Длинный человек в холщовом извозчичьем плаще зло пробурчал вслед Ольге Николаевне: «Всякую псину еще за собой тащат!» Поддев Чапку ногой: он вышвырнул ее из тамбура. Псина легла на мокрый асфальт и смотрела вслед уходившей электричке до тех пор, пока в темноте не скрылись огоньки ее последнего вагона…

Целую Ваши ноги

Быль

Генрих Иоффе

Вы хоть что-нибудь о городке Климовске, который неподалеку от Подольска, — слышали?

Нет?

Ну как же! Он же еще Антоном Павловичем Чеховым прославлен. У него в рассказе «Злоумышленник» климовские мужики гайки с рельсов свинчивают, используя потом эти гайки как грузила для рыбной ловли.

Но это было давным-давно…

Наш рассказ ко всему этому отношения не имеет.

Просто одно и то же место событий…

Если точно, то собака-дворяжка по имени Чапка жила не в самом Климовске, а в климовском дачном поселке, к которому от станции надо идти по старому мосту над грязновато-мутным прудом, а затем по старинной очень красивой дубраве.

Чапка уже несколько лет как приютилась под крыльцом дома Марьи Федосьевны. И было ей там хорошо.

Летом тепло, ветерок продувал, зимой Чапку спасала от холодов густота ее лохматой шерсти.

И с едой, считай, тоже был порядок. Объедков со столов Марьи Федосьевны и ее жильцов хватало для Чапки с избытком.

Одно плохо — хозяйка дома была строга.

Чапке, наверное, казалось, что чем ближе она будет к хозяйке, чем чаще станет вертеться возле нее, тем больше по душе это окажется Марье Федосьевне. А выходило наоборот. Марья Федосьевна (она была с Украины) сердито кричала Чапке:

— Пийщла вон!

А то и отпихивала ногой…

Чапка не обижалась. Послушно отбегала, ложилась где-нибудь в сторонке или отправлялась бродить по поселку.

В то лето 1991 года, когда пресловутый ГКЧП вознамерился устранить неудачливого президента Горбачева, Марья Федосьевена сдала свой дом как дачу преподавательнице московского пединститута Ольге Николаевне Горской и двум ее взрослым дочерям.

Чапка им сразу понравилась.

Под лестничную площадку они положили старый коврик, и теперь Чапка спала на нем.

Сестры часто брали Чапку на свои прогулки, и она всегда охотно брела рядом с ними.

Однако со временем становилось заметней, что брести ей все труднее. Загадки никакой не было. Чапкин живот почти волочился по земле. Чапка должна была скоро принести щенят.

И вот однажды утром, заглянув под лестницу, Ольга Николаевна ахнула: на боку тяжко и часто дышала опавшим животом Чапка, а возле нее копошились шестеро малюсеньких щенят.

Ольга Николаевна потом рассказывала:

— Я посмотрела на Чапку, и через ее сплошь заросшую шерстью мордочку встретилась прямым взглядом с взглядом ее черных глаз-бусинок. И обомлела. Мне вдруг померещилось, что в чапкиных бусинках уловила живую человеческую мысль-мольбу: «Пить, пить!.. Дайте воды!»

Ольге Николаевне показалось это настолько явственным, что на мгновение ей почудилось, что Чапка вот-вот крикнет об этом по-человечески…

Наваждение!..

Ольга Николаевна побежала на террасу, зачерпнула из ведра ковш воды и бросилась к Чапке.

Чапка лакала эту воду с жадностью, не отрываясь…

И с той поры произошло в климовском поселке маленькое чудо: маленькая собачка обоготворила человека!

Отныне куда бы ни шла Ольга Николаевна — одна, с дочерьми или Марьей Федосьевной — за ними неизменно следовала Чапка.

Нет, не за ними — за Ольгой Николаевной.

Она ни на шаг не отставала от нее и при первом же удобном случае лизала ей ноги.

Так продолжалось всю дорогу.

В здания, куда заходили Ольга Николаевна и ее спутницы, Чапку не пускали, нередко отпихивая сапогами.

Чапка не обижалась.

Встряхнувшись, садилась у дверей, внимательно высматривая среди выходящих своих.

На обратном пути картина повторялась.

Чапка опять пристраивалась только к ногам Ольги Николаевны, изо всех сил норовя лизнуть их. Ноги других ее не интересовали.

Постепенно поведение Чапки стало казаться немного назойливым.

Уходя старались плотно прикрывать калитку, но Чапка, обежав весь двор, всегда находила лаз и пускалась вдогонку за Ольгой Николаевной и другими.

19-го или 20-го августа Ольга Николаевна c дочками сидели на террасе и обсуждали перестройку.

Вдруг на террасу вбежала запыхавшаяся Марья Федосьевна, крича:

— Ну что?!

— Слыхали, бабоньки?! Горбача спихивают!! Какой-то усатый генерал Заруцкий что-ли брать его в Крым полетел!! А в Москве-то танк за танком идуть!!! Бунт что-ли?

Ольга Николаевна решила, что надо немедленно возвращаться домой. Мало ли что может произойти? Быстро собрали немногочисленные вещи. Пошли…

Забыли, однако, плотно прикрыть калинку и Чапка проскочила за ними.

Надвигались сумерки, усиливался дождик…

Чапка, по обыкновению, держалась возле Ольги Николаевны, слизывая с ее ног стекавшие дождевые капли.

На станцию пришли уже затемно.

Электричка прибыла с большим опозданием и переполненная.

Все же Ольге Николаевне с дочками удалось протиснуться в тамбур, а за ними юркнула и Чапка.

Ей показалось, что слово «ГКЧП» которое постоянно повторяли люди на станции, похоже на ее имя и это ее зовут.

Но она ошиблась.

Длинный человек в холщовом извозчичьем плаще зло пробурчал вслед Ольге Николаевне:

— Всякую псину еще за собой тащат!

Поддев Чапку ногой: он вышвырнул ее из тамбура.

Псина легла на мокрый асфальт и смотрела вслед уходившей электричке до тех пор, пока в темноте не скрылись огоньки ее последнего вагона…

Совсем мокрая, Чапка добралась до своего крыльца, улеглась на когда-то подостланный ей коврик. И скоро уснула.

Может быть ей снилась Ольга Николаевна с ковшиком воды и человек, зло говоривший:

— И зачем это дают воду всякой климовской дворняге? Гнать их надо…