалист?
    Миниатюра мне понравилась. Я этих людей увидел. Спасибо!

    1. Григорий Александрович — спасибо за добрые слова! Очень ценю каждый отклик. Наверное, более всего потому, что… есть у меня такая «болезнь»: пока пишу, вроде бы — НИЧЕГО, а только кончу — в ужас прихожу, отправлять боюсь даже «первому моему читателю и советчику» Володе Фрумкину, а уж нашему редактору Е. М. …!

      Отвечаю на Ваш вопрос: почему испугалась Зоя, «МОЕГО ГЕНЕРАЛА»? Удивлена, что не поняли: мы с ней принадлежим к поколению, с детства запуганных — может и сейчас, верный своему КГБ, куда-то донесет?.. Меня же отвратило от него другое: ответы на три моих вопроса, особенно, заветная мечта — возглавить операцию в Сирию: учить там американцев ( и наших тоже!) воевать как следует…

      И второе… Я к Ганопольскому не отношусь столь сурово, как Вы. Но как раз в этом тексте сослалась только на порадовавшее меня ГОЛОСОВАНИЕ слушателей «ЭХА» по поводу существования Всевышнего: оказывается, 66% -такие же, как я, БЕЗБОЖНИКИ… (Плюс еще один — тоже откликнувшийся на мою «Больничную» неизвестный мне читатель, тщательно скрывающий свое имя.)

      Что касается Александра Невзорова… Да, он мой давний «знакомый»: 4-х — 6-летний прелестный малыш, приходил к нам в Детскую редакцию Лен.ТВ с мамой Галей, моей коллегой: ей не с кем было его оставить… Теперь, Вы правы, он, веселый, остроумный, я добавила бы… «ехидный» — разоблачитель ( и ЗНАТОК!) ВСЕХ религий, яростный ненавистник их служителей. Недавно, на том же «ЭХО», его назвали — «ГЛАВНЫМ АТЕИСТОМ СТРАНЫ». Я — куда более терпима, чем он, а к искренне верующим «белую зависть» испытываю: куда легче им жить…

      Еще раз — спасибо за отклик и добрые слова!
      Т.Л.

      1. Тамара Львова
        оказывается, 66% -такие же, как я, БЕЗБОЖНИКИ… (Плюс еще один — тоже откликнувшийся на мою «Больничную» неизвестный мне читатель, тщательно скрывающий свое имя.)
        ====
        Уважаемая Тамара Львовна!
        Моё имя скрыто только для тех, кто постоянно и тщательно выискивает личные даные пишущих в «Гостевую» и другие разделы портала.
        Вы, как и все порядочные люди, можете получить моё имя и мой адрес в редакции.

      2. «Отвечаю на Ваш вопрос: почему испугалась Зоя, «МОЕГО ГЕНЕРАЛА»? Удивлена, что не поняли: мы с ней принадлежим к поколению, с детства запуганных — может и сейчас, верный своему КГБ, куда-то донесет?.. Меня же отвратило от него другое: ответы на три моих вопроса, особенно, заветная мечта — возглавить операцию в Сирию: учить там американцев ( и наших тоже!) воевать как следует…»
        Тамара Львовна, несмотря на Ваше удивление, я все равно не понял, хотя в детстве со своими родителями тоже испытал не просто испуг — зловещую роль МГБ-КГБ. Особенно в 52, когда уже все осознавал.
        Генерал КГБ остался верным своему ведомству и побежал ДОНОСИТЬ (генерал!!!) на «женщину средних лет, с палочкой»… О чем донос, простите? На радиостанцию, вмонтированную в палочку? Или может Зоя в больнице умудрилась из кружки Эсмарха супердрон для Навального смонтировать, чтобы он мог снимать дворцы патриотических коррупционеров?
        А может, все прозаичнее? «Раньше ходила с ним, и в столовой вместе сидели», а теперь поэтически настроенный генерал изменил?
        Старичила сегодня воевать научил бы в Сирии, а завтра похвастает, что уж он бы футболистов «Зенита» научил правильно в футбол играть. И что с того?
        Какие, право, пугливые интеллигенты в Питере… Почетный учитель свалил на «возраст мой запредельный» борьбу с бюрократами, а сам в кустах отсиживается, «важная, суровая, явно с солидным стажем» сволочь вену найти толком не может, да и не старается… Чего же Вы её после первого же раза не послали? Сказали бы врачу, не может, мол, эта суровая капельницу ставить, больше ко мне не присылайте… Промолчали, снесли, а эти важные и суровые на вас и ездят.

Добавить комментарий для Михаил Адамский Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.