Рик Перельштейн

О КРИЗИСЕ СИОНИЗМА

Перевод с английского Игоря Файвушовича

На днях я обнаружил в своём почтовом ящике стихи, полученные от моего пожилого родственника:

«Что вы, американские евреи,

Делали в 2012 или в 1942 году,

Когда ваш бизнес был успешным,

И они не пришли за вами?

Что вы делали, когда мир

Отвернулся от вас, и шесть миллионов

Должны были вскоре умереть,

Но вы даже не знали об этом,

А ваш бизнес ухудшился,

И детям была нужна обувь,

И тогда было не до евреев…

Что вы, американские евреи,

Будете делать, когда все страны

Станут в едином строю,

Чтобы клеветать на наше Отечество,

Чтобы это услышал весь мир,

Пока наш президент не преградил

Путь этим зловещим новостям,

Сдерживаясь от слов упрёков

За «непреклонность» евреев.

А следующие шесть миллионов

Будут готовы умереть?

Что вы сделали и что, вы скажете,

Что никуда не уйдёте?

Что вы следите за происходящим

И надеетесь, что ваша жизнь не подешевеет

И даже не посмеет подвергнуться

Какому-либо риску…

А ваши внуки получили диплом Гарварда, ура!

Так молитесь за Израиль!»

Это ощущалось, как картинки моего детства в стихах. Я вырос в провинциальной среде еврейских реформистов Среднего Запада США в 1970-80-х годах, когда взрослые дяди сооружали пластиковые модели израильских танков и реактивных самолётов F-15 и демонстрировали их у себя дома, таская под потолком спальни модели военных самолётов на рыболовной леске.

Мой папа, у которого на стене в офисе висела копия пистолета-пулемёта «Узи», носил заколку для галстука, на которой можно было прочитать на иврите слово «Зхор», что означает «Помни!». То есть, следовало помнить о тех шести миллионах евреев, убитых в Холокосте, числе, опалявшем наши души – дома, в воскресной школе, в иешивах, а также в летнем лагере Еврейского общинного центра города Норт Вудс, штат Висконсин, где каждое утро мы начинали с подъёма израильского и американского флагов, вздымающихся бок о бок.

Всё это ощущалось как правильное и праведное. Что не очень хорошо воспринималось (мною, по крайней мере), – так это катехизис, который повелевал запретить память. Получалось так, что следующие шесть миллионов, как упоминается в вышеприведённом стихотворении, всё ещё готовы умереть прямо здесь, в Ривер-Сити или в Австралии, Тимбукту, в нашем американском Милуоки или где-нибудь ещё – там, где евреям гарантируется привилегия – временная, условная привилегия – жить.

Единственная надёжная гавань – это Израиль, чьи грозные танки и самолёты удержат линию фронта против уничтожающего презрения, которое выражает нам большинство стран мира. Этот мессидж создал своего рода квазидуховный балласт для наших потребителей среднего и высшего класса уровня жизни, но, будучи не по годам развитым пацаном, я счёл, что всё это не так далеко от объективной реальности, что вызывало у меня тошноту.

Всё, что вытекает из воспоминаний Питера Бейнарта, описанных в его впечатляющей новой книге «Кризис сионизма», кажется весьма знакомым и ощущается неосмотрительным, так как мне казалось, что я одинок в своём мнении.

Став взрослым, я всегда обнаруживал стереотип, что евреи – либералы, вызывающие любопытство; круг общения моих родителей, по преимуществу, был консервативным не только по отношению к Израилю, но и к большинству политических вопросов. Больше всего они были ревностными трайбалистами (носителями племенного чувства – И.Ф.). Это слово я часто вспоминаю, как повторяющееся в моих собственных сердитых юношеских диалогах с самим собой. То, чего я до сих пор полностью не постиг, – почему Бейнарт раскапывает историю политики 1970-х годов, которая была мне неизвестна, за исключением того, что я, в конце концов, в неё окунулся. И тогда мне стало ясно, что в корне этого ощущения воинствующего трайбализма есть трансформация, созданная лидерами американских еврейских организаций правого толка. Они торговались в своих либеральных устремлениях за получение всеобщей справедливости в признании своей этой изоляционистской политики.

Я знал, что нападение на Израиль со стороны Египта, Иордании и Сирии, при одновременной поддержке Советского Союза, поставившее на повестку дня само существование Израиля, вызвало у американских евреев весьма сильное проявление связи с еврейским государством. (Бейнарт раскрывает один замечательный эпизод: маленькая синагога в Оклахоме продала своё здание, чтобы послать вырученные средства в помощь Израилю). То, что я не осознал, это – как отчаянно лидеры еврейского истэблишмента того времени подменили свою виктимность (психологию чувства вины, обречённости – И.Ф.), чувство, при котором евреи всегда и везде были на грани уничтожения. Они готовы обменять свою безопасность на либерализм как стратегию обороны и «определяющую идеологию организованной американской и еврейской жизни».

Президент Американо-Еврейского Конгресса, организации, основанной в 1906 году, однажды показал себя таким сентиментальным универсалистом, что предложил изменить название этой организации на «Институт изучения человеческих отношений». Он пожаловался в 1970 году, что молодым евреям «не хватает чувства еврейства», так как Холокост не «опалил» их память. Тогда были разработаны учебные материалы, чтобы поскорее «зажечь» эту память – отчасти посредством модулирования, предназначенного помочь детям представить, что они на себе пережили эти ужасы. Я вспоминаю, как об этом рассказывали:

«В Германии нам предлагали притворяться евреями, скрывающимися от нацистов, хотя в моём случае такую уловку отменили, когда родители, к их чести, запротестовали. Однако мы притворялись евреями, бегущими от британской блокады Палестины».

Следующий президент АЕК писал в 1982 году, что причиной такого болезненного обучения была необходимость того, «чтобы наши дети узнали, кто же они на самом деле».

«Кто мы на самом деле» – ошеломляющее предостережение. Кем мы реально были, согласно цитате из книги, написанной в 1974 году в соавторстве с главой Антидиффамационной Лиги, мы были мучениками, – и «довольно сносными для остального мира» лишь в качестве жертв…И когда наша ситуация изменится, то есть, мы больше не будем жертвами или, возможно, нас вообще не будет, то нееврейский мир вдруг поймёт, что так трудно взять в толк, что началась новая попытка сделать из нас жертв.

Полезность этой причудливой, пассивно озвученной, тавтологии берёт свои корни от её нигилизма. Реально существующая еврейская власть может восприниматься как свидетельство того, что Всемирный потоп должен начаться сразу же за углом. Точка зрения, что паранойя насилия должна рассматриваться как главная мораль иудаизма, продолжала существовать до последнего времени. Об этом я узнал во время поездки в Израиль, где мой юный брат прошёл бар-мицву в Масаде (удивительно, но это военный объект, а не религиозный). Во время этой церемонии ему и присутствующим друзьям было предложено прочитать стихи о Варшавском гетто, стоя у монумента в память о разрушенных еврейских местечках в Европе:

«На моей бар-мицве я поднял свой голос и запел.

На его бар-мицве он поднял свои кулаки и сражался.

На моей бар-мицве я надел новый талес поверх нового костюма.

На его бар-мицве он зарядил ружьё и повесил его на порванную в клочья одежду.

На моей бар-мицве я начал свой путь в жизнь.

На его бар-мицве он начал свою дорогу к мученичеству»…

Из этого следует, что в унаследованном нами, детьми, этом реальном мире, одни евреи ныне служат в Верховном Суде и превосходят по численности протестантов в соотношении три: ноль. Другой еврей исполняет обязанности лидера большинства в Конгрессе США; а еврей, некогда бывший главой администрации президента США, сейчас возглавляет третий по величине американский город. Мир, в котором Израиль является региональной ядерной супердержавой, реально может быть лишь миражом.

«Это случайно не 1939 год?» – спросил в своей речи в 2010 году Малкольм Хонлейн, глава влиятельной Конференции президентов ведущих еврейских организаций. Последовал его же ответ: «Вполне возможно». Вот почему в его офисе красуется изображение израильского истребителя F-15, освобождающего Освенцим. Шесть миллионов евреев вновь готовы умереть…

Таково было моральное образование, которое я посчитал в юности неудовлетворительным, когда оно просочилось в буржуазные СМИ Среднего Запада – как неизобретательная путаница иррационализма, интеллектуальных двойных стандартов и жалобных специфических сетований. Я узнал, что из-за того, что Израиль это «демократия с арабскими гражданами и политическими партиями, нет проблем с дискриминацией по отношению к этим арабам, но также имеет место и то, что для израильской армии приемлемо преследовать наугад арабов, потому что, как я слышал: «Они не носят на шеях табличек с надписями «хороший араб» и «плохой араб».

Меня торжественно проинформировали, что группы, подобные «Эмнести Интернэйшнл» и «Хьюмен Уотч» настроены против Израиля, и что Госдеп США полон антисемитов. Я слышал, что мужчины, которые кажутся, так или иначе, крайне аполитичными и неинтеллектуальными, вновь готовят россказни о лидерах заговорщиков, подобных муфтию Иерусалима, заморочившего голову арабам, чтобы они решительно покинули с вои дома. В результате, эти дома оказались в руках пионеров сионизма, которые ничего им не сделали, кроме проявления великодушия.

Я получил сообщение, громогласное и ясное, что те из нас, кто живут в тихом комфорте вдали от врагов, окружающих Израиль, не имеют никакого права выражать критику еврейскому государству и должны лишь заткнуться и послать чек еврейским организациям, «что будет наилучшим бальзамом для вашей совести».

Эта идеология распространилась и на теологию. Единственное, что я помню о временах моего религиозного образования, – это, что я слышал имя Бога, взывающего с некоторой очень искренней убеждённостью в часто повторяемом и потрясающе шовинистическом призыве, что «чудесные» военные победы Израиля над превосходящими в численности врагами доказали, что Он всегда на стороне Сиона. Позже, будучи профессиональным историком, я услышал о том, что только в течение 10 дней во время войны 1973 года «Йом Кипур» в Израиль было отправлено больше американских военных материалов, чем за все 11 месяцев 1948 года по берлинскому воздушному коридору. Это тоже помогает объяснить, почему в моей юности Ричард Никсон, по мнению многих евреев, получил такой горький урок  по делу «Уотергейта».

Всё, что осталось из моей юности, это ощущение крайней незаинтересованности в иудаизме, который казался мне полным бесплодных противоречий. Если вы обнаружили сомнительные утверждения, что Израиль существует фактически для защиты евреев всего мира, а не для того, чтобы делать их более уязвимыми из-за несправедливостей, которые он совершает, то там не остаётся места для духовной жизни.

А что включает в себя понятие «виктимность» в применении к американским евреям? В главе своей книги «Из города в город» Бейнарт разъясняет, что они «построили мемориалы в память о Холокосте… Еврейские школы в этих городах зачастую ветхие, неблагоустроенные и недоступные по стоимости обучения, но зато нет нехватки в памятных местах, где можно узнать, как умирали евреи…

Когда община строит мемориалы лучше, чем школы, – когда она воспитывает детей более осведомлёнными об Освенциме, чем о празднике «Симхат-Тора» (что означает «праздник Закона»), то подтверждается аргумент Бейнарта «мне приходилось считаться с Богом. Однако из тех мемориалов не вытекает заповедь «Почитай мёртвых, ведя кипучую, осознанную, праведную еврейскую жизнь». Не вытекает и такой урок: «Почитай мёртвых, справедливо поступая по отношению к тем неевреям, которые живут под еврейской властью». Зато, вместо этого, получается такой вывод: «Почитай мёртвых, готовясь к новому Холокосту». Да! Это для меня было читать ошеломляюще, вспоминая, как музей в гетто, посвящённый «Чёрному Холокосту Америки», вынудил евреев Милуоки, увидевших это название, вскипеть: «Это название Катастрофы принадлежит нам!».

Разумеется, для евреев есть хорошие причины быть информированными относительно истории этих плохих тенденций, из-за которых остальной мир  затаил на нас злобу. Бейнарт прекрасно осветил эти тенденции в потрясающем эссе в журнале «Transition» («Переход»), которое я прочёл, когда оно появилось 16 лет назад и которое неизгладимо запечатлелось в моей памяти. Но и ещё больше это эссе излагает опасность политики еврейского изоляционизма. Писатель рассказывает о своей бабушке, которая говорила: «Евреи, как крысы, бегущие с тонущего корабля». В книге «Кризис сионизма» он перечисляет эти «корабли», на которых его семью вынуждали покинуть места, насиженные поколениями. Первое бегство было из «испанского города, очищаемого от евреев 500 лет назад, дальнейший маршрут – исчезнувшие на сегодняшний день еврейские общины в Греции и Турции, а затем – израненное войной Бельгийское Конго, из которого они, наконец, бежали в Южную Африку.

В Южной Африке евреи нашли «благодатную почву», продолжает Бейнарт, – «и, в то же время, отравленную почву». В системе, стимулируемой «манией классификации и сегрегации, южноафриканское государство использовало традиционное еврейское желание сохранить эти различия как рычаг для гарантии своей поддержки политической системы, основанной на расовом разделении и иерархии».

Но Бейнарт нашёл у южноафриканских евреев нечто такое, что его восхитило, нечто откровенное: «Они, евреи, меньше опираются на виктимологию. В то время как американские евреи выкладывают деньги в строительство мемориалов Холокоста, южноафриканские евреи сконцентрировались на еврейском образовании.

«Кризис сионизма» возвышает, как героев, новую волну молодых либеральных людей, ведущих, прямо сейчас и среди нас, осознанную, соблюдающую традиции, еврейскую жизнь. Факты, которые он выявляет о них, должно быть, глубоко отрезвляют лидеров еврейского истэблишмента, подобных Малкольму Хонлейну с его моделями израильских самолётов F-15 и мужчинами и женщинами из движения «Независимые миньяны» (миньяны – это маленькие группы молящихся). Эти люди вышли из реформистов или консерваторов (менее центристских религиозных ответвлений иудаизма), но с помощью еврейских школ, летних лагерей или школ для взрослых, они достигли уровня религиозной грамотности, намного превышающего уровень большинства евреев-реформистов или консерваторов».

Члены этого еврейского Ренессанса в то время создали семьи с более, чем 93% других евреев. И Бейнарт приходит к выводу: «То, что сохраняет еврейство, это не чувство вины, а еврейское образование как двигатель еврейского самосознания». Даже более поразительным является обзор, сделанный лидерами нового движения, обнаруживший, что, хотя они «провели в Израиле больше времени, чем их старшие товарищи, и, вероятно, разговаривали на иврите, – 50% прожили там более 4-х месяцев, – лишь 32% уверенно согласились, что Израиль является очень важной частью их еврейской идентичности.

Но почему? «Они, – пишет Бейнарт, – «глубоко обеспокоены политикой Израиля, особенно, его настойчивым расширением поселений на территории к западу от реки Иордан, которую он начал оккупировать после войны 1967 года. Хотя  Израиль часто описывается как «единственная демократия на Ближнем Востоке», эти оккупированные территории лишены демократии. Там израильские поселенцы, например, пользуются своей собственной системой дорог, куда арабы не допускаются. А когда арабы нарушают израильские законы, они предстают перед военными судами, где лишь 1% обвиняемых бывает когда-либо оправданы. И, утверждает Бейнарт, поселенцы и их представители похожи на того поселенца, который в отчаянии направил свой автомобиль, въехав в кабинет министра. Вскоре он стал представителем Совета правления поселенцев. Другой поселенец застрелил профессора, помогавшего палестинскому фермеру убирать урожай в его виноградниках, но остался на свободе…А глава раввинатского совета Западного Берега Барух Гольдштейн расстрелял 29 молящихся мусульман, которые стали «святее всех мучеников Холокоста». Все вышеперечисленные евреи всё более интегрируются в институты власти Израиля, и это угрожает самому существованию демократического еврейского государства.

Это дискуссия, в которой я не могу вынести свой вердикт из-за отсутствия достаточной квалификации. Весьма неудовлетворительный трайбализм, исказивший религиозное образование в моей юности, заложил неутешительную основу. И, хотя я уважаю путь, по которому следуют многие любимые мною люди, он наложил глубокий отпечаток на саму их духовную жизнь в иудаизме.

«Что касается Израиля, то о нём я много не размышляю. Даже в карьере политического публициста, участвующего в дебатах, существует острая одиозность. Получая отзывы на мою книгу, – пишет Бейнарт, – «я сталкиваюсь с теми, кто критикует не просто Израиль, но определённый особый дресс-код формулировок о нём, выводящих меня из предмета обсуждения. Вместо этого, я никогда прежде не допускал такой публичности, пропитанной иррационализмом, так как я вырос на почве, которая сделала меня завороженным политическим иррационализмом, что помогает объяснить, почему я окончательно порвал с американской наукой.

В конце концов, повторное запугивание (Холокостом – И.Ф.) – это то, что более всего меня восхищает в «Кризисе сионизма». Я слышал много грандиозных отзывов от друзей об этой книге, но не прочёл ничего восторженного о ней в публичной печати. Люди пугаются при одной мысли об истошно кричащих израильских абсолютистах, тех. кто представляют себя самих, как ежедневно спасающих шесть миллионов жизней, а своих критиков они представляют, как торопящихся на убой.

Кстати: в одной потрясающей истории Бейнарт рассказывает о группе молодых еврейских лидеров, присоединившихся к евреям, собравшимся вместе, чтобы спеть национальный гимн Израиля, но те отказались и присоединились к общественной резолюции, осуждающей рост поселений. «В мире еврейских организаций молодые евреи левого уклона часто полагаются на еврейский истэблишмент из-за финансовой помощи». Вновь и вновь Бейнарт цитирует неуказанные источники, авторы которых, очевидно, побаиваются подписываться своими именами даже под нейтральными точками зрения.

Другой анонимный источник сообщает, что старший чиновник Госдепа США, недавно проехавший вместе с Госсекретарём Х.Клинтон из Иерусалима в Рамаллу, делится впечатлениями: «Там было довольно тихо, люди были вежливы, но это было похоже, как будто вы пересекли границу и почувствовали обстановку апартеида».

Самой знаменитой жертвой этой атмосферы запугивания является наш президент родом из Чикаго, который когда-то сидел посреди улицы напротив почтенной синагоги, где, по утверждению Бейнарта, он узнал от еврейской общины, что его вовлекли в сионизм, впоследствии он стал противником роста поселений. Но когда Барак Обама вступил во власть в Белом Доме, где он понял, что невозможно следовать своим убеждениям из-за «еврейского давления», которое стало основной тенденцией, как писал журнал «Time».

Еврейское давление исходит от людей, подобных Малкольму Хонлейну, а не от каких-нибудь влиятельных реальных евреев, которых опросы определяют «как нарушителей связей между евреями и другими американцами, чего совсем не уменьшил приход Обамы к власти, и лишь 10% американских евреев отдают своё предпочтение Израилю».

«Члены Конгресса», – подытоживает Бейнарт, – «обеспокоены тем, что нынешняя администрация не полностью владеет ситуацией», когда Б.Обама потребовал остановить рост поселений посредством предварительного условия израильского правительства о прогрессе в мирных переговорах. Теперь, однако, он прекратил делать это, и его заявления звучат так: «Между нашими офисами есть связь по факсу»…

«Если вы собираетесь воевать с задирой, то вам нужна победа» – это цитата из заявления сотрудника Конгресса США, работающего на израильскую политику. Своё имя он, естественно, просил не называть…

Рик Перельштейн – американский журналист, автор нескольких книг.

Хадера