Борис Дынин: По возвращении из Флоренции

Loading

Ничто не однозначно. С высоты политических анализов в Европе картина тёмная. А на земле всё еще много света. Цивилизация секуляризировалась, но Флоренция есть памятник временам, когда религиозная вера воспринималась серьезно и европейская культура хранила свое основание. Что будет с ней?

По возвращении из Флоренциии

Борис Дынин

На днях вернулся из Флоренции. Толпы туристов, даже в октябре много молодежи. Заполнены улицы, дворцы, церкви, музеи. Приятно видеть интерес самых разных людей из самых разных сторон света к европейской культуре. Но очевидно, что это интерес постороннего человека, даже европейцев (в большинстве). Вот турист останавливается перед «Благовещением» Фра Беато Анжелико в монастыре Сан-Марко. Лицо зрителя выражает восхищение, но не благочестие, с которым Фра Анжелико расписывал стены монастыря. Вот келья Савонаролы! В неё направлены «смартфоны». Страсть проповедника вызывает теперь: щёлк, щёлк, щёлк. Святые образы стали секулярными картинами. Приятно, что они ценятся, но в этом превращении виден сдвиг цивилизации: то, что было переживаемым смыслом жизни, стало объективированным предметом удовольствия и без принятия духовных ценностей европейской цивилизации. Их превращение в туристические ценности означает окостенение корней европейской цивилизации, чему имя «секуляризация». При этом она утилитаризируется. Что защищать сегодня? Материальное благосостояние? Китай богатеет. Семью? Мусульманские семьи более крепкие. Демократию? Кто только не поносит политиков и политику на Западе! Мораль? Она тысячелетиями формировалась в свете религиозного смысла жизни (и Лукреций признал существование богов, пусть не вмешивающихся в жизнь людей, но являющих им этический идеал жизни), но теперь атеисты провозглашают её независимой от религии, продуктом био-социальной эволюции.

Наедине

В величественной флорентийской синагоге другая картина. Немногочисленные посетители бродят по небольшому музею внутри синагоги. Один экскурсовод занят с группой монахинь. Вокруг бимы тихо ходят туристы. Фотографировать особенно нечего. Своды, повторяющиеся росписи, общая перспектива. В музее выставлены документы истории еврейской общины до гетто и после, и, конечно, выгравированы имена унесенных ураганом Холокоста. Но и здесь, само наличие музея с группой монахинь, разглядывающих свитки Торы, говорит о смене эпох, о переходе веры в историю.

Синагога

Впервые во Флоренции я побывал 43 года назад. Она была другой. Меньше туристов, больше, можно сказать, серьезности. По рекомендации Ирины Алексеевны Иловайской-Альберти мы остановились в православной церкви Николая Чудотворца, в пустующей квартире священника (он приезжал время от времени из Ниццы). Тогда эта церковь была символом противостояния искренней, часто жертвенной, религиозности и огосударствленной религии в России. Во второй наш приезд лет двадцать назад мы зашли в неё и нашли свою запись в книге откликов тех, кто останавливался здесь. Кто только не оставил тут записи! Казалось, вся свободная Россия! Теперь и это изменилось. И мы уже не зашли туда.

Религиозные ценности со всеми их противоречиями и иной раз зовом к насилию трансформировались в секулярные (этические, эстетические, политические), и защита западной цивилизации теряет почву. Критика (к слову) эмиграционной политики в Европе базируется на страхе потерять этническую идентичность того или иного народа и привычного сегодня образа жизни: индивидуалистического и потребительского. Но это шаткий фундамент при падении рождаемости и релятивизации ценностей. Секуляризация ведёт или к открытым границам с идеей биологического единства человечества и потерей ценности цивилизационной самобытности или к одной из форм политического социал-дарвинизма.

Всем этим печальным мыслям противостояли впечатления от встреч с людьми в Лондоне, где мы тоже провели несколько дней. Казалось бы (по постоянному провозглашению конца Европы), европейцы должны быть угрюмы и всё время настороже. Отнюдь. На каждом шагу мы встречали доброжелательность, открытость, улыбку. В Лондоне мы поселились около стадиона Челси, где 30-го сентября проходила игра. Десятки тысяч людей стекались к стадиону, расслабленные, смеющиеся, беззаботные. Дороги для транспорта были перекрыты, и таксист делал зигзаги по петляющим улицам города. В конце концов, мы добрались до нашей квартиры. На счетчике было 30 фунтов. Он сказал: «Дайте 25, вы и так намучились!..» Пришло время обеда. Нам посоветовали найти один ресторанчик, якобы, с лучшей в Лондоне “fish and chips”. В поисках его мы потерялись в паутинных улочках района Fulham и пять-шесть раз обращались за помощью к прохожим или к сидящим за кофейными столиками. Все без исключения отрывались от своих дел и разговоров, вынимали свои смартфоны и пытались найти на экранах путь к ресторанчику. Их доброжелательность и готовность помочь облегчила нашу усталость. Но мы блуждали пока не натолкнулись на тех, кто знал этот ресторанчик. Женщина с мужем и дочкой прервали свой путь и повели нас за несколько кварталов к нашей цели. В ресторанчике было два столика и толкотня. “Fish and chips”, действительно, были очень вкусными. Я спросил есть ли Wi-Fi? Да, конечно! Хозяин-повар взял мой телефон, ввёл свой собственный password, и я бесплатно позвонил сыну. Для всех этих лондонцев, я уверен, в большинстве редко, если вообще ходящих в церковь, мы были пришельцами, которым нужно помочь! Вот такая была атмосфера в Лондоне, подвергшемуся недавно террористическим атакам (последний произошел в метро одной станцией южнее квартиры, где мы остановились)…

Во Флоренции царила оживленная атмосфера. Правда, её нельзя сравнивать с лондонской. В одном месте нас окружали местные жители, в другом — туристы. Но, так или иначе, Европа живет, и не очевидно, куда ведёт смена цивилизаций, если она и происходит. Вооруженных карабинеров мы видели только на Пьяцце дель Дуомо и у входа в синагогу.

Ничто не однозначно. С высоты политических анализов в Европе картина тёмная. А на земле всё еще много света. Цивилизация секуляризировалась, но Флоренция есть памятник временам, когда религиозная вера воспринималась серьезно и европейская культура хранила свое основание. Что будет с ней? Наступила (наступает) ли эпоха атеизма, когда смысл жизни, заданный Богом через религию, со всеми ее противоречиями, сведется к смыслу, заданному природой через атеизм, апеллирующим к естествознанию, тоже с противоречиями в теориях. Какой смысл атеизм может придать жизни? Да и нужно ли искать в ней смысл?

Санто-Кроче

Здесь я позволю себе процитировать рабби Дж. Сакса:

«Я один из тех, у кого нет достаточной веры, чтобы быть атеистом. Чтобы быть атеистом, вы должны верить или в человечество в целом, или в самого себя. Вера в человечество после Холокоста есть отказ от разума. Самое длительное и тщательно спланированное преступление человека против человека случилось не в некой стране третьего мира, погружённой во мрак невежества, а в сердце Европы, где творили Кант и Гегель, Бах и Бетховен, Гете и Шиллер. Цивилизация оказалась неспособной цивилизовать человека. Гуманизм не сделал человека гуманным.

Когда я впервые стоял перед печами Аушвиц-Биркенау, меня не встревожил вопрос: «Где был Бог?» Бог был в заповеди: «Ты не должны убивать». Он был в словах: «Ты не должен угнетать пришельца». Он сказал человеку: «Голос крови брата твоего вопиет ко мне из земли». Бог не остановил первых людей от нарушения запрета не есть от дерева познания добра и зла. Он не остановил Каина, замыслившего убийство брата. Он не останавливал египтян, угнетавших израильтян. Бог не спасает нас от нас самих. Поэтому, согласно Талмуду, появление человека было столь большим риском, что ангелы отговаривали Бога от его творения. Вопрос, который преследует меня после Холокоста и при виде современного хаоса вокруг нас: «Где человек?»

Что касается веры только в самого себя, то она есть просто высокомерие. Каждый серьезный мыслитель с рассвета истории знал, что оно заканчивается возмездием судьбы.

Конечно, атеист может сказать, что вера является просто утешительной иллюзией. Но это, определенно, не так. Вера в то, что Бог обязывает нас бороться за справедливость, за равенство и человеческое достоинство, что Он призывает нас быть ответственными за то, что мы делаем, — эта вера является гораздо более требовательной, чем отрицание иного смысла в человеческом существовании, кроме того, что мы изобретаем для себя, или отрицание абсолютной истины, абсолютных моральных стандартов и существования Кого-либо, перед кем мы должны дать отчет о нашей жизни. Пятьдесят лет размышлений над этим вопросом привели меня к заключению, что не вера в Бога, но атеизм является, нравственно и экзистенциально, легким выбором. Я говорю так после встреч с великими атеистами нашего времени, с которыми общался и у которых учился. Это не означает, что мое отношение к атеистам сводится к критике. Напротив, в секуляризированном обществе атеизм есть выбор the default option (по общему правилу). По этой причине теперь, больше чем в любое другое время за прошлые две тысячи лет, требуется мужество верить в Бога и жить верой в Него».[1]

И, действительно, серьезный (подчеркиваю, серьезный) атеист должен обладать мужеством принять жизнь при осознании ее конечности, смертности человека. Вопрос не в утешении (хотя и оно важно), но в смысле конечной природной жизни. Продуманная оценка человеческой жизни с её стремлениями, достижениями, неудачами, радостями и трагедиями, понятая атеистически просто как природное явление, ведет к отчаянию или абсурду. Конечно, можно не продумывать этот вопрос и горделиво провозглашать, что следуешь науке, а не религиозным иллюзиям. И вопрос сводится (обычно имплицитно) к тривиальности: «случилось». Можно принимать свои радости и горести как физиологические состояния тела (от этого, правда, легче не станет), а смерть как их конец (желательно без мучений). Момент, и все исчезнет! Какой смысл в жизни Фра Анжелико или Микеланджело, чьи творения стали предметом эстетического, а не религиозного переживания у людей? В том, что за вход в музеи люди платят деньги?

Много «смыслов» приписывают жизни атеисты: то работа на благо человечества, то продолжение себя в детях, то быть примером людям, то остаться в памяти поколений и в изваяниях на площадях… Но всё это иллюзии перед лицом простого факта: когда тебя нет, ты не знаешь ничего из этого, и всё, что люди будут делать с фактом твой жизни, тебя касаться уже не будет, и смысла прожитой жизни не придаст. Если смысл твоей жизни не сводится к физическому пребыванию на земле, но сохраняется в сознании других людей, то это должно означать, что, так или иначе, ты сам продолжаешь жить после своей физической смерти. Иначе смысл жизни, какой бы ты ни придумал себе, иллюзия, и чтобы жить с нею, не впадая в отчаяние или в абсурд, нужно мужество атеиста, о котором говорит рабби Сакс. Но это мужество есть побег от отчаяния и абсурда, и единственным избавлением от них является тривиализация жизни: случилась, идет как идет, ничего не поделаешь, придет конец, хоть бы быстрый и легкий, чтобы не бояться, не страдать долго, ибо смысла во всём этого нет, но есть только случайность природы.

Фра Анжелико «Благовещение»

Конечно, это вопрос веры, и сегодня люди, лишенные веры в трансцендентный смысл жизни, тренируют себя к принятию смерти как к концу физических процессов с надеждой пройти через него без боли. А все сопровождающие этот конец чувства есть только отягощающие наше несчастное сознание обстоятельства. Всё кончается ничем — абсурд.

Секуляризация цивилизации ведет к тривиализации смысла человеческой жизни. Достойнее ли это признания религиозного смысла в ней или нет — вопрос религиозной веры или следования штампам времени. Есть мужество принять Бога и есть мужество отвергнуть Его. Рабби Сакс заметил, что атеизм сегодня есть выбор по общему правилу. Но тогда этот выбор не продуман, не серьезен и не требует мужества. Флоренция же напомнила мне, что выбор Бога уже не даётся в Европе по умолчанию и именно он требует мужества. Не зависит ли именно от этого будущее Европы? Найдется ли у нее мужество найти вновь смысл в тех же фресках Фра Анжелико, а не только приятную для глаза живопись? Найдется ли у нее мужество признать также смысл в молитве, тихо звучащей под сводами синагоги все время, а не только завораживающую мелодию? Мужество верить в Бога возродит не только энергию цивилизации, но и вернет смысл жизням Фра Анжелико, Микеланджело… и тех, чьи имена выгравированы на стене синагоги. И это будет благом для Европы.

___

[1] The Faith of God

Print Friendly, PDF & Email

19 комментариев для “Борис Дынин: По возвращении из Флоренции

  1. …то, что было переживаемым смыслом жизни, стало объективированным предметом удовольствия и без принятия духовных ценностей европейской цивилизации.
    ************
    Переживаемый смысл жизни сегодня — удовольствие на этом свете (это тоже духовная ценность европейской цивилизации), а раньше — на том, так что мало что изменилось.

    Всем этим печальным мыслям противостояли впечатления от встреч с людьми в Лондоне, где мы тоже провели несколько дней. Казалось бы (по постоянному провозглашению конца Европы), европейцы должны быть угрюмы и всё время настороже. Отнюдь. На каждом шагу мы встречали доброжелательность, открытость, улыбку.
    ************
    Доброжелательность, открытость, улыбка — вещи, конечно, хорошие, нам это нравится, но IMHO это скорее свидетельствует о конце Европы, чем ожидаемая (мной, как минимум) более адекватная реакция на события и угрозы — можно назвать ее «быть угрюмы и всё время настороже», я не против.
    P.S.: это ваше, Борис, письмо таки да «позвало в дорогу»:-)

    1. Ontario14
      P.S.: это ваше, Борис, письмо таки да «позвало в дорогу»:-)
      =====================
      Спокойной дороги, Ontario14, и чтоб встречные Вам улыбались. Если улыбка есть свидетельство конца, то, значит, конец не такой плохой 😉

  2. Абсолютно согласен с почти каждым словом. первые был во Флоренции 41 год назад, в последний — лет 10 и трудно представить, что больше не побываю. Но если Вы посмотрите мой 37-минутный фильм о Флоренции (https://www.youtube.com/watch?v=ktxP6ajUp3o), то вспомните, какой порочной и потерявшей смысл она казалось еще Данте. Вот вы поднимаетесь к церкви Сан-Мениато и у входа на лестницу читаете его строки:

    «Как если вправо мы на холм идём,
    Где церковь смотрит на юдоль порядка
    Над самым Рубаконтовым мостом,

    И в склоне над площадкою площадка
    Устроены ещё с тех давних лет,
    Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка,—»

    «Юдоль порядка» — так поэт иронизирует над своим городом, в котором в его время судья мог подделать нотариальную тетрадь, а продавец соли — уменьшить объем официальной кадки. А вот в «давние лета» (задолго до Данте) такого не бывало! А непримиримая вражда двух столпов времени, много позже Данте, — Лоренцо Великолепного и Саванаролы?!

    Год назад мы в Париже плыли по Сене в воскресенье вечером, и на набережных не было свободного сантиметра от танцующей молодежи.

    1. Элиэзер, спасибо. Я с удовольствием погулял с вами по Флоренции еще раз.

  3. Борис, чем больше я слушаю вас и Сакса, тем больше я вижу сходство между вашими с Саксом идеями и идеями Reinhold Niebuhr, величайшего американского теолога и религиозного философа США в 20 веке. По существу, хотя я, конечно, сужу очень поверхностно, они совпадают с тем, что он сказал в «Moral Man in Immoral Society» и, особенно, в «the Nature and Destiny of Man». Что в свою очередь, очень поверхностно совпадает с классической идеей Вольтера-Кандида — «возделывай свой садик и старайся при этом оставаться человеком». Согласны ли вы, что оба религиозных философа — Нибур и Сакс — легко нашли бы общий язык? Согласны ли вы, что в отношении морального Человека в неморальном Мире взгляды двух мыслителей сходятся? Или вы видите различия?

    1. Да, Игорь, было бы безнадежно то, о чем я написал по возращении из Флоренции, если бы мы возлагали надежду только на мудрецов иудаизма как рабби Дж. Сакс. И хорошо, что усть такие протестанты, как Reinhold Niebuhr, такие католики, как Hans Küng, и уже не мало других.

    2. Игорь, я думаю, что озабоченность R. Nieburh in «Moral Man in Immoral Society» созвучна с озабоченностью рабби Сакса человеческой ситуацией в современном мире, но мысль первого, что человек грешит скорее как член общины (группы), а не как индивид, не созвучна позиции рабби. Хотя община (группа) может довлеть над индивидом и побуждать его к злу, вне общины мораль теряет свои основания. Евреи предстоят перед Богам, прежде всег, как «мы», в протестантизме , прежде всего, как «я», хотя глубокие мыслители всегда ищут пути снятия этого противопоставления.
      «The Nature and Destiny of Man» я не помню.

    3. Игорь,
      Ваше замечание побудило меня открыть «The Nature and Destiny of Man» by Reinhold Niebuhr. Это два тома не легкого чтения. Они прошли мимо меня и не думаю, что буду изучать их сегодня. Но вот натолкнулся на его короткую статью 1926 года: «Our Secularized Civilization». Очень интересно читать ее по прошествии 90 лет. С одной стороны, многое справедливо и сегодня, с другой стороны, цивилизация прошла через потрясения, но существует и по прошествии почти столетия, с третьей стороны, много созвучного Дж. Саксу, о чем вы спрашивали.

      1. Игорь, забыл дать сноску: file:///D:/User%20Documents/Downloads/selected-niebuhr-readings.pdf
        Это сборник ствтей Reinhold Niebuhr. Первая: «Our Secularized Civilization».

  4. Смысл жизни в том, чтобы оставить после себя след (в смысле наследие). Если у человека нехватает таланта, чтобы создать какую-нибудь «нетленку» (в искусстве, литературе, науке, в сохранении природы), то у него есть возможность оставить после себя детей и внуков. Т. е. способствовать тому, чтобы жизнь продолжалась. При этом желательно, чтобы условия ее, как минимум, не ухудшались, а еще лучше, чтобы улучшались (простите за тавтологию). Для этого и существуют религиозные устои, как минимум 7 заповедей Ноаха.

    1. Михаил
      22 октября 2017 at 19:56
      Смысл жизни в том, чтобы оставить после себя след (в смысле наследие).
      =======================
      Хорошо еще, если оценят след. И по какой мерке?
      Жизнь? Биологическая? Для всего живущего: от бактерии до человека? Или только для человека? И есть ли смысл в природе без человека по сравнению с природой с человеком? Природе нужно (?) , чтобы человек осознал ее существование? Тогда смысл должен бытии и в «жизни» звездной пыли, черных дыр, планетах… Так не было ли ее смыслом природы рождение человека? А кому это было надо? Никому? Но тогда нет смысла в самой человеческой жизни. А если Кому-то, то об этом и разговор, в том числе о цивилизации. Имеет ли западная цивилизация особый смысл в порядке вещей (в существовании человечества) , и если да, то как его осознавать и хранить. И стоит ли? Или иная цивилизация, возможно, более примитивная или жестокая, будет гарантировать лучшее выживание человечества, с обилием пищи и удобств, хоть застойное, да без войн, коими столь богата история Запада.

      1. Жизнь? Биологическая? Для всего живущего: от бактерии до человека?
        ==
        Кит тяжело бросается на сушу,
        Существованью подводя итог.
        И, может, возвращает Богу душу,
        Обогатив ее чем только смог?

  5. 1. «Когда я впервые стоял перед печами Аушвиц-Биркенау, меня не встревожил вопрос: «Где был Бог?» … Бог не остановил первых людей от нарушения запрета не есть от дерева познания добра и зла. Он не остановил Каина, замыслившего убийство брата. Он не останавливал египтян, угнетавших израильтян.»
    Верующий еврей, у которого не возник вопрос «Где был Бог?» во время Холокоста! Как это может быть? Уйти от этого вопроса, считаю, невозможно. От него можно только спрятаться. И лишь только с той целью, чтобы не отказаться от идеи Бога.
    Мог и не остановил Каина, который, на минуточку, уничтожил четверть всего человечества на тот момент. Мог и не остановил убийство 6 млн. евреев и ещё 50 млн. неевреев. Зачем человеку такой Бог?
    Приводя эту цитату, надо понимать, Вы, г-н БД, солидаризируетесь с её автором? То есть и Вы бы не задались этим вопросом?
    Вот этого я не пойму никогда.
    2. «Есть мужество принять Бога и есть мужество отвергнуть Его.»
    Если первое – мужество принять Бога и было верно для СССР, то этого нет в настоящее время. Половина, если не больше, России стала верующей. Без всякого мужества. Только действуя по образцу. А в самом центре Европы, в Германии: какое мужество требуется еврею, чтобы стать верующим? Никакого! И становятся.
    Так что и по этому поводу ни с Рабби Саксом, ни с БД не могу согласиться.

    С уважением,
    Виктор Зайдентрегер

    1. Виктор Зайдентрегер
      А в самом центре Европы, в Германии: какое мужество требуется еврею, чтобы стать верующим? Никакого! И становятся
      =====================
      Речь идет об интеллектуальном мужестве серьезно верить в Бога и исполнять Tго заветы, серьезно принимая и достижения секулярной культуры (с выбором!) , включая науку. а не только креститься или заходить в синагогу по праздникам и для тусовки среди своих.

  6. Игорь Ю.
    я не уверен, что возрождение религиозности в Европе что-то изменит к лучшему в Человека. К огромному сожалению.
    ===============
    Уверенности в таких делах и быть не может.
    Вопрос «Где человек?» сохраняет смысл. Не только потому, что мы помним многих людей, которые явили собой «Человека», но и потому, что почти везде и почти всегда «нелюди» оправдывают себя тем или иным идеалом «человека». А вопрос сохраняет смысл только с осознанием, так или иначе, его отношения к трансцендентному, называйте его как угодно. И, конечно же, борьба за сохранение западной цивилизации сегодня не может быть просто возвращением к старой религиозности. Спасибо атеизму! Критика полезна. Но здесь уже слово не мне, а рабби Дж. Саксу, папе Франциску …, всем, кто стоит на плечах своих предшественников, всем верующим, ценящим уроки истории и при этом сохраняя
    ющим мужество быть верным духовным основам западной цивилизации и следу (мне трудно сказать: «образу») Бога в человеке. Такое чувство пронизывало меня под сводами флорентийской синагоги и перед фресками Фра Анжелико.

  7. Борис, с такой речью надо выступать перед Парламентом Европы. Или хотя бы — Англии. Как это делал Буковский. Практическую проблему после прочтения вашей блестящей речи я вижу в том, что существует куда больше, чем 50 оттенков атеизма и не менее — религий. И, так уж повелось, что каждый видит только свой оттенок правильным. Ну, может, еще пару соседних. И что с этим делать никто не знает сегодня, как не знал во времена фра Анжелико. Вопрос \»где Человек?\» актуален во все времена. Сакс вспоминает Холокост и цивилизованную Германию. А любой китаец аналогично вспомнит зверское, бессмысленное уничтожение китайцев японцами. Тоже народ не из самых диких, казалось бы. Проехав недавно по замечательной Адриатике и погрузившись в историю совсем недавних зверств в бывшей Югославии, я не уверен, что возрождение религиозности в Европе что-то изменит к лучшему в Человека. К огромному сожалению.

    1. Игорь Ю.
      21 октября 2017 at 2:53
      Вопрос »где Человек?» актуален во все времена. Сакс вспоминает Холокост и цивилизованную Германию. А любой китаец аналогично вспомнит зверское, бессмысленное уничтожение китайцев японцами. Тоже народ не из самых диких, казалось бы. Проехав недавно по замечательной Адриатике и погрузившись в историю совсем недавних зверств в бывшей Югославии, я не уверен, что возрождение религиозности в Европе что-то изменит к лучшему в Человека. К огромному сожалению.
      =================.

      Игорь, где-то в памяти застряло ваше замечание и вот, с задержкой во времени, реагирую:

      Традиционно в Китае сплетаются конфуцианство, даосизм и буддизм (ислам и христианство маргинальны). Вопрос: «Где человек?» как альтернатива вопросу: «Где Бог?» имеет смысл в монотеизме, и, я думаю, в Китае реакция на зверства японцев звучит в иных вопросах (но за китайцев говорить не буду).

      Изменит ли возрождение религиозности человека к лучшему? О каком возрождении идет речь? Религиозности и сегодня еще довольно много в Европе: от меньше 20% верующих в Бога в Швеции до больше 90% в Румынии. При этом, даже в такой секуляризованной стране как Швеция, больше 40% верят в существование некой духовной силы в мире. Атеистов: от 0% в Румынии до 59% в Чехии. В целом в Европе (Россия не в счет с ее православием, возрожденным в союзе с властью): атеистов с агностиками 23%, так что на, так или иначе, религиозно настроенных людей приходится больше 70%. (статистика 2012 года). Но впечатления от поездки в Англию и Флоренцию, побуждают меня спросить, что ценного в западной цивилизации, почему ее сохранение имеет значение для человечества, в чем ее особый смысл, если он есть, не сводимый к случайностям истории, и может ли он быть понят без религиозного отношения к жизни и человеку в свете именно монотеизма, звучавшего в церквях и синагогах. Я сознательно не указываю на мечети, потому что монотеизм иудаизма и христианства прошел через жернова секуляризма и вышел (выходит) из них очищенный от фанатизма, столь часто окрашивавшего и его раньше. С избавлением от фанатизма монотеизм с его видением следа (образа) Бога в человеке придает смысл человеческой жизни, недоступный секуляризму, и смысл европейской цивилизации, достойный (заслуживающий) сохранения. Что все это значит конкретно, я не могу выразить лучше, чем рабби Дж. Сакс в его «Достоинстве различия. Как избежать столкновения цивилизаций», «Великое содружество. Наука, религия и поиск смысла» и (не переведенное ) “Not in God’s name. Confronting Religious Violence”. Думаю не случайно, его мысли оказались близкими мне. Как и он, я прошел школу философии, которая помогает избавиться от односторонности взглядов с сохранением определенной позиции в вопросах разума и веры. Иной раз кажется, что рабби Сакс слишком идеалист. Но могу повторить свои слова из послесловия к переводу «Достоинство различия»: «Надеется ли, верит ли пророк, что его услышат? Быть может, надеется, но, наверное, не верит, ибо он пророчествует именно потому, что люди перестают слышать голос совести и разума. Да и вряд ли возможно полное воплощение слов пророка в человеческой жизни, ибо люди — не идеальные существа, и условия их жизни не идеальны. И все-таки пророк должен сказать свое слово, а люди не могут не услышать его. Оно воспитывает их совесть и сознание, формирует их цели, дает основу для принятия ими решений и организует их взаимоотношения. Без морального сознания люди подчиняются хаосу жизни и могут ее разрушить. Благодаря нему жизнь не становится идеальной, но оказывается возможной. Поэтому в слове пророка, звучащем как утопия, заключена реальная, практическая сила». А Флоренция побуждает меня повторить эти слова с уточнением: «без религиозного сознания», хотя оно всегда есть проблема для серьезного мыслителя.

Добавить комментарий для Борис Дынин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.