Александр Левинтов: Октябрь 17-го. Окончание

Loading

Флоренция — строго на север от Рима, Неаполь — также строго на юг, и те же 200 с лишком километров. Удивительно гармоничное сочетание роскоши и убожества, дворцов и трущоб — в одном кадре и флаконе. Центр Кампаньи, родина и столица застиранного белья. Город ещё более рельефный, нежели Рим, и более пёстрый.

Октябрь 17-го

Заметки

Александр Левинтов

Окончание. Начало

Римское бабье лето

Лето 17-го в Москве откровенно не задалось, зиму пообещали — самую лютую за последние 120 лет — и мы решили набраться хоть немного тепла впрок в сентябрьском Риме.

За десять дней своего путешествия мы много, что повидали, и многое, что посетили. Это оказалось возможным за счёт предварительного заказа экскурсий, а также совмещения услуг найма жилья, транспорта, перевода и «гидования» в одном субъекте по имени Максим, что позволило действовать с точностью курьерского привидения.

Однажды, давным-давно, мне приснился сон, что я долго спускаюсь с неба на землю, преодолевая последовательно то плотные слои и пласты, то лёгкие, пока, наконец, не оказываюсь в прекрасном светлом городе с витиеватыми архитектурными формами, в анфиладах и на улицах, сложенных из прекрасных домов светлых теплых тонов. Я живо помню эти образы многие годы, и вот я попал в такой город, да не один, их оказалось много и все они — из того моего счастливого сна.

Писать о Риме можно только банальности, читать которые нестерпимо неинтересно любому — это понятно, но и избежать банальностей невозможно. А пересказывать гидов — это уже верх безвкусицы. Посмотрим, что же получилось?

Утром

итальянская кофеварка
на две коротеньких чашки,
утренняя коньячная чарка,
вид листопада домашний

небо, как вечности, серо
ветер сказать что-то хочет,
тихо рождается вера,
что мир этот скверно не кончит

новости плавно текут,
не замечаемы мною,
мыслей диаметр крут,
чувства алкают покою

ангелы кроткие ждут:
вот, развернутся две строчки
звуков размеренный жгут
ритмом привычным заточен

Ватикан

Рим расположен на семи холмах, якобы: в Затибрье находится ещё три холма, важнейший из которых — Ватикан, в Москве их также от 11 до 14, хотя официально — только семь. Не так геометрически явно, как Москва, но Рим имеет концентрическую структуру и первым таким «кругом» является город-государство Ватикан. Большую его часть защищать высоченная стена. Одна из ипостасей этого государства — музейность, приносящая огромный доход, такая фабрика типа «Гознака» по печатанью денег в одну смену, чтобы не утомляться. Вторая ипостась — религиозная: в Бога тут мало, кто верит, судя по тому, что творили разного рода папы и кардиналы, но религия оказалась очень устойчивым бизнесом, почти как хлебопечение или виноделие. Наконец, Ватикан — это настоящий финансовый спрут, лишь немного уступающий по силе финсосания мормонам и Русской Православной Церкви, но отличающийся от них тем, что сосёт и верующих и неверующих, а те только своих.

В соборе св. Петра, вмещающем около миллиона человек, всегда полно народу и лишь горстка верующих, остальные смотрят на всё в великом изумлении и непонимании, что они, собственно, тут забыли. Вот горстка молодых китайцев, утомлённых и опустошённых многосотметровыми очередями и непонятной роскошью. Они только что тупо смотрели на «Пьету», ничего в ней не нашли и теперь буквально спят друг на друге.

Я уткнулся в запертый инвалидный туалет, единственный запертый инвалидный туалет на всю Италию, и побрёл изливать тело на общих основаниях.

16-й век

16-й век — это Высокий Ренессанс, это Микельанджело, Да Винчи и Рафаэль, это — Галилей, Коперник и Бруно, это — Мария Стюарт и королева-девственница Елизавета, Карл V Габсбург и Генрих III Валуа, это папы Александр VI Борджиа, рекордный развратник и первый, кто провёл государственную границу, правда, не по земле, а по морю, по середине Атлантического океана, и папа Лев XI Медичи.

16 век — это Эпоха Географических Открытий и поток в Европу золота инков и серебра Нового Света. Это — необыкновенная роскошь и несметные богатства, эпоха дворцов и королей.

Но эти же открытия растворили двери для чумы и моров, от которых гибло до трети населения Европы за одну эпидемию. Грязь и скученность портовых городов Европы: Генуи, Кадиса. Барселоны, Брюгге, Венеции и многих других, христианское пренебрежение плотью и гигиеной оказались благодатью для крыс азиатского происхождения.

16 век — это «малое оледенение» в Европе, когда 86 лет оказались неурожайными или с недородом, на рынках Франции торговали человечиной, а в домах температура держалась на уровне 12-13°С, когда появились ложечки и вилочки, плоские тарелки и блюдечки, потому что жрать было нечего.

16 век — это столкновение вопиющей бедности и вопиющего богатства: это три революции и возмущённые 95 пунктов Мартина Лютера, это — протест Лютера и Кальвина, Варфоломеевская ночь 1572 года.

16 век — это зарождение протестантской этики личной скромности и личного спасения в трудолюбии, в появлении профессионального наёмного труда, институтов рыночной экономики (банков, бирж, страхового бизнеса и т.п.).

Богатству от грабежа и торговли благодатью новая Европа противопоставила бережливость, скромность, профессионализм и тем спасла себя и повернула всю мировую историю, сделав главным её двигателем не пышных королей и завоевателей, а труженника.

Центр Рима

Рим — столичный город, итальянская столица и столица мира, одна из столиц. В европейских языках столица — от capita (голова). В капитуле думают о стране и мире, в «столице» (от слова «стол») — жрут и объедают свою страну.

В отличие от Москвы, где серый цвет, цвет вечности и пыли, — явная доминанта, Рим пёстр, но всё-таки преобладают тёплые тона терракоты, охры, розового и жёлтого колеров.

Тёплые краски Рима
Тёплые краски Рима

Центр Рима обозначен, правда, с большими отклонениями и исключениями, массивной городской стеной с огромными воротами. Город пышен, прекрасен, завораживающе то тесен, то просторен, хорошо простреливается несколькими конкурирующими маршрутами автобусов open tour.

Центр Рима хорош для пеших прогулок и посиделок в роскошных парках, ресторанчиках, у фонтанов. Здесь имеется несколько видовых площадок, открывающих бесподобные панорамы города (в Москве таких только Ленгоры, откуда теперь открывается чудовищная урбанистическая мешанина Лужкова-Собянина):

— Ватиканские сады и Бельведер,
— галерея на верхушке собора св. Петра,
— вилла Боргезе,
— верхняя часть лестницы над площадью Испании,
— холм с конной статуей Гарибальди,
— соседний холм над цирком Максима «Апельсиновые сады»,
— гостиница и мачта радиостанции, откуда открывается не только вид на город, но и на окружающие его с трёх сторон горы.

Центр Рима — это сплошные шлягеры и хиты: площадь Навоны, площадь Венеции, Колизей, термы Каракалы, фонтан Треви, площадь Народов, Санта Мария Маджори, Латеранский собор, храм Павла-За-Стенами и храм Петра-В-Оковах.

Всё хорошо.

Плохо только то, что в центре Рима римлян практически нет: они все попрятались куда-то. Вас обслуживают, обворовывают и облапошивают индусы, африканцы, азиаты, индейцы, румыны, украинцы и соотечественники. Они же — толпа и зеваки, зрители и посетители.

Римские каникулы

надо мною — небо синее,
между нами — только пинии
и платанов белых линии
счастья полного покой

где-то музыка печальная,
мне легко, будто в астрале я,
то Италия, то Галлия —
мне не хочется домой

город дышит «Травиатой»,
я сижу, слегка поддатый,
меж тратторией и траттой
как потопший в море Ной

мыслей нет и нет желаний,
может, умер я заране?
и кругом — лишь марсиане,
этот мир, увы, не мой…

Революция эгоизма

У фонтана Треви до меня дошло, наконец, что я оказался свидетелем стремительной революции эгоизма:

Огромная и тесная толпа людей всех цветов, рас и языков с умилением делала индивидуальные, парные и групповые селфи, влюблённо глядя в себя и на себя. Фонтан Треви в их дисплеи просто не вмещался, как и св. Пётр, Пьета, Колизей и все прочие достопримечательности мира.

Если они (я имею ввиду тех, кто причисляет себя к туристам вообще и людям в частности) позируют сами себе, вытянув перед собой на тоненькой штанге свои мобильники, они погружаются в свой внутренний мир, называемый ими Интернетом и соц. сетями, где они чатаются (или чатятся?) со своими дублями и подобиями, щебечут что-то своё и исключительно себе, потому что другой мобильник, расположенный в метре или экваторе от первого, щебечет такое же своё. Кроме того, в этом внутреннем вакууме и пустоте есть музыка и фильмы — и то, и другое удивительно монотонное и пустое.

Наша цивилизация погружается в пустоту эгоизма, самолюбия и самолюбования, а все остальные и окружающие становятся автоматически либо помехами, либо средствами, но не людьми.

Человек человеку nothing.

Римские окраины

Строго говоря, они ничем не отличаются от гаванских, тамбовских, московских и парижских: микрорайоны массовой застройки для среднего класса и ниже, ниже, ниже, бензоколонки, ремонт маши и торговля машинами, торговые плазы и молы, остатки индустриализации, транспортные развязки, ничего интересного, но немного полезного. Всё это отдалено от центра поясом невыразительной селитьбы периода национального самоуважения — от Муссолини до неореализма.

К северу от Рима

Марина ди Сан-Никола — маленький пляжный городок, в сентябре уже пустой, а потому милый и приятный. Пляж — из вулканического чёрного песка, говорят, что это очень полезно, но я помню раскалённый пляж Плайя Негра на острове Хувентуд на Кубе, сложенный из черной мраморной крошки, очень колкой и горячей. Поэтому предпочёл посидеть с холодным «совиньоном бланко» и мидиями, наблюдая вялую рыбалку.

День на дне бытия

ну, не клюёт — и чёрт бы с нею:
на Лигурийском[1] никого,
здесь словно в вымерших Помпеях,
рыбак как чёрный имаго

сардина, осенью вздыхая,
ушла, наверное, на дно,
и солнце сонно полыхает
над горизонтами. Оно

как я и небо — одиноко,
как я и море — обо всём,
и лишь прибоя белый локон
своим же шумом потрясён

вот клюнула одна шальная
и туго из воды пошла,
блестящей чешуёй играя,
худа, вертлява и пошла

жизнь удалась — не для неё же:
улов как оправданье сна,
на берегу, на мягком ложе
жизнь постигаема до дна

В конце сентября — ни клёва, ни бикини
В конце сентября — ни клёва, ни бикини

На озере Баррати, являющемся основным источником водоснабжения Рима, водятся огромные и очень прожорливые белые лебеди. В самом городе Баррати — впечатляющий замок, настоящее разбойничье гнездо. Соседний городок славится своим рыбным промыслом, рыбной торговлей и рыбной кухней. Увы, в межсезонье рыбный магазин закрыт на ремонт, а приготовленная в ресторане орегоне (разновидность форели) вызвала серьёзные опасения и подозрения

Нано-городок Чери приютился на верху отвесной скалы: 80 жителей, три семейства, церковь и несколько ресторанчиков. Мы выбрали тратторию, куда помещается втрое больше людей, чем жителей. Отсюда открывается такой нужный каждому пьянице вид на холмы с виноградниками, оливами, кипарисами и другими объектами любования и поводами налить, поднять и выпить. Нам сделали фиоретину, не самую удачную в этой инкарнации, но всё остальное, как и сама жизнь, удалось.

В Чери

ещё зелёные покатые холмы,
слегка полынное вино в моём бокале,
в настигшей тишине рабами стали мы
простого и приветливого vale

я медленно вливаю яд в себя
и погружаюсь в распахнувшиеся дали,
мне виноградники и облака, любя,
неслышно шепчут как молитву vale

седых олив далёкие ряды,
бокал заботливо опять зачем-то нáлит,
на этих скалах не найдёшь воды,
но, чуть вина отпив, ты шепчешь миру vale

Религия vs вера

Любая религия, но особенно православие и католицизм, делают всё, чтобы отбить у людей веру. Это достигается многими средствами, прежде всего:

— ритуалами и повторяющейся из года в год, из жизни в жизнь литургией,
— бессмысленными молитвами и причитаниями,
— алчностью, корыстолюбием и богатством церквей и церковных служителей,
— языческой тягой к мощам, иконам, вещным останкам,
— назидательностью и своей уверенностью в исключительной правоте именно своего учения, становящегося таким образом поучением,
— отсутствием любви и братства в их подлинности, а не мнимости поцелуев и объятий,
— пышностью церемоний,
— тщательно скрываемой, но всё равно проявляющейся порочностью,
— массовостью.

Церковь и вера несовместимы.
Религия и вера несовместимы.
Христианство оказалось дальше всех от Христа
.

К востоку от Рима

В Тиволи, в храме Сивиллы и на вилле Д’Эсте, необычайно красивой и богатой, я, к сожалению, не был — возникли экстренные дела, связанные с открытием Серебряного университета в Москве.

К югу от Рима

В горах южнее Рима есть вулканический массив с тремя кратерными воронками. Две воронки заполнены озёрами: маленьким Неми и большим Альбано (Белое).

Альбано, на переднем плане — папская летняя резиденция, ныне агрохозяйство Ватикана
Альбано, на переднем плане — папская летняя резиденция, ныне агрохозяйство Ватикана

Виды, открывающиеся из папской резиденции Кастель-Гандольфо, очень напоминают виды со скал озера Гарда в окрестностях Сало. Здесь мы, в полном очаровании и прострации, познакомились с поркетто, продаваемом на каждом шагу и километре вокруг озера.

Неми в своё время называли зеркалом Дианы. Здесь Калигула построил для своих оргий, разгулов и загулов причудливый корабль-плавучий сад. Над озером буквально парит городок, зацепившийся за отвесные скалы.

Краски — ещё одно украшение городка над озером Неми
Краски — ещё одно украшение городка над озером Неми

Теория происхождения городов

Существует довольно много теорий происхождения городов, в том числе остроумных и симпатичных. Нас, например, в советское время учили, что почти все города произошли от промышленности и транспорта и только несколько возникли экзотическим образом: от курортов, как крепости, агропромышленные и торговые города.

У западных учёных, в частности, у Ф. Броделя, предпочтение отдаётся святыням и сакральным местам, вплоть до гениев места, вокруг капищ, жертвенников, алтарей, храмов и монастырей.

Я же вдруг подумал, что основным, а, возможно, и единственным критерием выбора места для города была и остаётся красота.

Место такое находится в одиночку или малой группой людей, а потом красота и обитаемость начинают взаимно усиливаться, ведь люди стараются, чтобы их жильё было таким же красивым, как и природная красота места, чтобы и то, и другое гармонировало друг с другом.

И в окрестностях Рима я стал во множестве находить такие места — красивые сами по себе и красивые как города, открывающие из себя вдохновляюще прекрасные виды и сами вдохновляюще прекрасные.

Что же касается наших отечественных пром. центров и транспортных узлов, то они все городами просто не являются.

К западу от Рима

Сюда очень легко добираться. Здесь есть своя Аппиевая Дорога («Пешая Дорога»), пожалуй, самая подлинная среди прочих. Тут всегда можно найти уединение и отрешиться от соблазнов и пустой суеты современного мира. Эдакое историческое Зазеркалье, где тебя никто не знает и не видит, и ты сам видишь только то, что хочется и что было, было и уже никогда не будет.

B Octia Antica

терракотовые пинии
и дома из терракоты:
строили и жили римляне,
а за ними гунны-готы

воздух морем и смолою
напоён до одурения,
и бушуют надо мною
облака и озарения

тишина веков и прошлого,
время точит расстояния,
превращая город в крошево,
жизнь — в загадочные знания

бродят путники и призраки
меж развалин и столетий,
между жалкими и низкими,
меж имён и междометий

Здесь можно бродить хоть весь день
Здесь можно бродить хоть весь день

Флоренция

Природа Италии очень выразительна: Лацио — чёрная от извержений земля, чистое небо, мягкие холмы, следующая за ней Умбрия полна туманов, земли здесь серые, и много лесов, Тоскана ещё более лесиста, почвы — каштановые, а небо хмуро и дождливо.

Флоренция находится всего в двухстах с чем-то километрах от Рима.

Что находится на таком же расстоянии от Москвы? — Тула, Владимир, Рязань, Калуга, Тверь — жалкие и затрапезные жертвы московского могущества и владычества. Флоренция — гордая соперница Рима.

Что можно успеть за несколько часов во Флоренции? — мы успели галерею Уффици, Санта-Марию-дель-Фьоре, деревянный мост Понто Веккио и несколько центральных площадей и улиц.

Уффици — пожалуй, самый удобный для посетителей художественный музей, по крайней мере, его второй этаж: от богато украшенной, но ничего не значащей галереи вглубь уходят лабиринты веков, начиная с 13-го. Выходишь, ошалевший, в галерею, отдышишься на удобной скамеечке — и дальше, в хронологическом порядке. Эти роздыхи позволяют не превращать увиденное в обычное крошево и месиво.

Числу же подлинников и шедевров 13-16 веков может позавидовать любой Ватикан, включая Лувр и Эрмитаж.

Ничего подобного по аховой красоте я в жизни своей не встречал. Санта-Мария-дель-Фьоре — самое неожиданное чудо в мире
Ничего подобного по аховой красоте я в жизни своей не встречал. Санта-Мария-дель-Фьоре — самое неожиданное чудо в мире

Во Флоренции мы попали под сильнейший дождь, долго пили славное «Пино Гриджо» и другие тосканские прелести, пережидая, когда же этот ливень пройдёт, пока не уговорили себя купить зонтики — на этом ливень прекратился самым решительным образом.

На Понто Веккио оживлённей, чем на венецианском Риалто (мост Вздохов)
На Понто Веккио оживлённей, чем на венецианском Риалто (мост Вздохов)

Тосканские вина — вероятно, самые лучшие в Италии. Они выразительны, свежи и легки в каждом глотке.

Два канона

Православие и католицизм окончательно разошлись в 11 веке: основным расхождением оказался тезис о Духе — католики считают, что Он распространяется и на Бога-Отца, и на Бога-Сына, ортодоксы — только на Отца.

Итальянские иконы 13 века — ещё золотом крыты небеса, лики застывшие и нет перспективы, всё, как в византийской иконописи, но с веками небеса голубеют, появляется перспектива, лица приобретают человеческую живость и трепетную красоту, формируется гармонический канон человеческого тела, начатый ещё в Древнем Египте и практически законченный Да Винчи и Дюрером. Из канона тела выросли живопись и скульптура.

Lorenzo Monaco (1370-1425)
Lorenzo Monaco (1370-1425)
Leonardo da Vinci (1452–1519)
Leonardo da Vinci (1452–1519)

Византийские, а за ними и русские иконы так и остались без развития — они пошли по направлению совершенства и достигли предела у живших и работавших практически одновременно Феофана Грека (1340-1410), Даниила Чёрного (1350-1428), Андрея Рублёва (1360-1428) и жившего на век позже Дионисия (1460-1502). Следующий шаг в русской иконописи связан с Расколом и распространением никонианства: Гурий Никитин (1620-1691), Симон Ушаков (1626-1686) и Федор Зубов (1647-1689). Это — «залакированная» иконопись, где поверх образцов 15-16 веков легла никонианская «красивость».

Андрей Рублев
Андрей Рублев
Фёдор Зубов
Фёдор Зубов

Так сложился канон символа, к сожалению, тупиковый, не породивший живописи. Лишь в конце 18 века у нас появляется живопись, абсолютно вторичная по отношению к западноевропейской. Русские художники вернули себе иконопись — Врубель, Васнецов и другие — лишь к концу 19 века, но древний канон символа остался неколебим, несмотря на героические и отчаянные усилия духовных художников последних времен: Алика Рапопорта и других. Но — ортодоксальный канон символа непобедим и не преодолён, мы навсегда остались в нём.

Неаполь

Флоренция — строго на север от Рима, Неаполь — также строго на юг, и те же 200 с лишком километров. Удивительно гармоничное сочетание роскоши и убожества, дворцов и трущоб — в одном кадре и флаконе.

Центр Кампаньи, родина и столица застиранного белья.

Город ещё более рельефный, нежели Рим, и более пёстрый. Многие богатые дома — тёмно-бордового цвета с серым окоёмом, что выглядит очень богато. При этом он гармоничней и ансамблевей Рима и даже Флоренции.

Город очень горбат и криклив, настоящий мотогород, настоящий футбольный город — мальчишки гоняют мяч где ни попадя, даже перед дворцами и храмами.

Неаполь ошарашивает: гвалт, тарахтение, гудки и сирены транспорта, причудливые старинные трамваи, все поют, а, если не поют, то подпевают. И тарахтят, тарахтят, тарахтят на своей латыни. Римляне и северяне пугают самих себя вороватостью и жуликоватостью неаполитанцев, но, как мне показалось, это немного стихает. Во всяком случае нас пронесло, а вот паста здесь действительно замечательная.

Неаполь — дивный человейник
Неаполь — дивный человейник

От порта можно рвануть морем — на Капри, в Сорренто и Амальфи (удивительный городок-порт, в период крестовых походов успешно конкурировавший с Генуей и Венецией, единственный порт, принимавший суда сарацинов, вместе с Барселоной — родина морского международного права, никогда не думал, что окажусь от него так близко, всего в сорока евро в один конец), а можно на автобусе — к подножию Везувия и развалинам Помпеи.

Набережная в Неаполе

Везувий, негры,
русские и Капри,
и на камнях
небрежные одежды,
галдёж беспечной
и пустой толпы,
уходит город
в дальние предгорья,
и ты уже не помнишь,
где же ты,
назойливые мухи,
люди, чайки,
все шутят —
и, конечно, над тобой,
вода в заливе —
тёплые помои,
напротив — миллионные дома,
морские фрукты
по цене жемчужин:
вся пенсия уйдёт
на тихий скромный ужин,
мне, правда, хорошо:
за той грядой —
блаженное Амальфи,
так близко от него
я не бывал ещё,
мне, правда, мир не скучен,
и я ему, быть может:
и жизнь проходит
праздником по мне,
сквозь облака
античные богини,
кокетки,
обнажают телеса,
за ними гонятся
кудрявые герои,
дождя не будет —
лень идти ему,
в порту застыли
стрелы и порталы:
работать здесь? —
ищите дураков…

Нищета и бедность

Богатый — у Бога за пазухой, пригрет и пристроен Им, нищий — этимологически, по происхождению связан с несчастным. Нищий отличается от бедного (так учит социология) тем, что не способен на самостоятельное существование. Бедный человек, он же бедолага, живёт бедой, от беды до беды или, что, то же самое, от получки до аванса. В общем-то мы прожили бедную жизнь и умрём бедняками, в заботе о хлебе насущном. Но мы — честные люди, мы можем жить, не воруя, своим трудом, в отличии от тех, кто побирается и нищенствует: в Кремле, Думе, правительстве и на паперти.

___

[1] Вообще-то море оказалось впоследствии Тирренским — Лигурийское чуть севернее

Читайте также: «Александр Левинтов: Октябрь 17-го. ЖЗЛ»
Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Александр Левинтов: Октябрь 17-го. Окончание

  1. Ошибок очень много, но их отмечать или, тем более, исправлять не собираюсь — дело трудоёмкое и неблагодарное. Но одна заслуживает упоминания, она вставлена в стихотворение и нужна для размера стиха.
    Написано:
    «город дышит «Травиатой»,
    я сижу, слегка поддатый,
    меж тратторией и траттой
    как потопший в море Ной»
    Если автор действительно был в Италии, он не мог не услышать как произносится слово «траттория». Ударение на «и», а не на «а». Это легко проверить, есть голосовой переводчик Гугла https://translate.google.ru/?hl=ru&tab=wT#ru/it/траттория
    Проверьте. Все это слова произносятся с ударением на предпоследний слог:
    ristorante, pizzeria, trattoria, Mamma Mia!

    А в приведённом четверостишии явно требуется произнести «меж траттОрией и тратто\», что невозможно в Италии. Кстати, а что такое «тратта»? Ной назван «потопшим в море». Разве Ной не спасся во время потопа? Он ведь тоже был в ковчеге?
    Чао, бамбино! Ciao bambino!

    1. Уважаемый В.Ф.!
      Спасибо за тщательность чтения.
      В русском языке принято ставить ударение именно на «о» (см. словарь трудностей произношения и ударения в русском языке). Американцы говорят ТЕксас вместо ТехАс, КентАкки вместо КентУкки, ФлОрида вместо ФлорИды. Нормы русского языка не всегда совпадают с нормами других языков. «Тратта» — вексель (переводной): здесь имеется аллюзия на то, что мы, не чиновники и не олигархи, за границей довольно часто стеснены в средствах. Что касается потопшего Ноя, то это скорее самоирония, чем констатация исторического факта. Поэзия вольна пользоваться красочными приёмами и средствами, недопустимыми в прозе, например: «Кавказ подо мною, один в вышине стою над снегами у края стремнины, орёл с отдалённой поднявшись вершины, парит неподвижно со мной наравне» — где вы видели орлов, летающих на высоте более 5000 метров, и что они там делают? Извините, что вынужден писать прописные истины. Между прочим, мне уже 74-ый год и за бамбино отдельное спасибо. Вы чрезвычайно вежливы и любезны.

      1. И Вам спасибо! Откровенно говоря, я всю Вашу статью не прочитал, пробежал мельком. Но вот отзыв прочёл. Вы правы, россияне, действительно,часто искажают итальянские слова на свой лад, да и не только итальянские. Например, произносят «гастарбАйтер», «маркЕтинг», «пиццЕрия» и т.п. Ничего не поделаешь. Но Пушкина Вы, по-моему, побеспокоили зря. Не тот случай. Насчёт «бамбино» — так я старше Вас на 11 лет всё же. На моё детство пришлись военные годы. Во всяком случае, приятно, что Ваш ответ написан в вежливом тоне.

  2. Флоренция находится всего в двухстах с чем-то километрах от Рима.

    Что находится на таком же расстоянии от Москвы? — Тула, Владимир, Рязань, Калуга, Тверь — жалкие и затрапезные жертвы московского могущества и владычества. Флоренция — гордая соперница Рима.
    __________________________
    Очень некорректное сравнение…

Добавить комментарий для Александр Левинтов Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.