Павел Кожевников: Midlife Crisis, или Kолыбельная от проститутки

Loading

Вот там-то он и понял, что он — песчинка, мусоринка, шмакодявка, ничего не стоящая. И никто не узнает, когда он умрёт, что жил на свете Джерри Райт, с такой правильной фамилией… У него не было жены, не было родителей, не было никого. Кто-то родил его в далёкой России, потом малышом ещё подбросил в приют…

Midlife Crisis, или
Kолыбельная от проститутки

Павел Кожевников

Из музея Мадам Тюссо он вышел подавленным. Все его сомнения, все искания себя, своего Я, своего места под солнцем, испарились, когда он увидел безумство толпы около восковых фигур. Особенно были неистовы молодые девушки: они целовали щёки всех этих брадпиттов, визжали, кричали, фоткали своих идолов, садились рядом с ними, гладили руки, головы этих чучел. И им не было никакого дела до него, зашедшего от нечего делать в этот музей, до его нежного сердца, до его чувств, до него — такого уникального, талантливого, умного человека.

Вот там-то он и понял, что он — песчинка, мусоринка, шмакодявка, ничего не стоящая. И никто не узнает, когда он умрёт, что жил на свете Джерри Райт, с такой правильной фамилией. Никто, никто!

У него не было жены, не было родителей, не было никого. Он даже и не знал своего рода-племени. Кто-то родил его в далёкой России, потом малышом ещё подбросил в приют, откуда его усыновила одна добрая английская леди, мадам Уилсон. Он вырос, получил хорошее образование, работу. Мадам Уилсон умерла, оставив ему небольшое состояние и квартиру в пригороде Лондона. В центр города он наведывался редко — не любил переполненные туристами улицы, снующие автобусы, машины. Выбирался туда в основном по делам. А в ту субботу он почему-то поехал именно в центр, погулял по парку, а потом, проходя мимо музея восковых фигур, поймал себя на мысли, что никогда там не был, и зашёл в него, благо народу было не так много, как летом.

Вот там-то и застал его midlife crisis[i]. Он вышел из музея подавленным и потерянным человеком. Он понял, что он — лузер, ничего не стоящий лузер! Всю жизнь до этого Джерри не задумывался о себе, он просто жил как и все. А увидев «лучших представителей человечества», их мощную, неземную значимость в глазах поклонников, он и сломался.

Он долго бродил по улицам; промозглый ветер и хмурое лондонское небо были частью его настроения, они были такими же никчёмными и серыми, как и он сам. Джерри взял такси, чего с ним никогда не было — обычно он пользовался тюбом,[ii] и поехал домой.

Дом показался ему неприветливой, тёмной конурой. Джерри выпил чашку крепкого чая и включил ТВ. Шло его любимое шоу с Мартином Фриманом. Он любил этого актёра. Шоу увлекло его, и он на некоторое время забылся. Но неожиданно погас свет, погас надолго, что-то случилось с электричеством, и его квартал погрузился во тьму.

Джерри встал и подошёл к окну. Кусочек улицы, почему-то ещё освещённый фонарём, был тусклым и скучным. Дождь косо сёк маленькое пространство перед домом, навевая ещё более жуткую тоску в его душу.

Спать было рано, Джерри зажёг свечу на камине, сел в кресло и стал смотреть на неё.

В голове было пусто, на душе скверно. Он не мог разобраться в причине этого настроения. Всё, вроде бы, было у него о’кей до этого дня. Жизнь катилась по привычной дорожке: работа-дом-работа. К алкоголю и женщинам он был равнодушен, детей, их визга и шума не выносил. По молодости Джерри планировал завести семью, даже встречался с одной дамой из хорошей семьи. Но она изменила ему с его же другом: с тех пор ни постоянных женщин, ни верных друзей у него не было.

Он ударился в чтение, перечитал мировых классиков, пробовал читать современных писателей, но они ему были скучны. Тогда он попытался писать сам, но у него не хватило терпения: в мыслях были одни замыслы, а на бумаге всё выходило плохо, надуманно, штампованно.

Он рано постарел душой, смирился с повседневной рутиной жизни: утром чай, овсянка, потом метро, скучная работа, вечером опять метро, ужин, любимое шоу, сон.

Но где-то в глубине его души жил другой Джерри, другой по характеру, по мыслям, по мечтам. Этот Джерри был хулиганом и авантюристом. В переполненном метро ему хотелось перестрелять всех этих вечно спешащих куда-то людей, в банке он думал о том, как легко было его ограбить, на работе ему хотелось влепить оплеуху своему супервайзеру. Но, слава богу, Джерри-основной не давал волю внутреннему. Не давал до поры до времени, вернее, до того вечера, когда отключили свет. Вот тогда его внутренний Джерри, или Джей, как он того прозвал, взбунтовался. Ему стало муторно сидеть в тёмной комнате. Он надел плащ, шляпу, взял зонт и вышел на улицу.

Дождь уже не лил, а мелко моросил. Джей постоял с минуту, расправил зонт и медленно пошёл в сторону Темзы, где жили преимущественно иммигранты и бедные лондонцы. Он знал, что этот район был неспокойным, туда и днём-то было опасно ходить, а ночью — тем более. Он знал это с детства и побаивался эту часть города. Но в нём всегда было желание избавиться от этой боязни, смело пройтись по улицам «гетто», словно доказать чего-то себе, чего он и сам не мог объяснить. Но благоразумный Джерри его не пускал и это унижало Джея. Сегодня же Джей взбунтовался и, выхватив «руль», сделал то, что годами было в подсознании у Джерри, в потайной кладовке души, куда он никого не пускал. Сегодня Джей, решительно сказал — «Enough is enough[iii] — и вышел на улицу.

Он смело вошёл в этот район, прошёл запустевший парк, где на него незло залаяла собака, и вышел на Main Street. Она была пустынной — промозглый дождь разогнал всех завсегдатаев этого портового уголка города.

Джей прошёл всю улицу, никого не встретив. Он был доволен: он сделал ЭТО! Расправив плечи, Джей улыбнулся и вышел к набережной. Джерри неохотно поплёлся за ним. Большие суда горбились в устье реки, там, где она сливалась с Английским Каналом. Ему захотелось сделать чего-то большего, чего-то такого, что он никогда не делал. Он неожиданно почувствовал себя уверенным, сильным, таким, каким он никогда не был.

Повернув налево, Джей пошёл по узенькой улочке. Вскоре он увидел небольшой китайский ресторанчик. В нос ударил специфический запах восточной пищи. Ему вдруг захотелось кушать, он зашёл в него и заказал что-то.

— Не желает ли сэр чего-нибудь выпить? — услужливо спросил небольшого роста официант.

Джерри хотел сказать «нет», но Джей был первым:

— Да, принеси мне пинту пива.

Джерри поперхнулся от такой наглости. Джей довольно хмыкнул, снял плащ и, взяв пиво, сделал первый глоток. Пиво было ужасным на вкус, но крепким, лапша неплохой. Он сидел и пил пиво, ему было чертовски хорошо. В полутёмном зале никого кроме него не было. За стойкой другой китаец медленно, от нечего делать, протирал рюмки. В сторонке от него сидела женщина. Джерри угадал в ней проститутку, она сидела небрежно, чуть ссутулившись, не думая об осанке, не стараясь кому-либо понравиться. На

Джерри она не обратила никакого внимания и это обидело Джея. Он встал и подошёл к ней.

— Как дела, бейби? — спросил он развязно.

Она, даже не взглянув на него, что-то буркнула устало в ответ. Это ещё больше разозлило Джея. Он сел рядом с ней.

— Что тебе заказать, детка? — спросил он её небрежно.

Женщина повернула к нему своё лицо, окинула его взглядом и улыбнулась:

— Ну, если ты такой добрый парень, то закажи мне стаканчик вот этого. Она указала на самое дорогое вино в меню.

«Оставь её в покое, пошли домой! Ещё не хватало покупать вино проститутке!» — возмутился Джерри.

«Не будь скрягой хоть сегодня, завтра ты опять будешь «рулить», а сегодня — моя ночь!» — огрызнулся Джей. Он заказал ей вина, а себе виски.

Проститутка оживилась, повернулась к нему всем телом, поправила юбку таким образом, что стали видны её красивые колени.

— Как тебя зовут, красавчик? — спросила она.

— Дже…— начал было Джерри, но Джей не дал ему закончить, — Джей, а тебя?

— Зови меня Нэсси. — хихикнула она.

— Это как Лох-Нэсси?

— Ага!

Они немного посидели, говоря о пустяках, затем проститутка, положив свою тонкую ладонь на его колено, предложила:

— Слушай, Джей, купи бутылочку вина подешевле и пойдём ко мне.

«Ещё чего не хватало!» — хотел выкрикнуть Джерри, всю жизнь ненавидящий и презирающий падших женщин, но почему-то промолчал.

Джей купил бутылку того дорогого вина, которое ей понравилось, и бутылку виски для себя. Улыбчивый китаец упаковал их в пакеты и любезно отворил перед ними дверь на улицу.

Дождь всё ещё моросил.

— Я живу здесь, рядом, промокнуть не успеем, — сказала проститутка, видя, что он собирался открыть свой зонт. Её голос теперь показался ему приятным.

Они пришли к ней, сняли плащи. Комната была маленькой в полуподвальном помещении. Посередине комнаты была большая кровать, рядом стоял столик с лампой, прямо напротив кровати на стене висел большой телевизор; не было ни кухни, ни зала, только туалет и душ.

«Это же притон, комната свиданий!» — возмутился Джерри. «Давай уйдём отсюда!»

«Заткнись, чистоплюй х*ев! Ты когда последний раз трахал бабу?»

Джерри не нашёлся, что ответить. Последний раз он переспал с женщиной лет пять назад. Её звали Мэри. Она была красивой и умной. Они встретились на семинаре в Эдинбурге. Все пять дней семинара они сидели за одним столом, говорили о литературе. Он поразил её своим энциклопедическим знанием, она его — синими-пресиними глазами. Он почти влюбился в неё. В последний день семинара была набольшая вечеринка. Они танцевали и он неожиданно поцеловал её. Она ответила. Утром, в её комнате, он предложил ей руку и сердце. Она взметнула изумлённо брови и рассмеялась:

— Опоздал ты, бейби, я уже замужем.

Он ушёл потрясённым. Долго стоял под душем, потом неожиданно заплакал, ненавидя себя за это. Эта ненависть вылилась на всех женщин без исключения. Он их стал избегать. Он, но не Джей.

Джерри посмотрел в зеркало, там стоял Джей и ехидно улыбался, позади него раздевалась Нэсси.

Джерри заткнулся, вернее — он испарился, вернее, его больше не было в той комнате. Он ушёл «не попрощавшись», оставив их вдвоём. Третьему там нечего было делать.

Нэсси накинула на себя красный пеньюар и, открыв бутылки, поставила их на столик у кровати. Затем неторопливо достала откуда-то бокалы, тарелочку с кусочками сыра и виноградом. Они выпили, потом ещё и ещё. Джей спъянел.

Он по-прежнему был одетым. Нэсси включила телевизор, комнату заполнила мягкая музыка, на экране появилась пара красивых телом людей. Они ласкали друг друга, целовались и целовали. Он был чёрным как нефть, она белой как снег.

Нэсси медленно раздела его. Вначале он чувствовал себя неудобно, как манекен на витрине, даже попытался отстранить её руки, Но она, смеясь, повалила его на кровать и стала целовать.

— Закрой глаза, отдайся мне, не думай ни о чём, — прошептала она нежно.

Он закрыл глаза. Её ласки нежно вплелись в музыку и лёгкие стоны с экрана. Музыка и ласки возбуждали, а стоны раздражали его.

— Выключи ты этот грёбаный телик! — раздражённо потребовал он.

Она на секунду замерла, затем повернулась к экрану, словно впервые увидела его. Там вовсю наяривал негр.

— Тебе что, не нравится это? — спросила она. — Хочешь я включу другое, где он белый, она чёрная. Или ты предпочитаешь секс с детьми?

Последнее нокаутировало все его желания.

«Ну, что, идиотик, получил по сопатке?» — язвительно прошептал неизвестно откуда появившийся Джерри.

— Заткнись, сука! — заорал Джей.

— Я не сука, и ты не ори на меня! — разозлилась проститутка.

— Прости, я не на тебя!

— А на кого, мы здесь одни.

— Разве? А где Джерри?

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

— Ты слишком пьян, полежи немного. Хочешь я тебе сделаю кофе?

— Нет, просто выключи эту херню и иди сюда.

Она выключила телевизор и легла рядом.

— Хочешь я помассажирую?

— Нет, не надо, я сейчас буду о’кей.

Они полежали молча.

— Слушай, как тебя там, Джей? Не играй девственника! Не будет у тебя о’кей без моей помощи. Ты же не первый такой, — разозлилась она. Вы все здесь с прибабахом, нормальные же в эту дыру не заглядывают. Поверь мне, не надо стесняться себя и стараться быть лучше, чем ты есть. Скажи мне, что тебя возбуждает? Я всё сделаю. Считай, что я твоя рабыня на этот час.

Он задумался. Посоветоваться было не с кем, Джерри опять исчез.

— Ну, хочешь ты меня плёткой постегаешь, или я тебя? Или давай расскажу какую-нибудь историю, как жёны изменяют с молоденькими или с неграми?

— Ты что и с ними спала? — брезгливо спросил он.

— Здесь с кем только не переспишь.

— Ну и как?

— Как и все, бывают ничего в постели, а бывают и такие, что потом моешь себя с остервенением. Но обычно не задумываешься, не сравниваешь, просто делаешь свою работу, отключив чувства.

— А они у тебя всё ещё остались?

— У человека всегда есть чувства, даже у проститутки. Это как танцорша, устав от представления, тем не менее, с удовольствием танцует с любимым человеком где-нибудь в грязненьком баре. Мы, если хочешь знать, как священники, только они чистят души от скверны, а мы — тела.

— Ты что, была танцоршей?

— Да, а разве не видно по моим ногам? — она легко подняла ногу к потолку. Он подивился её изящной форме и мощной продольной мышце.

— А сказку можешь рассказать? — неожиданно подал голос Джерри. Джею показалось, что его голос донёсся из него самого, откуда-то изнутри. Он не успел возразить, оттолкнуть Джерри, как тот заполнил всё его пространство — глаза, мозг, тело и, главное, теперь язык был у него в подчинении.

— Сказку? — переспросила Мэри, почему-то не удивившись. — Можно и сказку, давно я не рассказывала сказок. Тебе какую: страшилку или романтическую?

— Мне про принцессу, которая влюбилась в нищего. Я в детстве слышал её, наверное, от матери. Это самое раннее впечатление в моей жизни, — неожиданно нежно сказал он.

— Ты что, сирота? — она повернулась к нему, положила свои руки на его грудь и заглянула в глаза.

— Да, меня усыновили откуда-то из России.

— России, вау! Я всегда хотела туда съездить.

— И я тоже.

— И ты ни разу там не был?

— Нет.

— Почему?

— Я ненавижу русских.

— Но ты же сам только что сказал, что хотел туда съездить!

— Да, отыскать свою мать и убить её! — Это вмешался вдруг Джей.

— Убить мать? Ну зачем же так сурово? Ты же не знаешь, почему она так поступила…

— Не знаю и не хочу знать! Будь моя воля, я бы четвертовал всех, кто бросает детей!

Она затихла, потом печально сказала:

— Тогда начинай с меня.

— Ты что, тоже бросила своего ребёнка?

— Да. Мне было шестнадцать лет, когда меня изнасиловали подонки. В шестнадцать лет я не могла себя-то прокормить, ведь была никому ненужной сиротой, а здесь — бейби. Отказалась я от него в роддоме. Теперь по ночам он мне снится…

— Ну, это другое дело. Это можно понять и простить.

— Ну, вот и твоя мать могла оказаться в такой же ситуации, а может в другой, не лучше.

Он не ответил.

Она поцеловала его в лоб и тихим голосом начала сказку:

— Жила-была одна принцесса… — Она рассказывала простую сказку, свою из далёкого детства. Вначале она рассказывала её с улыбкой, жалея этого человека, не удивляясь его «причуде». За свою долгую жизнь проститутки ей приходилось играть и не такие «роли». Но затем она забылась и речь её полилась откуда-то из потаённых уголков души, куда она почти не заглядывала. Она рассказывала сказку, как мать своему ребёнку, нежно поглаживая его щеку, целуя его большую руку.

Джерри давно так себя не чувствовал. Его огрубевшая, не знавшая никогда ласки матери душа, плыла по нежным волнам материнского голоса проститутки. Он закрыл глаза и, повернувшись на бок, прижался к её мягкому, нежному телу. Он почувствовал её большую, всё ещё упругую грудь. Несмело, боясь разрушить это необыкновенное, никогда ранее не испытанное им чувство маленького ребёнка, он прикоснулся губами к соску. Она вздрогнула, вздрогнула от его неумелого, робкого прикосновения. В её богатой на события жизни проститутки было всё — и бешеные, темпераментные мачо, и женоподобные интеллигентики, но такого у неё ещё не было. Такого ангельского прикосновения. Это был поцелуй ребёнка, её ребёнка, которого она когда-то бросила и чьи прикосновения она никогда так и не испытала…

Он совершенно растворился в этой ласке, нежно, едва дотрагиваясь, целовал её грудь, а она, поддерживая его голову, вдруг запела, запела простенькую колыбельную песенку, которую пела ей её мать и которую она никогда, никому не пела.

Так они лежали долго. Потом он неожиданно заснул, заснул так спокойно и безмятежно, как никогда.

Она боялась его разбудить, пела другие песенки и гладила седеющую голову, морщинки у его глаз. Она не могла налюбоваться им, его неожиданно раскрывшейся душой ребёнка.

Когда он проснулся, уже светало. Она приготовила кофе.

Уже у порога он поцеловал её руку и протянул деньги. Она отказалась их брать.

— Не надо, между нами же ничего не было.

— Прости.

— За что?

— За то, что был плохим … клиентом.

— Ты был не клиентом, а настоящим мужчиной. Таких у меня ещё не было!

— Прощай. Ты вернула мне потерянное детство, вернула веру в женщин, в жизнь, в мать… Я обязательно теперь её найду.

— Заходи.

— Непременно.

Он шёл по пробуждающейся улице, никого не боясь. Он ей солгал, он никогда туда больше не пойдёт. Он знал, что следующая их встреча разрушит всю чистоту случившегося, разрушит те светлые минуты счастья, которые даются людям только раз в жизни, да и то не всем.

Джерри зашёл в свою квартиру. Теперь она ему показалась большой и светлой. Он неожиданно вспомнил про Джея — его нигде не было. Он, видимо, спрятался в шкафу, там, где пылились старые вещи его приёмной матери, её письма, фото, дневники.

«Надо бы как-нибудь просмотреть её записи, ведь она была мне как мать, вернее, была настоящей матерью», — подумал Джерри.

Он подошёл к окну и открыл штору. На улице было уже совсем светло, играли дети, они кричали, визжали, гонялись за собакой.

Джерри улыбнулся.

___

[i] Кризис середины жизни.

[ii] Метро.

[iii] Всё, хватит!

Print Friendly, PDF & Email

31 комментарий для “Павел Кожевников: Midlife Crisis, или Kолыбельная от проститутки

  1. Уважаемый Павел Кожевников!
    Я не согласна с мнением некоторых ваших критиков; уже при прочтении первых ваших произведений отметила вашу исключительную душевную чуткость. И это ваше драгоценное свойство, которое «отражается» в каждом вашем произведении, вы продемонстрировали и в этом рассказе! Вы совершенно правы: никакая «овсяная каша по утрам» и всякие подарки не заменят ребёнку ласки любящей его женщины — своей ли матери, приёмной ли, если только последняя не примет ребёнка сердцем, а не только разумом и внешними эмоциями. Некое подобие чувств брошенного кем-то из родителей ребёнка испытала и я: отец вернулся с войны не к маме… У меня была замечательная мама, замечательный дедушка (но отца НЕ БЫЛО!) Уже закончив институт, я поехала в Москву, написав ему предварительно, встретилась с ним. Он меня прекрасно встретил, но я поняла: я ему чужая!!!
    И никакой «надуманности сюжета»! Потому вы и написали этот рассказ, что эта встреча двух обездоленных, но не очерствевших душой людей была исключительным событием! Ведь совершенно удивительно, что грубая, «грязная» проститутка поняла душевное состояние Джерри и, что называется, «на одной волне с ним» начала общение! И эта её сказка о принцессе — не «патока», а глубинное проникновение в собственную душу, где «хранились» и нежность, и понимание другого человека, и сочувствие к такому же обездоленному «ближнему»! Оба героя как бы «разыгрывают некий спектакль», но так кажется только сначала. Просто удивительно, как они оба именно почувствовали необходимость такого «общения»! Редкое совпадение душевного богатства двух раненных жизнью людей, воплотившегося в таком общении! И правильно, что главный герой понимал — он не будет больше встречаться с этой женщиной. Такое не повторяется…

    Ну а что касается мнения кого-то относительно «траха», то больше, видимо, за душой ничего и нет!
    И последнее: абсолютно не согласна с отрицанием фразы «Джей спьянел»! Эта форма глагола очень точно и тонко (!) обозначает состояние Джея, когда он и не пьян до потери возможности общаться так, как получилось, но и лёгкое возбуждение, позволившее ему расслабиться и суметь довериться собеседнице! Про лингвистические аспекты можно предметно говорить только со специалистами и творческими людьми — писателями и поэтами; а то, как воспринимают их отдельные читатели, не имеющих не знания, нет, а словесного чутья, — их проблемы!

    Совершенно искренне, с большим пиететом к вам — и как к писателю, и как к человеку!!!

    1. Уважаемая Идалия! Спасибо за ваше мнение. Счастья вам и крепкого здоровья!
      Искренне ваш, Павел

      1. Павел, научите: как можно с одного НИКа пиетет автору выражать и тут же, с этого же адреса благодарить читателя за пиетет?

        1. Григорий, спасибо за вопрос. Как с одного НИКа получается? Думаю, есть несколько способов: первый, в котором вы меня подозреваете — это написать самому от имени выдуманной Idalia-S. Но у Модератора есть эл. адрес Idalia-S и любой читатель может запросто проверить существование автора этой рецензии. Второй, что и произошло в данном случае, автора рассказа (меня) настойчиво попросила Idalia напечатать её рецензию, использовав её эл. адрес. Она сама не смогла зарегистрироваться как ни пыталась. По её словам — «она на вы с компьютером». Но Идалия очень хотела ответить критикам рассказа; используя её email я поставил эту рецензию. Когда же ответил благодарностью за это письмо, то мой ответ ушёл автоматически от имени Idalia-S. Для меня тоже это внове. Если бы я знал, что так получится, то сделал ссылку. На будущее учту. Ещё раз спасибо за вопрос. С ув. Павел

          1. Да понял я и ни в чем не подозревал. Хотел, чтобы и другие поняли

          2. Спасибо, Григорий. Думаю, что теперь, после того, как я её зарегистрировал, Idalia-S сама сможет писать здесь. Сейчас в Москве, где она живёт — ночь. Думаю, что завтра она подтвердит своё независимое от меня существование :))) Извините за путаницу. Старею… :((((

  2. В догонку: «скилет», не скелет — это из письма одного критика мне, на мой эл. адрес. Ошибочка мне показалась забавной, она как раз показывает ущербность скелетов, их ненормальность. :)))) ПК

    1. В догонку: «скилет», не скелет — это из письма одного критика мне, на мой эл. адрес. Ошибочка мне показалась забавной…
      ———————————————————————-
      Поскольку Вы сами обратили внимание на ошибку (она показалась Вам забавной), то позвольте и мне.
      Мне тоже показалась забавной Ваша ошибочка: «в догонку». Есть наречие «вдогонку», но нет такого существительного «догонка».

  3. Уважаемый Soplemennik!
    И я ей не поверил бы, как и вы, как и Джей, как и несколько оскорблённых мужчин, написавших мне «в личку». В них бушует обида за «правду», за то, что я «изобразил какого-то козла», «слабака», а не мачо, не «нормального мужика с его инстинктом самца». Не поверила бы и «современная Соня Мармеладова», у которой в нехитрой головушке одна извилина и та, наполнена стремлением заработать бабки любой ценой. Но Джерри, наивный Джерри, почему-то поверил. Не её искренности, а своим тайным чувствам, которые, как «скилет в шкафу» есть у всех нормальных людей. Но не все нормальные люди могут сознаться открыто в этом. Некоторые даже себе боятся признаться в существовании таких «скилетов», боятся своих чувств, своих инстинктов, своей внутренней борьбы. Вот и Джерри, боялся до поры до времени, даже упорно сражался с Джеем…
    Рассказ не об «искренности партнёрши», не о том, был ли в реальности такой случай, а о внутреннем мире сломленного человека.
    Спасибо вам за ваше мнение. Искренне, Павел

  4. На мой непрофессиональный взгляд это-психолого-философский рассказ о потери ценности людьми,которые давно отказали себе в чувствах и эмоциях…Жизнь по накатанной колее без любви и радости,но и без особых волнений и тревог….И даже не жизнь,а проживание никчемных и серых будней…. В какой-то момент стало страшно,что Джей одержит победу над Джерри и всё сведётся к элементарному преступлению. Автор мастерски подводил к подобному финалу.Но дар к сопереживанию и тонкое чувствование не позволили скатиться до банальности.. Два одиночества,двое отверженных…Она,вряд ли осилившая хотя бы одну книгу, и Он-интеллектуал с энциклопедическими знаниями, на краткий миг слились душами,помогая пробудиться лучшим человеческим качествам:материнскому и сыновнему долгу. В рассказе модель поступка и модель происходящего превалируют над человеческой составляющей,думаю,что это не случайно,так как вызвать эмоциональный отклик в читателе не очень сложно,потому как человек сентиментален,чувствен и готов к душевным переживаниям и сопереживаниям.Автор же поставил более глубокую цель -предложить читателю думать,видеть,понимать… Возможно,идея рассказа не нова,но искренность и прямолинейность изложения подкупают. Спасибо,Павел.за новый опыт.

    1. Уважаемая Наталья! Спасибо за вашу точку зрения. Мне она очень близка. «Два одиночества,двое отверженных…Она,вряд ли осилившая хотя бы одну книгу, и Он-интеллектуал с энциклопедическими знаниями, на краткий миг слились душами,помогая пробудиться лучшим человеческим качествам:материнскому и сыновнему долгу…» — тИменно это я и хотел выразить.
      С глубоким уважением, Павел

      1. Уважаемый Павел! Рада,что поняла Ваш замысел,но,честно говоря,по другому трактовать было бы сложно… Всё лежит на поверхности:одиночество,никчёмность,тоска,озлобление и горечь от невысказанных страданий…. Человеку нужен выход…любой…И,вдруг,встречается существо,готовое слушать его не отталкивая…Именно она,проститутка,такая же одинокая и обездоленная,на краткий миг, становится для него самым родным и дорогим человеком…именно в ней он находит родственную душу.Потому что в этой «пустоте и безмолвии» большого бездушного города,она оказалась единственным,кто принял его таким,какой он есть,принял и понял,хотя каждый,казалось бы, говорил,о своём…. С уважением,Наталья.

        1. Уважаемая Наталья, спасибо. Вчера слушал В. Шендеровича на Эхе Москвы. Говорил он о «Матильде». «Серебренникова критикуют за то, что он посмел исказить правду. Но писатель, для создания произведения, отталкивается от документальной основы,. Порой, конечно, его заносит далеко, но он же художник!» — Это не точные слова его, «избразил» по памяти. Не всегда я с ним согласен, но здесь — он попал в десятку. Вам — спасибо за то, что вы поняли идею рассказа. С ув. Павел

  5. Уважаемы Павел!
    Не верю в искренность случайной партнёрши Джерри/Джея.
    Современная «Соня Мармеладова» хорошо знает, что за час-два она зарабатывает
    больше, чем уборщица за неделю-две. Поэтому и идёт на панель.
    Профессионально «утешает, исповедует» и т.д.

  6. Уважаемый Илья! И вам спасибо за ваше мнение. О том, что «всё как-то наигранно», не понял, что «всё» и кем «наиграно»? — к сожалению, я не играю ни на каких инструментах, а так бы хотелось 😊)))
    О том, что ТАКОЙ сюжет о проститутках — стар, я и не знал. Не моя это тема, видимо, вы дока в этом вопросе. Хотя, мне всегда казалось, что в каждом правиле есть исключение, что и у палача могут быть дети, мать, мечты…; у священника — грешные мыслишки; у проститутки — большое сердце.
    С одной такой, у которой есть не только большое сердце, но и любимый муж в Латвии, дети, больная мать…, мой друг Николай как-то разговорился. Он встретил её на Реепербане, в Гамбурге (так, кажется, называется та улица). Она ему и поведала, что муж знает о её профессии, что — это работа, секс без чувств, а дома всё как у всех — любовь и верность мужу. Ещё поведала, что дома – нет работы, что помогает сыну-инвалиду, дочери, брошенной подлецом, ещё…, ещё многое чего поведала, как-нибудь, может, напишу. Это — не выдумка, не оправдание моего рассказа, а — реальность наших дней. Да и не только наших. Вы осудили мою героиню, а я — нет. Кто я, чтобы судить? Было ли такое в реальности? Не знаю. Выдумано мною? Конечно. А что, в художественной литературе всё на документальной основе? Конечно, нет! Для того она и художественная, чтобы привносить элементы абсурда, нереальности, нелепости, которых, как сказал Gary Mirzakhanov, полно в нашей жизни.
    Насчёт «ангилицизмов», наверное, вы правы. Но они, «цизмы», есть и у всех современных писателей, да и у классиков. Только что прочитал редкую книжечку “Hemingway in love”, by A.E. Hotchner. Там столько «испанизмов», сколько и в произведениях старого Хэма. Есть много литературы об этом. Нужно ли вставлять эти «цизмы» в произведения или всё переводить: авенью – проспект, супервайзер – начальник, бизнесмен – коммерсант? Большинство склоняется к тому, что нужно. По их мнению, такие вставки привносят колорит в произведение. Ну, а делать примечания по каждому и так понятному всем слову, это, согласитесь, излишне.
    Ещё раз спасибо за ваше мнение. Павел

    1. Дорогой Павел!

      Прежде всего, разрешите мне высказать свое искреннее восхищение Вашей реакцией на комментарии! Вы не только стараетесь ответить всем написавшим, но и делаете это как положено интеллигентному человеку: без оскорблений и без становление в позу «униженного и оскорбленного» тем, что кто-то посмел покритиковать. так держять!

      Касательно же моей мысли. Я никого не осуждаю, включая и проститутку из Вашего рассказа, и ее сестер по профессии, ибо, «кто я чтобы судить?!», говоря словами Франциска. Просто я не очень верю в искренность этих дам, т.к. их профессия подразумевает психологическое постраивание под клиента. Другое дело — разговор с ними вне профессии:). Тут им, наверное, можно верить.

      Насчет «-измов». Не спорю, ибо я, м.б., стал пуристом, после всех этих «наслайсайте мелкими писочками»:).

      1. Дорогой Илья! Спасибо за улыбку о ««наслайсайте мелкими писочками» !
        У меня есть статья, напечатанная в денверском «ВестниКе» — «Драйв не застартапливается». Там — как раз об этом.
        Спасибо и за комплимент.
        Насчёт «униженных» чувств, — я стар, чтобы оскорбляться чьей-то нелицеприятной рецкой. Могу ответить, не согласиться, но не оскорбиться. Кроме того, я знаю свой уровень, уровень любителя, плюс глаза устают и я, порой, не замечаю ошибок…, за что меня заслуженно ругают. Так что, каждое письмо, будь то «за или против» — в какой-то мере помогает мне в моём скромном творчестве.
        Насчёт вашего: «я не очень верю в искренность этих дам», а кто же им верит? 😊))Я тоже не верю в «Портрет Дориана Грея», не верю и Бальзаку в сущестование шагреневой кожи, да и думаю, никто не верит в это! Но, эти выдуманные ситуации, помогают нам понять что-то невыдуманное, что-то имеющее место быть в нашей жизни. Простите, не подумайте, что я обнаглел и стал сравнивать себя с Бальзаком и др. великими классиками.
        С уважением, Павел

  7. Уважаемый Павел, не переживайте из-за того, что кому-то показалась описанная Вами ситуация надуманной. В жизни всякое бывает — даже то, чего быть не должно. Единственное, на чем я споткнулась, была фраза: «Её голос теперь показался ему приятным.» Это выглядит так, как будто он впервые услышал ее в этот момент, а они уже до этого ведъ говорили… Успехов Вам!

  8. А меня, в Китае, массажистка/проститутка целовала: наверное не насмотрелась голливудских «шедевров»?
    Я столько вижу абсурдности и нелогичности в жизни, что в произведениях подчинённых логике, мне алогичности недостаёт!
    Рассказ мне понравился и критики Павел не дождётся!

    1. Dear Gary, спасибо за улыбку. Вы правы, массажистки и другие «эксперты» целуют своих клиентов, ещё как целуют! Но, как говорил зайчик из кинофильма Винни Пух, — «… бывают разные», так и поцелуи — «бывают разные». Можно в губы, а можно и в щёчку, ладонь, или… Но это уже тема отдельная, не моя. Спасибо вам за улыбку. А насчёт критики: я сам на неё нарываюсь, мне важно мнение моих читателей. Оно помогает мне понять ошибки или подкрепляет желание писать. Критика, если она не хамская, а мнение читателя, лучше хвалебных слов, или молчания читателя. Вот и вам, спасибо за оригинальную рецензию. С уважением, Павел

  9. На мой взгляд, как-то всё очень наигранно, да и сюжет о больших добрых сердцах проституток стар, как эта профессия, и так же соотносится с действительностью, как и их, проституток, искренняя любовь. И еще одно замечание: злоупотребление англицизмами, причем там, где не нужно: «тюб» вместо метро (если для «лондонского колорита», то так и надо было отметить в примечании, потому что в США метро — это «subway»), «супервайзер», а не начальник…

  10. Уважаемый Павел,
    С Вашего позволения, я остановлюсь на двух вещах.
    1. Совершенно согласен с оценкой Зои этого рассказа. Надуманность и неестественность всего: завязки, диалогов, финала. Зачем Вам это?
    2. Я прочел все Ваши тексты, опубликованные в Журнале. У Вас есть серьезные удачи, но Вы наровите от них убежать, мешая жанры и стили.
    Рассказ «Иордань», например, прекрасен в своей первой половине. Каждое слово в нем хорошо! А потом вы «пришили» к нему впечатление от поездки в Израиль, каких тысячи в сети, и все разрушили.
    Простите мои слова. Я далек от желания поучать, кому, как и что писать. И не стал бы оставлять комментарий. Но мне за «Иордань» обидно.
    Когда Вы пишете о фильме «Доктор Живаго», то Ваши рассуждения интересны, опыт общения со студентами и их оценка фильма уникальны по-своему. И опять Вы уходите от темы, от своего стиля.
    Еще раз простите за критику. Буду ждать Ваших новых публикаций.
    Всего Вам доброго.
    Б.Г.

    1. Глубокоуважаемый Борис!
      Спасибо вам за хорошее письмо. Вы правы насчёт «Иордани». Наверное, не надо было печатать эту вещь здесь, ведь писал её «под заказ» одного журнала, редактор которого, узнав, что я собираюсь в Израиль, попросил написать «путевые заметки».
      Я неохотно согласился: не люблю писать заметки о своих путешествиях, не моё это… Но, дав слово, нужно исполнять, и я вёл дневник, зная, что писал эти заметки для людей, у которых в то время и компьтеров-то не было.
      Но когда я побывал на святой для меня земле, я понял, что как правильно вы подметили, мои «заметки» получились плохими и скучными. Вот и «схулиганил», «пришил» счвои детские воспоминания о сказочной Иордани. Много раз хотел переделать, но, не поднимается как-то рука отсоединить эти две сросшиеся некстати половинки.
      Про «Живаго», хоетлось бы поподробнее. Если возможно, напишите либо в рассказе, либо в личку. Мне очень важно ваше мнение.
      С уважением и благодарностью, Павел

      1. Павел, спасибо Вам за теплый и подробный ответ.
        Я с удовольствием буду общаться и мы обменяемся мнениями по всем вопросам.
        Мой адрес geller.b@gmail.com
        B.G.

  11. Мне очень понравилась многообещающее начало с его психологической мистикой. Но по мере развития сюжета чувство ожидания чего-то необычного притупилось, а концовка разочаровала своей благостностью. Кроме того, меня смутили некоторые несовпадения.
    К примеру, в начале повествования герой рассказывает о том, что его усыновила добрая женщина, а ближе к развязке автор пишет: » Джерри давно так себя не чувствовал. Его огрубевшая, не знавшая никогда ласки матери душа, плыла по нежным волнам материнского голоса проститутки.» Но если приёмная мать — добрая, почему душа — огрубевшая? Или: «Жила-была одна принцесса…» — совсем уж патока, даже принимая во внимание распространённое мнение о проститутках, обладающих большим и добрым сердцем. Кстати, даже они не целуются с клиентами — это общеизвестно. «Но она, смеясь, повалила его на кровать и стала целовать.»
    Рассказ в целом и особенно диалоги оставили впечатление надуманности сюжета. Кроме того, общее впечатление от текста портят фразы типа: “Джей спъянел”.
    Павел, у Вас есть замечательные рассказы, но этот, на мой взгляд, — не самый удачный. Простите.

    1. Зоя, обычно я не вступаю в полемику о рецензиях на свои произведения. Я с благодарностью принимаю все замечания, какими бы горькими они не были. Но тебе отвечу, ибо
      «ковырнула» ты глубоко.
      Попробую кратко.
      «Несовпадения», конечно же, бывают. Но в том, что Джерри усыновила добрая женщина, я не вижу несовпадений. Мало ли добрых женщин усыновляет детей? У меня, в бытность учителем в Митчеле (школа — одна из беднейших в Колорадо Спрингс), были сотни таких «джеррят», со сломанными судьбами. У многих из тех, с кем я разговаривал – были такие же чувства, какие у Джерри: не может приёмная мать зменить ласку, любовь настоящей матери! Огрубевшая душа — у всех отверженных родителями детей! Почитай статистику! Конечно же есть исключения, но они исключения!
      Да и сейчас у наших хороших знакомых – приёмный сын. Он для них — лучик солнца, а для него они — «фостеры»!!! Я с ним часто разговариваю. Он – копия Джерри! Он и явился, в некотором роде, прототипом моего ЛГ…
      Ну не хватало Джерри любви и ласки, он же пояснил. Он ненавидел свою мать, её предательства. С ним никто и никогда так, как это сделала проститутка, не говорил! И даже овсянка по утрам, купленные брюки, мороженое, хорошее отношение приёмной матери, не заменят ласки, поцелуя, колыбельной песни из детства!
      Странно, но ты мне напомнила одного моего неглупого знакомого, который, как и ты, возмутился концовкой рассказа. Он сказал, цитирую: «что это за чепуха, да я бы её трахнул, а потом разговаривал! Что за слюнтяй, этот твой импотент»! — Я ему не стал доказывать, что это не документальный рассказ, не эротический, не порно, а немного (чуточку) философский! Он не для всех!!!
      «Надуманность, выдумка»? Конечно же! А я что, журнал посетителей в том доме вёл? Ты меня поразила. Уж тебе, утончённой натуре, я думал будет понятен этот рассказ! Понятен не «несовпадениями», не «патокой чувств», а, именно, тем, как человек, готовый к преступлению (ты — права, Джерри был в шаге от преступления), человек с огрубевшей душой, с ненавистью ко всем женщинам, исцелился не святой, доброй женщиной, а грязной проституткой!
      Сюжет не нов, каюсь, это из Библии я списал, там есть золотые слова о проститутке, забыла? А ты: «проститутки не целуются с клиентами!!! Да разве рассказ об этом? В том то и дело, что он для неё не был КЛИЕНТОМ!
      Про «спъянел», ну у кого не бывает очепяток? ☹(((

      Но, это моё скромное мнение. Наверное, ты права, что рассказ не самый удачный, значит не донёс того, что хотел.
      Искренне спасибо за рецензию и критику.

      С уважением, Павел

    1. Эта публика из кого угодно человека сделает, даже из скучно-добропорядочно-правильного американца. Что художественно и показал автор.

Добавить комментарий для pavel Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.